You'll Never See Us Again

      Тогда от нас скрывали так много вещей. В эти дни я сталкиваюсь со многими людьми, которые хотят услышать о моём детстве. Это так странно для них, и, кажется, все они задают один и тот же вопрос: «Почему вы просто не убежали?» Потому что это не похоже на то, что мы были прикованы цепями к стенам или окружены электрическим забором.              Трудно объяснить, что наша жизнь в школьных стенах была всем, что мы когда-либо знали. Внешний мир был пугающим местом, полным неизвестности, а в Марселине нас кормили и одевали. У нас были наши кровати и наши уроки, и никто никогда не причинял нам вреда. Никогда не было причин уходить.              Часть I              Йен и раньше видел птиц, но то, что он увидел в небе в тот день, не походило ни на одну птицу, которую он когда-либо видел. В этом было что-то странное, оно летело высоко над облаками, с большими крыльями, которые не хлопали. Он заметил его из открытого окна по дороге на урок рисования, спрыгнул с лестничной площадки и быстро сбежал вниз по деревянным ступенькам, чтобы рассказать всем о странном зрелище.              Когда он рассказал об этом другим детям, они бросились к окну, чтобы посмотреть на небо. Но к тому времени оно уже давно исчезло, скрывшись в противоположном направлении.              — Да, точно, — начали говорить дети.              Йен почувствовал, как его лицо вспыхнуло от намёка.              — Я не лгу.              Это был его самый большой страх, и другие дети рано поняли это — быть высмеянным за то, что он ищет внимания. Йен не знал, откуда это взялось, но подозревал, что это произошло, когда он был в нулевом классе и обнаружил, что, если притворялся больным, учителя оставались у его постели и давали дополнительные угощения. Он делал это так часто, и было проведено так много тестов без диагнозов, что это стало шуткой среди учеников. Вскоре Йен не мог кашлянуть без раздражённого взгляда учителя.              Шли годы, и всё было почти забыто, просто забавная история детства, которую мисс Ханна вспоминала, чтобы показать, каким независимым он вырос. Но это было всё.              — Клянусь, я видел, — сказал Йен, едва сдерживая слёзы.              — О боже, он снова будет плакать, — сказал Джейми, один из популярных мальчиков со светлыми волосами цвета земляники и лёгкими веснушками — с таким парнем все соглашались, несмотря ни на что.              Все дети захихикали. Ну, все, кроме одного. Был Микки, который не встал, чтобы подбежать к окну, когда это сделали все остальные. Он тихо сидел за своим столом и рисовал закорючки в блокноте.              Когда мисс Эйприл пришла на урок, Йен всё ещё кипел от злости за своим столом.              — Мисс Эйприл? — спросил он, когда та уже начала урок.              Она остановилась у классной доски, чтобы посмотреть на него.              — Сегодня в небе было что-то странное. Похожее на птицу с большими крыльями и рыбьим хвостом. И оно было белым.              Остальные дети переглянулись.              — Возможно, это был голубь, — сказала мисс Эйприл.              — Нет, — ответил Йен. — Оно было намного больше голубя и летело над облаками. Крылья даже не хлопали.              Ему показалось, что он уловил небольшую вспышку паники на её лице, но затем она улыбнулась.              — Есть много странных вещей, которые мы не можем объяснить. Возможно, Бог испытывал новый вид птиц. Тебе повезло, что ты это увидел!              — Или он просто снова лжёт, — пробормотал Джейми себе под нос, но достаточно громко, чтобы услышал весь класс.              Его друзья посмеивались над ним.              Йен почувствовал, как его лицо вспыхнуло. «Я не лжец». Но он мог сказать, что никого не убедил.              Он докажет, что они ошибаются, Йен был уверен в этом. И в последующие недели он проводил всё своё свободное время, глядя в небо, пытаясь разглядеть ту странную птицу, которая больше не появлялась. Через месяц он подумал, что, возможно, мисс Эйприл была права.              Но потом был тот день, когда Йен шёл через северный холл, переодевшись в свою уличную форму, чтобы поиграть в футбол с мальчиками на поле за школой, когда Микки появился из ниоткуда — вероятно, прятался в углу и, как всегда, что-то царапал в своём блокноте.              — Привет, — сказал Микки, возможно, впервые заговорив напрямую с Йеном. — Это та птица, которую ты видел? — и он показал страницу в своём блокноте, до краёв заполненную каракулями именно того, что видел Йен.              — Как ты узнал? — спросил он.              — Однажды видел сам, — сказал Микки. — Я нарисовал, чтобы не забыть, как оно выглядело.              Йен хотел задать ему кучу вопросов. Когда ты это увидел? Ты также слышал, как оно издавало низкий грохочущий звук? Как ты думаешь, насколько оно было большим? Но самое главное: почему ты ничего не сказал?              Однако, прежде чем успел сказать что-либо из этого, он услышал крик Уинстона, когда тот поворачивал за угол.              — Йен, мы ждём тебя. — И при виде Микки Уинстон скривил лицо. — Извини, но наши команды переполнены, Микки. — Хотя в его голосе совсем не было сожаления.              Йен надолго запомнит этот момент. Он почувствовал, как к нему подкрадывается стыд, странное смущение перед Микки, который только пожал плечами. Это был первый раз, когда он чувствовал себя плохо из-за чего-то. Конечно, все называли Микки странным — даже Йен принимал участие в некоторых поддразниваниях, — но в тот момент брюнет, возможно, был единственным человеком, который по-настоящему понимал его.              Очень жаль, что никто не поверил бы Микки насчёт птицы.              Следующие несколько дней он провёл, пытаясь поговорить с ним, мельком увидеть его за едой. Но Микки был неуловим, и вскоре Йен совсем забыл об этом.              -----              Ожидалось, что на третьем году они начнут принимать добавки. Каждый день за завтраком они выстраивались в очередь за стаканом воды и чашкой таблеток и широко открывали рты, чтобы директор проверила, хорошо ли они их проглотили. Затем были их утренние молитвы, после которых следовали фрукты и овсянка.              Йен презирал консистенцию овсянки, но от него ожидали, что он доест свою тарелку. Ему не дали бы золотую звезду, если бы он этого не сделал.              И любому, кто пожалуется, будет прочитана та же лекция: вы были созданы и помещены на эту землю Богом для служения определённой цели, и если это пища, которой он вас снабдил, то вы должны есть её с благодарностью.              