***
— Точно не дать тебе свою толстовку? Минги понимал, что его предложение звучит весьма двусмысленно в разрезе того, что во-первых, у них с Ёсаном не свидание, а во-вторых он уже один раз отказался, чувствуя себя вполне комфортно в наброшенной поверх рубашке — так, чтобы кружевными воротничками не смущать операторов видеонаблюдения. То есть, довольно короткая юбка его не напрягала. В других условиях Минги бы даже восхитился смелости товарища, в конце концов, не каменный век на дворе, Сонхва вон тоже толкует про гендерфлюидность или как её там… и такой продвинутый точно когда-нибудь допизди… договорится, вот дойдут руки у капитана Хонджуна до почти законной «супруги»… Так что в принципе ничего экстраординарного. Ну Ёсан. Ну в юбке. Ну двигается удивительно органично, плавно — будто и не на каблуках. Но отчего-то идти рядом с ним было и страшно — а вдруг кто заметит, да еще эти камеры… И в то же время щекочуще-приятно — адреналин. Странный и пугающий интерес: каково это. Так выглядеть. Настолько не бояться. Так возбуждать… Минги переложил из руки в руку бумажный пакет с провизией, выданной из холодильника хонджунорезиденции под бдительным взглядом Чонхо: ужин нужно было из чего-то готовить, а, раз уж Уён не возражал против посильной помощи, надо было ковать его, пока горяч. Поэтому быстро прикинув нехитрое меню, Минги нагрузили почти всем необходимым. Не Ёсану же в самом деле тащить на себе некрасивый бумажный пакет?.. — Тебе… удобно? — спросил Минги безо всякой надежды на ответ, понимая, что вопрос бестактный, да и вообще… — Да, вполне, — кивнул Ёсан почти без размышлений. Он остановился, поднимая лицо к небу, отлично видимому в прозрачные перекрытия галереи, потом перевел взгляд на Минги. Чему-то улыбнулся, мягко, так, как умел только Ёсан. Нужно было, наверное, отвести взгляд, но у Минги не хватило сил. Он всегда восхищался Ёсани, его выдержкой и умением держать лицо — что бы ни было. Конечно, его никто не спрашивал, но если бы спросили, — а Минги был на редкость честный малый, — то он бы без зазрения совести сообщил, что более симпатичного парня в группе не найти. Тем более — в платье. Тем более — вот так, совсем рядом. — Господина менеджера сейчас нет, он должен отвезти Хонджун-хёна в студию, а после может задержаться, у него завтра выходной… — сообщил Ёсан подробности переписки с Юнхо, когда они почти добрались до входной двери в их с Юнхо апарт. А Минги отчего-то вдруг запаниковал. Мало ли как отреагирует приятель на внешний вид Ёсана… Уже успевший после вечерней репетиции переодеться в пижаму Юнхо увидеть на пороге гостей явно не ожидал. — Минги? Прив… Ой, ты не один… Юнхо смутился так, что уши покраснели до бордового. Где этот Ёсан, который только что угрожал прийти домой и писал ему сообщения едва ли не на пороге?.. А вместо него… Если бы Минги сказал, что заявится с девушкой, то он бы, конечно, прибрался… Интересно, из какого она агентства?.. На первый взгляд — хорошенькая, потому что на второй… — Ёсан?! Это, блядь, что на тебе надето? — Тш-ш-ш! Тише, пожалуйста! Хочешь, чтобы все соседи были в курсе?.. Юнхо оценил уровень конспирации, прижал пальцы к губам и тихо прикрыл за гостями дверь, продолжив выражаться уже про себя. Минги без обиняков передал хозяину апарта бумажный мешок с будущей едой и расшнуровал собственные кроссовки, сбрасывая их у порога рядом с кучей обуви, принадлежавшей Юнхо и Ёсану. Нормальной обуви… Украдкой взглянув на Ёсана, Минги обратил внимание, что тот разуваться не собирался. Ну конечно… Туфли на шпильке ему очень шли. Если бы такие ноги принадлежали девчонке, то Минги бы сорок раз подумал, не стоит ли пригласить ее куда-нибудь… где потемнее. Успев разгрузить пакет с едой, Юнхо вернулся для выяснения всех обстоятельств. Услышанное его не порадовало. — Играли?.. Чувак, только не говори, что ты проиграл Уёну всю одежду… И этот ушлёпок вырядил тебя в самое кинковое, что нашел в своем блядском шкафу… — Ну шкаф у них, предположим, общий… — Ёсан пожал