Итак, возлюбленные друзья мои, как вы повиновались мне не только, когда был я среди вас, но ещё более в моё отсутствие, со всем уважением и страхом, так же продолжайте трудиться, чтобы завершить своё спасение.
Послание к Филиппийцам 2:12
— Это окклюзия снов, — сказал руководитель концепции, — если хотите, думайте об этом как об отправной точке, но она вариативна, каждому из вас предстоит сыграть разные роли и по-своему повлиять на третью и на четвёртую внутреннюю фазу сновидений, и, в конечном счёте, на пятую фазу, которая является возвращением к «реальности». — И это происходит в течение девяноста минут? Каждая фаза? — спросил Доён – вероятно, единственный человек, который слушал внимательно. — Не обязательно. Думайте об этом, как о том, что можно удерживать дольше, если вы этого пожелаете – это ваш сон. У вас есть сила контролировать его. — Но сны могут казаться длящимися вечно, — вмешался Тэн, — они могут ощущаться намного дольше, чем ваш сон в действительности. Объективно это может быть 90 минут сна, но субъективно восприниматься дольше. — Всё в ваших интересах. Если вы захотите, вы можете добиться этого, — согласился концепт-менеджер, немного подпрыгивая на каблуках, радуясь, что ему хотя бы сейчас удалось заинтересовать аудиторию. — Вещи, которые ещё не произошли, становятся реальностью, по цепной реакции воспоминания приводят к вспышке новой потенциальной временной хронологии, к связи с другими, которая до этого казалась невозможной. — Но помните, — продолжил он, — чем глубже вы погружаетесь в сон, тем больше у вас возможность влиять как и на сон внутри самого сна, так и на саму реальность. Но сон тоже может изменять вас, по крайней мере до тех пор, пока вы не сможете различать новую реальность от той, что оставили позади. — Так, есть ли этому какая-то цена? — спросил Кун. Концепт-менеджер пожал плечами и развёл руки в стороны: — Как таковой нет. Связь трёхсторонняя: между вами, сном и другими спящими – является основой. Если ваши желания совпадают, то вы можете достичь, осознанно или нет, другого спящего, вступая с ним в общий опыт, который мы называем «эмпатией». — Но это неважно, — сказал менеджер, в который раз за эти полчаса поправляя себя и всех остальных относительно того, что на самом деле было необходимо для общего понимания. — Важен вопрос: почему мы встречаемся во снах? — Ты какой-то странный, — сказал Джонни. Марк вздрогнул, нащупывая свой телефон. — Хм? — В последнее время ты какой-то странный, — повторил Джонни, слегка приподняв уголки губ. Он произнёс это медленно, спокойно, как будто разговаривал с маленьким ребёнком. Кажется, он держал Марка за идиота. — Разве? Джонни смотрел пристально. Но Марк старательно игнорировал его, бездумно прокручивая свою ленту в телефоне. Проблема заключалась в том, что Джонни был терпелив. Во всяком случае, гораздо терпеливее Марка. Он чувствовал тяжесть чужого взгляда на своём профиле и изо всех сил пытался не двигаться. Джонни вздохнул: — Я живу с ним в одной комнате. Я не дурак. Всё замерло на секунду: его грудь, руки, позвоночник – обледенели. Марк невидяще наблюдал за воспроизводившимся видео в инстаграм. Звук гремел в одном наушнике, и это дезориентировало его ещё больше. — Ты думаешь? — выпалил Марк, прежде чем смог остановить себя. — Нет, подожди, хён, прости. Я не… — Ты не обязан мне рассказывать, — холодно сказал Джонни. — Но я бы был признателен, если бы ты воспринимал меня как друга. Я не твой отец, я не пытаюсь тебя допрашивать. — Чёрт, тогда не веди себя так, — ответил Марк. Он собрал свои вещи с пустой кровати Хэчана, но Джонни поймал его, крепко схватив за руку. Марк демонстративно не оборачивался. — Марк, — сказал Джонни, — Я просто пытаюсь… Ты знаешь, что делаешь? — Да, — солгал Марк, — Я знаю, что я делаю! Хэчан целовался агрессивно, просовывая свой язык в Марка и собственнически облизывая его твёрдое нёбо. От щекочущего давления у него поджались пальцы ног, а в животе разгорелся пожар. Чужой рот всегда ощущался горячим. Хэчан был невероятно хорош. Чуть раньше он позволял члену Марка упираться в свои драгоценные миндалины и, когда он задыхался, всё равно пытался глотать. Сейчас Марк издал низкий довольный стон, который почти не был слышен из-за влажных звуков их губ, и неуверенно просунул руку между ног Хэчана. — Мм, — простонал Хэчан, толкаясь в плоскость чужой ладони. Он был всё ещё мокрым от его слюны, и Марк завёл два пальца ему за яйца. Хэчан развёл бёдра. Марк от этого вздрогнул и продолжил скользить рукой дальше, назад, теперь надавливая на чувствительную дырочку. Там у него тоже была слюна . — Марк, — выдохнул Хэчан ему в губы, скуля и звуча уже совершенно разбито, — ты хочешь трахнуть меня? — Да, — выпалил он, — да, я действительно… Обычно Хэчан не позволял ему. Им не хватало времени. Удобнее было воспользоваться руками или жадными ртами. Должно быть, прошло по меньшей мере пару месяцев с тех пор, как в последний раз выпадал такой шанс. К тому же этаж общежития был пуст, чем они и воспользовались. Хэчан визжал, пока Марк делал ему минет. Он тяжело дышал, стонал и почти плакал и, в конце концов, просто притянул его за волосы, глубоко толкаясь внутрь. Достигая предела, он обхватил его голову бёдрами, выгнувшись дугой. Он продолжил совать головку своего члена, пульсируя струей за струей приторной спермы в чужое горло, позволяя с прихлюпываванием принимать её. Марк вытер лицо, однако чужой вкус остался. Он поделился им с самим Хэчаном, слизывая слабый запах с его острых коренных зубов. Тот крупно вздрогнул и начал подниматься назад, раздвигая ноги. Марк прильнул к нему, прерывая поцелуй, когда их члены соприкоснулись. — Ты такой твёрдый, — сказал Хэчан и улыбнулся, высунув язык между зубов, точно нож, протыкающий сердце. Он обхватил его член у основания и большим пальцем надавил на кончик, размазывая влагу вокруг. Марк шумно выдохнул и растерянно приподнял Хэчана. Горстками захватывал плюшевую кожу вокруг его бёдер, жадными руками прощупывая под футболкой путь к набухшим соскам, с целью добраться до его маленьких пустых сисек. Хэчан застонал, мелко дрожа, приподнимая грудь, чтобы он мог потянуть за мышцу, сминая едва ощутимую в руках телесность. — Малыш, — лепетал Марк, уткнувшись лицом в потную шелковистую шею Хэчана. — Детка, это твоё, ты знаешь, я бы позволил тебе сидеть на нём всё время. Чёрт, катайся на мне, когда захочешь. Хэчан резко сжал член, проведя рукой по всей длине и позволяя предэякуляту стекать вниз, делая липким. Марк посмотрел на него сверху вниз, тот был серьёзен. Марк всегда хотел Хэчана, его грязный рот, его глаза, в которых читалось «трахни-меня». Особенно ему нравилось наблюдать сосредоточенный полу-ехидный