Они были в том возрасте, когда мальчики не хотели сидеть с девочками, а девочки не хотели сидеть с мальчиками. Это была странная игра между полами, которую Йен не до конца понимал. У него были друзья-девочки, и они не вызывали у него отвращения. Но часто ему казалось, что другие мальчики просто разыгрывают их, и поэтому он подыгрывал.              Произошёл инцидент, когда одна из девочек, Аманда, попыталась поцеловать Джейми у фонтана, а тот испытал такое отвращение, что пробежал по всей школе, крича об этом. Вскоре это стало историей о том, что у Аманды «девчачьи микробы», и она пыталась распространить их на всех мальчиков.              — Не подходи к нам! Девчачьи микробы! — кричали мальчики, когда Аманда проходила мимо их столика.              Она свирепо посмотрела на них, на её лице читалась явная обида.              Когда Аманда присоединилась к другим девочкам, они все обернулись и уставились на мальчиков, высунув языки и скосив глаза.              — Девочки отвратительны, — сказал один из парней.              В ближайшие годы это поведение кардинально изменится. И Йен ещё раз поймёт, насколько по-другому он себя чувствует, независимо от того, на какой стороне спектра другие мальчики.              -----              На пятом году им выдали дневники. У мисс Ханны был деревянный шкаф, полный запертых ящиков, и каждый из них можно было открыть только уникальным ключом. Все они получат по одному ящику, где будут хранить свои дневники. Это было их секретное пространство.              — Эти дневники ваши, вы можете писать в них всё, что захотите. Никто никогда их не прочтёт, даже я, — сказала она.              Было странно хранить секреты в таком месте, как Марселин, где каждый приём пищи, каждый перерыв на туалет, каждое изменение в их теле строго контролировались. Иногда казалось, что сестра Грейс может читать мысли.              И поначалу ученики не решались писать. Йен помнил, как смотрел на чистую страницу своего дневника, водя ручкой по бумаге, не зная, с чего начать. Но в конце концов он обнаружил, что ему нравится писать о своих наблюдениях. Всего несколько предложений здесь и там. Потом было приятно запирать свои мысли в том деревянном ящике, на котором было записано его имя.        кажется, что у всех мальчиков теперь есть девушка, которая им нравится. они ведут себя странно, когда девочки смотрят, как мы играем в футбол. как будто они больше сосредоточены не на игре, а на том, кто стоит за линией. я пока этого не понимаю. может быть, скоро пойму.                     -----              К 7 году он смирился с тем, что не испытывает того, что другие мальчики чувствуют к девочкам. Казалось, что внутри него что-то сломалось. Почему им всем казалось, что они понимают друг друга? Возможно ли, что все они притворялись?              Джейми вступил в отношения с Дианой, одной из самых красивых девушек в Марселине. Потом были такие парни, как Мэтью и Беннет, которые каждую неделю переходили от одной девушки к другой. Уинстон был влюблён в Джули, которой, вероятно, он нравился в ответ. Они много тусовались во внутренних двориках, хотя и отрицали, что между ними что-то происходит.              По воскресеньям была месса. А после неё изучение Библии. Они были в том возрасте, когда сестра Грейс начала более честно отвечать на их вопросы. Она рассказывала им о сексе, используя диаграммы, а иногда и модель пениса, входящего во влагалище, и все дети морщились, или краснели, или и то, и другое вместе.              Йен узнал, что дополнительные таблетки, которые принимали девочки, освобождали их от смертного греха. Он удивлялся, почему у мальчиков не было такой таблетки. Казалось, чем больше он узнавал, тем больше у него появлялось вопросов.              Было странно видеть фотографии обнажённых тел, волосы в местах, которые Йен и представить себе не мог.              Именно в тот день на занятиях, когда они узнали об изменениях, которые произойдут с их телами, он стал объектом поддразниваний.              — Лобковые волосы Йена будут рыжими, — сказал Беннетт.              Это вызвало взрыв смеха, который заставил Йена густо покраснеть. Некоторые девушки издали протяжное «фу».              — Заткнись, Беннетт, нет, не будут, — ответил Йен. Но ему пришло в голову, что он просто умрёт от смущения, если это окажется правдой.              Он не помнил, кто это начал — хотя, должно быть, это был Джейми, — но кто-то крикнул «рыжий лобок», и комната снова взорвалась смехом над Йеном. Он лихорадочно оглядел комнату; не было ни одного человека, который не смеялся бы, кроме сестры Грейс и Микки, который, к удивлению, просто смотрел в потолок, как будто тоже ждал, когда всё это закончится.              Как только сестра Грейс успокоила их и попросила быть немного более зрелыми, урок продолжился в обычном режиме. Йен поёрзал за своим столом, пытаясь придумать какой-нибудь способ подразнить их позже. Его разум был чрезмерно сосредоточен на уроке; он нанесёт свой удар при первой же возможности.              Он не знал, как мог пропустить это, но сестра Грейс перешла к теме эректильной дисфункции.              — Это, вероятно, не повлияет ни на кого из вас, — объяснила она, — но у некоторых мужчин возникают проблемы с поддержанием эрекции во время секса…              — О, вот почему Микки никак не может завести девушку, — громко сказал Беннетт, очевидно, что в тот день он был в ударе.              Все дети снова рассмеялись несмотря на то, что они были в 7 классе и сами ещё никогда не занимались сексом.              Микки оставался на своём месте, свирепо уставившись на то, как Беннетт и его друзья начали хлопать по своим столам от неудержимого смеха.              Йен почувствовал облегчение от того, что больше не был объектом шуток, и тоже начал громко смеяться, подзадоривая остальных.              Сестре Грейс пришлось ещё раз успокоить зал.              — Знаете, я не обязана учить вас ничему из этого, — сказала она. Но в комнате всё ещё было шумное эхо, так что, должно быть, только Йен и ещё несколько человек услышали её.              -----              О пожертвованиях часто говорили, но никогда не объясняли полностью. Ученики рано поняли, что слишком много вопросов по этому поводу нежелательны, и собирали обрывки, когда могли.              Сестра Грейс говорила о «фазах» пожертвований, о том, что они начнутся во взрослом возрасте, в далеком будущем. Сейчас они начнут практику, сдавая кровь.              И вот однажды днём их привели в обеденный зал, где столы были переставлены, и за каждым сидела медсестра. Они сидели там с иглами в венах, пока пластиковые пакеты рядом с ними не наполнились тёмно-красным. Все получили золотые звезды, чтобы прикрепить к своим блокнотам, а затем угощение.              Йен испытал облегчение, узнав, что им не придётся делать это часто. После сдачи он почувствовал лёгкое головокружение.              