Мистер Доу

Сентябрь 2009 года Гермиона, прикрыв глаза, прислонилась виском к стеклу дрожащего вагона лондонского метро. Час был неприлично ранний, а потому, вместо офисных клерков, продавцов в магазинах и прочих счастливцев, чей рабочий день начинался после восьми утра, компанию ей составляли молчаливые, скупые на слова и эмоции работяги вроде грузчиков, служащих клининга и людей, возвращающихся домой после ночной смены. Грейнджер медленно подняла ресницы, почувствовав на одной из станций движение рядом. Через одно место от неё на край сиденья застенчиво устроился бездомный. Заметив взгляд Гермионы, худощавый мужчина нервно одёрнул подол непомерно большой для него куртки. Поёрзал. В конце концов, смущённый её нечаянно пристальным вниманием, уязвлённо поинтересовался: — Мисс, я вам мешаю? Гермиона встрепенулась, поняв, что задумавшись, чересчур засмотрелась на незнакомца. Женщина обезоруживающе улыбнулась: — Только ваша куртка. Выглядит тёплой. А я вот всё никак не доберусь до магазина. Не подскажете, где брали?.. Мужчина вгляделся в Гермиону внимательнее, пытаясь разгадать в её доброжелательности скрытую издевку. Но Грейнджер и не думала насмехаться. Напротив — пыталась сгладить свою неловкость вежливостью, хотя теперь запоздало понимала, что выбранной темой диалога могла ввести бездомного в ещё большее смятение. А ведь всего лишь хотела показать, что воспринимает его не как… Бездомного. Что ж, стоит признать, что отсутствие личной жизни и бесконечные смены в госпитале сделали её тоже своего рода несоциальной и бездомной. Мужчине некуда возвращаться, а ей — не к кому. Разве что к Рейчел, но... Это не то. Впрочем, она ведь сама сделала этот выбор несколько лет назад, так?.. Мужчина, не разглядев в усталом лице молодой женщины издевки, в конце концов слегка невесело усмехнулся: — Боюсь, вам не удастся найти что-то похожее, мисс. Прошлогодняя коллекция. Но я могу подсказать адрес бутика, где достал куртку тогда. Гермиона оценила деликатность, с которой мужчина уклонился от объяснений о том, что куртку вынул из мусорного контейнера. Невольно улыбнулась снова. — Если хорошо знаете город, лучше расскажите: где можно выкупить утраченное время? — Боюсь, не настолько хорошо. Я бы и сам был рад найти такой комиссионный. — после некоторой паузы негромко ответил мужчина. — Жаль. — Гермиона подняла голову, отыскивая глазами электронное табло. Поезд медленно тормозил. — Моя станция. Если найдёте — обязательно поделитесь со мной, хорошо, сэр? — Как только встречу вас снова. Они улыбнулись друг другу тепло, словно старые приятели. Ровно так, как улыбаются люди, поделившиеся в незначительной, казалось бы, беседе с незнакомцем чем-то глубоким и сокровенным. Так бывает почти всегда, когда знаешь, что едва ли увидишь собеседника снова, однако тем ценнее так и не ставшая озвученной, но всё же отпечатавшаяся в ком-то другом светлая тоска. Станция "Виктории" встретила Гермиону привычной сосредоточенной оживлённостью. Вокзалы редко бывают тихими и малолюдными. В любое время здесь кипит, в крайнем случае — радостно трепещет жизнь, окрашенная ожиданиями, волнениями, предчувствиями нового или прощанием с чем-то старым и родным. Гермиона водила знакомство со станцией уже не первый год, но каждый раз ощущала это чужое волнение и первый шаг из вагона делала с лёгким замиранием сердца. Вот и сейчас она ощутила знакомый трепет. Привычно вскинула голову, обратив взгляд на призывно манящие красные стены здания вокзала, сразу скользнула взглядом же дальше, охватывая не только здание, но и всю огромную полукруглую арку, ведущую из станции. Арка показала ей ранний, нежный и томный ещё рассвет не до конца освоившейся в городе осени. Гермиона зацепилась взглядом за табло, услужливо показывающее посетителям время и дату, чтобы убедиться, что успевает и не опаздывает. И с удивлением осознала, что именно означают скромно прижавшиеся друг к другу единица и девятка. — С днём рождения меня. Хотя стоит ли радоваться наступлению тридцати? — растерянно уточнила у самой себя женщина и махнула рукой. Навряд ли дата была такой уж значимой, раз она сама умудрилась о ней забыть. А потому Гермиона