взгляд, когда тот знал, что Марк у него прямо на ладони — в данном случае буквально. Хэчан задумчиво уставился на него, медленно выводя ощутимые круги вокруг кончика его плоти. Марк боролся с желанием толкнуться в ладонь, но ему хотелось приберечь это до момента, когда он проскользнет внутрь, чувствуя, как Хэчан мокро пульсирующе сжимается, словно хотел его так сильно, буквально цепляясь самим нутром. — Ты такой красный. Даже твои уши, — ворковал Хэчан покровительственно, но с придыханием из-за того, что Марк посасывал его шею и быстро водил пальцами по соскам. Он ослабил хватку на члене Марка, затем этой рукой сладко притянул его за спину, запрокинув голову так, что Марк теперь мог насладиться впадинкой в виде птичьей кости между его ключицами. — Ах, мой Маркури такой извращенец. Ты действительно так сильно хочешь меня. — Угу, — пробормотал Марк, двигая бёдрами. Это заставило обоих ахнуть в унисон. Марк прижал Хэчана к себе: одной ладонью пытаясь ухватиться за его плоскую грудь, а другой сжимать мягкую внутреннюю сторону бедра. — Хён, Мэл, — пропел Хэчан, уже весь раскрасневшийся, — скажи мне, как сильно ты меня хочешь. Скажи же мне, как сильно ты меня хочешь. Прямо сейчас он жаждал, чтобы Хэчан подпрыгивал своей милой маленькой дырочкой на его члене, и от этой мысли яйца поджались сильнее. Он выдохнул в висок Хэчану, пытаясь придумать что-нибудь, что прозвучало бы сексуально, но его мозг превратился в жижу и уже заливался в уши. — Ты хочешь трахнуть меня или нет? Или вместо этого мне подрочишь? Табун мурашек пробежался по коже Марка при мысли о толстом члене Хэчана, блестящем от спермы, он сильно вздрогнул. Хэчан некрасиво фыркнул и толкнул его плечом, отодвигая, чтобы просунуть руку между ними. Он проскользнул от головки к основанию члена Марка, направляя его к своему входу. — Продолжай, — протянул он липко-сладко, — расскажи мне, какой ты мерзкий. — Я хочу этого, Хэчан, о боже мой, я как будто… я действительно… я хочу быть в тебе, — задыхаясь, выговорил Марк. Язык казался слишком большим и неуклюжим во рту. Он чувствовал чёртов жар на кончике своего члена. На тыльной стороне его коленей выступил пот, а челка прилипла ко лбу. Хэчан не мог быть серьезным сейчас — Марк всего пару раз лизнул его, и то не глубоко, просто дразня. Он не мог просто так засунуть внутрь. — На сколько сильно, — резко начал говорить Хэчан, но продолжил в более милой манере, — Марки хочет меня трахнуть? — Марки так сильно этого хочет, — булькнул Марк, пуская слюни на грудь Хэчана, стиснув зубы от желания, — Марки хочет наполнить тебя так хорошо, детка. До последней капли в твою грёбаную дырочку, а после я вылижу всё обратно, блять… Я позволю тебе сесть мне на лицо, буду трахать тебя так хорошо, как тебе нравится, я обещаю, малыш, я просто... Он прерывается клацаньем их зубов, и Хэчан низко стонет в его губы, тяжело дыша, он дрожит и выпячивает грудь навстречу. Марк немедля широко разомкнул губы. Из-за сильного желания его съесть, рот полностью наполнился слюной, так что Хэчан практически пил с его уст. — Пожалуйста, — сказал Марк, понизив голос. Хэчану нравилось слушать его разговоры в таком тембре, когда он среди ночи прокрадывался к нему в постель. Его ноги начали болеть из-за того, что они долго находились в одном положении. — Я не шучу... чёрт, ты должен позволить мне. Хэчан прижался бёдрами к плоти Марка. Головка скользнула в него совсем чуть-чуть, поддаваясь даже без смазки. У Марка мгновенно потемнело в глазах от того, насколько хорошо это ощущалось — даже глупые поддразнивания. Его пот стекал с волос на чужую шею. Марк снова стиснул зубы. — Скажи мне, что ты любишь меня, — внезапно сказал Хэчан. — Что? Тело Хэчана трепетало вокруг него так смертельно обжигающе, но его рука крепко сжимала Марка, не позволяя войти внутрь. Хэчан захлопал ресницами. Марк ощутил, как его желудок наполнился ужасом и бабочками в равной пропорции. — Я сказал, — проворковал Хэчан, — скажи мне, что ты любишь меня. — Я люблю тебя, — проворчал Марк, готовый сыграть в дочки-матери. Притвориться, что Хэчан был его мальчиком-женой. По возвращению домой найти его растянувшимся на подушках в ожидании, когда Марк займется с ним любовью в их супружеской постели. Симпатичная картина. Хэчан уткнулся в шею Марка: — Скажи это ещё раз, — попросил он. — Я люблю тебя, — сказал Марк, в этот раз пытаясь придать словам драматичности ромкома. Хэчан затрясся, впиваясь неровными ногтями в трапециевидные мышцы Марка. — Достань смазку. И Марк занялся им, продолжая ролевую игру, которую начал Хэчан до тех пор, пока она не стала слишком незначимой. Очень туго и влажно, чтобы и дальше покрывать его губы легкими поцелуями. Он покачивал бёдрами в медленном движении, заставляя Хэчана сжиматься и стонать. Его глаза едва открыты, а взгляд в плотном тумане. Марк перевернул его и пролился на поясницу, затем засунул три пальца в его дырочку и три в рот. Держал его язык распластанным, пока Хэчан безжалостно надрачивал свой член, доводя себя до оргазма. После этого Марк, тяжело дыша, рухнул на него сверху. Хэчан через какое-то время пришел в сознание и попытался его скинуть. — Нам нужно привести себя в порядок, — сказал ему Марк. — Джонни скоро должен вернуться. — Надо будет поработать над твоими разговорами после секса, — фыркнул Хэчан. Марк встал и оделся. Не сумев устоять перед длинным золотистым изгибом тела, он сильно шлепнул Хэчана по заднице, так что тот, взвизгнув, подпрыгнул. Затем он пальцами сгреб нежную кожу и сжал до побелевших костяшек. Хэчан выругался, успокаивающе потирая рукой розовеющее пятно. Он перевернулся на бок, глядя на Марка, и прижал к себе подушку, прикрывая пах и торс. Марк прикусил внутреннюю сторону щеки. Его ладони зачесались. — Эй, — окликнул Хэчан, прежде чем Марк успел выскользнуть за дверь, — я люблю тебя. Марк скорчил гримасу и гортанно рассмеялся: — Бывай, чувак. Напряжённая неделя была настоящей панацеей от тоски при химическом ожоге. Просыпайся, умывайся, отправляйся на работу, усердно работай, возвращайся, вырубайся. Промойте, охладите, наложите повязку. Хоть Марк был с Хэчаном почти двадцать четыре часа в сутки, он писал ему сообщения, чтобы получить больше. В основном о повседневных заботах: «Не забудь про соус. Менеджер уходит в следующий четверг. Ты взял моё зарядное устройство?» Хэчани: Взял твой соус Вообще-то это мой зарядник На другие вопросы он никогда не получал ответы. Хэчан много играл. И не на своей модной игровой установке как раньше — у него не было достаточно времени, чтобы развивать свои игровые навыки таким образом. Однако он не перестал вести интеллектуальную битву. Ему нравилось играться с огнём, чтобы посмотреть на реакцию