Сестра Грейс объяснила это так:       — Каждый раз, когда вы жертвуете частичку себя, Бог добавляет золотую звезду рядом с вашим именем. Чем больше у вас золотых звёзд, тем ближе вы к небесам.              Она никогда не говорила точно, сколько золотых звёзд им на самом деле нужно.              -----              Было очень мало мальчиков, у которых не было золотых звёзд. Микки был одним из них. К седьмому классу он постоянно попадал в неприятности, закатывал истерики и намеренно мучил учителей, больше всего сестру Грейс, которая постоянно называла его отродьем Сатаны.              Даже мисс Ханна, которая была самой терпеливой среди учителей, казалось, отчаялась заставить Микки начать писать.              — Ты не можешь просто рисовать эти закорючки снова и снова, Микки, — сказала она, когда другие дети подслушивали за своими столами. — Попробуй написать о своих чувствах. Я думаю, это помогло бы тебе.              В ответ он разорвал дневник на части. Позже он выбросит свой ключ через забор, и мисс Ханне придётся пойти за ним. Он продолжал заполнять свой блокнот рисунками странных лиц, этих измученных людей с большими черными впадинами под глазами и не менее странных животных, которые больше походили на существ, которых можно было увидеть в ночных кошмарах.              Йен, как и все остальные, знал о недостатках Микки в чтении и письме. Временами он с трудом выговаривал основные слова, впадал в отчаяние и сбрасывал всё со своего стола. Другие ребята шутили по этому поводу, но Йен никогда этого не делал. Но опять же, он никогда и не заступался за него.              Мисс Ханна никогда не сердилась на Микки так, как мисс Эйприл или сестра Грейс, но было что-то в том, как она смотрела на него — это было что-то вроде сожаления. Как будто она каким-то образом подвела его.              Вскоре в чашке Микки появилась дополнительная таблетка, которая возбудила любопытство Йена и остальных. Затем, примерно через неделю, истерики прекратились, и казалось, что его чудесным образом приручили.              -----              Через несколько дней после их первой сдачи крови рядом с их именами в списке, который висел на доске объявлений в столовой, были помещены буква и символ. У некоторых детей были золотые звёзды рядом с именами, у других — нет.              Это был первый раз, когда рядом с именем Микки сияла золотая звезда.              М И К К И: O— ✩              При детальном рассмотрении оказалось, что все студенты с O— кровью получили золотую звезду. Йен просмотрел список в поисках своего имени и увидел:              Й Е Н: В+              Золотой звезды нет.              Золотые звезды были редкостью. Только у двоих в их году они были: у Микки и Аманды.              Дети засыпали сестру Грейс вопросами об этом, пока та не усадила их вокруг своего стула и не начала объяснять.              — У всех вас разные группы крови. Некоторые более особенные, чем другие, хотя все они полезны.              — Что такого особенного в нём? — спросил Джейми, указывая на Микки, который сидел в нескольких шагах от него.              — Помните, как вас учили, что все вы были созданы для того, чтобы служить определённой цели Бога?              Они все кивнули.              — Что ж, Бог создал кровь Микки особенной. У неё есть способность служить большему количеству людей, приносить больше добра.              Йен увидел, как лицо Микки покраснело при этих словах, очевидно, смущённый похвалой.              Вскоре зависть к его особенной крови рассеялась, когда ему и Аманде пришлось задержаться, чтобы сдать чуть больше, чем остальным.                     Часть II                     Мои воспоминания расплывчаты, когда речь заходит о моей жизни до 9-го класса. Я думаю, что всё изменилось для меня, когда мне исполнилось 13, как будто я начал кое-что понимать о себе и начал задаваться вопросом, какова на самом деле наша цель в жизни. Как бы они ни старались отделить нас от внешнего мира, он просачивался странным образом. Иногда в кустах у поля были спрятаны коробки с книгами, журналами или игрушками. Учителя предупреждали нас держаться подальше, если мы когда-нибудь увидим что-нибудь подобное, но были мальчики постарше, которым было любопытно, и они рылись в них и тайно распространяли.       На самом деле Микки часто занимался этим. Он всегда нарушал правила, выходил далеко за рамки дозволенного. Мы все думали, что он тупой. Ходили истории о том, что находится в лесу за деревянным забором. Я всегда думал, что однажды он убежит и никогда не вернётся, а учителя найдут его искалеченное тело у оврага. Но он всегда возвращался невредимым с какой-нибудь классной вещью, которую находил, и, думаю, через некоторое время другие начали повторять за ним, когда учителя не смотрели.              -----              К 9 году Йен пережил резкий рост. К своему большому удовольствию, теперь он возвышался над Джейми. Йен видел, как в течение года другие мальчики становились самими собой, у некоторых на лицах даже росли волосы. Их костлявые ноги сменились мускулистыми икрами, которые стали слишком большими для их футбольных шорт. Его напугало осознание того, что ему придётся напоминать себе не пялиться.              К тому времени волосы на его собственном теле начали понемногу отрастать, и он не удивился, увидев, что они были лишь чуть светлее оранжевого оттенка волос на его голове.              Он делил комнату с Уинстоном, который был его самым близким другом с нулевого года, мальчиком с растрёпанными каштановыми волосами, карими глазами и с торчащими, как у кролика, передними зубами.              Однажды ночью, когда они лежали в своих кроватях, Уинстон издал звук «тсс». Йен повернулся, чтобы посмотреть на него.              — Хочешь узнать секрет?              — Конечно.              Уинстон широко улыбнулся.       — Ты нравишься Аманде.              Он не знал, что делать с этой информацией, и обнаружил, что избегает её в последующие дни, особенно когда ему стало ясно, что то, что сказал Уинстон, было правдой.              Аманда превратилась в симпатичную девушку — длинные тёмные волосы и острый нос, — так что его избегание только смущало её. И, к ужасу Йена, она начала наблюдать за игрой на поле, выкрикивая его имя, когда он забивал гол. Другие мальчики хлопали его по спине, а некоторые из старших забрасывали его вопросами о том, «засунул ли он уже в неё».              Несколько лет назад один из старших мальчиков нашёл в лесу журнал с обнажёнными женщинами в различных позах. На обложке: женщина со светлыми волосами и большой грудью, едва прикрытой куском ткани, по-видимому, сшитым из американского флага.              