⸻
Верман сидел в удобно обустроенном кабинете и пил свежезаваренный ИИ «Людочка» кофе. «Так, с этими тайманинами покончено… Осталось только отыскать тех двоих… Насколько мне удалось узнать, эти засранцы — алкаш Аморал и качок-дуралей Гичиг — всё-таки улизнули… Но вот Иллюзору и Шону–Кроту не удалось сбежать из межиллюзья… Надо будет устранить Контра… ради благополучия… Он становится слишком опасным… для общего дела… Я не допущу крушения моего восхождения!.. Не позволю каким-то мерзким отбросам захватить власть… скинуть меня с поста… к которому я до сих пор иду… и никак не могу достигнуть… Всё же… Джаггер постарался на славу… поработал, как ни бывало раньше… Мне удалось расколоть Контра… хотя… впрочем… и не таких брали под пресс… Как он визжал… Слушать эти крики… истинное наслаждение… За жизнь не слышал ничего более… сладкого… Страдание и наслаждение ведь всегда рука об руку движутся… Всё-таки что-то выпытать да и удалось… Якобы эти подонки съебались к всемогущему Мраку… но это не точные сведения… Что ж… Надо установить негласное наблюдение за его иллюзорностью… Похуй на то, что она непреступна… Пошлю первоклассных шпионов… И они в моих руках уже не отвертятся… ответят по заслугам…», — обрывками думал он, листая кипы с документацией и прочие деловые бумаги. Опьянённый успехами, Верм громко воскликнул вслух: — Доколе существую я, пока есть порядок, будет стоять Цитадель Мафии Реальности! — на что получил ответ от Людочки: — Конечно, лорд Верман! И покуда Мафи по достоинству обеспечивают данный порядок! — Верное замечание, Людочка!.. Что бы я без них делал… Он не договорил, поскольку в кабинет как гром среди ясного неба ворвался его лакей Тартозо. — Как ты посмел столь дерзко и бесцеремонно попасться ко мне на глаза, без стука и соответствующего дозволения, ничтожество?! — обрушил Верм на него свой гнев. — Господин Верман! Прошу простить вашего презренного слугу!.. Я принёс срочные новости!.. Иллюзорность 2601 взбунтовалась! Там прокламируют, что смерть за вами придёт! Они хотят восстание поднять и власть действующую свергнуть! Таковы вести!.. — провопил запыхавшийся прислужник. — Оскорбление представителя власти при исполнении им должностных обязанностей, покушение на жизнь и служебные интересы государственного служащего, посягательство на нарушение Всеиллюзионной Конституции и иных иллюзионных законов, насильственное изменение межиллюзионного строя, подстрекательство к вооружённому мятежу, организация незаконного военизированного формирования, покушение на нарушение целостности межиллюзионного суверенитета… Действия этих ублюдков тянут на нарушение как минимум семи пунктов Межиллюзорного Кодекса об Уложении Уголовных Наказаний, а это как бы преступления особой тяжести, за которые предусмотрены наказания самого сурового пошиба! Необходимо покарать этих тварей как можно скорее! Нельзя больше медлить!.. С этими словами Верман достал из рабочего стола пульт, коснулся красного сенсора на коммуникационной панели и, прислонив ко рту нижнюю часть с маленькими точечными отверстиями, злобно прорычал в него: — Главный Компьютер! Выслать наилучшие легионы Мафи на усмирение иллюзорности 2601! ОТПРАВИТЬ ЭТИХ НИЧТОЖНЫХ УРОДОВ В НЕБЫТИЕ НЕМЕДЛЕННО И НАВСЕГДА ПРЕДАТЬ ВСЕОБЩЕМУ ПОЗОРУ! — Есть, лорд Верман, как прикажите! Приступаю к исполнению Вашей команды… — отозвался скрипучий голос Главного Компьютера в Цитадели. Хотя Цитадель была полностью под управлением Людочки, системные инженеры Корабля «Земля» по тайному распоряжению Вермана разработали резервный искусственный интеллект, который стал именоваться Главным Компьютером. Он был создан в дополнительную поддержку Людочке и предназначался на так называемый «чёрный день», то бишь предполагаемый запасной случай возможного коллапса основной системы. Обязанности ГК в основном составляли специальные мероприятия, называемые «карательными экспедициями» и нацеленные на всяческое подавление потенциальных неприятелей, а Людочка больше переключилась на хозяйственно-бытовое обеспечение и обслуживание Цитадели. Заревели сирены тревоги, замигали багровые лучи, во всех громкоговорителях раздался непрерывно монотонный рёв ГК: — Тревога второго уровня, тревога второго уровня, тревога второго уровня! Повторяю, тревога второго уровня! Обнаружена угроза! Обнаружена угроза! Обнаружена угроза! Внимание: обнаружена угроза! Иллюзорность №2601 представляет непосредственную опасность! В соответствии с приказанием иллюзионного лорда Вермана запущен протокол восстановления справедливости! Всем отрядам иллюзионного карания приготовиться к карательной экспедиции! Подготовиться к всеохватному десантированию! Секретный код операции: «Жизни лишь формальности, нет морали — одна гениальность»!.. Обратный отсчёт! Начать всеохватное десантирование через: десять… девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре… три… два… один… ноль… Запускаем! Поднявшаяся сутолока вскоре улеглась так же внезапно, как и появилась. — Лорд Верман, карательная экспедиция выслана в указанную точку по координатам [данные скрыты], отряды иллюзионного карания высажены в пределах иллюзорности №2601 путём всеохватного десантирования! — оповестил Главный Компьютер по внутренней связи. — Как только чистка подойдёт к концу, доложить о результатах мне! Понятно? — Так точно, лорд Верман! Рад стараться! Верман убрал интерком-пульт, выгнал прочь чинопочитателя Тартозо, повелел Людочке не беспокоить его до поры до времени и покинул свой кабинет. Он вышел в коридор и направился в центральную рубку. — Джаггер, поторапливайся! — скомандовал Верм. — Ко мне! Тут же рядом с ним по направлению к командной палубе зашагал тяжёлым топотом Джаггер — мощнейшее супероружие, когда-либо созданное Мафией Реальности. Его единственная цель: подчиняться приказам вышестоящего командования беспрекословно и наказывать предателей. Эта слепая верность делала Джаггера страшным противником на поле боя. Оказавшись в пункте назначения, Верман осмотрел всех находящихся там и вопросительно позвал какого-то: — Оборо? Где ты? — Сколько раз повторять, Верм, называй меня госпожой Оборо! — услышал он дребезжащий трескучий голос, как будто доносившийся из старинного приёмника, звучание которого искажали низкочастотные радиоволны. Из углубления в стене, до своего появления скрытая в тени, выдвинулась фиолетоволосая молодая женщина привлекательной наружности, облачённая в коктейльное платье красного цвета без рукавов и с V-образным вырезом на груди, который образовывал глубокое декольте. Это весьма эротизированное одеяние практически несколько не закрывало, а лишь наоборот оголяло её тело. Оборо вплотную подошла к Верману и Джаггеру с вопросом: — Ну что, дорогой, навестим бунтарей-тайманинов? — Как же ты догадалась? Я именно это и собирался сделать! — радостно откликнулся Верм. — Джаггер, за мной! — Ты хотел сказать «за нами», Верман, не так ли? — несколько интимно вопросила она. — Как ты права, госпожа Оборо! Как всегда… — ответил он. С этими словами триада в неизменном сопровождении троих Мафи зашагала по бесконечным коридорам Цитадели. Наконец они дошли до единственного входа в Межиллюзионную Тюрьму, условно называемого Бездной. Он представлял из себя абсолютно пустую и неуютную комнату небольших размеров, в геометрическом центре которой под охраной четырёх экземпляров Мафи стояла странная инсталляция, напоминающая стоящий вертикально пола и лишённый опор стол с высеченной на нём широкой дверью без ручки. — Открыть Бездну! — скомандовал Верман властно. Мафи кивнули и сделали несколько резких движений кистями рук. Подобие «двери» в импровизированном «столе» распахнулось наружу, и трио, сопровождаемые верными гвардейцами, оказалось в тёмном пространстве. — Вас приветствует