плечами, провожая Минги в маленькую кухню, сняв и где-то оставив наброшенную еще у Уёна спасительную маскировочную рубашку. Юнхо, конечно, находился на пределе терпения, но горелку тем не менее зажёг. — Судя по набору, который вы притащили, будет рис с карри. И японский омлет… — Я справлюсь, — пообещал слегка обескураженный приёмом Минги. — Когда я в тебе сомневался? — приободрил его потеплевшей улыбкой Юнхо и вновь повернулся к Ёсану. — Зачем вы его-то в это дело втянули? Только не говори, что Минги тоже рубился с вами… Не поверю. Коротко пояснив Юнхо, кто, в чём и перед кем виноват, Ёсан переставил подставку со специями поближе к горелке и потянулся за фартуком. Запах подогретого масла уже витал в воздухе, на разделочную доску легли лук и зубчики чеснока… Мелодия системы распознавания прозвучала как гром с ясного неба. Значит, после Хонджуна менеджер решил нигде не задерживаться — несмотря на грядущий выходной. — Бля-а-адь… — глаза Юнхо округлились. В их распоряжении оставалось не больше полутора минут — пока начальство не проделает приблизительно такой же длины путь, как и Минги с Ёсаном, только от парковки. — Господин менеджер? — А то кто же?.. Ёсан нахмурился, постукивая пальцами по столу. На сковороде музыкально стрекотали овощи в масле. Юнхо нервно закусил губу. Принцессе бы самое время свалить переодеваться, чего он медлит?.. — Короче, если что спалишь — закажете доставку, моя карточка рядом с зарядкой для телефона, под второй диванной подушкой, — веско проинструктировал не потерявший ни капли выдержки Ёсан, направляясь мимо оторопевшего Юнхо в свою комнату и безапелляционно утаскивая Минги за собой. *** Судя по доносившимся извне голосам, господину менеджеру было в общем без разницы, что происходит, лишь бы списочный состав был в наличии, здоровым и относительно трезвым. Он вполголоса поинтересовался, наверное, насчет Ёсана. — Да, уже вернулся… — буднично отозвался Юнхо, видимо, во время беседы невзначай перегораживавший доступ к соседской спальне. Минги и Ёсан не сговариваясь и затаив дыхание, буквально прилипли к двери, только всё равно слышно было с пятого на десятое. Минги наклонился еще ближе, пользуясь преимуществом роста, он — повыше, Ёсан — чуть пониже. Как и чем могла помочь рука Минги поперек талии Ёсана в подслушивании, никто так и не успел разобраться, да было в общем и не до того, но Ёсан этот факт отметил, оценил, хмыкнул — про себя, — и выворачиваться не стал. Незачем шуметь. Пока. — Да… Шаги менеджера приблизились к двери. Юнхо, воскликнув что-то про сковородку, судя по звукам, тут же ускакал в кухню — проверять ужин, видимо, начинавший поджариваться основательно. Поэтому и старший менеджер задерживаться не стал — и оба добровольных затворника погруженной в темноту спальни Ёсана выдохнули с облегчением. Ёсан — уже свободнее, потому что Минги, извинившись, руки таки убрал. Кусая губы, чтобы не захихикать, Ёсан выпрямился во весь рост. Даже в этих дурацких туфлях он всё равно был чуть ниже Минги. Наверное бедняга не на шутку испугался… Можно было даже не прислушиваться — сердце Минги колотилось как сумасшедшее. — Хён… — он предпринял попытку отстраниться, но в темноте мог легко оступиться или наткнуться на что-нибудь и поднять шум, которого никому из присутствующих бы не хотелось. Поэтому Ёсан не отпустил. — Тс-с-с… Стоило бы ещё немного помолчать: пока Юнхо не разделается хоть немного с готовкой. Или не сожжёт всё — и не закажет готовую еду. Или не попросит господина менеджера помочь. Пока же всё тот же Ёсан пытался пресечь попытки Минги испугаться темноты — быть может, слишком крепким объятием. Всё в том же тонком и сравнительно коротком платье, под рукавами которого угадывалась недюжинная сила — такая, чтобы легко удержать большого Минги. С другой стороны Минги и не думал сопротивляться: рано или поздно хёну надоест висеть на нём. Да и способ избавиться от объятий он знал — на всех работало, отчего бы и на Ёсане не попробовать. Достаточно было просто сделать