Месяц его так часто передавали по кругу, что страницы от использования затвердели и прилипли друг к другу.              Мальчик по имени Генри передал журнал Йену, а он после неудачной попытки мастурбации быстро передал его Уинстону.              Однако сестра Грейс пронюхала о нём и сожгла у всех на глазах, предупреждая об искушениях дьявола. Но ущерб был нанесён, и вскоре непристойные журналы стали популярным товаром, хотя достать их было нелегко.              Однажды Йен записал в своём дневнике:        там есть эти странные книги с фотографиями обнажённых женщин внутри. я знаю, что они должны мне нравиться, но всё, о чём я могу думать, — кто эти женщины. не знаю, верю ли тому, что сестра Грейс говорит о том, что они — творения дьявола, призванные искушать нас. они совсем не искушают меня.              Всё, что мальчики говорили об Аманде: «У неё самая большая грудь из всех девочек в 9 классе».              Для Йена это ничего не значило.              -----              Напротив розового сада стояла часовня со скамьями из цельного дуба и витражными окнами. Йен часто ходил туда просто помолиться; ему особенно нравилось, когда там никого не было. Иногда там бывал отец Дейв, но он только кивал Йену. В основном там было пусто, особенно на следующий день после мессы.              Он обратился к Богу, потому что ему больше не с кем было поговорить по этому конкретному вопросу.              Однажды поздней осенью, примерно в то время, когда узнал, что Аманда влюблена в него, он спускался по мощёной дорожке к часовне.              Должно быть, за ним следили, потому что, как только занял своё место перед алтарем, он почувствовал, как чьё-то тело коснулось его.              — Привет, Йен, — улыбнулась Аманда, многозначительно положив руку ему на бедро. — Ты всегда приходишь сюда один?              — Да, — сказал Йен. — Мне нравится побыть здесь одному.              Аманда добродушно фыркнула.       — Чудак.              Странный жар пополз вверх по его бедру, там, где она потёрлась. И внезапно ему стало очень неуютно.              — Тебя когда-нибудь целовали? — спросила Аманда.              Йен почувствовал, как на висках у него выступил пот. Он слегка покачал головой и пожал плечами.              Йен медленно отодвинулся, но она только придвинулась ближе. И он чувствовал, что Аманда пристально смотрит на него, но продолжал смотреть вперёд, притворяясь, что его интересуют свечи и чаша, стоявшие на алтаре.              Повисло долгое молчание, и он всё ещё видел краем глаза, как она с любопытством смотрит на него с ухмылкой на лице.              — Эй, глупыш, — сказала Аманда, ткнув его в ребро.              Когда Йен повернулся, то поперхнулся, когда она схватила его за лицо и запечатлела влажный небрежный поцелуй прямо на его губах. Его губы сжались плотнее, стараясь получить как можно меньше удовольствия.              Когда она отстранилась с громким чмоканьем, он уставился на неё широко раскрытыми глазами. Действительно ли это приводило других мальчиков в такое неистовство?              Они уставились друг на друга, Йен осознавал, что у него отвисла челюсть, но не мог её закрыть.              Вскоре она рассмеялась и слегка сжала его руку.              — Ну, думаю, я позволю тебе помолиться, чудак. Увидимся за ланчем. — А затем взъерошила ему волосы, прежде чем уйти.              Когда она полностью скрылась из виду, он поднёс тыльную сторону ладони, чтобы вытереть рот, и его чуть не стошнило от влаги.              -----              Час спустя он вошёл в столовую потрясённый и ошеломлённый, вставая в очередь, как и положено, за своим подносом и витаминами.              Беннетт встал перед ним и повернулся, когда брал свой поднос.              — Так ты теперь с Амандой.              — Что?              — Все говорят об этом. Что вы поцеловалась.              Йен не находил слов. Он не знал, как начинались отношения, но, конечно, так быть не могло.              — Да, думаю… — начал он.              Внезапно он почувствовал кого-то у своей правой руки и сразу понял, кто это по покалывающему ощущению прикосновения её волос к его коже.              — Заняла тебе место со мной, — усмехнулась Аманда.              Он не возражал, когда она повела его к столику у входа, где сидели все её друзья, среди них Джейми и Диана.              Йен мгновенно почувствовал себя не в своей тарелке, не уверенный, как быть парнем. Но Аманда, казалось, этого не заметила или ей было всё равно. Она возглавила атаку, погладив его по руке и поцеловав в щеку. То, что когда-то вызывало дискомфорт, превратилось в чувство лёгкости, когда он увидел, как некоторые мальчики — даже те, что постарше — смотрят на него и кивают в знак признательности.              -----               теперь аманда моя девушка. мы держимся за руки, и она подбадривает меня, когда я играю в футбол. она целует меня в щёку, а иногда и в губы, и мне это не всегда нравится, но так и должен делать парень. она высмеивает меня за то, что я пишу, но… я не знаю… мне это нравится. другие дети теперь мало пишут, и это огорчает мисс ханну. так что я стараюсь писать больше, потому что всякий раз, когда она видит, что я достаю свой дневник из ящика, она широко улыбается.                     Рядом с огородом был сарай для инструментов, и именно сюда ходило большинство пар, чтобы «чем-нибудь заняться». Что это означало, Йен точно не знал, но предполагал, что это секс.              Они с Амандой встречались месяц, и Беннетт громко спросил во время обеда, водил ли он её уже в сарай с инструментами. Йен яростно покраснел, услышав это, но Аманда отмахнулась от него и назвала грубияном.              Позже, наедине, Аманда держала его за руку, когда они прогуливались по футбольному полю. Она начала ему нравиться, а разговаривать с ней нравилось больше всего на свете.              — Ты можешь это сделать, если хочешь, — сказала Аманда, толкая его локтем в плечо.              — Что сделать? — спросил Йен.              — Отвести меня… ну, знаешь, в сарай для инструментов.              — О-о, — пробормотал он. — Э-э-э. Я никогда, э-э…              Тогда она рассмеялась.       — Я знаю, что ты девственник. Ты ведёшь себя точно как они!              — Ты нет? — спросил он.              Она покачала головой и начала перечислять всех парней, с которыми у неё был секс.       — Кеннеди, Джейкоб, Райан, Итан…              Все они были мальчиками постарше: 10-11 класс.              — Почему кто-то из них не твой парень? — спросил он.              Она пожала плечами.       — Просто они все одинаковые, а ты… другой. Ты просто мне нравишься.              Он думал, что, возможно, сможет это сделать. Возможно, всё сложилось бы для него удачно, если бы он просто занялся с ней сексом.              — Как бы мы это сделали? — спросил он.              — Ну, — сказала она. — В основном они просто вставляли его.              Звучало не так уж сложно. Йен мог бы это сделать.              Они пересекли поле и тропинку из розовых кустов, ведущую к огороду. Там стоял сарай для инструментов, богато украшенный и выкрашенный в ярко-солнечно-жёлтый цвет, похожий на миниатюрный коттедж.              Аманда толкнула дверь, и Йен последовал за ней, осматриваясь по сторонам. Всё было не так, как он себе представлял; сесть было негде, только длинный деревянный стол и несколько инструментов, висящих на стене. Солнечные лучи проникали через люк и придавали их коже туманный оранжевый оттенок.              — Сначала я отсосу у тебя, хорошо? — сказала она.              Йен понятия не имел, что за этим последует, хотя подозревал, что то, что он думал, было правильным. Сначала она пососала его шею, и это было странно, интимно и немного противно. Он съёжился, но она не могла видеть и продолжала это делать. Затем он зажмурился, почувствовав, как она возится с молнией его серых брюк.              Всё это время он продолжал думать, что всё в порядке, скоро всё закончится.              Но, казалось, это никогда не кончится, и вскоре она тоже почувствовала разочарование.              — Что с тобой не так? — спросила она.              — Что? — ответил он, чувствуя, как жар разливается по его лицу. Ему захотелось надеть брюки и убрать свой член подальше, чувствуя себя смущённым и совершенно беззащитным.              — Почему ты такой вялый?              Он был наивен, думая, что мог обмануть её. Но в его мозгу словно щёлкнул выключатель; он ничего не почувствовал. Это было всё равно, что увидеть, как Уинстон мастурбирует под одеялом на эти грязные журналы, а затем попытаться сделать то же самое, но обнаружить, что они его отталкивают.              И Йен был потрясён, увидев слёзы в её глазах.              — Аманда, я…              Внезапно дверь распахнулась, и там стоял он. Микки со своим блокнотом. Должно быть, его глазам потребовалось мгновение, чтобы привыкнуть к новому освещению, потому что они расширились при виде открывшегося перед ним зрелища: Йен с торчащим пенисом, а перед ним плачущая девушка.              — Что, чёрт возьми, ты с ней делаешь? — спросил Микки.              Йен во внезапной панике натянул трусы и брюки обратно:       — Ничего страшного, хорошо. Просто убирайся отсюда, Микки.              Микки проигнорировал его и повернулся к Аманде, которая теперь смотрела в пол, скрестив руки на груди.       — Он сделал тебе больно?              — Я не знаю, — фыркнула она. — Спроси его сам, что случилось. — А потом она выбежала, оттолкнув Йена, а затем и Микки.              Брюнет оглянулся на Йена после того, как она ушла, с выражением неодобрения на лице.       — Зачем ты пристаёшь к девушкам, а?              — О, заткнись, Микки, — пробормотал Йен. — Когда я ещё домогался девушки.              — Похоже, ты только что сделал это.              Йен не знал, как всё объяснить, да и не хотел. Ситуация всё больше расстраивала его.              — Почему бы тебе не заняться своими жуткими рисунками и не лезть не в свое дело, — сказал он, а затем протиснулся мимо Микки, который, казалось, был слишком ошеломлён, чтобы что-то сказать в ответ.              -----               сегодня я разозлился на микки и назвал его рисунки жуткими, и я думаю, это задело его чувства, и теперь мне просто очень плохо из-за этого. когда мы были моложе, все всегда смеялись над ним из-за его рисунков, и поэтому он начал делать их тайком, а потом всем стало любопытно, и тогда мальчики превратили это в игру — попытайся украсть его блокнот, а он обычно кричал и пинал всех, но всем это казалось забавным, поэтому мы продолжали это делать. наверное, сейчас я чувствую себя немного виноватым, но я также зол на него за то, что он такой странный. он даже не пытается быть нормальным. в чём тут моя вина?        аманда тоже злится на меня, потому что я причинил ей боль, но я не знаю, что сказать, чтобы ей стало лучше.                     В первый понедельник каждого месяца они должны были проходить медицинский осмотр. К 9-му году все они вполне привыкли к тому, что их тыкают шприцами и палочками от эскимо.              Врач, который пришёл их осмотреть, был дружелюбным пожилым человеком по имени доктор Вайс, и он стоял рядом с Йеном у весов, пока сопровождающая медсестра измеряла его вес и рост.              — Здоровый малыш, не так ли, — сказал он.              В любой другой день Йен упился бы комплиментом, но сейчас его мысли были заняты другим.              Он позволил доктору Вайсу сделать все регулярные проверки, почувствовав холод металла на груди, когда мужчина проверял ритм его бьющегося сердца, а затем странный сладковатый привкус компрессора на языке, а затем сияние света в глазах.              И перед тем, как его отпустили, доктор Вайс задал ему тот же вопрос:       — Ты чувствуешь что-то странное где-нибудь в своём теле?              Йен обычно говорил «нет». У него нигде не болело, не было проблем с переутомлением. Он был здоровым. Он был спортивным. Он был нормальным.              На этот раз всё было немного по-другому, и он не совсем знал, стоит ли это говорить.       — Я думаю, — начал он, пытаясь подобрать наилучшую формулировку, —… что у меня там внизу что-то сломано.              Медсестра подняла бровь, а доктор Вайс нахмурился.       — Что ты имеешь в виду? Больно… Там внизу?              — Нет, — ответил Йен. — Не больно. Просто не думаю, что это работает.              Доктор, казалось, немного расслабился.       — Ты маленький мальчик. Делать странные вещи иногда смущает. Это нормально.              — Но он отличается от других мальчиков, — настаивал Йен.              Доктор Вайс покачал головой.       — Уверяю тебя, он не отличается. Все проходят через то же, что и ты.              Он почувствовал разочарование от этого обмена репликами, как будто смысл был прямо перед ними, но никто из них не мог его уловить.              — Это нормально, что я не хочу заниматься сексом со своей девушкой? — выпалил Йен.              Доктор помолчал, затем пожал плечами.       — Уверен, что это так, сынок.              Раздался стук в дверь, возвещающий о прибытии следующего ученика, и Йена отправили восвояси, услышав, как доктор хихикнул медсестре: «Дети».              -----              Йен избегал Аманду в течение нескольких дней после инцидента и с облегчением узнал, что слухи о его нефункционирующем пенисе не распространились.              