Как я стал писателем

      Вестер сошел с поезда слегка пошатываясь. Долгая поездка после бессонной ночи далась ему тяжело, но заснуть в поезде с непривычки он так и не смог. Он чувствовал себя изнуренным, выжатым как лимон, голова гудела; Вестер мечтал сейчас только о мягкой постели. Единственное, что заставляло его сердце трепетать, — начало новой книги, которое он написал за ночь на одном дыхании. Пока это была всего лишь задумка, набросок, который еще ни раз подвергнется собственноручной редактуре, однако начало было положено: молодая девушка — главная героиня его романа — писательница, чьё произведение раскритиковали, и теперь она отправляется в старинное семейное поместье, чтобы найти вдохновение для новой истории.       Блаженная улыбка медленно исчезла с лица Вестера, как только он увидел, что платформа пуста. С поезда, кроме него, больше никто не сошел, и теперь на станции Вестер был один. Он уже было испугался, что за ним никто не приехал, пока не заметил вдалеке повозку, запряженную гнедой лошадью. Повозка чем-то походила на обычный городской КЭБ, но выглядела проще, под стать этому месту. Перехватив свой багаж поудобнее, Вестер неуверенно направился туда.       — Здравствуйте! Извините, сэр, — переминаясь с ноги на ногу, Вестер пытался привлечь внимание кучера, дремлющего на ко́злах.       Кучер повозился на месте, всхрапнул, но не проснулся. Вестер оглядел повозку и приметил, что внутри неё никто не сидит, хотя отец предупреждал, что его должна была встретить некая миссис Уилсон. Однако вокруг больше никого не было.       — Сэр? — неуверенно позвал он, не зная, как еще заставить мужчину проснуться.       Кучер лениво приоткрыл один глаз.       — М-м? Ты кто?       Полусонный Вестер и сам уже не был с точностью уверен, кто он, а если бы всерьез задался этим вопросом, то точно бы уснул. Голос кучера был хриплым ото сна, или, может быть, у этого человека в простой одежде и с пышными седыми усами он всегда был таким.       — Извините, вы не видели здесь поблизости другую повозку? — сказал Вестер, не переставая оглядываться.       — Никого я тут не видел, — буркнул кучер и засопел.       Вестер замялся, не понимая, что ему делать. Вероятность остаться ночевать на станции была слишком велика.       — Мне сказали, что по приезде меня встретит женщина. Миссис Уилсон. Вы уверены, что никого не видели?       — А-а, миссис Уилсон! Извините, извините, это вы меня ищите, хе-хе. Залезайте поскорее и отправимся. Ох, и долго же я вас ждал.       Вестер, все еще немного смущенный отсутствием миссис Уилсон, про которую говорил отец, забрался в повозку, пока кучер отвязывал лошадь.       — Извините, что заставил вас понервничать, хе-хе, — произнес мужчина, вновь забираясь на козлы. — Я просто не знал, кого именно должен встретить. А миссис Уилсон у нас занятая, понимаете ли, не смогла поехать. Ну! Пшла! — крикнул он, и повозка тронулась.       Кучер оказался на редкость молчаливым, что, несомненно, радовало Вестера, ведь говорить сейчас у него не было сил. Повозка тряслась и подпрыгивала на каждой неровности дороги. От усталости и сильной качки Вестер почувствовал легкую тошноту. Он прикрыл глаза и попытался представить, как будет описывать поездку в своем романе. Однако это несильно ему помогло отвлечься.       Вестер с трудом повернул голову и принялся осматривать окрестности, надеясь, что хоть так его перестанет укачивать. Они проехали деревню. Промелькнули вдали огни таверны и окна домов, из которых лился желтый свет. После того, как деревушка осталась далеко позади, по дороге больше ничего не попадалось: ни единого дома, ни человека. Вокруг было так пусто и тихо, будто все в мире исчезло. А стук копыт и дребезжание колес резали слух. Взгляду больше не за что было зацепиться, и Вестер снова ощутил легкую раздражающую тошноту и слабость.       Кромешный мрак, тишина и неподвижность этих мест сильно нагнетали напряжение, особенно по сравнению с оживленным, гудящим, как рой пчел, городом. Он будто оказался не то что в другой стране — в другом мире, измерении. Вестеру стало не по себе. Внезапно он вспомнил все страшные истории, книги, которые когда-либо читал или слышал. Юноша чувствовал, как вспотели его ладони, сжимающие сумку, а по спине пробежались мурашки. Дорога вела прямо и прямо, словно в никуда, и это становилось всё больше похоже на сон. А когда на землю опустилась ночь, мрак которой рассекал только один фонарь, болтающийся под навесом повозки, Вестера посетила мысль, что они едут вовсе не по дороге, а по дну моря. И только где-то очень далеко на небе виднелся тонкий изящный месяц, который сейчас больше походил на издевательскую улыбку.       — Долго ли нам еще ехать? — нерешительно спросил Вестер, опасаясь, что ему не ответят.       Он представил, как трясет кучера за плечо, а тот не реагирует, и лишь смотрит вперед, уставившись невидящим взглядом на дорогу. На дорогу, которая никогда не закончится.       Вестер напрягся. Сильнее прижал к себе сумку. Он чувствовал, как темнота ночи подступает все ближе, сгущается вокруг него, липнет к повозке, к копытам лошади, забивается в механизмы колес. Только фонарь, раскачивающийся из стороны в сторону, отпугивал жуткие, прозрачные тени. Кровь стучала в висках в такт ритмичным ударам лошадиных копыт о землю.       — Что вы сказали? — голос кучера был привычным, не выражающим ничего, кроме усталости от долгого пути.       — Сколько… нам еще ехать? — Вестер облизал пересохшие губы и мысленно порадовался, что мужчина не обернулся, иначе бы увидел, как ошарашенно Вестер смотрит на него огромными от страха глазами.       — Хе, ну вы городской, наверно, не привыкли к таким долгим поездкам. У вас там как сел, так сразу и доехал. Не то что у нас! Тут-то прилично ехать, прилично. Путь неблизкий.       Вестер не ответил. Он лишь облегченно выдохнул, размышляя о том, как сильно может у него разыграться фантазия, и откинулся на спинку сиденья. Юноша расслабился, понемногу привыкая к качке. Тошнота отступила; он прикрыл глаза, стараясь не думать об обволакивающей тьме. С каждой секундой мысли, что раньше лезли в голову, будто назойливые мухи, начинали становиться вялыми и путаными. Вестер сам и не заметил, как провалился в сон.       Проснулся он от того, что кабриолет сильно тряхнуло. Они завернули на дорожку, ведущую прямиком к старым, проржавевшим воротам дома, от которых в разные стороны расходился высокий забор и врезался в плотную стену леса. Наверху, над кабриолетом, куполом смыкались деревья, так что даже неба не было видно. Вестер с удивлением оглядывал высокие, могучие деревья, их огромные, покрытые темно-зеленым мягким мхом стволы, тяжёлые ветви, которые крепко сплетались друг с другом где-то высоко, казалось, почти касаясь неба.       — Ну что, проснулись? — заговорил кучер, видимо услышав, как возится Вестер позади, стараясь все разглядеть. — Поместье Хэддон-Холл. Хе-хе, наконец-то прибыли.       Когда они проехали через ворота, Вестер увидел место, где ему придется провести целое лето. Старинный дом упирался в небо острыми шпилями башен и следил за подъезжающей повозкой темными глазами-окнами. Как только они выехали на дорожку, ведущую к главному входу, окружавший дом лес вздохнул гигантскими легкими и зашумел, приветствуя гостей. Вестер завороженно смотрел на стоящие плотным рядом сосны и ели, чернеющие на фоне чуть посветлевшего неба. Ему казалось, что вокруг дома воздвиглась живая стена, которая дышала, двигалась, фыркала, вздыхала и охала единым организмом. Словно дикий хищный зверь, лес принюхивался, встречая Вестера, как чужака.       Повозка остановилась недалеко от главного входа в поместье. Массивная деревянная дверь в полутьме казалась разинутой пастью, готовой проглотить незваного гостя. Вестер аккуратно вылез из повозки и прошел по дорожке к каменным ступенькам дома. Он слегка неуверенно поставил ногу на первую ступеньку, будто боясь вторгаться в пространство дома. Медленно поднявшись, Вестер постучал, окончательно уведомляя Хэддон-Холл о своем присутствии.       Пару минут все было тихо. Вестер скучающе рассматривал дверь, сделанную из дубовых панелей. Он заметил, как хорошо она выглядела, хоть ручки уже и потемнели в тех местах, где их чаще хватали, но почти никаких потертостей или других повреждений на самой двери не было. Вестер провел ногтем по шляпке ржавого гвоздя. Время ожидания сильно затягивалось.       «Меня должны были ждать», — подумал Вестер.       К мечте о теплой постели прибавилось желание сходить в душ. После сна в повозке у Вестера болела шея и спина, рука занемела от тяжести чемодана и сумки, которая ремнем давила на плечо. Он прислушался, пытаясь понять, есть ли кто в доме, но ничего, кроме возни кучера позади и тихого ржания лошади, не услышал. Вестер постучал еще раз уже громче. Внезапно послышалось скрежетание замка, и дверь приоткрылась. Ему пришлось попятиться. Из-за двери выглянула сонная служанка.       — Здравствуйте, я Вестер Эттвуд, — он замялся под изучающим взглядом служанки, которой явно ни о чем не говорило его имя. — Миссис Уилсон здесь?       — Проходите, — сказала она и толкнула дверь, чтобы та открылась шире.       Вестер переступил порог дома. Видимо, с тех пор, как он сошел с поезда, «миссис Уилсон» стало для него своеобразным волшебным словом. Он удивленно осматривал едва освещенный огромный холл, окна, почти во всю стену, которые были завешаны длинными тряпками. Только в самом верху, где ткань не доставала, через заляпанное стекло в помещение лился прозрачный свет с улицы (тот, который может быть только совсем ранним утром, когда небо только просветлело, а солнце еще не встало). Пол около стен был усыпан мелкими белыми крошками, будто кто-то покрошил мел. Тишину дома нарушал только едва слышный торопливый топот служанки, которая направилась к длинной лестнице, ведущей наверх.       — Подождите немного здесь. Миссис Уилсон скоро подойдет.       Вестер поставил чемодан на пол и прислонился к прохладной стене. Рядом с ним стояла большая фарфоровая ваза на подставке. Вестер посмотрел на нее так, будто искал поддержки или же будто она была его товарищем по несчастью. Его не покидало чувство, что он здесь чужой, что он не вписывается в атмосферу этого большого старого поместья. Поэтому он не хотел напоминать о своем присутствии, желал сделаться как можно меньше и незаметнее, но в глубине души он знал, что ничто не поможет ему скрыться от холодных стен, от массивных дверей, толстых пыльных ковров и картин. Вестер медленно моргнул. Очень болела шея и ноги, а разум не покидала мысль, что его, между прочим, должны были встречать. Лестница, по которой поднялась служанка, была широкой и, упираясь в стену, расходилась в разные стороны. В холле Вестер заприметил еще несколько дверей и задумался, сколько же всего комнат в этом гигантском доме. Портреты на стенах в темноте принимали пугающие очертания, земляные глаза незнакомых людей смотрели на Вестера из мрака. От скуки он решил слегка отодвинуть старую ткань, закрывающую окна, а после еще долго стоял, наблюдая через небольшую щелочку за тем, как из-за леса поднимается бледное солнце, словно оно дремало там, на острых макушках деревьев. Через некоторое время Вестер уселся на свой чемодан и, подперев голову руками, принялся рассматривать уложенный плиткой пол. По лестнице торопливым шагом, едва касаясь ногами земли, сбежала служанка.       — Извините, но…       — Подождите пару минут, пожалуйста, — сказала она и скрылась за одной из дверей.       Вестер снова не услышал даже стука ее ботинок по полу, словно она не бежала, а порхала над землей. Потом служанка еще раз поднялась по лестнице и после этого больше не появлялась.       Вестеру пришлось подождать еще немного, прежде чем в холл спустилась женщина. Ее одежда была явно тщательно подобранной и слишком чистой для места, где ведется ремонт, а короткие волосы уложены и завиты по последней моде. Она ступала твердыми шагами и чем-то напоминала Вестеру грозовую тучу, которая неумолимо надвигалась на него.       Вестер вскочил с чемодана, подмечая, что снова начал засыпать. Пока женщина шла к нему, он принялся копаться в сумке, чтобы достать письмо, которое просил передать отец. Второпях Вестер вытряхнул из блокнота все вложенные листы и конверты. Они веером рассыпались по полу. Он положил свой блокнот на вазу и присел на корточки, чтобы все собрать. Вестер все еще слышал стук шагов, который с каждой секундой становился все ближе.       Листочки, будто не желая возвращаться обратно в блокнот, выпадали из рук, ускользали от него. Он нелепо-маленькими шажочками передвигался по полу, сидя на корточках, стараясь поскорее собрать выпавшее содержимое записной книжки. В один момент, когда с пола уже почти все было собрано, листы, которые Вестер зажал под мышкой, выпали и снова рассыпались, пока он пытался дотянуться до маленького, розового и очень старого конверта, который он как-то раз нашел в книжном магазине на полу. Увидел Вестер его только потому, что сам тогда сидел, пригнувшись к полу, чтобы, как он думал, казаться незаметнее при подслушивании разговора покупателей о его единственной изданной книге; но, к его удивлению, его очень быстро заметили и с руганью вышвырнули на улицу. На самом деле, сидел тогда Вестер действительно очень тихо, до того момента, пока не решил поднять тот самый конверт. После этого он начал заваливаться в сторону и, потеряв равновесие, снес стеллаж, за которым скрывался. Стеллаж навалился на мужчин, чей разговор он подслушивал. Никто не пострадал, но крику было много.       Вестер сдался и принялся ползать по полу на коленях. Он чувствовал себя ужасно глупо, хотя бы потому, что на его одежду налипли огромные комки пыли, но так дело пошло в разы быстрее. Стук шагов затих слишком близко от Вестера, настолько близко, что юноше даже стало дурно. Подняв глаза, он сначала увидел чужие туфли, блестящие, без единой пылинки, потом — полные щиколотки; он чуть-чуть отклонился назад, чтобы встретиться с колючим взглядом женщины, которая стояла прямо возле него. Вестера окутал приторно-сладкий запах ее духов.       — Извините, я сейчас, — сказал он и продолжил торопливо собирать рассыпавшиеся страницы.       Прижимая охапку листов к груди так бережно и нежно, будто ничего дороже в жизни у него не было, Вестер поднялся и аккуратно сложил все в стопочку; он постучал о колени, чтобы выровнять, взял с вазы блокнот, а на его место положил нужный конверт. Все остальное же Вестер аккуратно вложил внутрь блокнота. И как только он это сделал, конверт с письмом начал проваливаться на дно вазы. Вестер, заметив это краем глаза, быстро положил блокнот на чемодан и попытался ухватить ускользающее письмо. Ваза покачнулась; Вестер ахнул, но удержал ее, засунув другую руку внутрь по локоть. Но только кончики пальцев едва касались шершавой бумаги конверта. Вазу вместе с подставкой пришлось наклонить сильнее вбок, а руку засунуть глубже, насколько это было возможно. Вестер неаккуратно поставил ногу, покачнулся, отчего неустойчивая подставка дрогнула и ваза скользнула чуть вниз. Женщина возмущенно вскрикнула и, протягивая руки, сделала резкий шаг вперед, готовая поймать вазу, если та начнет падать. Вестер удержался и, перехватив вазу покрепче, подпер подставку коленом.       — Что вы творите? Это старинная ваза! Вы хоть знаете, сколько она стоит?!       «Острая, как игла», — подумал Вестер, хотя по внешнему виду эту женщину с её пухлыми, мягкими запястьями и круглой формой лица с трудом можно было назвать «острой».       Он уже ухватился за краешек письма.       — Я сейчас… мне нужно просто… Извините, еще чуть-чуть…       Она не стала ему мешать, но и не отошла. Вестер заметил, как эта женщина оглядывает его с головы до ног и с каждой секундой становится все мрачнее. Она будто пробралась своим колючим взглядом до самой его души и теперь рассматривала ее, как на ладони. Наконец Вестер достал письмо и, аккуратно поставив несчастную вазу на место, обернулся к женщине. Он постарался улыбнуться настолько приветливо и дружелюбно, насколько это было возможно.       — Миссис Уилсон?       Она еще сильнее нахмурилась, уголки ее губ поползли вниз.       — Все верно. Но меня больше интересует, кто вы.       — Вестер Эттвуд. Меня отец прислал. Вот, он просил… — он хотел было протянуть ей письмо, но она осадила его, хлестнув властным взглядом, и, развернувшись на каблуках, громко сказала:       — Все ясно. Так, пойдем со мной, — она была громкой: не говорила, а приказывала.       Вестер оторопел, но, наскоро положив выпотрошенный блокнот в сумку и зажав письмо под мышкой, подхватил чемодан и поспешил поскорее догнать Уилсон, которая непрестанно бурчала что-то о воспитании и поведении.       — Начнем с того, что я покажу тебе, где ты будешь жить. В западное крыло не суйся: оно просто в ужасном состоянии.       Потом про себя, шепотом, управляющая добавила: «Ну и прислал же мне Эттвуд помощничка. Ребенка какого-то! Не мог найти кого получше.»       Вестер вновь попытался сказать про письмо, но миссис Уилсон продолжила:       — В этой части дома моя комната и комната прислуги, — они поднялись по лестнице и, завернув направо, зашли в узкий темный коридор с множеством дверей. Обои были облезлые, потертые. По пути им несколько раз встретились рыцарские латы, которые молчаливыми стражами стояли в тени коридора. На стенах, словно чьи-то головы, висели светильники; пол был уложен коврами, причем все они были непохожие, видимо притащенные из разных мест. Вестер с интересом оглядывался, почти не слушая, что говорит управляющая. Его не покидало ощущение, будто он ходит внутри какого-то огромного существа. На секунду его посетила паническая мысль о том, что его проглотили, но потом для себя он решил, что это даже интересно — быть проглоченным. И Вестеру очень сильно захотелось прикоснуться к стене, провести по ней рукой, будто тогда она смогла бы поведать ему свою историю.       