вид, что он хочет поцеловать шею или любой другой открытый участок кожи противника — этого зачастую было вполне достаточно. Способ тихий и невероятно действенный. Поэтому, когда Минги решил, что уже можно и на волю, он склонился к плечу Ёсана, чуть касаясь губами — так уж вышло, — пульсирующей жилки прямо под тонкой кожей шеи, нежно пахнущей успокаивающим кремом после бритья. А Ёсан не отшатнулся, не отвернулся и даже не дёрнулся — Минги пришлось удивиться. Не только отсутствию какой-либо видимой реакции вроде отвращения, отчуждения или возмущения глупой шуткой, но и собственным ощущениям. И чем ближе он находился, тем меньше ему хотелось, чтобы Ёсан куда-нибудь девался из его рук. Поразительно. Если бы Минги рассказали, что такое может происходить с ним… с ними обоими… Он бы рассмеялся в голос, но такова была реальность, и от нее кружилась голова, легко и волнующе, а ленивое тепло подступающего возбуждения затапливало — как окружающая темнота. Пока Минги укладывал в голове, что ему вовсе не неприятно вот так трогать маленького хёна, и ужасался, что как раз — наоборот, хотелось прикасаться всё сильнее, больше, и как там ещё бывает, Ёсан мучительно кусал губы, надеясь, что объятие не станет уж слишком крепким, чтобы некоторые обстоятельства всё-таки не стали слишком очевидными. К сожалению, Минги решил не останавливаться, непроизвольно отправляя крышу Ёсана куда-то в заоблачные дали, — одним поцелуем в ключицу, конечно, дело не ограничилось. С глухим ворчанием Минги зубами чуть сдвинул кружевную ленту с шеи хёна — и тут же получил от едва не задохнувшегося Ёсана совершенно головокружительный поцелуй — прямо в губы, восхитительный и требовательный, совершенно не похожий на отговорку или способ избавиться от непрошенного скиншипа. От внезапного осознания, что он, кажется, нравится своему хёну, нравится настолько, что обычно непорочный во всех отношениях Ёсан готов преступить законы чести и гостеприимства, у Минги сорвало последние предохранители, тормоза и запреты. Нет, нет, этого просто не могло быть, Минги не верил. — Пжлст, пожалуйста… подожди… — задыхаясь, оторвался Минги, и больше, чем когда-либо раньше, Ёсану захотелось его за это стукнуть. — М? — Ёсан с трудом фокусировал взгляд, чувствуя, что остатки здравого смысла давно удрейфовали куда-то на юг. — Что ты… мы делаем?.. Выразительный взгляд: а без субтитров непонятно разве? — Но мы же… Я же… — Минги пришла охота удариться в чистоту помыслов или как? — Много разговариваешь, — вполне нейтрально прокомментировал Ёсан и притянул его обратно к себе. Провоцировать Минги можно было только если смельчак относился к самоубийцам, конченым мудилам или являлся Кан Ёсаном. Благоприятный исход, впрочем, был более или менее гарантирован только последнему. И то — стоило проверить. Подрагивающие губы Минги осторожно касались Ёсана, так, будто Минги боялся его поранить или оскорбить непрошенной лаской. Ответом стал легкий, но чувствительный укус в исполнении Ёсана, ухмыльнувшегося отпрянувшему от него Минги улыбкой маленького, но совершенно смертоносно обаятельного вампира. Глаза Минги сузились — спровоцированный, он был способен на многое… Теперь никакую из реакций уже не было смысла скрывать, и руки ошалевшего, но уже догадывавшегося, чего от него ждут, Минги, скользнули вверх по стройным бедрам Ёсана, задирая аккуратные складки, неторопливо, так, словно впереди была не вся ночь — вся жизнь. Остановившись ненадолго на резинке чулок, большие ладони легли на округлые ягодицы Ёсана, чуть сжали и подтолкнули вперёд, теснее, плотнее, глубже вжимая в тело Минги, так, чтобы стало понятно, что именно происходит. О, Ёсан понимал. Он застонал, едва слышно, прямо в очередной поцелуй, в разомкнутые жадные губы. Теперь Ёсан был пригнан к Минги по всей длине, без зазоров, — и желания обоих угадывались весьма и весьма осязаемо. Понимание, что пути назад нет, накрыло обоих одновременно, яркой адреналиновой волной и, сцепившись, как в хорошей драке, они