Персонал Межиллюзионной Тюрьмы! — раздался из ниоткуда автоматически роботизированный голос. — Куда желаете направиться: в пенитенциарный блок общего режима, в пенитенциарный блок строгого режима, в пенитенциарный блок особого режима, в спецблок «штрафной изолятор» или в тюремную лабораторию? Если желаете направиться в пенитенциарный блок общего режима, отдайте команду, предусмотренную протоколом F-5. Если желаете направиться в пенитенциарный блок строгого режима, отдайте команду, предусмотренную протоколом J-8. Если желаете направиться в пенитенциарный блок особого режима, отдайте команду, предусмотренную протоколом K-24. Если желаете направиться в спецблок «штрафной изолятор», отдайте команду, предусмотренную протоколом S-61. Если желаете направиться в тюремную лабораторию, отдайте команду, предусмотренную протоколом W-135. — Нам нужно навестить осуждённых арестантов из иллюзорности 5002, содержащихся на особом режиме! — гаркнул Верман. — Подожди, дорогой, — осадила его Оборо. — Они больше там не содержатся! — Какого чёрта?! Почему меня никто не уведомил об этом?! — злобно взревел лорд Мафии Реальности. — То была моя инициатива! — успокоила она Вермана. — По моему поручению тайманинов перевели в лабораторию, где над их аватарами проводят эксперименты! — Тогда отправь нас в туда! — раздражённо поправил себя Верм, обращаясь к голосу из ниоткуда. — Будет исполнено, господин Верман! Откуда ни возьмись из темноты вылетели три парящие в воздухе (или скорее в невесомости) платформы, которые Верман, Оборо и Джаггер спешно заняли. Мафи в свою очередь рассосредоточились по каждой из них поровну. Платформы стали опускаться вниз, прямиком в подвалы Цитадели. Что сокрыто в этих мрачных подземельях, доподлинно никому не ведомо, возможно там хранятся величайшие тайны иллюзорного мироздания, которые тщательно бережёт организация от всех остальных. И этим тайнам оттуда никогда не выбраться. Отчасти это правда… Через пять иллюзионных минут Верман, Оборо, Джаггер и Мафи очутились в тюремной лаборатории, которая соседствовала со специальным блоком или штрафным изолятором, куда доставляли на время особо буйных заключённых и где они содержались под невероятно строгим наблюдением и в очень тяжёлых условиях. В дверях их встретила заведующая лабораторией Калия, ближайшая сподвижница Оборо. Она, как и её госпожа, раньше была тайманином и вместе с ней первой предала интересы антидемонической организации, начав активно сотрудничать с Мафией Реальности и впоследствии заняв должность главы тюремной лаборатории. Оборо также возвысилась от простого охотника на демонов до доверенного лица Вермана. Кроме того, она также стала тайной любовницей межиллюзионного лорда. Калия была одета в некую странную одежду, отдалённо напоминавшую прозрачный комбинезон, под которым виднелись высокие сапоги до колен с железными шпорами, серо-синий укороченный топик, едва прикрывавший грудь, с откровенным вырезом на животе, который обнажал пупок и область в районе верхней части лобка, а на руках красовались коричневые перчатки-митенки. — Я рада приветствовать вас, лорд Верман и леди Оборо, в тюремной лаборатории! — подобострастно поклонившись, нарочито приторно проворковала она. — А мы рады видеть тебя на рабочем посту, Калия! — таким же елейным голосом ответила ей Оборо. — Хотите посмотреть на подопытных свинок? Проследуйте за мной, пожалуйста! Отвесив ещё один поклон, Калия повела процессию дальше. Миновав служебный кабинет, обставленный набитыми бумажной волокитой столами и громоздкими стеллажами, со всякими пробирками, колбами, склянками и прочими принадлежностями для опытов, они оказались в замкнутом, но просторном помещении. Полностью пустое пространство было ограничено белыми стенами и освещалось таким же ослепительно ярким белым светом, излучаемым закреплёнными на потолке дуговыми прожекторами. В