решительно двинулась в сторону автобусной остановки — чтобы добраться до ставшего родным госпиталя, ей нужно было проехать ещё немного. Грейнджер невольно подумала о том, что время действительно бежит совершенно безжалостно. Ей всё казалось, что только вчера последний день августа печально взмахнул рукой напоследок, а уже, оказывается, почти завершился сентябрь. А лето всё равно старается задержаться, раздаривая жителям Туманного Альбиона последние ранние рассветы. Холл госпиталя был окутан сонной тишиной. За стойкой ресепшена никого не было видно, но Грейнджер знала наверняка, что там есть Эмили. Просто медсестра имела привычку ссутуливаться знаком вопроса, разгребая больничные карты и заполняя бесконечные документы, а при её небольшом росте это гарантировало возможность спрятаться от глаз пациентов и врачей. Гермиона подошла к стойке и заглянула за высокую узкую столешницу. Так и есть — Эмили согнулась над бумагами и ничего не замечала вокруг. — Доброе утро, Эми. Не дашь мне ключи от ординаторской, нет?.. Эмили вскинула голову, воскликнула что-то неопределённое и, подскакивая, нечаянно задела микрофон. Из больничных динамиков раздался жалобный стон. — Гермиона, нельзя так подкрадываться к людям!.. Размноженный тем же микрофоном голос разнёсся по всей больнице. Эмили беззвучно ойкнула и очень осторожно отключила вещание. Торопливо начала выдёргивать ящики, разыскивая ключ. Грейнджер только виновато улыбнулась в терпеливом ожидании. — Возможно, стоит поискать на панели?.. Такая, знаешь, деревянная штучка с крючками напротив твоего лица, когда ты заполняешь бумаги. А на ней висят разные изогнутые железки. Как раз ими обычно... — Эй! — Эмили порозовела и сердито посмотрела на шутливо настроенную Гермиону. Но обижаться долго она не могла. Злиться под взглядом тёплых карих глаз было в принципе очень сложно. Но удержаться от того, чтобы демонстративно обшарить взглядом ту самую панельку Эмили не сумела. Грейнджер уже собиралась уточнить, не успела ли медсестра отдать ключ кому-то ещё из интернов, как вдруг двери центрального коридора распахнулись и холл заполнил разноголосый гвалт. Гермиона увидела взлетевший к потолку сноп золотых шаров. Одновременно с этим Джастин, коллега Грейнджер, сперва радостно завопил поздравления, а потом растерянно ойкнул, наблюдая за тем, как шары взмывают вверх без надежды на возвращение. Именно он один умудрялся произвести столько шума, что казалось — из коридора выскочили не два человека, а небольшая такая толпа. На секунды в холле снова воцарилась тишина, нарушенная в итоге резковатым, похожим на птичий клёкот голосом Рейчел: — Тебе ничего нельзя доверить, Джастин! Рейчел сердито ткнула стушевавшегося коллегу в плечо и только потом с тёплой улыбкой обратилась к Гермионе, решительно преодолевая разделяющее их расстояние и заключая женщину в крепкие объятия. Грейнджер растерянно ответила, чувствуя, как слегка запекло глаза. С Джастином, Рейчел и Элли они вместе закончили год назад Кембридж и полагали, что больше не увидятся (разве что на этих замыленно-неловких встречах выпускников, где все делятся успехами, достижениями и фотографиями детей), но их распределили на практику в одно место и дружба продолжилась. Гермиона любила этих людей. Резковатая, тяжеловесная и болезненно справедливая Рейчел вообще уже четыре года разбавляла своим громыханием тишину в её доме, когда женщины совпадали сменами. — А где Элли? — отстраняясь, с улыбкой поинтересовалась Гермиона. Ровно в этот момент у Джастина и Рейчел запищали пейджеры. Под стойкой у Эмили им откликнулся оставленный на хранение пейджер Гермионы. А сразу после из дверей того же центрального коридора выбежала и Элли. Одной рукой она сжимала собственный пейджер, удерживая кнопку вызова, а на другой опасно балансировал шоколадный торт со свечками, видимо, предназначавшийся Гермионе. Элли слегка запыхалась. Округлое, как и вся Эл, симпатичное лицо порозовело, ко лбу прилипли кудряшки. Элли сумасшедшим взглядом обвела застывшую в вопросительной тишине компанию и всплеснула руками. Торт шлёпнулся на пол, украсившись сверху выпавшим из рук Элли пейджером. — Мистер Доу очнулся! — До Гермионы