Марка. Понимающий кивок о том, что они делали — он всегда был на шаг впереди. Больше всего ему нравилось, когда Марк был в состоянии близкому к бешенству: с пеной у рта, злой и недовольный из-за чужого пренебрежения, но слишком жаждущий попробовать. Вероятно, это было ненормально для простого уговора о интимной связи без обязательств. Но когда дело касалось Хэчана, никакой речи о нормальности быть не могло. На этот раз у Марка появилось чувство, что за этим стоит что-то большее. — Он злится на тебя, — сказал Ренджун. Фальшиво-банальное ковыряние в еде. Марк гипнотически перемещал её из стороны в сторону. Шик-шик-шик по тарелке. Переворачивал, отрывал части, оценивал размер потенциальных порций на один укус. Затем снова всё по кругу. Они сели вместе за обеденный стол, чтобы поесть. Ночи для Ренджуна стали долгими, поскольку Джемин и Джено были через дверь от его комнаты и не разговорчивы. Марку скучно. В последнее время это ощущение возникало часто. С тех пор, как они заключили договорённость, Марк не мог вспомнить, занимался ли он ещё чем-то в свободное время, помимо того, что трахал Хэчана или наоборот Хэчан трахал его. Раньше просмотр фильмов и поздние ужины после семидневной рабочей недели казались невероятной роскошью, но Марк стал добровольно упускать это, предпочитая весело провести время с Хэчаном. — Очевидно, — сказал Марк, надеясь закончить на этом. Он опустил взгляд на свою тарелку, по-детски смущённый из-за внутреннего противоречия перед знающим человеком. — Ты не хочешь поговорить с ним? — мягко спросил Ренджун. — Я понимаю, что Хэчан сложный, хён, но я предполагаю, что он пытается... — Пытается разозлить меня? — перебил Марк. Ренджун смерил его взглядом: — Пытается заставить тебя понять. С Хэчаном всегда было то, что нужно попытаться понять. В следующий четверг пришло сообщение: Хэчани: Ты освободил своё расписание? Марк немедленно отменил вечер кино у Джэхёна. Какая-то глупая отговорка о том, что он забыл, что должен был что-то посмотреть на ноутбуке Хэчана, и нет — было слишком удручающе подключать его к телевизору, чтобы смотреть всем вместе.Для Хэчани:
Да
— Ты должен вести себя тихо, — предупредил Марк, вгрызаясь в чувствительную шею, фантазируя о мире, в котором он мог бы оставить алые метки от сочной внутренней поверхности бёдер до места за ухом. — Я и так, — прошипел Хэчан. Он громко выдыхал, напоминая рыбу, выброшенную из воды. Его было очень хорошо слышно даже над звуками какого-то второсортного фильма, который они поставили на фон. Он был уже твёрдым и прижимался к ногам Марка. — У нас не так много времени, — прошептал он. — Моя очередь на стирку и Доён-хён заметил, как я поднимаюсь сюда. — Тогда мы поторопимся, — сказал Марк и провёл рукой по спортивным штанам Хэчана, заставив его глаза заметаться. Через некоторое время Марк позволил ему уйти в грязном нижнем белье и с красноречивым любовным румянцем до самых кончиков ушей. Очевидно, что бы ни грызло Хэчана внутри, этого было недостаточно, чтобы остановить его от поедания Марка. Хэчан грыз ногти. Марк знал, и ему это не нравилось — уродливая привычка. Знал, что он стеснялся этого и хотел длинные миндалевидные ногти с идеальным маникюром, как у Джисона или Джемина. Этого никогда не будет, если он продолжит в том же духе. Жевал и разгрызывал даже тогда, когда уже не за что было ухватиться зубами. После этого он начинал откусывать кожу вокруг, частично обдирая и кончики пальцев. Марк наткнулся на него взглядом, когда он покусывал тонкую кожу на указательном пальце, на этот раз рядом с костяшкой, и оттолкнул руку от его рта. Хэчан подпрыгнул примерно на фут вверх и, вероятно, ещё на десять миллионов миль в противоположную от Марка сторону. Джэхён был очевидцем этой сцены и расхохотался. — Эй! — выкрикнул Хэчан, стряхивая руку так, будто Марк ударил его со всей силы, а не просто предупреждающе тронул. — Да ладно, — ответил ему Марк. Он больше не кусал руки, по крайней мере, до конца тренировки. Однако Марк ловил на себе его отстраненный взгляд. Хэчану не хватало свойственного ему желания быть в центре внимания. Обычно он ёрзал или корчил гримасы, чтобы Марк реагировал: закатывал глаза или же смеялся. Джонни собирался уходить для съёмок контента с Тэилем. Марк спустился пораньше на их этаж, немного пообщался с ним и мирно попрощался. Почти сразу же, как входная дверь щёлкнула, он оказался на Хэчане. — Скажи это ещё раз, — попросил Хэчан. Он был тихим — тише, чем обычно. Марк предположил, что тот устал. Он не мог вечно продолжать свою солнечную игру. Иногда он позволял себе рухнуть потухшей звездой рядом с Марком, довольствуясь тем, что может просто лежать и быть ведомым. — Сказать что? — пробормотал Марк, размазывая слова по нижней части живота Хэчана и где-то неуклюже облизывая. — Скажи мне, что ты любишь меня. Марк посмотрел на него и почувствовал, как всё сдвинулось на один градус влево и встало на свои места. — Да ладно, чувак, — прохрипел он, пытаясь отшутиться. Губы Хэчана сжались в недовольную линию. — Тогда убирайся, — выпалил Хэчан. — Почему? Что я сделал? Кожу покалывало. Марк приподнялся на руки. Сор на немытом полу оставил болезненные ощущения на коленях. Хэчан не стал садиться, продолжая лежать и холодно смотреть на Марка. Он выглядел глупо в рубашке смятой до самых подмышек. — Ты сейчас серьезно?! — спросил Марк, повышая голос. Хэчан закрыл глаза. Для Марка это означало конец. Он натянул одежду, хлопнул дверью и вернулся в своё общежитие. Юта и Чону сидели на диване и смотрели нетфликс. — Марк! — воскликнул Юта. — Ты видел… — Я иду спать, — отрезал он и заперся в своей комнате, сразу почувствовав себя идиотом. Погружение. Холодная темнота. Онемевшая, но экстатически убаюкивающая давлением, словно рука любовника, сжимающая грудь. Пузыри вытекали изо рта лентовидной струйкой, щекоча щёки, когда они текли вверх и вниз. На мгновение Марк испугался, но потом сумел сделать глубокий чистый вдох через нос. Вода струилась между его пальцев, попутно срывала одежду. Он плыл вниз, вниз и вниз, пока холод не стал причинять боль, давя так сильно, что его рёбра заскрипели. Бальный зал с позолоченными стенами и высокими возвышающимися потолками, похожий на собор своей грандиозностью и настороженной аурой. В поиске кого-нибудь, пробирался сквозь пелену незнакомых лиц, которые он каким-то образом знал и любил, но не видел не одного, с кем можно было бы разделить погружение. Сквозь редкие просветы в густой толпе он улавливает взгляд зорких оленьих глаз, но они растворяются прежде, чем он успевает подобраться достаточно близко, чтобы суметь схватить. Шёпот каштановых, розовых, рыжих и снова каштановых волос — что-то знакомое проплывало сквозь