Рафаил делает глубокий вдох…
Снимай кимоно — и пей вино!
7 ноября 2023 г. в 11:25
Рафаил, жмурясь от яркого света от фонарей, вошёл в шумный город, наполненный торговыми лавками, криками прохожих и уличными музыкантами. Столица не изменилась, её красота неподвластна времени, которое изменило его самого. Взгляд его нетерпеливо скользнул по этому пёстрому зрелищу, но в его глазах не отражалось ни благоговения, ни восхищения. Для него этот город, как и подобные ему, был просто шумной маскарадной вечеринкой, затмившей истинность и суть всех вещей. Прожив столько лет вдали от дома, он понял, что в больших городах жизни меньше, чем в самой глухой деревне. Он бы никогда сюда не вернулся, если бы не слабость человеческого характера.
Рафаил медленно продвигается вперед, осторожно обойдя толпу, словно незримые нити ведут его по дороге. Наверное, судьба. Он прибыл сюда из-за письма, из-за предложения о встрече, которая, по его мнению, лучше бы не состоялась. Был ли он подавлен? Напуган? Возможно, но холодное выражение его лица не позволяло другим узнать его истинные чувства и намерения. Профессиональная привычка. И все же, он сдался, явившись эту встречу. Он вполне честно предполагал, что это могла быть очередная насмешка, а не истинное желание обсудить былые ошибки. Не из тех людей лукавый советник.
Пройдя недолгий путь, Рафаил подходит к стройному зданию, украшенному изящными колоннами и высоким крыльцом. Это было место их встречи — дом элегантного и хитрого человека, дом, полный интриг и тайн. Дом верховного советника при императоре. За дверью скрывался мир, в который Рафаил поклялся никогда больше не возвращаться. И все же, с беззвучным вздохом, он перешагнул порог, с первого шага ощущая запах сладкого масла, которое (до сих пор) использует советник. Светлое помещение приветствовало его своей аристократической роскошью, всё выглядело именно так, как он себе представлял. Высокие потолки, стены, украшенные масками и картинами, бросающие мягкий отсвет на белую мраморную лестницу. Конечно, как мог советник обойтись без вызывающей, кричащей красоты. Рафаил считал это безвкусицей. Он смотрит на изогнутую по последней моде лестницу, на ум невольно приходит сравнение — дорога в ад, а, может, в рай.
— Куда идёшь ты, самурай? — звенит высокий голос в глухой тишине этого красивого дома. Рафаил сначала не узнаёт его, слишком долго они не виделись, но не может он забыть и спутать с чем-то насмешливую интонацию этого человека, которая льётся, словно ручей в горах. Отравленный, наверное, — Пробрался в мой дом под покровом ночи… Мне следует бояться?
Он поворачивается, сталкиваясь взглядом с ним. С повзрослевшим, но всё таким же красивым, с тёмными кудрями, обрамляющими бледное лицо, Александром Романовым. Когда-то он был невозможно раздражающим подростком, замешанным во всех дворцовых интригах. Он тогда плохо умел врать, и совсем не понимал людей, зато отличался блестящим умом. Но и этого хватило, чтобы растоптать судьбу Рафаила своей маленькой ножкой. И зачем он написал ему, потратив наверняка много времени, чтобы найти адресата. И вот они оба здесь. Интересно, Романов будет умирать как обычный человек или как змея? Ядовитая ли у него кровь?
— Следует, — уголки его губ дёрнулись в ухмылке, но быстро опали, вновь предавая его лицу мрачное выражение, — Ты потратил немало сил, чтобы меня найти. В столице кончились наёмники? Я таким не занимаюсь, — Рафаил опирается на колонну, продолжая смотреть на Александра. Очевидно, тот совсем не ожидал такой уверенности и смелости от оппонента, поэтому растерялся. Он хмурится и от этого снова становится похожим на молодого мальчишку. Но этот изгиб тонких бровей напоминает Рафаилу что-то ещё…
— Я знаю много убийц всяко лучше тебя, — Романов складывает руки на груди и задирает подбородок. Ну истинно — мальчишка. Рафаил мог бы засмеяться, если бы этот мальчишка не был причиной стольких его невзгод. Даже если невольно, ему то ведомо не было, — Такое в коридоре не обсуждают. Идём за мной, в честь твоего прихода открою бутылку нихонсю. Готовил для особо гостя, но раз здесь только ты… — Александр пожал плечами, проходя вперед Рафаила и подставляя ему спину. Глупо, но Рафаил знает, что не ударит. Наверное, и Романову это откуда-то известно. Откуда? У Рафаила формируется ощущение, что за ним долго следили.
Они поднимаются молча. Саша ни разу не оборачивается, словно действительно доверяет Рафаилу, и он сам ловит себя на мысли, что не смог бы подниматься с таким же спокойствием и уверенностью идти по лестнице, зная, что сзади идёт твой возможный враг. Он ведь никогда не скрывал, что ненавидел Александра. Романов надеется на удачу или на принципы Рафаила? А откуда он их знает? Вся эта ситуация удручала, на половине пути ему даже пришлось подавить позыв сбежать вниз. Это было бы слишком трусливо, а Рафаил ещё помнил о своей гордости. Поднявшись на второй этаж, они оказались в широком коридоре. Александр открыл одну из дверей, однако, не задержался, чтобы пропустить гостя вперёд. «Сделал ставку на мою мнительность,» — догадался Рафаил.
— …садись, располагайся, — он говорил ещё что-то до этого, но Верфской только теперь включился в разговор и совершенно прослушал монолог, который следовал до этих слов, — Я надеюсь, что наш сегодняшний разговор продлиться дольше, чем ты ожидаешь, — Рафаил сел с ясным осознанием того, что этим вечером всё получается совершенно вопреки его ожиданиям и без учёта его мнения. Обычное дело для человека, который давно ничего не значит.