Уилсон что-то подкрутила в светильнике, тот замигал и вспыхнул желтым светом.       — Электричество есть, но оно не всегда работает, так что я дам тебе фонарь на всякий случай. И по дому лишний раз не шастай. Здесь полно мест, где крайне опасно. Уж поверь мне! Поместье Хэддон-Холл большое, и ты запросто можешь заблудиться. Я не хочу за тобой бегать и следить, чтобы с тобой ничего не случилось. И не говори потом, что я тебя не предупреждала. Ты слушаешь?       Вестер, который разглядывал оленьи рога на стене и уже начал думать о том, каким был их обладатель, попытался припомнить, о чем же говорила Уилсон. Вспомнились только слова про электричество, после которых, скорее всего, он и заметил оленьи рога. Вестер неуверенно кивнул, что, кажется, устроило управляющую.       Они прошли еще по одной лестнице, которая была намного уже предыдущей, миновали небольшой зал и попали в новый коридор. Здесь они остановились около двери, выполненной из светлого дерева. Уилсон достала ключ и, с усилием вставив его в замочную скважину, пару раз повернула. В это время Вестер рассматривал картину на стене: девушка в шляпке и белом платье, которая выглядела на огромном холсте малюсенькой точкой.       — Здесь твоя комната. В ней есть санузел. Только вода работает не всегда исправно. Если я буду тебе нужна, то третья комната на втором этаже — мой кабинет. Если там меня не будет, то иди прямо до самого конца, поворачивай направо и тогда попадешь к моей личной комнате. Но я надеюсь, что эта информация тебе никогда не пригодится.       — Миссис Уилсон.       — Ну что такое?       — Отец просил передать письмо.       — Ах, чудно! — она вырвала письмо из его рук. — А теперь, будь добр, не мельтеши перед глазами. Я позову тебя, когда разберусь тут со всем, — она потрясла письмом, — а после сообщу, что от тебя требуется. И запомни: не шастай по дому! — она со смесью недовольства и удивления посмотрела на Вестера, который всё ещё разглядывал картину с девушкой в белом платье, а потом проговорила совсем тихо нечто вроде: «Может хоть в этом письме я найду ответ на вопрос, почему мне в помощники послали какого-то непутевого ребенка».       Уилсон развернулась и пошла прочь, унося с собой удушающий запах роз, жасмина, ванили и цитрусов.       Вестер проводил женщину взглядом, а после толкнул дверь, и та со скрипом отворилась. Перед ним предстала просторная комната, которая показалась ему даже огромной. Внутри стояла уже застеленная железная кровать, шкаф из темного дерева и одинокий стул, спинка и сиденье которого были обиты тканью. Он стоял в центре комнаты на небрежно положенном ковре и от этого выглядел еще более одиноким. Все стены в этой комнате были абсолютно голыми, не считая старых отклеивающихся обоев и гобелена, который висел на одной из стен, но совершенно не добавлял комнате уюта. Узор на нем был тусклый, так что было почти невозможно ничего различить. Была здесь и еще одна дверь, которая, видимо, вела в санузел. Пахло в комнате старой мебелью и клеем, сыростью, плесенью и пылью. Вестер задумался о том, что на целых три месяца ему придется смириться с этими запахами. Большое окно было плотно зашторено. Вестер медленно опустил чемодан на пол и, словно под кроватью или в шкафу скрывался некто опасный, крадучись, подошел к окну и резким движением распахнул шторы. Прочь от света побежали липкие тени, забились под шкаф, в щель в полу, под ковер, под отклеившийся уголок обоев. Как только в комнату проникли лучи солнца, Вестер заприметил камин.       Из окна было видно поляну у дома, а также лес, который сейчас уже не казался таким таинственным и жутким. Но все же Вестер чувствовал, что там, в темноте, меж корявых, шершавых стволов и ветвей, похожих на изломанные руки, тысячи глаз наблюдают за ним, смотрят. Хотелось подойти к кромке леса, убедиться, что в облепившей деревья тьме никто не прячется. Вестер нехотя отошел от окна, буквально отлип, словно медленно покачивающиеся верхушки деревьев все это время гипнотизировали его.       Он осмотрелся еще раз, чувствуя, что что-то не так.       — Почему нет письменного стола? — пробормотал он себе под нос.        Вестер скинул сумку на кровать, чтобы та не мешалась, и покинул комнату, надеясь на то, что ему удастся быстро найти Уилсон. Почему-то мысль о том, что ему придется сейчас ходить одному по нескончаемым коридорам, заставляла его нервничать. Вестер опять прошел мимо картины с девушкой в белом платье. Мысленно он отметил, что ему нужно найти коридор с рыцарскими латами: там должен быть кабинет Уилсон, а значит, скорее всего, там будет и она сама. Пару раз Вестер натыкался на незнакомые места, и ему казалось, что он никогда не сможет выйти из этого лабиринта. Управляющую он нашел, когда уже практически смирился со своей участью потеряться в доме в первый же день, при этом чуть не сбил женщину с ног. После долгого путешествия по нескончаемым коридорам он был почти рад ее видеть, чего нельзя было сказать о ней.       — Ну что за кошмар. Почему ты уже носишься здесь?!       — Извините, миссис Уилсон, я хотел спросить. Не найдется ли письменного стола в мою комнату?       — Стол? Зачем он тебе?       — Ну, понимаете, мне он нужен для работы, — с каждым его словом Уилсон становилась все мрачнее.       — Для твоей работы тебе нужны только твои руки и ноги. Стол тебе совершенно ни к чему. Не надо в первый же день своего приезда создавать мне проблемы.       Вестер потупил взгляд в пол, стараясь придумать причину, способную наверняка убедить Уилсон. Сейчас, слушая возмущенный тон почти незнакомой женщины, находясь в огромном доме с тысячами пустующих комнат, Вестер чувствовал себя каким-то особенно потерянным и одиноким. Будто кроме дома и бескрайнего, словно океан, леса вокруг ничего не было.       Тем временем миссис Уилсон продолжила разговор, сменив тему.       — Я прочитала письмо мистера Эттвуда. Там было написано, что ты будешь выполнять мои поручения, а также помогать мне, как я и просила. Однако уедешь в конце лета. Почти три месяца. Хочу задать нескромный вопрос: почему именно такой срок? И почему твой отец не нанял кого-то… кто был бы более сведущим в этом деле?       Вестеру было не менее интересно, почему его отправили сюда до конца лета. Но слова отца вряд ли бы порадовали управляющую, да и причины его приезда сюда он не собирался ей рассказывать.       «Необходимо, чтобы ты не только помогал миссис Уилсон, но и отсылал в течение этих трех месяцев мне письма о том, как обстоят дела. Каждые две недели! Мне нужно понять, правда ли все то, что она мне пишет, или нет. И если она хоть в чем-то мне врет, я должен успеть принять меры», — вспомнился ему строгий наказ.       — Не знаю, — он пожал плечами. — Если вам так интересно, спросите у отца.       — На три месяца, так на три месяца. Главное, чтобы требования выполнял.       Вестер порывался было развернуться и уйти, но решил все же попытать удачу в последний раз.       — Так что насчет стола?       — О, как ты не понимаешь! У меня нет времени искать тебе стол!       — Я мог бы сам его поискать.       — Ага, и навести здесь еще больший беспорядок? Ох уж этот ужасный Хэддон-Холл! — воскликнула она, а потом посмотрела на Вестера, и неожиданно что-то в ее взгляде немного смягчилось. — Ладно, здесь есть библиотека, где, вроде, был письменный стол. Если тебя это не устроит, то я покажу потом, где комнаты, в которые мы временно сгрузили некоторую мебель. Хочу сказать, она не в лучшем состоянии, и никто не будет тебе помогать тащить твой стол!       — Спасибо, миссис Уилсон. Меня вполне устроит библиотека.       Довольный тем, что получил хоть крупицу необходимой информации, Вестер собирался вернуться в свою комнату и выложить из чемодана вещи, но Уилсон его остановила.       — Подожди, не уходи пока что. Я хотела отдать это.       Она протянула ему фонарь и связку ключей.       — Тут ключи от ворот, от главного входа в дом и запасного через кухню. Ровно в девять часов вечера ты должен будешь запирать ворота и два входа в дом. Двери и ворота отпираются по мере необходимости, так что, по сути, тебе просто нужно будет следить, чтобы на ночь все было закрыто. Мне жаловались, будто в доме ночью кто-то ходит. Я обошла все поместье, но ничего подозрительного не увидела. Сама я ничего не слышала, так что сочтём это мерой предосторожности. Надеюсь, ты в силах справиться с такой работой. Кроме того, ты будешь выполнять некоторые мои поручения, именно для этого ты сюда приехал. Теперь можешь идти. Я зайду за тобой чуть позже. Отведу тебя на кухню, где мы сможем позавтракать.       — Хорошо, миссис Уилсон.       Вестер снова шел по длинным коридорам старого поместья. Связка ключей в руке позвякивала, ударяясь о металлический корпус старого фонаря. Дом издевался над Вестером, прислушивался к его торопливым шагам, перекручивался, менял местами коридоры и комнаты, чтобы юноша не мог найти дорогу.       