просветы в волнах и исчезало до того, как Марк успевал свернуть за ним вслед. И чем дольше он высматривал, тем меньше он помнил эти воспоминания. Он начал думать, что, возможно, этого никогда и не было. Как будто это был сон. Марк был честен с собой. Он был невротиком. Не любил множество мелких, несущественных вещей: раздражающие временные промежутки в жизни, которые были бессмысленны, людей в домашней обуви в ванной. Свои головные боли он объяснял отказом от кофеина, несмотря на то, что никогда не был зависим от него. Принимал витамины только тогда, когда вспоминал. (Купил коробку таблеток с нумерацией с понедельника по воскресенье, но выбросил её, ненавидя наблюдать свою ответственность в этих всё ещё полных блистерах). Ему не нравилось пить воду до того, как встать на весы в ванной, но ещё больше он ненавидел, когда показатели на них были предательски низкими, неточными — они обманывали его. Не любил быть MC, за исключением тех случаев, когда он был действительно хорош или мог удовлетворённо лгать в своём убеждении, что он был хорош, что он был лучшим и зарабатывал все титулы, которые ему присваивали. Жизнь айдола была жестокой, но по крайней мере, Марк мог это вынести, зная, что он заслуживает своей славы: «я так много работал, я буду продолжать усердно работать, я никуда не уйду» — это было правдой. Заключён контракт на новый проект, на новый юнит и на новый бренд. Его карьера была настолько стабильной, насколько это вообще возможно. Если только его не поймают на чем-то, что может закончить всё в одночасье. Что-то вроде грёбаного Хэчана. Он не чувствовал себя плохо из-за этого. Марк научился расставлять приоритеты. Усердно работал, отодвигая собственные желания на второй план на какое-то время. Это имело смысл. Они все научились так жить. Марку не нравилось чувствовать себя подавленно. Он делал всё, что было в его силах, чтобы избежать этого. Решал проблемы ещё до их реального проявления, чтобы спокойно спать по ночам. Или же просто всё отрицал. Подавление желаний приводит к уплотнению тягучего стресса. Не было смысла жаловаться. У всех были плохие дни, но причинять стресс другим — это другое. Осознание того, что чей-то день стал хуже из-за него, не помогало справляться с самим собой. В результате он провёл много времени, перебирая мысли, пытаясь распутать все нити, и пришёл к логическому выводу, что он не может быть с Хэчаном. Друзья с привилегиями — это было всё, на что это претендовало. Не то, чтобы Марк действительно этого хотел, это просто был подход, основанный на здравом смысле. Ну, например, они бы встречались, это могло оказаться действительно хорошо, а потом всё внезапно выхватили бы у него из под ног. Нет, лучше подвести черту если не для самого себя, то для Хэчана. Хэчан был талантлив. Он мог бы пройти долгий путь, но у него была печально известная склонность переоценивать безопасные пределы. Марк снова и снова напоминал ему о его колене. Но это — Марк действительно беспокоился об этом. Он мог контролировать аспекты своей жизни, но Хэчан не был той проблемой, которую он мог решить. Марк постоянно убеждал себя в своём выводе и всё время возвращался к началу, раз за разом прощупывая трещины. Да — он был прав, и нет — они не могли быть вместе. Лучше даже не думать об этом. И всё же что-то продолжало подкрадываться к нему поздно ночью в пустой постели. Связывая его в узлы, как те, которые он распутывал в своих наушниках под смех Ченле, которого веселило то, что он до сих пор пользуется проводными. Все части этого — взаимосвязанный беспорядок. Клялся, что он исправится: проснется и ляжет спать раньше, найдет новое хобби, начнёт думать, прежде чем говорить, будет иметь более ясные ориентиры. Но это оставалось пустыми обещаниями. В итоге, он всегда был просто Марком Ли, находящимся на другом конце света от того места, откуда он начинался. Части его тела были размазаны по всему земному шару, распределены так тонко, что можно было видеть его мерцающее сердцебиение. Начало практики с Дримами для Марка стала точкой кульминации на этой неделе. Дни были длинными и утомительными, и омрачёнными трепетным: «я знаю то, чего не знаешь ты». Они вышли на ровную плоскость. А затем резко отклонились и теперь Марк был выброшен на произвол судьбы. Усталый до костей. Вялое тело, переполненное уродливыми эмоциями. Хэчан, как дикий, метался между ними, ворковал и обнимал всех, кто демонстративно был не Марком, а во время перерывов, не желая ни с кем разговаривать, пялился в свой телефон. Было невозможно держаться особняком. После перерыва на попить Джено непринужденно подошёл к Марку, вероятно, ожидая объятий, а он просто похлопал его по плечу и прошёл мимо, избегая зрительного контакта. А Ченле даже не попытался взвалиться ему на спину, как он обычно это делал. Стало натянуто и неприятно. Всё обострило осознание того, что это была работа. Минимум смеха и улыбок. Все, кроме Хэчана, нервно, украдкой поглядывали на Марка, думая, что он не видит. Он уставился в зеркало, разбирая себя по частям: неправильный угол наклона рук, ноги слишком близко друг к другу, не вовремя. Ему хотелось закрыть глаза на всё это. Марк проснулся от принудительного сна дезориентированным, ощущая себя заболевшим. Он перевернулся, чтобы проверить свой телефон. У него было несколько сообщений от Юты. Ему не хотелось их просматривать, из-за чего он испытывал чувство вины. Также было одно сообщение от Джонни. В превью он увидел: «Ты в порядке?» — и злобно смахнул уведомление. Когда он представил, что возможно, Джонни пришел домой и обнаружил Хэчана, который хандрит в своей комнате — это вызвало в нём гнев. «Нет», — подумал Марк, — «он не стал бы так себя вести». Хэчан будет лежать без дела, думая о том, как выиграл ещё один спор, о котором Марк даже не подозревает. И ликовать от того, что не разговаривает с ним уже целую неделю. Он закусил внутреннюю поверхность щеки.Сегодня 1:49
Для Хэчани:
Не позволяй этому разрушить группу
Здесь. Он зашёл в ванную и почистил зубы, наблюдая за собственными глазами в зеркале. Их секс отношения были строжайшим секретом между ними двумя. Марк был почти уверен, что некоторые люди подозревали или даже знали. Хэчан, вероятнее всего, рассказал Ренджуну, но в остальном они были очень осторожны. Им приходилось полагаться на множество выхваченных поспешных моментов, и это было достаточно сложно. Все худшие страхи и сомнения Марка по поводу интимной связи с коллегой оправдывались в полной мере. Хэчан хотел сыграть приманку и спастись. И всё же он пытался поговорить с Хэчаном, чтобы всё исправить. Марк сполоснул рот и сплюнул, наблюдая, как зубная паста стекает в канализацию.Для Хэчани:
Что с тобой происходит в последнее время?