— Ты голоден? — Александр сел напротив него с очаровательной, наверняка неискренней, улыбкой. Рафаилу подумалось, что он бы счёл это наивное лицемерие милым, если бы до сих пор приходился «ко двору», но теперь ему было совсем не до того.
Романов наливал им алкоголь из одного кувшина. Отравлена посуда? До того, как он успел расставить рюмки, Рафаил забрал одну из них. Выбрал наугад, но всё же повысил свой шанс выжить после этого разговора. Да, пожалуй, он слишком мнительный. Александр на этот жест лишь снисходительно улыбнулся.
— Не голоден, — на возможный ужин с возможным ядом Рафаил тоже смотрит совсем не с аппетитом. Он бы в этом доме вообще ничего не трогал, не пил и не ел, но… Верфской задумался, но, не найдя для себя оправдания, просто выпил содержимое рюмки. Залпом. Для храбрости.
— Я соскучился по дням, когда ты принимал из моих рук напитки и еду без страха, — Александр выдерживает паузу и смотрит на Рафаила долгим, немигающим взглядом, когда он совсем не может вспомнить, когда это он совершал такую оплошность, — Не помнишь? Ну, конечно, я не сужу. Человек, Рафаил, глуп и наивен, его легко обмануть формой. Даже такой мнительный человек, как ты, — Саша ослабляет ворот одежд, и хищно улыбается, а по спине Верфского проходит холодок. Обманул. Когда успел? Впервые за года своих путешествий Рафаил осознаёт, что его также легко обвести, как любого другого человека. И кто его обвёл? Александр Романов. Человек, чьи хитрости Рафаил считал абсолютно понятными для себя.
— Испугался? — Александр рассмеялся, сразу пряча свою улыбку за рюмкой с алкоголем. Однако спустя несколько минут взгляд стал серьезным, каким не бывал ещё за этот вечер, — А ведь такое действительно было. Зря ты мне не веришь. Я, собственно, потому тебя и позвал, — Рафаил сильнее сомкнул губы и глубоко вздохнул. Александр ошибся: он вполне верит. Наверное, он слишком расслабился вдали от жизни, которая процветала в этом городе. Конечно, его было бы реально обмануть. Он не понимал только, зачем его обманывать. Что такого есть у Рафаила, что хотел бы получить Романов? Он уже всё забрал.
— Ты пригласил меня, чтобы похвастаться? — он постарался вложить в вопрос беспечность и расслабленность, но это ему не удалось. В любом случае, самому себе он бы не поверил. Рафаил сам добавил себе алкоголь: если уж появилась возможность выпить за чужой счёт, кто он такой, чтобы отказываться? Он хорошо помнил, как на одном из праздников, молодой и пьяный Саша Романова кричал ему, что если он не пьёт со всеми вино, пусть идёт и делает харакири. Удивительно, почему его никто не осадил? Слишком высока ценность, Рафаил по сравнению с ним очевидно проигрывал.
— Нет, ты ошибся, — Александр пожал плечами, со звоном опустив рюмку на стол, — Год-полгода назад я покидал столицу по личным делам… И так как скрывал свой статус, снимал комнату в паршивенькой гостинице. Да и между делом завёл дружбу с бродячим самураем. случайно. Не представился, потому что моё имя ему было известно… Вспоминаешь? — Рафаил глухо опустил руку с рюмкой, ощущая горечь. не от того, что обманули, а от того, что милому юноше, с которым он познакомился год назад он искренне симпатизировал. Да, не доверял, потому что невозможно доверять человеку, который отказывается называться, но этот юноша ему нравился. Он вспоминает кудрявые волосы своего друга и долго смотрит на такие же кудри у Александра. Вляпался. Как дурак вляпался.
— Я ожидал, что ты начнёшь мебель разбрасывать, угрожать… а ты молчишь, — Саша слегка опустил голову. Так, что кудри закрывали его глаза, а Рафаил неожиданно осознал, что не может вспомнить, какого они были цвета. Вот глупости… Значит Романов не рад его молчанию? Что же, а Рафаил не рад его словам, на сегодняшний вечер они в расчёте, — Неужели ничего не скажешь? Рафаил, я хотел…
— Ты можешь замолкнуть наконец? — грубо оборвал он речь Александра, хмуря брови. Что птичка на воле, хотя живёт в клетке. «Потому что воли не видел, “ — сам себе отвечает Рафаил, почему-то горько усмехаясь. Ему, на самом деле, совершенно безразлично, что хотел Саша. Он столкнулся с осознанием, что он стал заложником правды, которую ему открыл Романов этим вечером. Горькая растерянность давила на его душу. Рафаилу было бы проще уйти, сделать вид, что этого разговора не было и та короткая дружба — мираж, но Романов выглядел как щенок. Впервые Верфской видел его таким. Хоть рисуй на память.
Он резко поднялся с места и хотел уже развернуться, когда Романов встал следом и метнулся к нему, кажется, желая остановить. Оружие Рафаил обнажил по старой привычке, приставляя его к голому горлу советника. Вот диво, ему показалось другое решение сегодняшнего разговора. И решение это повисло молчанием на острие клинка и плотно сжатыми губами Александра.
— Я хотел, чтобы ты остался здесь. — доносится до его ушей шёпот этих губ. Бред. До чего же может завраться человек, когда вся жизнь его пропитана ложью. Так и Романов: вроде жалко его, жертва своего времени, а всё равно гадко.
Как он поступит теперь?