Наконец на стене, в центре большой картины, мелькнула белая точка — маленькая девушка в белоснежном платье и шляпке. А значит, Вестер все-таки пришел к своей комнате. Он подошел ближе, положил ладонь на ручку, которая показалась какой-то слишком холодной и нетерпеливо дернул ее. Дверь не открылась. Вестер растерянно дернул ее посильнее. Ручка заскрипела и щелкнула. Дверь не поддалась. Он ошарашенно отступил на шаг и посмотрел еще раз на картину, где на однотонном, зеленом фоне белело платьице девушки. Несомненно, ошибки быть не может — это его комната. Вестер поставил фонарь на пол, возле стены. Ключи загремели в его руке, когда он судорожно пытался каждым из них по очереди открыть дверь. Но ни один ключ не подошел.       — Неужели кто-то запер дверь? — Вестер дернул ручку еще раз, и та обожгла его руку холодом.       Он оглянулся, надеясь увидеть в этом тихом, пустом коридоре хоть кого-нибудь живого, но Вестер здесь был один. Ему внезапно стало душно и жарко, он рванул галстук, стараясь как можно скорее ослабить его. За дверью раздался шорох, будто кто-то, прижимаясь телом к стенам, ходил по комнате. Вестер насторожился. Он подкрался ближе и приложил ухо к двери, долго вслушиваясь в тишину за ней. Он слышал стук собственного сердца, свое дыхание, но из комнаты больше не доносилось ни единого звука.       За дверью вновь послышалось шуршание ткани. Вестер сделал быстрый шаг назад, не отрывая взгляд от дверной ручки. Ему казалось, что вот-вот она щелкнет, а дверь заскрипит и приоткроется. Вестер уже было хотел позвать, спросить, есть ли там кто, но слова застряли в болезненно сухом горле, а изо рта вырвался лишь приглушенный хрип. Ему казалось, что некто за дверью сейчас смотрит на него, видит его сквозь стену, сквозь деревянную дверь. Вестер сглотнул скопившуюся во рту слюну. Страх окутывал его, будто вязкая смола.       — Перестань сходить с ума. Хватит, прошу, — сдавленно прошептал Вестер, пытаясь прийти в себя.       Некоторое время из комнаты не доносилось ни шороха. И только Вестер подумал, что все это лишь игра его воображения, разума, воспаленного нехваткой сна, как он услышал, тяжелые шаги, направляющиеся из одной стороны комнаты в другую. Послышалось щёлканье, постукивание. Что-то зашумело, заскрежетало; заскрипели половицы под натиском чьего-то тела. Вестер услышал, будто прямо над ним, на другом этаже, и одновременно очень близко кто-то быстро пробежал, стуча ногами по полу. Этот звук окружил его, словно исходил отовсюду сразу. Вестер вжался в стену, что было сил стиснул в кулаке ключ, чувствуя, как он врезается в кожу.       — Что ты тут стоишь? — раздался совсем рядом знакомый голос.       Вестер развернулся на месте, от неожиданности выронив связку ключей, которая с глухим стуком упала на покрытый ковром пол. Рядом стояла Уилсон. Она вопросительно оглядывала Вестера, упавшие ключи, фонарь, поставленный юношей около стены.       — Ты что, даже в комнату не заходил? Прошло уже полчаса.       Он слышал ее слова точно издалека, будто в уши напихали ваты. Но сейчас Вестер был почти рад ее видеть. Он отрешенно глянул на свою ладонь, на которой остался отпечаток ключа.       — К-как полчаса? Я же ушел от вас минут десять назад, — он поднял на управляющую затуманенный взгляд.       — Какие десять минут, Вестер? Ты что, меня не слышишь? Не надо мне сказки рассказывать. Прошло уже минут тридцать, и даже больше. Я думала, что ты уже давно у себя.       Вестер ошарашенно осматривал лицо Уилсон, словно не мог поверить, что все это происходит с ним на самом деле. Он медленно втянул носом воздух и попытался собрать мысли в кучу.       — Я не смог зайти. Дверь заперта, — внезапно вспомнил он.       — Что за глупости!       Уилсон подошла к двери и взялась за ручку. Легко повернув ее, управляющая отперла дверь. Внутри комната была совершенно такой же, какой ее видел Вестер, когда уходил. Все стояло на своих местах. Не было и намека на то, что здесь кто-то был. Но все-таки ощущение тревоги, чувство, что что-то не так, не покидало Вестера. Он помнил, как слышал шаги, будто ветер в стенах Хэддон-Холла внезапно обрел телесную оболочку.       — Оставляй свои вещи и идем завтракать.       Она смотрела, горделиво вскинув голову, как он поднимает с пола фонарь и ключи и медленно идет к комнате, осматриваясь так, будто впервые ее видит. Уилсон отряхнула свою юбку от невидимой пыли, расправила ее и недовольно сложила руки на груди. Потом она что-то буркнула о плохом влиянии недостатка сна на здоровье, и о том, что родители нынче совсем не следят за своими детьми.       Вестер, с трудом переставляя налившиеся свинцом ноги, подошел к стулу и оставил там фонарь и ключи. Стул, стоявший посередине комнаты, не сдвинулся ни на миллиметр. Вестер осмотрелся в надежде найти хоть одно доказательство, что в комнате кто-то был. Ковер лежал ровно, нигде не смялся, не сдвинулся; кровать аккуратно застелена, на прежнем месте лежала кинутая Вестером сумка, а двери шкафа плотно закрыты. Ничего необычного. Вестер скользил внимательным взглядом по всей комнате, готовый зацепиться за любую мелочь. Что-то здесь явно было не так.       — Вестер Эттвуд, сколько можно ждать? — позвала управляющая из коридора.       Уголки ее идеально накрашенных, тонких губ поползли вниз, отчего ее крючковатый нос стал выглядеть еще больше.       — Иду, — выдавил он.       Вестер осторожно взял с кровати свою сумку, словно та могла его укусить, и вышел из комнаты. Его движения были дергаными, резкими, будто неумелый кукловод пытался управлять куклой. Вестер все же заметил, что шторы были вновь задернуты.

      ***

      Пока они спускались вниз, Уилсон сообщила Вестеру, что сопровождать она его больше не будет и ему придется спускаться в кухню самому, так что он старательно пытался запомнить дорогу. Помимо того, она непрестанно говорила что-то о прожорливых мальчишках, о том, что он приехал сюда не набивать желудок, а работать. Вестера беспокоило, что Уилсон считала его неразумным ребенком. И он совсем не знал, что послужило причиной такого отношения. А потом управляющая сообщила, что служанка будет оставлять на кухонном столе еду к определенному времени на завтрак, обед и ужин. Вестер правда пытался слушать Уилсон, но все его мысли занимало недавнее странное происшествие. Ему было не по себе, как-то неспокойно и неуютно в этом поместье. В доме было что-то неправильное. А после произошедшего это тревожное чувство только усилилось.       «Почему я не мог открыть дверь? Что я слышал? Внутри действительно кто-то был или мне показалось? Почему шторы вновь были задернуты?» — с этими вопросами в голову лезли самые жуткие образы и мысли. Вестер чувствовал, что чем больше вопросов он себе задает, тем страшнее ему становится.       Дойдя до конца лестницы, они попали в кухню. Она оказалась маленькой комнатушкой, похожей на коробочку, где они вдвоем едва могли развернуться. Здесь была дверь, ведущая на задний двор дома: именно ее Вестер и должен был закрывать каждый вечер. На столе, за которым мог поместиться скорее лишь один человек, уже дымился завтрак. Около стола стоял стул и какая-то низенькая косая табуреточка. Уилсон, не дожидаясь Вестера, опустилась на стул и невозмутимо принялась за еду. Юноша, немного помявшись у входа, вскоре тоже протиснулся к столу и сел на табуретку, которая под ним покачнулась и скрипнула. Ел он неохотно, запаха еды почти не чувствовал, потому что его перебивал сильный аромат духов управляющей. Вестер все еще думал о том, что с ним произошло совсем недавно. Его пугало, что он никак не мог найти этому объяснение.       «С этим домом точно что-то не так», — подумал Вестер и ухмыльнулся своим мыслям о том, что если так пойдет, то книга получится даже интереснее, чем он ожидал. Ведь не успел он приехать, а уже произошли события, достойные его пера.       Вестер заметил, что Уилсон странно посмотрела на него, а после с невозмутимым видом продолжила разрезать ножиком яичницу, чтобы потом, аккуратно придерживая ее вилкой, положить на кусочек тоста. Юноша лениво откусил свой тост.       — Миссис Уилсон, — обратился он, — как вы думаете, почему дверь не открывалась? — он сказал это с важным видом, представляя себя настоящим детективом, который опрашивает людей, чтобы собрать необходимые материалы, найти новые зацепки для расследования дела.       Уилсон сложила свои приборы, взяла тарелку и встала из-за стола, чтобы положить все в раковину.       — Дверь вполне могло заклинить, — проговорила она спокойно. — Или же тебе не хватило сил, чтобы ее открыть.       Она присела за стол с чашечкой крепкого черного кофе.       — Но, миссис Уилсон, — он не обратил внимания на последнее замечание, — внутри кто-то был!       Она посмотрела на него своим колючим взглядом.       — Что за глупости! И ты туда же! Никого там не было, ты сам видел.       — Миссис Уилсон, я слышал, как там кто-то ходил. И шторы были задернуты, хотя я их открывал перед тем, как пойти к вам.       