Rose of no man's land

.

Nunca ames a alguien, que te haga sentir ordinario. ©

Жаркий июльский день, влекущий за собой бесконечную жажду, ничем не отличается от предыдущего для молодой омеги из аристократичной семьи. Кроме, пожалуй, единственного - чета Пак никогда не противилась желаниям своего ребенка. А желание было одно - пойти в балетную школу. Блистать на сцене, отдавая всего себя искусству танца. Чимин не знал, как далеко сможет в этом зайти, ни в коем случае не позволяя себе пользоваться статусом своей семьи, а потому отдавал всего себя репетициям, не жалея ни сил, ни времени. Он трудился долго и упорно, и, окончив, наконец, самую престижную студию страны, присоединился к самой известной на тот момент труппе, получив в ней ведущую позицию. Само понятие «балет» тогда только набирало популярность, и никто не был уверен, как высоко они смогут подняться. - Волнуешься? - омега, немногим моложе самого Чимина, тихонько касается его плеча, поправляя рубашку. - Очень, - робко признается тот. - Сегодня обещают важных гостей. Ах, вот бы нам хоть на минуточку позволили с ними пообщаться. Чимин лишь улыбается, туже затягивая балетные атласные ленты. Он тоже слышал, что сегодня пожалует королевская семья, и это уж точно не придавало ему спокойствия. Его отец и папа были вхожи в самый высший свет общества, но Чимина это никогда не интересовало. Он отдавал всего себя искусству и обучению, не оставляя в жизни места для всяких глупостей, будь то первый бал или знакомство с альфами. Он мечтал о сцене. Грезил ею. А любовь и прочие глупости, как он думал, лишили бы его всего этого. - Пора, - шепчет омега белеющими губами, и Чимин рвано выдыхает, направляясь из гримерки к кулисам. Тихая музыка начинает звучать, расплываясь по залу какой-то щемящей грудь тоской, а софиты гаснут, окуная сцену во тьму. Чимин неспешно появляется из-за кулис, стараясь не думать о волнении, охватившем все его существо. Есть только он и сцена. Сцена и он. Его такие легкие, и между тем грациозные, движения заставляют зал буквально проникнуться атмосферой происходящего – будто каждый зритель переживает вместе с Чимином боль от неразделенной любви. Вот он падает, а буквально в следующую минуту вновь порхает по сцене, словно распустившийся цветок. Цветок, чья красота заставляет чужие сердца трепетать. Аплодисменты не замолкают долго, и Пак ощущает, как сильнее заливается краской, вглядываясь в сотни лиц, пришедших сюда впервые. Королевское ложе, на котором Чимин задерживается взглядом, заполнено, что не может не льстить. - Говорят, здесь Первый наследник, - шепчет все тот же омега, ища указанного альфу взглядом. - Сам Чон Чонгук? – удивляется Пак. - Наверное, решил найти себе новую омежку для развлечений, - пожимает плечами тот, а Чимин улыбается, согласно кивая. Слава о Чон Чонгуке давно разошлась по столице, и даже такой, как Пак Чимин, не посещающий светских мероприятий, знал, какие о Первом наследнике ходят слухи. Труппа вновь низко кланяется, а после покидает сцену под бурные аплодисменты толпы. Оказавшись за кулисами, они не сдерживают эмоций, крепко обнимая друг друга и наслаждаясь невероятным эффектом своего выступления. - Нам стоит отметить успех, - художественный руководитель подгоняет всех к гримеркам, - не задерживайтесь, я заказал для нас место в новом модном ресторанчике. Чимин, не привыкший проводить так время, все же соглашается, позволяя и себе немного времени на отдых. Подходя к гримерке, он замечает, что дверь в нее оказывается открытой. - Вам нельзя здесь находиться, - бросает сходу, замечая внутри незнакомого альфу. - Позвольте не согласиться с Вами, - молодой альфа неспешно оборачивается, встречаясь взглядом с чиминовым. – Чон Чонгук, Первый наследник его королевского Величества. - Да хоть сам король, - гордо вздергивает подбородок Пак. – Здесь нельзя находиться никому, кроме персонала. Особенно альфам, - морщит вдруг нос, пытаясь скрыть за этим действием испуг и трепет. Трепет перед красотой альфы, что во сто крат превосходит все те описания, которые ему довелось услышать. - Вы были прекрасны сегодня, мистер Пак, - альфа лишь делает шаг на встречу, а внутри омеги все сжимается, непроизвольно усиливая природный аромат. – Ваниль? Какие нежные ноты, - нагло втягивает запах, словно пытается отыскать там что-то еще. – Я не понимаю.., - хмурит вдруг брови, словно пытается уловить что-то, давно забытое, - что это? Твой запах, он такой необычный. И Чимин понимает, о чем говорит сейчас альфа: такая редкая у него особенность – ноты розы раскрываются в аромате нежной ванили в исключительно редких случаях. И Чонгук сейчас пытается это отыскать. - Прошу Вас, - шепчет менее уверенно Чимин, - покиньте это помещение. Чонгук понимает, что, возможно, напугал своим напором юного омегу, вот только он впервые встречает что-то столь необычное. - Вы прекрасны, юное создание, - отвечает смягчившимся тоном, - я обязательно найду Вас завтра. Дверь закрывается быстрее, чем Чимин успевает понять, что альфа покинул его гримерку, и направляется скорее к столу, желая выпить воды, чтобы успокоить свое странное состояние, когда обнаруживает на нем одну-единственную розу, ярко-алого цвета, и аромат ушедшего альфы, наполняющий легкие. Но завтра для них не наступит. Потому что завтра в их мире начнется война. .