одновременно отступили внутрь комнаты, натыкаясь на мебель и, когда кто-то, быть может, оба сразу, споткнулся о угол кровати, рухнули на разобранную постель в одном ошалевшем клубке. Всё, на что хватило времени и дыхания — избавиться от чёрных коротких боксеров, которые выполняли роль целомудренных шортиков под юбкой Ёсана, и расстегнуть да приспустить штаны на Минги — в четыре руки. Перегнувшись вбок, Ёсан зашарил рукой по напольному покрытию — где-то тут… Да, он помнил правильно. Едва вскрытый пузырек со смазкой, рядом — упаковка салфеток. Возможно, где-то в этой паузе здравый смысл их все-таки настиг, начиная с Минги. — Пожалуйста… Я не… Неужели он опять запаниковал?.. Ну будет… Ёсан знал, что неизвестность пугала Минги больше, чем что-либо. Но сейчас они были в этом — вдвоём, и Ёсан ни за что и никогда не позволил бы… — Просто пообещай, — Ёсан в коротком объятии осторожно взъерошил волосы на затылке Минги, — что сделаешь со мной всё, что я скажу тебе. Мгновение. Еще одно. Удар сердца. Ещё. Доверие. Тёплый и большой лоб, упирающийся в шею Ёсана. — Да, хён. Всё, что ты пожелаешь. Долгий поцелуй — как обещание. Того, что всё будет хорошо. — Ничего страшного не произойдёт. Ты же делал это… с собой. Сглотнув, Минги кивнул. С собой… а иногда и с Ёсаном — мысленно. Возможно, и Ёсан… Иначе зачем смазка?.. Впрочем, не дурак же он — дрочить насухую… Уронив хёна на постель, Минги осторожно целовал след от черной кружевной ленты — на шее, ключицы и плечи — оставляя влажные следы на ткани опасно натягивавшегося платья. Оказавшись между колен Ёсана, Минги теперь уже без всяких препятствий погладил кожу над резинками чулок, коснулся кончиками пальцев плоского живота, облизнулся, примериваясь ртом к полностью отвердевшему и жаждущему прикосновений члену Ёсана, обхватил его полностью, пройдя по всей длине и чуть прижимая головку большим пальцем. Поймал на себе уже полностью затуманенный взгляд, умоляющий, за секунду до того, как… — Нет, подожди… — А? — Сейчас… Ёсан, поднявшись, поймал руку Минги и вылил несколько капель сочно пахнущей чем-то ягодным тягучей жидкости на раскрытую широкую ладонь. Чуть согрел её дыханием, и в этот момент почувствовал, как большой и бесстрашный Минги дрожит — не от страха, от предвосхищения, и как опять колотится его сердце. Закрыл глаза, понимая, что и сам долго не продержится. Ощущая, как запах малины становится всё интенсивнее, он капнул несколько раз и на свои пальцы. Закусив нижнюю губу, Ёсан приспустил обе резинки чулок и прошелся влажной ладонью меж собственных бёдер. Замер, привыкая к прохладной смазке. Затем, прижавшись к груди и животу Минги спиной, буквально ощущая его возбуждение между своих ног, приподнялся и вновь опустился вниз, понимая, что, возможно, если он продолжит в том же духе, то его желаниями поинтересуются в последнюю очередь… Отстранившись от Минги и сдвинув ноги как можно ближе, Ёсан направил его руку, густо смазанную этой малиновой дрянью, к собственному члену, приподнимавшему складки юбки. Несмотря на то, что он ждал этого прикосновения, желал его, но не удержался — и, чуть застонав, закрыл сам себе рот ладонью — сладкой, скользкой и восхитительно пахнущей чем-то запретным. Чуть наклонившись вперед, Ёсан вновь притянул к себе ошалевшего Минги — теперь он почти полностью нависал над своим хёном, — и, пропустив руку между сведённых ног, направил мощь Минги так, чтобы его член оказался зажат между бёдер. Минги чуть сдвинулся, устраиваясь удобнее, член заскользил по нагревшейся смазке, и еще один тяжёлый, с трудом сдерживаемый стон нарушил тишину небольшой спальни. Так вот зачем это всё… Прекрасно понимая задумку, Минги двинулся вперёд, накрывая Ёсана собой почти полностью, и это ощущение баланса доверия и всевластия, от которого очень хотелось кричать, захлестнуло Минги с головой, а сдерживаться он не так, чтобы очень умел… Вцепившись свободной рукой в складки задравшейся юбки на пояснице Ёсана, Минги притягивал его к себе и отпускал, выскальзывая