центре комнаты в невесомости застыли, не касаясь конечностями пола, три уставшего вида женщины, чьи полностью обнажённые тела находились под действием антигравитационных лучей точечного захвата объектов, — Асаги Игава, Сакура Игава и Мурасаки Яцу — те самые тайманины или славные охотницы за демонами из ныне стёртой из межиллюзионного поля иллюзорности 5002. Рядом с ними стояли три пыточных кресла. К каждому из них ремнями были привязаны мужчины. Этими людьми были Контр, Иллюзор и Шон–Крот. В то время как усталые тайманины не скрывали свою наготу, ибо скрыть её были не в силах, подопытные мужского пола относились к ней по-разному: если Контр уподобился подопытным женского пола и никак не стеснялся своей наготы; то Шон–Крот беспокойное елозил, видимо пытаясь найти удобную позу и стыдливо прикрывал руками половые органы; а Иллюзор с закрытыми глазами что-то бормотал и не обращал никакого внимания ни на тайманинов, ни сокамерников, ни на вошедших, словно бы никого из них нет здесь, а сам он находится в так некогда оберегаемым им межиллюзье — своего рода потерянном убежище-обители, ковчеге, где он любил уединяться и там его до поры до времени ни мог достать никто — не только вездесущая Мафия Реальности с ненавистными ему Контрами, Мафи, Верманами и Джаггерами, но даже всемогущий Мрак. Но теперь всё это в прошлом… «Впрочем, какой теперь смысл горевать о давно прошедших временах безвозвратно утерянного прошлого? Cogito ergo sum, а если я существую, у меня есть желания. Но в случае невозможности осуществления и дальнейшего процесса их реализации, мои желания автоматически превращаются в мечты. Следовательно, я не мечтаю. Значит, нужно жить настоящим. Но как жить, если тебе не благоволит свет в ближайшем обозримом на данный момент будущем? Я — высшее существо, я выше мирской суеты, поэтому просто уйду в себя…», — задумчиво рассуждал он о высоких материях. Его размышления грубо прервал издевательски насмешливый возглас Вермана: — Ба, кого я вижу! Великий Контр, старина Иллюзорчик, даже невзрачный миньон Шон в сборе! М-м-м, как вкусно… Конвейер неудачников летит мне прямо в пасть, да-а-а! Замечательно… Последнее слово он протянул отрывисто, словно смакуя поражение своих антагонистов. Боссу Мафии Реальности никто не ответил. — Эх, Игава, Игава! Как приятно наблюдать за этой картиной: я стою здесь, а ты — там… — победоносной речью обратилась Оборо к Асаги, заклятой противнице. — Оборо… Предательница! Ты променяла тайманинов на банду садистских головорезов, которые используют нас как пассивный инструмент для собственных гнусных забав! Как это низко с твоей стороны! — набравшись гнева, ответила ей Игава. — Ты меня не пугай. Лучше одумайся, пока ещё не поздно, с кем говоришь и как говоришь. Нашу иллюзорность всё равно ждал полный крах. Если бы я не присоединилась к Мафии Реальности, то я бы сейчас не стояла здесь и не жила новой достойной жизнью… — спокойно проговорила Оборо. — И это ты кроме шуток называешь «достойной жизнью»?! Да это не жизнь, а лишь жалкое существование! Ты стала ничтожной с тех пор, как предала нас в обмен на то, чтобы быть таким же инструментом! Да они просто используют тебя! Как же ты этого не понимаешь? Ты же вроде не глупый человек, Оборо, ты же была одним из самых доблестных и достойных тайманинов!.. — продолжала Асаги. — «Предательница», «жалкое существование», «наша иллюзорность», «тайманины»… Какие идиотские слова, Игава, ты произносишь! Тупица как раз ты, Асаги, а не я! Именно ты, потому что не удосужилась послушать мой совет и перейти вместе с Оборо и Калией в Мафию Реальности! Вступай на сильную сторону настоящих победителей, ведь следует победа всегда за нами! Всё равно терять тебе нечего! Ибо Межиллюзорный Суд приговорил тебя и твоих дружков к пожизненному заключению. Слышишь меня, Игава?! — сорвалась Оборо на крик. — Тебе век воли