Он прошлёпал обратно к постели, кутаясь в простыни. Он действительно не ожидал ответа, и это съедало его изнутри. Он знал, что Хэчан будет издеваться, пока не придёт в себя, потом он напишет ему, и Марк переступит через себя, чтобы поговорить. — Глупо, — пробормотал Марк, снова проверяя уведомления. Гнев горячей волной поднялся в груди. Хэчан всегда так поступал с ним, потому что знал, что может обвести его вокруг пальца. Это было чёртовски несправедливо.Для Хэчани:
Я вижу, что ты читаешь
Я просто хочу поговорить с тобой начистоту, почему это всегда так сложно
Марк отложил свой телефон в сторону, сонно потирая глаза. Его телефон зажужжал. Хэчани: Начистоту? Ты только что, сказал мне наплевать на себя! И тебе никогда не нравится, когда я честен!Для Хэчани:
Что чёрт возьми это должно значить!!?
Хэчани: Ты пишешь мне в 2 часа ночи, потому что я не позволил тебе засунуть в меня твой член Марк сжал свой телефон, стиснув зубы: — Он просто пытается вывести тебя из себя, — сказал он вслух самому себе. Его голос напряженный от стресса дрожал.Для Хэчани:
Не меняй тему. Я пытаюсь поговорить с тобой
Хэчани: Ты кажешься расстроенным Марк глубоко вздохнул и прижал ладони к лицу, пытаясь отдышаться. Он положил телефон на тумбочку, лег на кровать, попытался проглотить ком в горле и закрыл глаза. Его телефон зажужжал. Марк проигнорировал его, но он снова завибрировал. А потом еще раз. Марк схватил его, уронив очки на пол. Хэчани: Ты действительно причинил мне боль Это несправедливо, что ты используешь меня и никогда не честен со мной, а потом думаешь, что можешь просто уйти и это всё решит! Хэчани: Видишь, теперь ты не говоришь со мнойДля Хэчани:
С каких это пор я тебя использую?
Я пытаюсь поговорить с тобой, и ты объясняешься до того, как я что-нибудь спросил
Хэчани: Ты хочешь говорить с той версией меня, которая существует только в твоей голове Ты не хочешь говорить со мной лицом к лицу, продолжаешь убегать Марку правда нравился Хэчан. Даже когда он вёл себя, как ужасно дерьмовый человек. Марк всё равно старался, переписывался с ним, пытался вновь стать у него на хорошем счету. Но он безумно раздражался от этого всего.Для Хэчани:
Откуда у тебя эти мысли? Когда я такое говорил?
Что такого сложного в том, чтобы просто поговорить со мной?
Прочитано: 2:58 ночи Окно, оповещающее, что Хэчан набирал сообщение то активировалось, то исчезало и так повторилось несколько раз. Марк провёл большим пальцем вниз по краю экрана в ожидании. Он начинал жалеть, что сорвался. Хэчан мог быть несносным и раздражающим, но он также был забавным и милым. Возможно Марк обманывал себя, но он думал, что их отношения мимолетны и туманны, так что осталось совсем немного подождать, прежде чем они прекратят это. К тому же Хэчан был умён. Он бы во всем разобрался. Но он никогда раньше не делал ничего подобного. Обычно во время секса он отчаянно нуждался в нём. Он цеплялся за Марка и после заставлял его обнимать себя, становясь застенчивым, независимо от того, что он только что делал с ним или позволял ему сделать с собой. Даже когда он жаловался на то, что он липкий, Хэчан отказывался двигаться, желая, чтобы его держали и нежили. Марку это тоже очень нравилось. Ему нравилось держать Хэчана в своих объятиях, прижиматься холодным носом к его шее.Для Хэчани:
Я хотел бы, чтобы мы могли всё вернуть
Прочитано: 3:03 утра Он отложил телефон в сторону, не ожидая ответа. Но на самом деле желал получить один. Время текло. Уныло. Затяжно. Бассейн реки медленно уменьшался, и его русла покрылись илом, застыв в мольбе о дожде. Марк подумал, что всё было бы намного проще, если бы они не готовились к очередному камбэку, потому что всю работу ему приходилось делить с Хэчаном. Хуже всего было то, что Хэчан больше не казался таким агрессивным. Горячность ссоры словно остыла в нём — он просто не хотел разговаривать с Марком. Он был вежлив, отвечал, когда к нему обращались, но он сидел один во время перерывов, совершенно на себя не похожий. Дело стало касаться не только Марка, он отгородился от всех и больше не был приставучим или нежным. Даже когда они столпились вместе, чтобы пересмотреть свою репетиционную запись, Хэчан сидел позади, наблюдая за происходящим с равнодушием. Замкнутый, заметно сгорбившись, он буквально уменьшился, стараясь, чтобы его локти никого случайно не потревожили. Марку хотелось думать, что это было показушное и эгоистичное проявление обиды, разработанное специально для того, чтобы заставить всех остальных отвернуться от Марка и кормить Хэчана с золотой ложечки, пока он не воспрянет духом и не расцветет вновь. Но прошли недели — почти месяц с тех пор, как они поссорились. Он не хотел смотреть. Это превратилось в замедленный скример, напряжение которого вышло за рамки положенного ему хронометража. Эпизод просто подавился, так и не сумев проиграться должным ему образом. Он не хотел смотреть на себя в зеркале, еще меньше хотел видеть Хэчана. Он боялся даже случайно взглянуть ему в лицо. Но все продолжали наблюдать за Марком, и ему не нравилось выражение их лиц. Ренджун посмотрел на него: — Хм, я понимаю, почему он расстроен, — сказал он высоким тоном, недоверчиво. — Не в этом суть. Я ясно понимал на чём мы основывались. А потом он продолжил устанавливать всё новые правила, и на это я уже не подписывался. Ренджун стоял на своём: — Я думаю, что это действительно несправедливо. Мне кажется, что на самом деле это даже жестоко. — Ладно, — проговорил Марк, с каждым словом становясь громче, — я не думаю, что ты слышишь меня. Во-первых, этого никто не ожидал… Он скрывал! А ещё, что я делаю?! Это должно было быть просто развлечением, верно? И в чем я виноват?! — он безжизненно рассмеялся. Ренджун замолчал, неосознанно держа в руках кухонные щипцы и осматривая Марка с головы до пят, словно оценивая товар в каталоге. — Разве ты не видишь, какой это пиздец? — огрызнулся Марк. — Я думаю, тебе действительно нужно поговорить с ним. — Он не хочет со мной разговаривать! — Пожалуйста, не кричи, — попросил Ренджун. — Я не знаю, что тебе сказать. Я действительно думаю это запутанно, хён. Прошёл почти год, и он был так счастлив, — он сделал паузу. — Думаю, я хочу, чтобы ты ушёл. — Что?! — Марк рявкнул. — Мне уйти? — он указал на себя, как будто здесь был кто-то ещё, кого можно было бы вышвырнуть. Прозвучал знакомый гул в душевых трубах, затем послышался топот ног в корриде. Если бы у него была возможность выбирать, Марк хотел бы, чтобы это оказался Джено. Он был резок и сообразителен, однако умел держать дистанцию. В Джемине ему не