Уилсон проговорила прямо в кружку с кофе что-то о разыгравшейся подростковой фантазии Вестера.       — Служанка могла зайти в комнату и задернуть шторы, а дверь могла захлопнуться. На этом все.       — А шаги? Шорохи? — Вестер наконец-то доел яичницу и тоже поставил тарелку с приборами в раковину.       Уилсон оглянулась на него.       — Не вздумай оставлять грязную посуду, — пригрозила она ему. — Мой сам.       Вестер вздохнул, засучил рукава рубашки и включил воду. Уилсон допила свой кофе и, поднявшись из-за стола, поставила чашку к остальной грязной посуде.       — Помой и мою посуду. Не хочу беспокоить Маргарет. А шаги тебе показались, — с этими словами она вышла из кухни, оставляя за собой удушающий шлейф духов.       Вестер ошарашено смотрел на закрывшуюся дверь, не зная как выразить свою досаду. Он был возмущён.       — Мыть посуду? Я что, приехал сюда мыть чужую грязную посуду?! — произнес он вслух, но недостаточно громко, чтобы кто-нибудь услышал.       Вестер скинул чашку в раковину, она стукнулась о тарелку, и юноша, тут же заволновавшись, принялся проверять, не разбилась ли посуда. Он ополоснул все тарелки и столовые приборы, а после вышел из кухни. Идти в свою комнату ему не хотелось, хотя он все еще мечтал о душе и теплой кровати. Тяжесть усталости навалилась на него снова, с ещё большей силой. Он помассировал глаза, которые казались очень сухими и слегка болели, и побрел по лестнице, а потом вышел в незнакомый холл в надежде наткнуться на библиотеку. Главной его оплошностью было — не спросить у Уилсон, где она находится. В одном из неизведанных коридоров он нашёл служанку, которая любезно согласилась проводить его. По пути она быстро объяснила, как легко можно добраться до библиотеки от главного входа, из кухни и от комнаты Вестера (кроме того, он узнал, что до кухни есть короткий путь от его комнаты: в самом конце коридора есть лестница, которая ведет вниз, к холлу, откуда можно выйти как к центральному входу, так и к кухне). Юноша попытался все запомнить.       — Извините, — сказал он торопливо, боясь, что служанка сейчас уйдет, — а вы не заходили в мою комнату, после моего приезда?       — Нет, сэр. К вашему приезду все было готово, я не заходила в вашу комнату. Что-то не так?       Вестер гулко сглотнул; в животе скрутилось скользким узлом какое-то странное волнение.       — Нет, все хорошо. Я так, просто… спросил…       Служанка коротко кивнула головой и удалилась. Вестер остался стоять около входа в библиотеку.       Двери библиотеки были большими, как и все в этом доме. Вестер аккуратно прошмыгнул внутрь, чуть не получив одной из закрывающихся дверей под зад. В библиотеке царил полумрак. Лишь дневной свет лился сюда через огромные арочные окна. Перед юношей предстали пыльные лабиринты книжных шкафов. Самые разные издания книг самых разных авторов теснились на полках в беспорядке, лежали на полу, сложенные в небольшие башенки, которые были покрыты толстым слоем пыли. Вестер водил пальцами по потертым корешкам, представлял, как точно так же ходили по скрипучему деревянному полу люди прошлого, бывшие хозяева этого поместья, загадочного Хэддон-Холла. Может как раз-таки в этих пыльных лабиринтах, среди теней, и прячется разгадка тайны этого поместья? Вестер подумал о том, что ему нужно будет поискать здесь какую-нибудь информацию о доме. Когда-нибудь потом, ведь сейчас он слишком устал.       Вестер, только заприметив массивный деревянный стол с низенькой табуреткой рядом и старое потертое кресло, обитое тканью, сразу поспешил выскользнуть из тени книжного лабиринта. Судя по всему, это было место для чтения. На столе стояла лампа, что было весьма кстати.       Вестер положил свою сумку на кресло, сам уселся за стол и достал записную книжку и карандаш. Какое-то время юноша работал над книгой: он перечитал то, что написал еще дома, отредактировал некоторые фрагменты, а после принялся писать продолжение. Ситуация с редактором понемногу отпустила Вестера под приливом вдохновения, но злость к Барнсу все равно колола сердце. Однако его досада и разочарование преобразовались в идею, в стремление наконец-то доказать, что он на что-то способен, что он может чего-то достичь. Вестер чувствовал себя героем книги, с которым случился переломный момент, и вот он, продираясь через терни, идёт к своей цели.       «Уж если человек и должен однажды получить сильный подзатыльник от жизни, то это точно такой момент. Сейчас во мне достаточно сил, чтобы показать всему миру, что я не бездарность».       Вестер как будто вел личный дневник, который в будущем, правда, наполнится жуткими фантастическими событиями. Сейчас, конечно же, пугающее, но все-таки объяснимое происшествие около его комнаты сыграло ему на руку. Ему даже не пришлось ничего придумывать, однако Вестер понимал, что стоит ему привыкнуть к Хэддон-Холлу и такие вещи перестанут его пугать, так что собственный роман придется наполнять уже настоящей мистикой. Вестер еще не совсем осознавал, куда это все заведет, ведь он не любил продумывать сюжет наперед, тем более данная история — его личная, живая, настоящая. Про которую Барнс уже не сможет сказать, что она неправдоподобна.       Вестер старательно прописывал, какую грусть чувствует Марта — главная героиня его романа, — раскритикованная редактором, как проходит её поездка в поместье и как девушка восхищается природой и, конечно же, темной живой чащей. Юноша даже не заметил, как начал вырисовывать внизу страницы пики сосен. Он устало зевнул и подумал о том, что его героиня обязательно должна побывать в лесу, ведь именно с ним и связаны все пугающие события, которые будут происходить в книге.       «Но должен ли я пойти в лес?» — вдруг задумался Вестер.       От одной этой мысли его начало подташнивать, а по спине и рукам пробежала дрожь. Вестеру вдруг стало как-то неуютно, холодно. Лес отталкивал и манил одновременно. Интересно было узнать, что таится во мраке под зелеными ветвями деревьев. Но при этом не хотелось и нарушать покоя леса, который, будто древнее существо, спал, охранял это место. А вдруг как только он ступит под кроны деревьев, его задумка станет явью, и книжный, фантастический мир прорвется в реальность?       Вестер закрыл свой блокнот и устало потер лицо. Ему не нравилось, какие обороты начали принимать его размышления. Он поднялся из-за стола и взял с полки первую попавшуюся книгу, а потом уселся в кресло. Оно слегка промялось, и Вестер сполз по гладкой тканевой спинке. Он открыл начало книги: «Старинные обряды. Снятия проклятий. Изгнание духов, бесов, призраков…» Вестер захлопнул книгу. Пришлось взять другую.       Скучный детективчик читался с трудом: буквы расплывались, путались, смысл каждого предложения ускользал от Вестера, так что каждое слово приходилось перечитывать несколько раз. За час он осилил только тринадцать страниц. Вестер отложил книгу в сторону. Стрелка медленно ползла по циферблату настенных часов с маятником. Размеренное тиканье, похожее на шаркающие шаги по скрипучему полу, отражалось от стен и заглушалось о ряды книжных шкафов. В проникнувшем через окно луче света кружилась летающая в воздухе пыль. Вестер сделал над собой усилие и встал с мягкого кресла, в котором так удобно устроился.       Весь дом будто погрузился в глубокий сон. Он тяжело и медленно вздыхал, когда ветер попадал внутрь через открытые окна, или же наоборот, затаив дыхание, нехотя прислушивался к шагам Вестера. И тогда все внутри и снаружи будто бы замирало. А Вестер, не желая разрушить сон, старался ступать мягко и тихо. Он долго блуждал по длинным коридорам Хэддон-Холла, и в какой-то момент ему начало казаться, что он здесь совсем один. Вестер пару раз попадал в просторные залы с окнами почти во всю стену, большими, тяжелыми дверьми и многоярусными люстрами, стеклянные подвески которых отбрасывали на стены сотни крошечных бликов, и ему очень нравилось представлять, что он попал в дом великанов.       Когда солнце уже близилось к горизонту и розовые закатные лучи уже не могли осветить самые темные углы, Вестер, стараясь не заблудиться, спустился в кухню, где, постоянно бросая косые взгляды на дверь, ведущую на задний двор, не спеша поел совсем один. По пути в свою комнату он заглянул в библиотеку, чтобы забрать сумку с блокнотом, и только тогда, медленно переставляя ноги, поплелся к себе. Нужный коридор он запомнил благодаря картине, на которой была изображена девушка в белом платье. Вестер непрестанно повторял себе, что ничего необычного в закрытой двери его комнаты не было: она попросту захлопнулась, а потом, как любую старую дверь в любом старом доме, ее заклинило. Про задернутые шторы, шорохи и топот он старался не думать.       В комнату Вестер зашел так, будто нырнул в ледяную воду. Он подхватил со стула ключи и поспешил выйти, постоянно повторяя про себя: «Дальше по коридору, поворот налево, вниз по лестнице, кухня».       