не видать, тугодумная сука! И твоим подхалимкам-свиньям тоже! А знаешь ли, кто для тебя выхлопотал эту меру наказания?! Это была я, миледи Оборо! Если бы не я, вам бы смерть впаяли и ваши аватары бы вылетели в пустоту в виде трухи, а сознания бы испепелились! После этих слов в лабораторной камере для опытов повисло тяжкое молчание. Спустя некоторый небольшой промежуток иллюзионного времени эту тяжкую паузу прервал Верман: — Миледи Оборо, своей тирадой вы вывели тайманинов на чистую воду, а всё вышесказанное можно резюмировать кратко: ситуация безрезультатно стабильная, без существенных изменений… Ну а раз объекты разработки не поддаются душещипательным беседам, сеансам реактивного гипноза, трансгрессивным внутривенным инъекциям, телесным модификациям, вздутию желудочно-кишечного тракта, расширению пупков, перепрошивке сознания с внедрением инородных предметов под кожу, систематическому физическому насилию с применением угроз, введению в организм насильственно изменяющих сознание психотропных препаратов, процедурам иглоукалывания сосков, обработке внутренних органов алкалоидами и щелочами, а также орально-анально-генитальным пыткам с многочисленными пенетрациями в эрогенные зоны, мой приказ таков: пытки следует продолжать, но сегодня к мероприятиям подключусь исключительно я! — Ошибаешься, дорогой, но лишь в одном пункте. Они же теперь больше не тайманины! — поправила Вермана Оборо. — Всё верно, госпожа! Опять я ошибся… Всему виной проклятая сбивчивость, плохо сплю в последнее время. У нас скоро коронация, и к ней надо быть готовыми во все оружии, — заключил он. — Да, в чём-то вы правы! — подала голос Мурасаки. — Тайманинов больше не существует, но их миссию мы до сих пор храним и тщательно бережём в наших сердцах! — Замолкни, сисястая сучка! — злобно рявкнула Оборо. — Хватит уже молоть вздор! Лучше готовь свои распутные телеса, чтоб ублажать лорда Вермана! — Правильно, — кивнул Верм, мерзко осклабившись. — Больше дела, меньше слов! Произнеся это, иллюзионный лорд распахнул свой буро-коричневый кафтан и расстегнул ширинку штанов с узорной вышивкой, откуда на всеобщее обозрение вывалился его вялый член. — Ну что, шлюхи позорные? Кому из вас хочется первой удостоиться чести быть обласканной великом лордом Верманом? — прокричала Оборо. — Я готова! — без колебаний бросила Асаги. — Замечательно, — усмехнулся Верман и подошёл к ней. Пенис, наливающийся кровью с каждой секундой, постепенно начал подниматься и вылезать из ширинки вместе с оттопыренной мошонкой. Не прошло много времени, как он тыкнулся в лобок Асаги. — А теперь покажи мне, насколько ты хороша в рукоделии, — омерзительный оскал Вермана растянулся аж до самых ушей от предвкушённого удовольствия. — Держись, Асаги! — прокричала сестре Сакура. — Заткни ебальник, свиноблядь! — властно рыкнула Оборо и шлёпнула Асаги откуда не возьмись появившимся у неё в руках хлыстом по животу. Асаги взяла в руки эрегированный причиндал Вермана, безымянным пальцем и мизинцем оттянула крайнюю плоть и сжала между средним и указательным набрякшую красную головку, которая то и дело подёргивалась от малейшего прикосновения мягкой кожи на кончиках пальцев Игавы. Развратник даже отпускал не только привычные уху любого тайманина скабрезные колкости и похабные реплики в её сторону, но и рифмованные строки, нацеленные на деморализацию узниц.И не важно, что вокруг
Мы с тобою навсегда!
Подойдёт к концу игра,
И не станет бытия…
— Всё равно вам не победить! — стиснула зубы Игава-старшая. — Тайманин воспринимает изнасилование после проигрыша как обыденное дело и не должен делать из этого исхода фарсовую катастрофу! Я много дерьма на своём веку повидала! Мой дух просто так не сломить! — Это ты только щас так говоришь, — злорадно процедил Верман. — Посмотрим, как ты с этим справишься!Мы сможем, мы добьёмся, Всех уничтожим, но прорвёмся!