Но избегать её стало трудно, особенно когда они вместе посещали уроки рисования. Обычно они сидели бок о бок, рисуя, и разговаривая как друзья, но в последние дни она сидела одна. Её подруги подошли к нему и спросили, что он такого натворил, что она была в плохом настроении с прошлого четверга. А Йен не знал, что ответить.              Наконец, когда ему надоели неловкие взгляды и странности её подруг, он догнал её после завтрака возле поля перед уроком рисования.              — Аманда, подожди! — крикнул Йен.              Она развернулась на каблуках, чтобы свирепо взглянуть на него.       — Чего ты хочешь?              — Пожалуйста, скажи мне, почему ты злишься на меня, — сказал он.              Она усмехнулась.       — Ты серьёзно говоришь мне, что не знаешь?              — Я не знаю, — сказал он. — Имею в виду… я действительно пытался, Аманда, у меня просто не получилось. Думаю, я нервничал или что-то в этом роде.              — Я тебе вообще нравлюсь? — спросила она, и её голос начал дрожать.              Йен размышлял, стоит ли ему солгать или сказать правду. Ни то, ни другое не привлекало.              — Дело не в этом, Аманда, — сказал он. — Я просто никогда не испытывал сильных чувств ни к одной девушке. Думаю, что я сломан.              Она смущённо нахмурила брови.              — Я даже спрашивал об этом доктора сегодня. Просто… я действительно не понимаю.              — Что сказал доктор? — спросила она.              — Не знаю. Он сказал, что я нормальный, но не знаю, действительно ли он понял, что я имел в виду.              Аманда подошла ближе, сокращая расстояние между ними.       — Ну, а тебе нравятся мальчики?              Йен почувствовал, как к его щекам приливает жар, и понял, что покраснел. Он знал, что ответом будет поразительное нет. Но, опять же, не знал, был ли полностью уверен. Всё, что он знал, это то, что женщины созданы для мужчин. Так было задумано Богом.              — Как мальчик может нравиться мальчику? — спросил Йен, решив, что это самый безопасный ответ.              — Не знаю, — она пожала плечами. — Но иногда мне кажется, что девочки мне нравятся так же, как и мальчики. Это странно?              — Возможно.              Аманда с любопытством посмотрела на него снизу вверх, и между ними как будто что-то изменилось.              — Могу я всё ещё быть твоей девушкой? — спросила она. — Мы не обязаны ничего делать. Если ты не хочешь.              Йену нравилась идея о том, что у него есть девушка. Даже при том, что он чувствовал, что внутри него что-то сломано, ему было приятно, по крайней мере, внешне вести себя нормально.              Когда они вместе вошли в класс рисования, держась за руки, он заметил, как Микки бросил на них быстрый взгляд и поднял бровь, прежде чем быстро отвернуться. Йен, вероятно, собирался извиниться перед Микки после того дня в сарае для инструментов, но это вылетело у него из головы, и, что ж, теперь это, похоже, не имело значения.              Микки был просто Микки.                     Часть III                     Жаль, что я не могу вспомнить лица моих друзей из Марселин. Иногда я с трудом вспоминаю некоторые из их имён. Я помню Уинстона и то, как он разговаривал во сне, и его одержимость гонкой за птицами на футбольном поле первым делом по утрам. А ещё там была моя девушка Аманда, которая была скорее лучшим другом. Ей нравилось рисовать фиолетовые цветы. Это то, что я больше всего помню о ней.              Больше, чем конкретных людей, я помню конкретные моменты и конкретные чувства, которые испытывал. Странно это говорить, но у меня есть определённая ностальгия по этому месту, которое в некотором смысле заключило нас в клетку. Это не та жизнь, которую я бы пожелал кому-либо, но оглядываясь назад на проведённое там время, я чувствую, как меня захватывает спокойствие. Думаю, проще всего выразить это так: мне нравилось время, проведённое в Марселине, даже несмотря на то, чем нас готовили стать, тёмными и ужасными.              -----              10-й год был странным. Многие из нас знали некоторых ребят из 12-го, которые, как они видели, закончили школу и ушли работать в реальный мир. Они видели, как во двор въезжают автобусы, и наблюдали из окон второго этажа, как дети постарше набиваются в них, взволнованные тем, что их ждёт впереди.              В тот же год Йен почувствовал, что по-настоящему достиг половой зрелости. Его лицо стало чуть шире, и он почувствовал крепость ног на поле, что придало ему уверенности в себе. Он стал счастливее, менее неуклюжим и обнаружил, что обладает определённым обаянием, которое помогает ему ладить как с девочками, так и с мальчиками.              Прошли те времена, когда парни вроде Джейми подтрунивали над его чувствительностью.              Конечно, он не всех покорил. Всё же был Микки, с которым у него всегда были странные отношения.              Но он отмахнулся от этого. Микки всё равно никому по-настоящему не нравился. Конечно, это было не совсем правдой, уже нет.              Казалось, что Микки всё больше и больше завоёвывал расположение некоторых парней, не обязательно из-за своей личности, но из-за того, что предлагал. Он всё ещё один ходил в лес, так и не перерос своих детских привычек и в результате начал собирать интересные вещи: журналы, плюшевых мишек, крошечные открытки с видами зарубежных и экзотических мест. Он создал нечто вроде торговой сети.              Казалось, он хотел только одну из двух вещей: золотую звезду или упаковку сока.              Микки любил апельсиновый сок, и вскоре дети стали прятать свой единственный десерт, чтобы обменять его на то, что им хотелось. Они не решались раздавать свои золотые звёзды, но некоторые ребята отчаянно нуждались в непристойном журнале и отдали бы десять штук, если бы был большой спрос.              Именно так Микки заработал свои золотые звёзды.              И Йена это заинтриговало, особенно однажды, когда он услышал о странной игрушке, которая была у Микки, и о трюках, которые он мог с ней проделывать. Вскоре все только и могли говорить о Микки и его фокусах.              Когда Йен попросил Аманду объяснить ему, что это такое, она старалась изо всех сил.       — Итак, это было похоже на игрушку квадратной формы со множеством маленьких квадратиков со всех сторон. И в основном нужно постоянно переворачивать их, пока все стороны не станут одного цвета.              — Звучит не так уж сложно, — сказал Йен.              — Нет, — сказала Аманда. — Это почти невозможно. Никто не может этого сделать, кроме Микки.              Йен был кем угодно, только не стойким, и вбил себе в голову, что сможет добиться успеха.              