Спустившись вниз, Вестер вышмыгнул за тяжелую деревянную дверь Хэддон-Холла в уличную прохладу. Быстрым шагом под строгим взглядом сурового наблюдателя — старого поместья — он прошел до ворот, но они оказались уже закрыты. Как можно быстрее Вестер побежал обратно в дом, гонимый то ли холодом, то ли страхом перед наступающей ночью. Будто если небо окончательно потемнеет и последние лучи солнца проглотят стены леса, то двери Хэддон-Холла закроются сами, а Вестер останется один на один с лесом и тьмой.       Заперев парадную дверь и выход на задний двор с кухни, Вестер вновь поднялся наверх. В своей комнате он, настороженно прислушиваясь к каждому звуку, переоделся, сразу же сдернув галстук, который целый день не давал ему покоя, и сходил в душ. Большую часть времени юноше пришлось мыться под ледяной водой, так что настроения у него от этого не прибавилось. Сама душевая была весьма удручающего вида: повсюду была ржавчина и медленно распространяющаяся по потолку плесень. После душа Вестер решил выложить из чемодана вещи. Дверцы шкафа открылись со скрипом, который слишком походил на стенания от сильной боли. Внутри пустого шкафа одиноко покачивались несколько железных вешалок.       Внезапно взгляд Вестера приковал небольшой странный предмет, лежащий на дне шкафа. Юноша присел на корточки, чтобы рассмотреть его поближе. В темном углу вырисовывались очертания ключа. Вестер нерешительно протянул руку, и вскоре его кожи коснулся холодный металл. Увесистый, золотой и весьма странный ключ лежал у него на ладони. Из одного кольца, как сиамские близнецы, зеркально вырастали два совершенно одинаковых и по длине и по ширине стержня. Словно головы на длинных шеях, бородки этого ключа смотрели в разные стороны. Вестер покрутил его в руке, не понимая, как ключ мог там оказаться. Поначалу было желание вернуть его на место в надежде, что тот исчезнет, но потом Вестер положил ключ на стул с полной уверенностью, что отдаст его завтра Уилсон. Однако уже совсем скоро Вестер передумал.       «Пусть останется у меня, — подумал он, — а если кто-нибудь будет его искать, то тогда я его отдам».       Вестер закончил раскладывать вещи и поставил пустой чемодан к стене. Солнце нырнуло за зеленые пики сосен. Мрак зашевелился, расправил свои плечи и, словно того и ждал, хлынул со всех углов, как дым, и сомкнулся. Вестер замер, точно олень, посередине комнаты. Он стоял в полной темноте.       Хэддон-Холл ожил. Пробудился от глубокого сна. Ветер зашумел в каменных стенах, заскрипел пол под невидимыми ногами, загромыхало что-то внизу. Словно дом играл какую-то дьявольскую мелодию. Или это тени из углов ожили и принялись хозяйничать здесь, чтобы извести непрошенных гостей? Вестер забрался в постель и, натянув одеяло по горло, стал слушать, как бормочет дом, как в темных углах шуршит кто-то. Лес стенал за пределами поместья. Что-то бесплотное бродило по полям; шевелились ветви, будто звали.       Вестер представлял, как в эту самую минуту мог лежать у себя дома, слушая лишь шум города за окном. Сейчас будто сама ночь обращалась к нему, то шумя водой в ржавых трубах, то скрипя несмазанными петлями старых дверей. Что-то смотрело на Вестера из углов, шевелилось там, в темноте. И он не мог отогнать ощущение чего-то неизбежно надвигающегося и очень опасного. Вдруг все звуки стихли. Словно по команде умелого дирижера, оркестр умолк.       За стеной послышалось шуршание ткани. Такое же, как и утром, когда дверь отказывалась открываться. Будто кто-то прошел, плотно прижавшись к стене. Звук переместился ближе к двери.       Вестер буквально чувствовал каждым миллиметром кожи, что кто-то стоит там. На секунду даже почудилось, что он слышит чужое хриплое, тяжелое дыхание, а после скрежет, словно кто-то провел ногтями по двери. Волоски на руках и затылке встали дыбом; Вестеру совершенно внезапно стало холодно, а страх змеей скрутился у него в животе и пополз вверх, обвивая быстро колотящееся сердце и легкие, из которых рвано вырывался вдыхаемый воздух.       Дверь казалась слишком хлипкой и слабой. Сейчас она скрипнет и откроется. Сейчас. Вестер не мог оторвать от нее взгляд. От страха свело челюсть. Он весь обратился в слух, стараясь понять, что делает некто за дверью. Но вокруг было так тихо; только слышалось, как за закрытым окном шумит ветер да колышутся деревья.       Вестер крепко зажмурился и прикусил губу. За дверью было все также тихо, но ему теперь казалось, что кто-то смотрит прямо на него, безошибочно, будто не было этой тонкой и хлипкой преграды между ними. И в темноте ему чудилось, что, действительно, вот, стоит моргнуть — и она исчезнет, и тогда неведомый монстр сможет проникнуть в его комнату. Холод уже пробрал до самых костей, и Вестер иногда крупно вздрагивал. Он, превозмогая страх, спустил одну ногу с кровати. Ковер показался ужасно колючим, будто наждачка. Вестер не спеша подошел к двери на нетвердых ногах. Он застыл в паре сантиметров от нее, не желая подходить ближе. Теперь странное чувство пропало. Тот, кто был снаружи, ушел.       Сразу вспомнились слова Уилсон, когда та вручала ему ключи: «Мне жаловались, будто в доме ночью кто-то ходит».       Вестер привалился спиной к двери, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. В темноте шторы выглядели, как мощные двери врат. Они открывали вид на черное небо, где толстым жирным ликом белела луна.       «Полнолуние? Но когда я ехал сюда, разве не месяц сиял на небе?»       Ночь оплетала Вестера своей паутиной. Все вещи в комнате начинали обретать причудливые очертания, и даже сама комната, как казалось Вестеру, то уменьшалась, то расширялась. Вестер совершенно случайно перевел взгляд на стул. Тот будто стал больше, изменил форму. А вокруг него двигалась, кишела тьма. Точно это был и не стул вовсе. Будто там кто-то сидел. Вестер смотрел на него не мигая, так долго, что все начало расплываться, сливаясь друг с другом. И тут стул зашевелился, начал оборачиваться к юноше. Сейчас Вестер увидит, что скрывается во мраке.       Он сделал неуверенную попытку сбежать: слабо дернул дверную ручку. Но вспомнил про ночного гостя, который, возможно, все еще скрывается где-то там, среди темных коридоров Хэддон-Холла, поджидает. Поэтому Вестер просто сполз по двери вниз, утыкаясь лбом в поджатые колени.       За всю ночь он так и не смог уснуть. Вестер дождался, когда хоть немного посветлеет, взял свою сумку и покинул комнату, постоянно оглядываясь по сторонам.       Через кухню он вышел на задний двор. В воздухе висел легкий туман, небо уже было нежно-голубым, но солнце еще не поднялось. Прямо рядом с домом стояла несколько лавочек с арками, увитыми плющом. Дальше, как подумал Вестер, тянулся неухоженный сад, а над ним возвышались острые и темные верхушки елей и сосен. Капли росы цеплялись на ботинки, в которые Вестер успел сунуть ноги, прежде чем страх погнал его прочь из комнаты. Он уселся на ближайшую скамейку и, чтобы себя занять, решил достать блокнот из сумки. Но в руку вместо блокнота, будто специально, попал золотой ключ, который Вестер нашел вчера. Он достал его, повертел в руках, разглядывая при лучшем освещении. Вестер смотрел на переливающееся в первых утренних лучах золото, вспоминая, клал ли он вчера ключ в сумку.       — А вдруг кто-то действительно приходил к моей комнате и точно затем, чтобы забрать этот ключ… — произнеся это вслух, Вестер поморщился и торопливо убрал ключ в сумку.       «Никого снаружи не было. Разыгравшееся воображение, да и только. На новом месте и не такое может померещиться. Мне всего лишь показалось».       Вестер достал блокнот. Сейчас он даже был рад, что в первую ночь в поместье он был так напуган. Несмотря на то, что все это было лишь игрой его воображения, прошедшее отлично вписывалось в сюжет книги.       «И точно никто не сможет сказать, что это неправдоподобно».       Пока Вестер писал, он пытался убедить себя, что ничего страшного здесь не было. Подумаешь, лес, подумаешь, старый дом со скрипящим полом и сквозняками, подумаешь, кто-то ходит за дверью…       “Нет, — сказал себе Вестер. — Никого там не было. Только ветер и излишне буйная фантазия. И несколько бессонных ночей. Только в этом и проблема».       Вестер, одурманенный вдохновением, старательно выцарапывал карандашом текст. Ему не терпелось поскорее изложить все свои мысли на бумаге. Героиня его книги тоже сомневалась в реальности происходящего, однако в ее-то мире это была отнюдь не фантазия, не вымысел, не игра разума. В истории этой девушки, в ее мире, все таинственные и жуткие происшествия были реальностью, и хоть она еще не столкнулась с кошмаром напрямую, рано или поздно ей предстоит это сделать. Такой уж авторский замысел. Но Вестер не герой фантастической книги, с ним ничего подобного произойти не может. Здесь и сейчас это просто плоды воспаленного недосыпом разума, которые он успешно использовал для своего романа. Все пугающее и загадочное легко объясняется и опровергается, ведь с непривычки всякое может померещиться, разве не так?       