И он обхватил длинные, слегка обвислые груди Асаги, которые всё же не потеряли форму, потеребил вставшие соски и принялся их сосать. Учениц Игавы, лицезревших эту распутную картину, обуревали самые неприятные чувства, которые ввергали их в бездну уныния. Сакура плакала, а Мурасаки не сдерживалась и осыпала экзекуторов бранью и проклятиями. Остальные подопытные собой напоминали композицию из трёх обезьян — Ивадзару, Кикадзару и Мидзару: Контр одной рукой закрыл рот и принялся слабо удовлетворять себя другой рукой; Шон–Крот, отворачиваясь, заткнул пальцами уши; а Иллюзор ещё больше погрузился в пучины сознания, затворяя очи от развернувшегося перед ним непотребства. Вот только оригинальный посыл, исходящий из послания, доносимого той скульптурой, состоял в отрешённости от зла. И все следовали её изначальному, метафизическому замыслу; один лишь Контр — бывший глава Мафии Реальности, переставший быть иллюзионном лордом и отдавший бразды правления Верману, — не отрекался от насаждённой ему идеологии и продолжал упорно ей следовать. Тем временем Калия решила проявить скрытые в ней зачатки садизма и обнажила здоровенный искусственный член, но без тестикул, который она успела отрастить в ходе проведения опытов над самой собой. Заткнув рот Мурасаки липким клейким кляпом, она принялась избивать её по ягодицам. Озверевшая Оборо кинулась к Сакуре и принялась содомировать её железным жезлом. Испытательное помещение наполнили женские стоны и запахи пота, телесных жидкостей и секса. Один лишь Джаггер стоял молча и смотрел холодными пустыми глазницами с красными угольками заместо зрачков, источавших ледяной взгляд, от которого на любой душе становилось не по себе и стыла в жилах кровь, на вакханальную оргию… Верман, не доводя дело до извержения, оставил Асаги и встал около Сакуры. По его приказу Оборо наклонила юную девицу, чтобы она ни в коем случае не испачкала облачения дотошного педанта Верма. Лицо её залили слёзы, а веки уже опухли от глазных выделений. — Отпустите Асаги! — инфантильно рыдала она навзрыд. — Не трогайте её! Она самое дорогое, что у меня есть! И я вам тоже не сдамся! Ведь тайманины не сдаются и идут до конца! — Не надейся, ещё как сдашься, — неумолимо ответил Верман. — Что? Да какой ты после этого нахуй тайманин?! Только и умеешь, что визжать пиздой, шмара ебаная! — жестоко взревела Оборо, продолжая содомизировать дилдо-жезлом из металлического сплава протактиния анальное отверстие Игавы-младшей. — Полюбуйся, Асаги, кого ты взрастила! Посмотри, до чего докатилась твоя младшая сестрица! — Вот именно, — вторил ей Верман. — Её поёбывать даже приятней, чем эту суку Игаву! Сакурочка помоложе, и сисечки у неё ещё не разработанные! Такие же бидоны здоровые, но намного лучше на ощупь и весьма фактурные. Да и сосёт она отменно! Аж глотку хочется членом порвать!Я буду рвать, буду рыть землю,
Кости ломать, но идти к победе!
Жизнь это — бой, а я — боец!
Тот, кто не сражается больше не жилец!
Сакура больше не могла говорить, так как её рот заткнул член иллюзионного лорда. Потянув девушку за оранжевые волосы, Верман стал насаживать сестру Асаги на свой срамной орган настолько интенсивно, что у той хлынули слёзы из глаз с новой силой и полились по разрумяненным щекам вниз, стекая солёными каплями прямо на член Вермана. Эмпату Шону, который уже более не в силах был выдерживать творившуюся перед ним вакханалию, удалось высвободиться из-под ремней, связывавших его, и кинуться на помощь тайманинам, но Джаггер схватил его одной лапищей и сжал всё его тельце. Вырубившись, Шон–Крот побледнел и грянулся без чувств об холодный, выложенный плиткой, пол. — Сам виноват, — равнодушно прошептал себе под нос Иллюзор. — Полез на рожон и получил по заслугам. Ни в его положении наивно полагать, что он в силах справиться с этими властолюбивыми ублюдками. Порой импульс толкает людей на безумные поступки, которые не вписываются в привычные концепции индивидуальной модели поведения. Тем временем Верм уже во всю водил пенисом по упругим ягодицам Яцу, едва раздвигая краешком головки сильные подтянутые половинки задницы Мурасаки. Она сначала держалась, но потом начала пресмыкаться, видимо не выдерживая одновременно и сладострастность, и извращённость телесной пытки. — Эти мольбы о помощи… Я их обожаю! Это значит, что победа на нашей стороне! — говорил Верман, периодически потирая руки о перевозбуждённый клитор изнурённой Мурасаки.Присяд упор, прыжок назад,
Ну-ка, растрясём этот жирный зад!
Устроим шоу для тех, кто оторвался,
Пусть смотрят на веселье, свободные засранцы!