Он прошёл по коридору, прежде чем было объявлено время ложиться спать, туда, где находилась комната Микки, которую он делил с Остином, который также был несколько проблемным ребёнком в ранние годы. Он трижды постучал по обычаю, который, очевидно, предупреждал Микки о потенциальном покупателе.              Дверь открыл Остин, а Микки примостился в углу на деревянном сундуке, который у них у всех был в комнатах и предназначался для хранения новых пар униформы и других вещей.              — Что ты ищешь? — спросил Остин.              Йен вошёл внутрь, глядя на Микки, который сидел в своей белой рубашке и боксерах, с распушенными после душа волосами.       — Слышал, у тебя есть классный трюк.              — Да, а какое тебе дело? — сказал Микки, наклонив голову.              — Я хочу проверить.              При этих словах взгляд Микки потускнел.       — Ни за что, рыжий лобок.              Лицо Йена начало пылать.       — Ты показал всем остальным.              — Ну да ладно. — Микки пожал плечами. — Почему бы тебе не заняться своими делами.              Это было нечестно. На протяжении всей их жизни Йен никогда не был особенно жесток к Микки, особенно по сравнению с такими парнями, как Джейми или Беннетт и даже Уинстон, и всё же Микки, казалось, пропускал мимо ушей любую обиду с их стороны.              — Я отдам тебе за это что угодно, — сказал Йен, чувствуя, как его упрямство превращается во что-то неконтролируемое.              Микки сдвинул брови и пожал плечами.       — У тебя нет ничего из того, что мне нужно.              — Да ладно. Неважно, — сказал Йен, поворачиваясь, чтобы уйти. — По крайней мере, мне не нужно полагаться на игрушки, чтобы заставить людей заговорить со мной.              Он почувствовал знакомый укол вины сразу после того, как сказал это, но Йен уже совершил преступление и поэтому, уходя, хлопнул за собой дверью.               я так сильно ненавижу микки, он думает, что только потому, что некоторые парни считают его крутым, теперь он может говорить мне всё, что хочет, как будто я забыл, каким неудачником он был раньше. вероятно, я был одним из немногих, кто когда-либо был добр к нему, а теперь он ведёт себя высокомерно. интересно, что он почувствует, когда я заберу его дурацкую игрушку и он поймёт, что больше никому не нужен.                     -----              На следующее утро Йен проснулся с твёрдым намерением найти эту игрушку и сделать трюк. Он думал об этом во время молитвы, завтрака, игры в футбол, а затем и урока рисования.              Мисс Эйприл была строгой и никому не позволяла ходить в туалет во время занятий, поэтому ему пришлось подождать до обеда. Но столовая находилась в противоположном конце здания, тремя этажами ниже их комнат, и если бы его не было слишком долго, учителя стали бы его искать.              Йен поймал себя на том, что на протяжении всего урока рисования поглядывает на Микки, ловя взглядом его затылок. Один только его вид теперь вызывал у него раздражение.              После этого у них был урок чтения с мисс Ханной, а она его любила. Он попросится выйти, чтобы осуществить свой план.              Когда он попросил разрешения сходить в туалет, то ещё раз взглянул на Микки на случай, если тот каким-то образом догадался, что Йен намеревался сделать, но его глаза были равнодушно опущены.              — Поторопись, — сказала мисс Ханна.              Йен ухмыльнулся и побежал по коридору к лестнице, ведущей в комнаты. Его сердце учащённо билось, и он чуть не вышиб дверь, чтобы добраться до деревянного сундука.              Когда он открыл его, то обнаружил множество странных вещей — фотографии мест, которые казались нереальными, и журналы, полные странно выглядящих людей со словами, которые он не совсем понимал, вроде «КОРОЛЕВСКАЯ СЕМЬЯ ПОП-ПАНКА» и «НОВИЧОК НА ИНДИ-СЦЕНЕ». Но ему нравились блеск и странные вещи, которые носили люди внутри них, такие разные и красочные. Неужели это ждёт его впереди во внешнем мире?              Он перебирал предметы, пока не наткнулся на игрушку, которую описала Аманда. Конечно же, она была похожа на квадрат размером с ладонь, где все стороны были выровнены по одному цвету. Йен начал возиться с этим, пока все цвета не перепутались. Когда он попытался отменить то, что сделал, Йен обнаружил, что это невозможно. Что бы он ни делал, казалось, это только усугубляло ситуацию.              Разочаровавшись, он сунул игрушку в карман, в результате чего образовалась очень заметная кубическая выпуклость.              Прикрыв это место руками, он тихо вернулся в класс чтения и незаметно скользнул на своё место. Увидев, что Микки всё ещё что-то царапает в своём блокноте, Йен торжествующе улыбнулся сам себе. Посмотрим, как тебе это понравится, мудак.              -----              Когда урок закончился, Йен вскочил со стула и побежал в свою комнату, прежде чем кто-либо успел заметить странную фигуру у него в штанах. Он колебался, положить ли его в деревянный сундук или куда-нибудь в более укромное место, но в конце концов решил положить его под простыни, рядом с подушкой. Это был только вопрос времени, когда Микки заметит пропажу.              Он хотел разгадать игрушку до того, как позовут на ужин, уселся на свою кровать, пока другие мальчики играли на улице, и начал лихорадочно скользить по каждому слою. Казалось, что каждый раз, когда он добивался успеха с одной стороной, все остальные становились всё более неразрешимыми. Как Микки это делал?              Это был такой стресс, что он почти сдался и подошёл к Микки с опущенной головой, прося показать ему, как это делается.              -----              Ему нужно больше времени, он спрятал игрушку под простыни, когда позвали ужинать. Йен едва добрался до последнего этажа, когда что-то толкнуло его вперёд.              — Отдай, придурок! — Микки завопил, наваливаясь на Йена и дёргая его за рубашку.              Йен упал на землю и начал хрипеть под весом Микки, одновременно пытаясь схватить его за запястья.              — Пошёл ты! — Йен заорал, пытаясь ударить Микки кулаком, чтобы сбросить его с себя.              — Я знаю, что ты её украл, — сказал Микки.— Верни, или я набью тебе морду.              Йен был готов смягчиться, когда внезапно почувствовал, что с него свалилась тяжесть: сестра Грейс оттащила Микки, а мисс Ханна привела Йена в сидячее положение.              — Что, во имя всего Святого, здесь происходит? — спросила сестра Грейс.              Йен посмотрел на Микки, который стоял, тяжело дыша, его лицо покраснело и сморщилось, как будто он вот-вот заплачет.              — О-он… — выдавил Микки, но был слишком взволнован, чтобы говорить.              — Пустяк, — пробормотал Йен.              — Это не пустяк, — сказала сестра Грейс. — Вы, двое, немедленно следуйте за мной.              