почти полностью, а потом — вновь вонзаясь на всю длину в межбедренное тепло, вжимая Ёсана в мягкую постель. По инерции Ёсан оказался втиснут лицом в ком одеял и подушек. Может быть, и к лучшему — постель глушила стоны и скрывала искры из глаз — потому что с членом самого Ёсана Минги не церемонился, сжимая, отпуская, задевая уздечку, нажимая на головку у самого основания. С каждым движением чулки скользили все ниже, пока Минги с глухими шлепками двигался между сжатых и напряженных бёдер маленького хёна, изредка задевая резинки, шипя и кусая губы, когда кружево оказывалось на пути. Минги очень старался двигаться размеренно, выдерживать темп, подчиняя ему и самого Ёсана, то натягивая, то отпуская пояс злосчастного платья, но то и дело срывался, разгоняясь в сумасбродном, рваном ритме грязного, непристойного танца. Вскидываясь над скомканными горячими простынями, Ёсан втискивался в руку Минги, чуть помогая своей собственной. Дыхание сбивалось — в унисон, бёдра Минги прижимались к Ёсану всё плотнее, и запах малины — всё гуще, яростнее, всё чаще — вскипающий в венах пульс. Всё менее осторожны губы — и в словах тоже. — Всё… Пульс — прямо под тонкой кожей. — Что… Вскипающая кровь. — Ты… Горизонт сжатых век, расцветающий искрами. — Пожелаешь… Всё, что угодно. Впившись зубами в кусок простыни, Ёсан упал лицом вниз, превращаясь в сплошной пунктир ударов сердца, и в ту же минуту выгнулся, поднимаясь, — кончая в горячем и сладком ритме под оглушающий аромат долбанной малины. Он бы свалился набок, если бы не Минги, который держал его с трёх сторон, всё ещё сжимая ноги коленями и который, спустя пару движений, точно так же обрушился вниз, на спину Ёсана, пятная его живот, юбку, бёдра и блядские чёрные чулки белесыми разводами собственной спермы. — Всё, что ты пожелаешь, хён… — через пару невозможно долгих и таких коротких минут заплетающимся языком повторил Минги в затылок замершему под ним Ёсану, не решаясь двинуться или как-то ещё нарушить хрупкое и мимолётное очарование момента. Он просто сгреб Ёсана в охапку и некоторое время просто удерживал его так, понимая, что влип, встрял, втрескался по уши — окончательно и бесповоротно, вот так, под запахи ягодной смазки и сгоревшего к такой-то матери ужина. Но вставать всё-таки пришлось, и от вида юбки Ёсана, пусть и благоразумно поправленной, но покрытой чуть подсыхающими пятнышками его собственного, Минги, производства, покрасневших с внутренних сторон бедер и соскользнувших к коленям чёрных чулок Минги пришлось спрятаться в душе, и плевать было на то, что господин менеджер, только что отужинавший в компании Юнхо, мог с легкостью поймать всех причастных практически на месте преступления. Но беда была не в юбке и не в коленях. Минги потребовалось довольно много времени, чтобы поверить в то, что всё произошедшее случилось на самом деле, что это был не беспокойный сон, что Ёсан не исчез, не растворился — и не планировал, как оказалось. Когда Минги, добрых полчаса спустя, возвратился в пропахшую чудовищной смазкой спальню, завернувшись в большой и мягкий халат Юнхо, то застал Ёсана уже в мягкой пижамной футболке — он явно тоже собирался в душ. — Значит, всё, что я пожелаю, принцесса? М? — уточнил он на всякий случай, подмигнув покрасневшему Минги. — Д-да… А желания на сегодня не кончились? — уточнил тот, плохо справляясь с волнением. — Посмотрим…***
— Эй, достаточно! — Уён потирал красный от щелбанов в исполнении Чонхо лоб. — Нет, хён, тебе — мало, — с достоинством ответил недовольный Чонхо, стоило им только остаться наедине. Он тоже был немного в курсе секретов Ёсана — но сугубо понаслышке. — Если Минги затрах… будет неаккуратен, то… У нас-то завтра, в отличие от господина менеджера, выходного нет. — Чонхо-о-я-а… — протянул обиженный Уён, глядя на только что закрывшуюся за Минги и Ёсаном дверь, но предложенные в качестве компенсации вафли доел. — Подожди, вернётся капитан — еще добавит, — мрачно пообещал Чонхо. Но сироп перед Уёном все-таки поставил.