нравился понимающий блеск в глазах, когда тот смотрел на Хэчана, и раздражал его умный взгляд на себе, который, казалось, обнажал саму суть. — Ренджун, — позвал Джено. «Славу богу», — подумал Марк, а потом разочарование дрожью прошлось по его телу, словно он зашел в холодную воду. — Ренджуни, — по коридору вслед разнесся и голос Джемина, — ты приготовил поесть? Первым его заметил Джено. — Марк! — взволновано воскликнул он, и тут же оказался в чужом личном пространстве, крепко прижавшись к старшему. Марк тихо, немного подыгрывая, ворчал в его в объятьях. — Я не знал, что ты придешь, — смущённо сказал Джено. И наклонил голову собираясь что-то спросить. — Он как раз собирался уходить, — вмешался Ренджун. — Правда? — спросил Джено и зашаркал в сторну, чтобы теперь приобнять сзади. Со спины он ощущался горячим и влажным после душа, от него пахло цитрусами. Коленом он уперся ему в поясницу. Волосы были мокрыми, и оттого казались прохладными на сухой щеке Марка. Ему на самом деле не особо хотелось оставаться. — Да, я собирался, — сказал Марк, не церемонясь. Марк рискнул обернуться через плечо и увидел Джемина, который привалился на кухонный гарнитур и с любовью наблюдал за Джено. Это заставило Марка завидовать. Он знал о своих эмоциях по этому поводу, но ничего не мог поделать. Он чувствовал себя беспомощным, и это только больше заставляло злится. Не то, чтобы он ненавидел Джемина, напротив, он любил Джемина, и он — нет, лучше не думать об этом. Однако счастливые и лёгкие отношения Джемина и Джено бесили Марка, особенно в последнее время. — Почему? — поинтересовался Джено. Марк пожал плечами. Он почувствовал горечь, заметив, что волосы Джемина тоже были мокрыми. Совершенно неуважительно. Они совсем не скрывались. — У меня есть кое-какие дела. Выражение лица Джено помрачнело. — Приходи в другой раз, посмотрим фильм вместе, хён, — сказал Джемин, зажигая свою эффектную улыбку на тысячи киловатт. — Я скучал по тебе, — произнёс он, несмотря на то, что последние пару месяцев почти каждый день проводил время с Марком в тесных пространствах репетиционных. Его глаза были очень тёмными. — Мы все скучаем. Приходи скорее. — Обязательно, — пообещал Марк, в бессилии не согласиться, словно что-то пробралось к его горлу и пальцами перебирало голосовые связки. Это ощущение нависало над ним, пока он не добрался до входной двери. Новый режим сна Марка скорее напоминал игру в догонялки. В выходные дни он позволял своему телу расслабиться и спал с раннего утра до поздних часов дня. Когда после полудня он ввалился на кухню, Юта сидел за столом и читал, а рядом с ним Чону смотрел видео с телефона. — Э-эй, — сказал Марк, неловко запинаясь. Голова Чону поднялась. — Доброе утро, — улыбнулся Юта и снова вернулся к своей книге. Марк прошлёпал на кухню не голодный, но он знал, что ему следует поесть. Чону подкрался сзади и приобнял его, пока он медлил перед открытым холодильником. Он был нерешителен после того, как пропустил ужин и завтрак. — Хочешь, закажем что-нибудь на двоих? — предложил Чону и подбадривающе покачал Марка. — Хорошо, — согласился Марк. Между ними повисла долгая психоаналитическая пауза. — Хм, — промычал Чону, когда стало очевидно, что Марк собирается продолжать молчать, — ты знаешь, что можешь рассказать мне всё, что угодно? Давай не будем хранить секреты. Марк не ответил. Чону сжал его талию, наклоняясь к плечу, чтобы взглянуть ему в лицо. — Не грусти, Марки, — сказал он. — Марк Ли заслуживает только самого лучшего. И только так, — а потом он вернулся к диванчику за своим телефоном. — Чону, — позвал Марк, — закажи что угодно. Я собираюсь принять душ. — Окей-йа, — пропел он. Марк вернулся в свою комнату, закрыл дверь и снова лёг в постель. Пшеница колосилась на ветру. Солнце прорезало глазницы между далёкими горами в тяжелом сером облачном покрове, проливая холодные белые лучи, которые были тонкими, но ослепляющее острыми. Бесконечные золотые волны тянулись до самого горизонта, двигались и отливали в расплавленной ряби. Марк начал идти, волоча по обе стороны от себя руками по скрежещущим снопам пшеницы, но что-то заставило ускорить шаг. Он начал бежать. Чистый воздух наэлектризован потенциальными молниями. Тело жаждало подчиниться и скручивалось под внутренний и внешний шум, пойманное в чью-то сеть, вынужденное двигаться. Сухая трава хрустела у него под ногами. Ветер благосклонно откинул его волосы с глаз. Глубже и глубже. В исступлении продолжается неорганизованный спринт, чтобы пробраться ещё дальше — к его рёбрам, затем к плечам и, наконец, к шее. Ободранные и исцарапанные ладони ноют обильной кровью от повторяющихся ударов стеблей, босые ноги изрезаны и пытаются прочувствовать сырую землю. Марк поскользнулся, запнувшись о утрамбованную гниль, и испачкал всю спину мокрой грязью. Она скользко сочилась сзади под его рубашкой к затылку, прохладная, густая и почти поглощающая. И он лежал, тяжело дыша. Небо продолжало двигаться. Кружилось и кружилось, пока ему не стало казаться, что он тоже движется, ведомый непреодолимой силой, к небесам. Он вцепился в землю перед собой, вдавливая бёдра и грудь в грязь, чувствуя, что детрит царапает его соски и незащищенный живот. Он застонал и мельком увидел небо, раскрывшееся, как огромный слезящийся глаз. Пульс участился, бился и бился всё быстрее. Марк не смог справиться и вовремя увернуться. Он был вытолкнут через пульс, вновь достигая земли, просыпаясь сквозь неё, словно через сито. Он перевернулся, и Хэчан был там, склонившись над ним. Небесная змея извивалась и билась. Ближе, опускаясь вниз. Тошнота подступила к его горлу. Он попытался отползти, но у него закружилась голова, потемнело в глазах, практически лишая его зрения. «Хён», — услышал он. Тяжелые руки схватили его и прижали к земле, как раз в тот момент, когда горячая рвота хлынула ему в горло, заполняя рот. Марк проснулся. Марк ждал Хэчана в коридоре. Тот уже привык уходить последним, правильно предполагая, что Марк специально пытается уйти одним из первых, чтобы избежать лишней встречи с ним. Но не сегодня. Марк с колотящимся сердцем ждал, когда он выйдет за всеми. Это заняло много времени, но в конце концов, Хэчан толкнул входную дверь. Если он и удивился Марку, то никак этого не показал и, не сбавляя шага, прошёл мимо. — Привет, — сказал Марк, догоняя его. — О, хён, — ответил Хэчан. Это ранило. Ни Марка, ни Макы, ни Марки, ни даже Мэла. Просто хён. — Я тут подумал, — продолжил Марк, — не хочешь пойти поужинать? Я думаю, было бы неплохо, ведь мы не тусовались целую вечность. — Я не