Вестер решил, что все это от того, что впредь ему не выпадало шанса жить где-то, помимо родительского дома. Он привык к городу, к шуму по ночам. И теперь, конечно же, непривычная обстановка его пугала. Особенно ночью. И ничего необычного в этом не было.       Вестер даже как-то повеселел, размышляя об этом, но старался не терять настрой, чтобы выдержать гнетущую атмосферу в книге. Ведь только там она и была уместна. Фантастические события в фантастическом романе. Не в реальном мире. Но вскоре буквы начали расползаться, валиться то влево, то вправо, строчка пошла вверх, а потом поползла вниз и закончилась длинной полоской почти на всю страницу от последней буквы. Вестер уснул, согнувшись над блокнотом.       Когда он проснулся, полуденное солнце било прямо в глаза, и он не сразу понял, где находится. Однако юноша тут же почувствовал больную спину, и шею, и затекшие ноги. На странице, смазывая буквы, подсыхала лужица слюны. Вестер потер тыльной стороной ладони пересохшие губы. Во рту стоял гадкий привкус, а голова раскалывалась. Он чувствовал себя каким-то липким и грязным, будто спал не на скамейке, а в хлеву. Вестер захлопнул записную книжку, поднял упавший карандаш, крехтя и чертыхаясь, и убрал их в сумку. Потом он стряхнул с одежды мелкие сухие листочки, которые попадали на него с увитой плющом арки, и пошел в свою комнату, чтобы снова ополоснуться под ледяным душем (предварительно, конечно же, отперев центральный вход в поместье).       На этот раз вода была не только ледяной, но еще и со ржавчиной. На губах остался противный привкус железа, будто умывался Вестер не водой, а кровью. От этого его настроение также лучше не стало, однако теперь он чувствовал себя гораздо бодрее, несмотря даже на головную боль. Медленно натягивая рубашку и брюки, Вестер взглянул на себя в зеркало, увидел свои покрасневшие глаза и темные круги под ними. Сейчас ему нужно было спуститься поесть.       На кухне суетилась служанка; в парадном холле что-то громыхало: выносили мебель. Успев перехватить кусок свежего пирога и пару тостов, юноша поспешил подняться в библиотеку. Он хотел поскорее сбежать от этой суеты ремонта, ведь стоило только подождать, и появилась бы Уилсон, готовая поручить ему работу. Видимо, зря вчера Вестер понадеялся, что каждый день будет таким спокойным (скорее всего, ему повезло приехать в выходной для рабочих день, поэтому ремонта в самом разгаре он не застал).       Сейчас он был серьезно настроен и собирался разыскать материал для книги — информацию о Хэддон-Холле. Да и самому было интересно узнать историю этого поместья, ведь отец совершенно ничего ему не рассказал. Хотелось бы, конечно, узнать и о том, почему теперь этот огромный старинный дом принадлежит их семье, ведь до того последнего семейного чаепития Вестер ни разу ни от кого о нём не слышал. Хотя, по всей видимости, все про Хэддон-Холл знали.       «Или это была какая-то тайна, которую мне нельзя было доверить? Меня что, считают таким ненадежным?»       В любом случае — Вестер решил, — если изучить историю поместья, можно узнать и о том, как оно стало собственностью его семьи.       Сыпя крошками на пол, Вестер с трудом проглотил последний кусок тоста. Есть ему совсем не хотелось, но он понимал, что если к отсутствию нормального сна добавить недоедание, то явно ничего хорошего не выйдет. А ведь он только приехал, только начал работу над книгой — умирать было ещё рано.       Вестер принялся рыться в ящиках, на полках и в стопках книг, надеясь найти хоть крупицу информации, тонкую ниточку, за которую стоит только потянуть, и все тайное выйдет на свет. Унылые поиски продолжались несколько часов: он зевал, чихал от пыли, несколько раз зачитывался найденными романами, что сильно мешало поискам (однако он отложил их, чтобы прочитать позже), шея болела только сильнее, но, казалось бы, перерыв всю библиотеку, Вестер наконец нашел хоть что-то. Это был обрывок газетной вырезки, очень старый и чудом сохранившийся. Юноше было даже страшно держать его в руках: вот вот развалится. Но оказалось, в сложенном пополам газетном листе хранилось ещё несколько. Все они были посвящены Хэддон-Холлу. Будто их специально собрали вместе, сохранили и спрятали, чтобы никто не нашёл. Вестер аккуратно положил их на стол, развернул. На первом листе, хрупком, как крыло бабочки, рассказывалось о каких-то торгах, проходящих в 1811 году, на котором Хэддон-Холл был продан некому мужчине (его имя и фамилию Вестер не мог прочитать, так как статья резко обрывалась, поскольку страница была выдрана). На следующей газетной вырезке было написано о таинственном исчезновении семьи одного лорда. Следующая страница была про перестройку Хэддон-Холла и борьбу с дикими зверями.       Вестер невольно вздрогнул, когда прямо над его головой раздался стук, а потом ругань: видимо, это рабочие уронили что-то наверху. Юношу все еще удивляло то, каким будто бы живым и суетливым был сегодня дом. Поначалу его даже успокаивало, что дом теперь не пустует, что нет больше этого ощущения покинутости, нет этой гнетущей тишины. Знание о том, что в доме, помимо тебя, есть еще живые люди, которых ты отчетливо слышишь, несколько радовало. Но это только поначалу. Через несколько часов Вестер проклинал этот дом, рабочих, отца и Уилсон заодно. Потому что куда бы он ни пошел, везде был топот и грохот. А ему нужно было в тишине подумать, как можно использовать найденные материалы. К тому же он все еще боялся, что его найдет Уилсон и заставит выполнять какую-нибудь работу, а этого он допустить не мог.       Вестер поспешил убраться из библиотеки, потому что уже на протяжении часа громыхало над его головой, да и Уилсон могла легко его здесь найти.       — Что они там такого делают, чтобы так громыхать, — гневно пробурчал он.       Аккуратно собрав найденные записи, Вестер бережно вложил их в записную книжку. Перед тем как выйти, он оглянулся. Почему-то казалось, что кто-то позади сверлит его взглядом. Вестер повел плечами и постарался отогнать навязчивые мысли, назвав их про себя глупостью.       Он вернулся в свою комнату и, задернув шторы, попытался заснуть. Хэддон-Холл снова казался ему слишком тихим. И Вестер лежал в полумраке с закрытыми глазами, вслушиваясь в тишину дома и стараясь отыскать в ней хоть тихое эхо от шума ремонта. Но, на удивление, он ничего не слышал. Голова гудела, и заснуть никак не получалось. Пролежав так несколько часов, Вестер все-таки сдался, ведь в голове вместо красочного сна мелькали картинки сюжета будущего романа. Юноша не выдержал и буквально подскочил на месте, чтобы все поскорее записать. Найденные газетные вырезки, как верно подобранные кусочки пазла, стали частью собираемой картины. Вестер, сидя на кровати и используя вместо стола стул, подумал, что вечером нужно будет снова заглянуть в библиотеку. Взять с собой фонарик и поискать. Быть может, при тусклом свете фонаря, в сумерках, ему откроется нечто большее, что прячется при свете дня. Юноша потер шею. Оглянулся. Снова возникло это странное чувство, словно кто-то прожигает его взглядом. Он поднялся и, холодея с каждой секундой от непонятного страха, подчинившись какому-то неясному порыву, побрел к окну. Кто может смотреть на него через окно третьего этажа? Возможно, кто-то прячется за шторой? Вестер неуверенно протянул вперед руку, приближаясь к зашторенному окну. Если бы кто и стоял — был бы силуэт. Но бывают ли у призраков силуэты? Вестер с вытянутой вперед рукой еще на шажок подошёл к окну. Еще чуть-чуть — и пальцы коснуться шершавой шторы. Вдруг, если он дотронется, тут же неизвестный гость бросится на него? Выпрыгнет из своего укрытия? Теперь ему начинало казаться, что кто-то действительно там стоит. Что он видит силуэт. Как он мог этого не заметить?! Задернутые шторы неестественно колыхались и топорщились. За ними вырисовывалось нечто темное. Будто бы сгусток ночи спрятался там. Сердце у Вестера заколотилось в горле. Он набрал в грудь воздух. Потянулся. И… повалился от испуга на пол, когда окно распахнулось, впуская в комнату порыв ветра. Шторы взметнулись к потолку, как крылья хищной птицы. Оконные рамы с грохотом врезались, встретив препятствие, в стены. Стекло задребезжало. Вместе с порывом ветра, развеивая наваждение и страх, в комнату ворвались громкие разговоры с улицы, стук колес по дорожке, стуки, шелест леса. В распахнутое окно весело светило солнце, загоняя мрак в самые дальние углы комнаты.       Вестер ошарашено сидел на полу, не помня себя от страха. Сердце колотилось где-то в горле, но уже понемногу уменьшало свой темп. Юноша шумно втянул носом воздух и рвано выдохнул. Потом медленно поднялся. Руки дрожали, ноги не слушались.       «Я сам себя так напугал».       Он подошел к окну. Выглянул. Снизу, прямо на него, смотрела Уилсон, одетая в новый, идеально выглаженный костюм. Вестер быстро присел на корточки. Он попался. Это было страшнее.