доберётся хоть один праздничный элемент сегодня?! Элли и Рейчел вскрикнули одновременно. Переводя взгляд на художественно расплющившийся торт, Элли покраснела ещё больше, неожиданно резво для пышки наклонилась, хватая свой пейджер и не обращая внимания на то, что пальцы сразу перепачкались кремом (как и пейджер), а потом затараторила пулемётной очередью из извинений вперемешку с пожеланиями всего самого лучшего для самой лучшей же женщины этой больницы. Гермионы, конечно. Грейнджер постояла ещё секунду, а потом решительно протянула руку в сторону Рейчел, пошевелив пальцами. — Ключи, Рейч, мне нужно переодеться. Отпразднуем вечером, закажешь какой-нибудь торт сама. Блондинка только кивнула и, вынув ключи из кармана, сунула их Гермионе. Через несколько минут Гермиона, успевшая сменить одежду на лавандовую форму и халат, уже распахивала двери в одиночную палату реанимационного отделения. Она ожидала суеты, но её не было. Вперившись глазами в мониторы, около кровати пациента стояли Элли, Джастин и решившая подзадержаться с ночной Рейчел. — Эл, если показатели немного скакнули вверх, это не значит, что коматозник очнулся. — Нет, Рейчел, это были не просто показатели! Он шевелился! Клянусь! Я шла с тортом, решила его проведать, а он шевелился. Понимаешь, шевелился! Джастин, подтверди! — Не могу, я был занят тем, что профукивал шары Гермионы, ничего не видел. Гермиона разочарованно вздохнула и с несвойственной ей бесцеремонностью опустилась на край постели коматозника. Задумчиво скользнула взглядом по лицу. Шрамы на нём за год практически зажили, остались только белесые полоски и местами некрасивые, красные рубцы. — У него волосы отросли опять. Я займусь сегодня его стрижкой. Опустились почти до ушей. Джастин, положишь бритву в шкафчик, ладно? — Эй, а с чего ты решила, что я её брал? — Потому что ты свежевыбрит, но свою бритву всегда забываешь. Вывод очевиден. Я знаю все твои маленькие грязные секреты. Грейнджер коварно улыбнулась, Рейчел выразительно хмыкнула, а смуглый Джастин пошёл кирпичными пятнами. — Элли, они меня не любят! Пойдём отсюда! Смущённый Джастин поволок слабо сопротивляющуюся пампушку прочь из палаты. Рейчел вздохнула и раздражённо стукнула костяшкой указательного пальца по монитору. Она тоже была разочарована. — Вечер обязан быть прекрасным. Твой день рождения не может быть витком сплошных разочарований. Я позабочусь об этом. — решительно заявила блондинка, тряхнув волосами. Край каре мазнул её по подбородку, прядка прилипла к губам. Андерсон раздражённо сдула её. — Знаешь, а я ведь правда расстроилась, что он не очнулся. Ему стоило прийти в себя хотя бы чтобы избавить тебя от своего назойливого общества. Почти весь год, что он здесь, ты не отходишь от него из-за... — Рейчел, мистер Занетти спонсор нашего госпиталя. И присматривать за мистером Доу — его самая безобидная просьба. Мне несложно. — Ещё бы знать, почему этот напыщенный индюк так заинтересовался именно им. Что у нас, мало коматозников? По лицу Рейчел было видно, что ей очень хочется поворчать ещё, но блондинка только вздохнула и, обогнув постель, клюнула Гермиону в мягкую щёку. — Я домой. Позабочусь о торте, приведу в порядок твоё библиотечное логово и... Ну ты знаешь. Не скучай, кнопка. — велела Рейчел и тоже растворилась в белизне больничного коридора. Гермиона продолжала задумчиво разглядывать мистера Доу. Едва ли минута прошла с момента ухода Андерсон, как приборы вдруг надсадно запищали снова. В ту же секунду мистер Доу рванулся, резко сел на постели, вынуждая Гермиону отшатнутся, рассеянным взглядом скользнул вокруг, а затем принялся яростно выпутываться из капельниц. Сперва ошарашенная Гермиона несколько секунд смотрела на него, но потом, наконец, бросилась к коматознику и попыталась взять его за запястья, останавливая. — Сэр, не нужно вытаскивать иглы. Вы можете повредить себе вены, сэр. Сестра! — крикнула Грейнджер, спешно надавливая на кнопку вызова над постелью пациента, но он вдруг замер под её руками, вслушиваясь в голос, недоверчиво развернул голову к продолжающей говорить что-то успокаивающее Гермионе. — Грейнджер? Гермиона вскинула на пациента растерянный взгляд.