очень голоден. — Ну пожалуйста, я просто хочу поговорить, — Марк поймал его за локоть, заставляя того, наконец, посмотреть в глаза. — Ладно, — сказал Хэчан совершенно бесстрастно. Его зрачки были большими, чёрными и пустыми, — Тогда веди меня на ужин, хён. Поездка на машине была мучительной. Они не могли обсудить ничего серьезного в присутствии водителя. Поэтому Марк говорил обо всём, что приходило ему в голову: о книгах, которые он читал, об играх, в которые, как он видел, играл Чону — какофония бесполезного дерьма наполняла воздух между ними, в то время как Хэчан сидел и просто слушал. Он даже не достал свой телефон, как делал это обычно, если Марк его раздражал. Пристальное внимание было плотным и насыщенным. Хэчан поглощал его, впитывал, ждал каждое следующее слово. Они заняли угловой столик подальше от других посетителей в ресторане и выслушали длинное объяснение того, как работает меню. Марку было наплевать, он хотел, чтобы официантка скорее ушла, чтобы он мог начать разговор. — Ладно, — начал Марк, как только им принесли напитки, — я хочу всё исправить. Почему бы тебе, ну... не рассказать мне, что тебя расстроило, и тогда мы придумали бы решение вместе. Удивление промелькнуло на лице Хэчана, и он выпрямился. — Ох, твоё игнорирование причиняло мне боль. — Ты сам хотел, чтобы я оставил тебя в покое, — оправдывался Марк. — Было глупо играть со мной в такие игры. Я чувствую, что ты, как будто отдаляешься от меня, — Марк сделал паузу, чтобы сглотнуть. — Это из-за того, что я делаю или наоборот, ну ты знаешь…в постели. Или что-то, что ты хотел бы, чтобы я делал? Прости, если отмочил какую-нибудь чушь... не то, чтобы я так думаю, но если что-то было, то точно не нарочно. — Марк, — вздохнул Хэчан, — ты действительно считаешь, что я поэтому разозлился? Марка сначала бросило в жар, потом в холод, и он проглотил инстинктивную реплику, что-то дерзкое и жестокое, по типу: «ты разозлился, потому что я не преподнёс себя на блюдечке с голубой каемочкой, как только ты решил, что это то, что ты хочешь». — Мы договорились, — начал Марк тихо и аккуратно, — мы же договорились, что это останется без каких либо обязательств. — Но мы никогда по-настоящему не говорили об этом. Разве не в этом проблема? — Хэчан сложил руки на коленях и по своей уродливой привычке начал ковырять ногти. Марк поперхнулся: — Когда? Ко-Хэчан-а, ты не серьезно. Ты был тем, кто попросил меня! Он не ответил. Марк начал злиться. — Я пытаюсь быть рассудительным. Это не… Ты видишь, как тяжело сейчас стало? Зачем мы, типа вообще, пытались сохранить это в секрете, когда теперь все знают благодаря тому, что ты очевидный...настолько. Ну, это никогда…Ты же понимаешь, да? — Марк замолчал, недоговорённый вопрос повис между ними. Хэчан по-прежнему молчал. Это того не стоило. — Послушай, — сказал он, перегибаясь через стол, чтобы взять Хэчана за руку и попытаться донести свою точку зрения — заставить его взглянуть на себя, — я думаю, нам следует перестать спать вместе. Потому что если всё будет так, как сейчас, я не смогу этого вынести. Я просто не могу. И оно того не стоит. Это было здорово, чувак. Это было действительно здорово, и я… я буду скучать по этому, — произнес он, на самом деле ему хотелось сказать: «я буду скучать по тебе», — но я не могу. Нет, если это разрушит нашу дружбу. Хэчан уставился на него большими и немигающими глазами, которые медленно становились всё глянцевее. Марк отвлечённо порадовался тому, что они не заказали еду — он уверен, что не сможет к ней даже притронутся сейчас. — О, — выдохнул Хэчан. Он открыл рот, помолчал, закрыл, а затем скривился в безрадостной улыбке. Рука Хэчана подняла большой палец к уголку глаз, где уже скопилась влага. Именно так Марк каталогизировал некоторые процессы, это пришло с годами практики хореографии. Хэчан смотрел на точку на стене где-то справа от головы Марка. Его рука не опустилась, он просто оставил её, будто для дополнительной защиты, продолжая нервно сглатывать. — Хэчан, что... — Марк этого не хотел. Это был не первый раз, когда Хэчан плакал крокодильими слезами, чтобы заставить уступить ему во время ссоры, но не после нескольких недель игнорирования, плохого самочувствия, дурных снов. Нет. — Я хочу поговорить по-взрослому, — продолжил Марк, становясь немного мягче, его взгляд заметался по дальним столикам, молясь, чтобы ни у кого не сложилось неправильного представления об их разговоре. — Марк, — выдавил Хэчан, сдавшись. Его ладонь была слабой и вялой в ладони Марка, — я должен сказать тебе. Я хочу настоящих отношений. Марк опустил руку Хэчана на стол между ними. — Нет, ты не хочешь, — это первое, что пришло ему на ум. Хэчан — он просто не мог остановиться в своей игре. Пришел в презентабельный ресторан после того, как несколько недель занимался ерундой из жалости к себе только для того, чтобы разыграть сцену признания. Хэчан заставил свою нижнюю губу задрожать, втягивая её в рот. Он опустил руку обратно на колени, от этой тяжести его плечи ссутулились. Но это было правильно, Хэчан не мог — ему должно быть позволено иметь открытое счастье, а не какой-то задушенный период полураспада, который могли бы иметь два айдола-мужчины. Марк проигнорировал медленно распространяющееся оцепенение, охватившее его от макушки до пят при мысли о Хэчане с кем-то, кто не он. С кем-то в его объятиях, девушку. С кем-то, кого он мог бы взять с собой в ресторан и держать за руку за столом вот так открыто. Марк резко почувствовал себя крайне плохо. — Я серьезно, хён, — прошептал Хэчан. — Я не шучу. — Так что, ты так просто решил сдаться? Я думал, что ты не из тех людей, которые не могут справится с подобным, не так долго по крайней мере, — пробормотал Марк. Он поставил свой стакан, ладонь покалывало от холодного льда в нём. — Честно... правда, поговори со мной. — Прости, — пискнул Хэчан. Марк наблюдал, как первая слеза начала скатываться по его щеке. И вместе с ней он почувствовал, как сползает ужасное ощущение по затылку. Это было похоже на какую-то мистику о близнецах. — Тогда почему ты пошёл на это всё? — выдавил сквозь зубы Марк. — Я не понимаю. Это какое-то дерьмо, нет... это паршиво по отношению ко мне. В каком я сейчас положении, если ты не хотел всего этого без обязательств? Хэчан шмыгнул носом, вытирая щеки рукавами одолженного худи. — Я думал, что если ты сблизишься со мной так, то ты… Видимо, нет, — он коснулся своих нижних век, — наверное, это было как-то глупо, да? — Да, — сказал Марк, вставая. — Да, это было как-то глупо. Марк ушёл, не обращая внимания на отражение, которое