      ***

      Произошедшее идеально вписалось в историю. И хоть это сильно радовало Вестера, он не мог перестать ругать себя за свою чересчур разыгравшуюся фантазию, за то, что сам себя напугал. Из комнаты пришлось быстро уходить, так как по взгляду Уилсон было видно, что она его долго искала и явно хотела поручить ему какую-то работу. Из-за ветра газетные вырезки и бумажки вылетели из блокнота, и Вестеру пришлось собирать их, ползая по полу. Он просидел в саду до вечера, скрываясь в ближайших разросшихся кустах. Вестер боялся, что его найдут рабочие, Маргарет или, того хуже, Уилсон. Однако он все же умудрился задремать на часок на прогретой солнцем земле. Спросонья Вестер думал, что это какая-то странная закономерность: он каждый раз засыпал в саду. Лежа на траве и глядя через разросшиеся ветки куста на голубое небо, Вестер думал, что его героиня тоже может страдать бессонницей и постоянно засыпать только в саду, ведь сад связан с лесом, который так сильно будет ее манить своей тенью и прохладой, давать успокоение, околдовывать встревоженную душу. Вестер вспомнил про здешний, реальный лес, который так же, как и лес из его фантастической книги, пленял и притягивал. Но, конечно же, ничего необычного в реальном мире не было. Просто Вестеру очень хотелось узнать: каково это — находиться под кронами могучих деревьев. Лениво моргая, он решил, что раз он собирается писать про лес, то лес необходимо посетить.       «Да. Почувствовать приятную прохладу, запах земли, елей. Представить, что ты герой фэнтезийного романа, что ты в сказочном, волшебном лесу. Убежать так далеко, что никто не сумеет найти. Туда, где никто не сможет помешать, достать. Где можно писать, писать и писать, вслушиваясь в шепот деревьев. Где можно залезть на самое высокое дерево, почувствовать себя беззаботным мальчишкой, взглянуть с самой макушки дерева на весь мир, проводить закатное солнце и достать рукой луну, а потом закричать так громко, чтобы весь мир содрогнулся».       Вестер закрыл глаза, уже представляя, как сбежит в лес от Уилсон, от поручений отца, от образа Барнса в голове, который смеется над каждым выстраданным словом будущего романа, от собственных гнетущих мыслей. Вестер перевернулся на живот, подтянул колени и поднялся. Положил записную книжку и карандаш в сумку. Он запер дверь, ведущую из сада на кухню, потом прошел по тропинке к воротам. Вестер несколько раз повернул ключ в толстенном замке, а потом подергал его, проверяя. Заперто.        Вестер замер, наблюдая за тем, как укатываются по земле за пределы ворот мелкие листочки и травинки в тоннель из зеленых крон, точно это дикий зверь шумно тянет носом. Вестер убрал ключи в карман и на пробу приложился лбом между прутьев с облезающей краской. Он хотел проверить, пролезет ли голова, чтобы понять, сможет ли он сбежать в лес, протиснувшись через ограду. Однако голова пролезала с трудом, и Вестер решил не рисковать.       «Придется что-нибудь придумать. Перелезть я в любом случае не смогу. А если я просто выйду через ворота, меня может кто-нибудь заметить».       Вестер попятился от ворот, развернулся и побрел к поместью. Он вошел внутрь через центральный вход и запер его.       Позади высилась Уилсон. Вестер наткнулся на нее сразу же, как только обернулся. Его окутало в удушающий сладко-цветочный аромат ее духов.       — Миссис Уилсон! — попытался выдавить он подобие улыбки.       Она была злая, еще злее, чем вчера, когда он чуть не уронил вазу. Ее серые глаза пылали холодным огнем гнева. Подбоченившись, Уилсон властно смотрела на Вестера. Он припомнил свою школьную учительницу.       — Вестер, для чего ты сюда приехал? — вопрос озадачил его.       «Писать книгу», — на автомате хотел ответить он, но осекся. Говорить такое было не лучшей идеей.       — Помогать отцу… и вам, — сказал он, смиренно опустив голову.       — Так почему же ты бездельничаешь целый день?! Я, знаете ли, за ним ношусь, ищу, а его и нет нигде. Даже не спросил, нужна ли помощь! Хотя видел меня.       — Извините. Такого больше не повториться, — его лицо пылало, как у мальчишки, разбившего соседское окно. Ему не было стыдно за то, что он избегал Уилсон целый день — ему было стыдно за то, что его за это отчитывают.       — Я напишу мистеру Эттвуду и попрошу разрешения отправить вас обратно, если к завтрашнему дню ситуация не исправится. Мне здесь лодыри не нужны.       Вестер кивнул.       — Жду тебя завтра в семь часов утра здесь, внизу. Маргарет зайдет за тобой. Я расскажу, что надо будет делать. А сейчас: спокойной ночи, — Уилсон развернулась и, цокая каблучками, пошла к лестнице. Вестер слышал, как она вполголоса ругает его, называя лоботрясом и бездарем.       — Спокойной ночи, — неуверенно проговорил он ей в спину.       Когда Уилсон скрылась, Вестер тяжело вздохнул и привалился спиной к двери, задев и чуть не уронив старинную вазу. Он потер лоб. Чувство несправедливости захлестнуло его: мало того, что отчитали, так еще и работать заставили. Вестер просто не мог тратить свое время на такую ерунду, как поручения Уилсон, но деваться было некуда.       Он побрел в свою комнату с мыслью, что завтра нужно очень рано встать. Вода в душе снова была холодной, а лицо Вестера в зеркале все также белело на фоне грязно-голубоватой плитки ванной комнаты. Он попробовал лечь спать, но, проворочавшись целый час, поймал себя на том, что просто пялится в потолок. В голове была звенящая пустота, но заснуть он не мог, хоть глаза уже болели от усталости. Дом снова скрипел и звенел, вновь ожил. Но Вестер уже не боялся. Он перевернулся на бок и поднялся с кровати, слегка покачиваясь в темноте. Юноша сунул ноги в ботинки, отыскал в сумке спички, стащенные с кухни, и зажег свечу в фонаре. Вестер чувствовал себя призраком, бродя по темным коридорам и разрезая мрак тусклым желтым светом поскрипывающего железного фонаря. Вестер всего лишь хотел убедить себя, что ничего страшного в Хэддон-Холле нет, однако его не покидало чувство, будто за ним кто-то наблюдает. Он постоянно оборачивался, но никого не видел.       Одолеваемый скукой, Вестер вернулся в комнату. Уснуть он так и не смог, поэтому, когда служанка заглянула утром в его комнату, юноша сидел на кровати полностью одетый.

      ***

      Когда Вестер спустился вниз, там уже ждала Уилсон. Она недоверчиво оглядела его, и юноша вспомнил, что забыл утром расчесаться, а брюки и рубашка на нем сейчас были мятые и, возможно, даже немного грязные. Уилсон несколько раздраженным тоном коротко сообщила о том, что Вестеру предстояло сделать.       «Всего лишь постоять на улице и проследить за тем, как рабочие выносят мебель», — подумал Вестер.       Он рассчитывал, что с легкостью справится с предстоящей задачей и через час-другой уже будет полностью свободен. Но через два часа, когда, по ощущениям, рабочие вынесли из поместья не только мебель, а вообще все, что было внутри, Вестер уже начинал подумывать о том, чтобы все бросить и бежать отсюда куда подальше, желательно в сторону вокзала. Вскоре стало душно, а яркое солнце било в глаза. По лбу юноши градом катился пот, будто бы не рабочие, а он собственноручно, один таскал всю эту мебель. Стопы и ноги болели от долгого стояния на месте. Вестер пытался ходить из стороны в сторону, но и это не помогало. Он был полностью уверен, что Уилсон поручила ему такую работу только потому, что не хотела ее выполнять сама.        Вестер, сощурив глаза, наблюдал за тем, как в дверях главного входа исчезают один за одним мужчины-рабочие, а потом медленно вытаскивают очередной диван или столик. Юноша даже не делал им замечание, если кто-то небрежно ставил мебель на землю или же задевал дверной проем, хотя знал, что, в случае чего, за поврежденную мебель прилетит также и ему. Но все это время его не покидало чувство, будто кто-то следит за ним, и, к сожалению или к счастью, это была вовсе не Уилсон. Вестер чувствовал, будто некто из леса смотрит, наблюдает за ним. И в такие моменты юноша чувствовал холодок, пробегающий по спине. Периодически он оборачивался, долго всматриваясь в тьму чащи, но ничего не мог там увидеть.       — Последнее! — раздался громкий мужской голос, а это означало, что скоро мучениям Вестера придет конец.       Он шумно выдохнул и откинул со лба слипшуюся челку. Но тут, как назло, на противоположной стороне поместья появилась Уилсон. Судя по всему, она вышла через кухню. Рабочие не могли ее видеть, только Вестер. И управляющая внимательно следила, как именно он выполняет свою работу. Вестер сразу же выпрямился, не зная куда деть руки: сначала сунул их в карманы брюк, а потом сложил на груди, стараясь выглядеть как можно более серьезно. Тут же в дверном проеме показались мужчины, которые тащили небольшой диван. Вестер напрягся, глянул на Уилсон, которая все еще смотрела на него, только теперь очень строго. Он перевел взгляд на рабочих, стараясь не выглядеть испуганным. Один мужчина уже стоял на лестнице и медленно, спиной назад, спускался вниз. Второй еще был в проходе. Вестер шагнул вперед, делая очень заинтересованное в происходящем лицо. Краем глаза он видел, что Уилсон все еще стояла на прежнем месте. Внезапно раздался громкий стук: резная ножка дивана ударилась о дверной проем. Сердце в груди Вестера бешено запрыгало, и он, глянув в сторону — туда, где стояла управляющая, — и убедившись, к своему несчастью, что она все еще там, с напускной уверенностью выдал:       — А…аккуратнее!       Ответ прозвучал незамедлительно, отчетливо и ясно, так, что еще долго звенел эхом в ушах ошарашенного юноши. И этот ответ содержал в себе такие слова и витиеватые выражения, которые невозможно перенести на бумагу. Однако посыл был более чем ясен: «Нам твои нравоучения не нужны».       Диван благополучно был поставлен на землю, а Вестер наблюдал, как Уилсон нахмурилась, развернулась и ушла. Через пару минут она вышла к нему уже через главный вход и сказала, что он может идти. Несмотря на горькое чувство неловкости, юноша был безумно рад долгожданной свободе. Когда Вестер заходил в дом, то еще раз взглянул на кромку леса. Ему снова показалось, будто кто-то за ним наблюдает. И это чувство сводило его с ума.