К тому времени на ступеньках собралась толпа, наблюдавшая за зрелищем. Они перешёптывались между собой, сплетничая о том, что только что произошло.              Йена и Микки привели в кабинет директрисы, где она сидела, листая толстую книгу. Директрису они видели нечасто; обычно она пряталась в своём кабинете и появлялась только на массовых или торжественных обедах. Она была миниатюрной леди с короткими черными волосами и странной манерой говорить.              — Что всё это значит? — спросила она, когда сестра Грейс жестом пригласила их сесть напротив стола.              Теперь Микки громко шмыгал носом, а Йен мог чувствовать скулу, где определённо должен был появиться синяк.              — Дрались в холле, как пара животных, — объяснила сестра Грейс.              — Ты, — сказала директриса, указывая на Йена. — Объясни.              — Я… — Йен запнулся. Конечно, Микки затеял драку, но он украл кое-что из его вещей. Он не мог признаться в одном, не признавшись в другом.              — Он украл мой цветной блок, — сказал Микки дрожащим голосом.              Йен никогда не видел его таким разбитым.              — Цветной блок? — спросила директриса, поворачиваясь к сестре Грейс.              Сестра Грейс вздохнула.       — Дети находят игрушки возле леса. Они привязываются.              Директриса повернулась к Йену и Микки.       — Вы уже немного староваты для игрушек, не так ли?              — Йен, это правда? Ты украл что-то у Микки? — заговорила сестра Грейс, поняв, что директрису не волнует распределение дисциплинарных мер.              — Да, — кивнул Йен.              — И Микки, — сказала сестра Грейс. — Физическое нападение на Йена было лучшим решением?              Микки только пожал плечами.              Что-то промелькнуло в её глазах — гнев, шок, кто знает.       — Вы двое не любите делиться, не так ли?              — Точно, — пробормотал Микки, всё ещё громко шмыгая носом.              Йену хотелось свернуться калачиком и исчезнуть.              — Что ж, сегодня твой счастливый день, потому что ты не только поделишься этой нелепой игрушкой, но и я поселю вас двоих в одной комнате.              Они оба одновременно подняли на неё глаза.              — Нет! — крикнул Йен.              Теперь суровый взгляд сестры Грейс упал на него.       — Это было неповиновение?              — Н-нет… — сказал Йен намного тише.              Он чувствовал, что весь его мир перевернулся с ног на голову. Он предпочёл бы быть приговорённым к году мытья туалетов, чем жить в одной комнате с Микки. Но его протесты должны были остаться неуслышанными.              Директриса, которая до этого молчала, отмахнулась от них, когда сестра Грейс жестом пригласила их следовать за собой.       — Делайте, как она говорит.              -----               нам с остином пришлось поменяться комнатами, так что теперь он живёт в одной комнате с уинстоном, а я с микки. не знаю, насколько это надолго. надеюсь, что нет. сестра грейс даже перебрала вещи микки и выбросила половину из них. но разрешила нам оставить цветной блок или что-то ещё и сказала, что мы должны делиться им, и я подумал, что микки снова заплачет. надеюсь, он меня не будет раздражать. я просто собираюсь использовать эту комнату для сна, теперь я даже не хочу в ней находиться.                     Йен вернул «цветной блок» Микки в их первую ночь по просьбе сестры Грейс, которая была немного ошарашена его слезами.              Микки молча сидел на своей кровати, перебирая каждый слой, пока все стороны не стали одного цвета. Йен наблюдал краем глаза, одновременно завидуя и изумляясь. Возможно, в этом был какой-то трюк, который Микки разгадал. Он спросит об этом когда-нибудь, когда напряжение спадёт.              Но проходили недели, ни один из них не разговаривал друг с другом. Микки был обычным тихоней, всё ещё покидая территорию школы, пока мальчики играли в футбол. Вскоре его сундук снова начала наполняться новыми и странными вещами. Йену всегда было интересно узнать о товарах, но после такого долгого молчания между ними ему показалось неудобной даже идея спрашивать об этом.              Не похоже, что он так же мог подглядывать, потому что Микки редко выходил из комнаты без крайней необходимости, и обычно это случалось, когда Йену тоже приходилось — будь то ради еды, занятий, мессы или осмотра.              Приближался конец десятого года, прошли месяцы этой странной пустоты между ними, когда их позвали в столовую и они увидели знакомое расположение столов и медсестёр, сигнализирующих о сдаче крови.              Когда пакет Йена был наполнен, медсестра вручила ему упаковку сока и печенье. У него было странное чувство, как будто он что-то забыл. Оглядев комнату, он увидел, что Микки всё ещё сидит со своей медсестрой; Аманда рядом наполняет свой пакет. Обычно им требовалось чуть больше времени, чтобы закончить сдачу крови.              Йен внезапно подпрыгнул от осознания и побежал в их комнату, наслаждаясь тем, что ему удалось побыть одному и порыться в сокровищах Микки. Там были маленькие деревянные куклы, белая коробка с надписью «сигареты», ещё фотографии незнакомых мест и новый журнал, на обложке которого не было ничего, кроме стоически выглядящего мужчины в тёмно-синем галстуке. НОВОЕ ЛИЦО ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ. Внутри было много слов, и вскоре это ему наскучило. Он скучал по другим журналам с яркими красками.              Закрыв деревянный сундук и начав отползать к своей кровати, он заметил что-то глянцевое, торчащее из-под матраса Микки, похожее на страницу журнала.              Йен, охваченный любопытством, вытащил её, и у него чуть не отвисла челюсть при виде изображения. Это было грязно, как в том журнале, полном обнажённых женщин, который был популярен несколько лет назад, но на этот раз там были мужчины в нижнем белье — точнее, двое, — казалось, покрытых маслом и целующихся друг с другом.              Йен перевернул страницу, обратив внимание на разрывы сбоку, как будто Микки вырвал ее из журнала, который нашёл. На обороте была коллекция аккуратно расположенных фотографий двух разных мужчин в странных позах, их лица были искажены неописуемым образом — от боли или удовольствия, он не мог сказать.              Он почувствовал толчок и с паникой понял, что это немного возбудило его. Прежде чем Йен успел переварить эту информацию, он услышал приближающиеся по коридору шаги. Он быстро засунул страницу обратно под матрас Микки и нырнул в свою кровать.              Когда Микки вошёл, Йен уже лежал под простынями, притворяясь спящим, его сердце громко билось в груди. Он услышал скрип кровати со стороны Микки, укладывающегося спать, и тихий вздох.              В его голове роились вопросы.