Оборо, которая вместе с Калией переключилась на Сакуру, незаметно кивнула Джаггеру. — Запускаю сверхсекретный протокол UPQ-155! — раздался едва различимый голос невероятной низости, чем-то напоминавший механический бас-профундо, который словно исказил пьезоэлектрический звукоизлучатель. Внезапно акустика во всём пространстве как будто бы исчезла, но потом снова вернулась. В воздухе повис тяжёлый скрип, которые издавали ужасающие приспособления, выдвигающиеся из тела Джаггера. Данные приспособления, напоминавшие продолговатые крюки на раздвижных подставках, потянулись к Асаги и принялись сжимать её груди, попутно стимулируя ареолы и выкручивая концы сосков. Наконец Верман кончил, причём он настолько замудрил с этим физиологическим процессом, что его сперма обрызгала седалища всех троих тайманинов. Параллельно с ним испытал мощный оргазм и Контр, испустивший бурный столп семени к потолку. Часть даже капнула на пятки Иллюзора, который как ни в чём не бывало отмахнулся от этого исторжения плотских желаний. Он был выше всего этого мирского мракобесия и сублимировал своё нахождение в плену по собственным правилам, которые давно сменились.Влево, вправо, киваем — браво! Тянем, тянем, точно в такт! Вы — мой лучший зоопарк!
Джаггер за это время успел досуха выдоить Сакуру и Мурасаки, которые окончательно выбились из сил. В продолговатое устройство, похожее на ситчатый мешок, вытекли их телесные жидкости — охлаждённое молоко, выделившееся из набухших от многочисленных препаратов больших грудей, и струйная белёсая жижа от принудительной подневольной эякуляции. Затем Джаггер заткнул кляпами сёстрам Игава рты и, внимая приказу Верма: — Отправь то, что собрал, Людочке! Пусть приготовит мне коктейль «Соки поверженного тайманина»! Изопью, когда вернусь! — удалился восвояси, не проронив ни единого лишнего слова. Сам Верман застегнул брюки, запахнул полы плаща и направился прочь из лаборатории. Уходя, он услышал, как Иллюзор кричит явно мычащим товаркам по неволе: — Помните лишь одно: вы — индивиды, вы — личности, вы уникальны! Это то, что делает вас центрами своих реальностей!!! — Ну и пусть проповедует свою глупую, томную онтологию! — сказала Оборо, выходя следом за ним. — Конечно, госпожа, его мировоззрение бессмысленно до глубинного эпистемологического абсурда! — подтвердил Верман. — Только и способен на дурацкие, бессмысленные доводы! Derui ei non vi, sed mente! Ведь моё главное оружие — это Джаггер, а орудие — разум, а разум гнёт любую силу, а сила мысли, как известно, победила!Нет кумиров, нет царей,
Нет извне влияния
На тех, кто в жизни осознал
Силу своего сознания.
⸻
Окончательно покинув Межиллюзионную Тюрьму, Верман в неизменном сопровождении преданных Мафи вышел на посадочную площадку, предназначенную для транспортных средств высокопоставленных чинуш и почётных делегаций. Его персональный бортовой шаттл с грозным и устрашающим наименованием «Искоренитель» готовился к полёту на покорённую иллюзорность 2601. Не успело время быстро исчислится в иллюзорном эквиваленте, как владелец челнока занял личную каюту. Там его уже ждала Оборо, переодевшаяся в изящную кожаную портупею, сквозь которую просвечивались округлые груди.Формальности, формальности —
Нужно то, что видит глаз.
Формальности, формальности —
То, что окружает нас.
Верман звонко похлопал её по толстым выдающимся ягодицам и, всё продолжая напевать строки из государственного гимна Мафии Реальности, принялся покрывать её тело — от лобка до губ — влажными сладострастными поцелуями, порою оставляя на коже своей суженой госпожи засосы.Обвиняем мы царей,
Президентов и богов —
Куколок в руках.
Нет понятия «работа»,
Нет влияния банкноты,
Только сила мысли…
«Искоренитель», ревя турбинами двигателей, оторвался с площадки и взмыл в воздух. Верман и Оборо, предавшись страсти, готовились к покорению очередной иллюзорности вместе. И никто из некогда гордых и независимых жителей, ставших в одночасье столь ничтожными и осмелившихся противоречить более могучей силе, которых практически не осталось, не мог помещать им творить бесчинство и беззаконие под маской восстановления вселенской справедливости; тем более изменить течение реки могущественной материи, имя которой — Время. А некоторым, кому временно повезло выжить, оставалось лишь смотреть на безвозвратный закат истреблённой бесчисленными полчищами войск Мафи иллюзорности 2601. Их смерть была всего лишь отсрочена на краткий временной отрезок относительно скалярных плоскостей остальных эфемерных и необозримых глазу материй, и именно в этом безвыходном положении обострялась экзистенциальная тревога, жалкие потуги которой были также бессмысленны, как и суть дальнейшего бытия…