он мог видеть в окне прачечной через улицу. Дело в том, что оно было очень похоже на Хэчана, который обхватил голову руками, весь скрючившись, прямо там, где он оставил его. Мечта, мечтаний, ж./ Сон, сна, м. (Dream) стремление, желание, идеал / сновидение, видение, иллюзия Определение: — Очень желанная цель или намерение. (В значении «мечта») — Ряд мыслей, образов и ощущений, возникающих в сознании человека во время сна. (В значении «сон») Проблема с Хэчаном была многогранной. Марк чувствовал себя обманутым, потому что они договорились быть друзьями с привилегиями, но когда он думал о событиях, приведших к их первому разу, то даже они казались туманными и неоднозначными. Если бы они были пьяны, не стало бы на много лучше, но тогда это имело бы оправдание. Это произошло и не в безумном порыве с внезапным «я-хочу-тебя-так-сильно-не-могу-больше-этого-терпеть», когда вы срываете одежду и трахаетесь на близлежащей мебели. У них даже не было секса в тот день. После событий сегодняшнего вечера Марк чувствовал себя плохо, поэтому ему с трудом давались эти мысли. Тогда он так легко сказал «да». Всё, что для этого потребовалось — Хэчан, сидевший за ужином рядом с Марком, и один момент, когда он наклонился к нему, прикрыв рот ладонью, чтобы никто другой не подглядел, и спросил: «Ты хочешь заняться сексом?». Марк поперхнулся кусочком тофу, но как только он перестал кашлять, в нём что-то щёлкнуло. Они сели в одну машину на обратном пути. Марк копался в уме. На душе скребли кошки, оставляя ощущение напряженности и липкой нервозности. Должен ли он вообще поднять эту тему? Что, если это была шутка? Но она была не в стиле Хэчана. Получается, этот вопрос оставлял за собой только одно единственное значение. Язык жестов тоже выдавал его. Чёрная кепка низко надвинута на лоб, а взгляд приклеен к телефону. Хэчан, должно быть, предположил, что Марк собирается притвориться, что ничего не услышал. Но дело было в том, что Марк не смог забыть ощущение чужих губ, которые он однажды поцеловал с детским азартом. Щенячья привязанность поздней ночью была вызвана подростковым замешательством и жестоко-насмешливой игрой в «правду или действие». После он думал, что у него никогда больше не появиться такого шанса, и отнесся к этому прагматично. Марк отпустил те события. И, может быть, стать немного ближе неплохая идея. Есть вероятность, что это сработает в их пользу. Марк посмотрел на профиль Хэчана и стал изучать, как он выглядел в свете уличных фонарей. Они золотыми вспышками озаряли деликатную линию носика, его оленьи глазки и задумчиво надутые губки. Марк помнил всё об этих событиях, словно они были запечатлены на пленке и сейчас, дребезжа, проигрывались на проекторе его памяти. Вслед за Хэчаном он спотыкаясь вышел из машины. Из-за небольшого содержания сомаека в его крови он чувствовал себя немного неуклюжим и сильно сомневался в том, что хочет на самом деле. Ночь была влажной, но дул легкий ветерок, покачивая деревья. Листья шуршали ему в унисон. Он также зацепился и за гладкие блестящие кончики волос чёлки Хэчана, попутно заставляя свободную рубашку плотно прижаться к его телу, которое на самом деле всегда было меньше, чем казалось Марку. Они смотрели, как машина уезжает, красные огни исчезают за горизонт, оставляя их одних. — Спокойной ночи, — сказал Хэчан. Он слегка улыбнулся, стараясь не смотреть на Марка, как бы завершая разговор. «Итак, всё кончено, — подумал Марк, — Я опоздал». — Подожди, — услышал он собственный голос, сжимая чужое запястье. Рука Хэчана дернулась, и он выронил телефон. Они оба бросились за ним, пытаясь схватить прежде чем тот упадет на бетон. — Экран, — всё равно заскулил Хэчан, несмотря на то, что поймал его целым и невредимым. — Он дорогой, Марк, я бы заставил тебя платить! Глаза Марка вспыхнули. Они приблизились друг к другу настолько, что теперь он мог сосчитать ресницы и родинки. Чужое дыхание ощущалось горячим на лице. Он опустил взгляд на губы Хэчана, не в силах этому сопротивляться. Тот застыл на месте, и Марк поцеловал его прежде, чем мозг успел осознать, насколько это было глупо. Марк ни на мгновение не усомнился в том, что это было взаимное желание. Хэчан схватил его за воротник и притянул ближе, хотя это длилось всего пару секунд — они были на улице. Это был самый чертовски рискованный поступок, который Марк когда-либо совершал. Хэчан резко отпустил его и сделал два быстрых шага назад. Их действия нельзя было никак интерпретировать по-другому, нельзя было бы объяснить это чем-то другим. Сердце Марка билось в груди так быстро, что почти заболело, в горле сильно пересохло, оставляя привкус кислоты, как будто он долго бежал. Думая об этом сейчас, Марк понял, как сильно скучает по нему, по его мягким податливым губам. Картинки очень ярко отозвались в его сознание. У него покалывали руки и он стал дальше погружаться в воспоминания. — Я не могу, не сегодня, — сказал ему Хэчан, — я имею в виду, если ты когда-нибудь это делал, то нам в любом случае нужно время всё прояснить. — Хорошо, не то чтобы… никакого давления, чувак. Я как бы просто хотел попробовать… кажется, это будет весело? Хэчан стоял ошеломленный. — Ох, — осторожно начал он, медленно подбирая каждое слово, — ты можешь сделать это, когда захочешь. — Оу, оу! — выдохнул Марк, — Хорошо. Это было бы неплохо, — про себя ненавидя то, что утверждение прозвучало скорее как вопрос о деловом предложении. Они вместе вошли в лифт, но сознательно встали порознь. Марк бесцельно стал наблюдать за Хэчаном, который достал свой телефон, открыл тик-ток, быстро пролистал пару рекомендаций, затем зашёл в баббл и просмотрел вкладку с сообщениями. Двери открылись. — Я провожу тебя до дверей общежития, — сказал Марк. Они были чуть дальше по коридору, но Марк внутренне закипал. Он не хотел прощаться. Сейчас ему хотелось снова поцеловать Хэчана. Тот раз на улице был слишком коротким, и одного обещания сделать это снова в ближайшее время казалось недостаточным. Хэчан уже практически вышел из лифта, но остановился, одарив Марка дохлым взглядом, который обычно появлялся на его лице каждый раз, когда он выдавал шутку в его адрес. Марк передумал. Он притянул Хэчана от выхода к себе и нажал кнопку закрытия двери. — Ты сказал, когда я захочу, верно? — спросил Марк, на самом деле он уже всё решил. — Позволь мне сделать в этот раз как следует. Они встретились взглядами, в зрачках Хэчана заискрилось что-то тяжёлое и заколебалось удивление. Двери закрылись. Марк шагнул вперед, носки их туфель столкнулись. Он положил руки на тонкую талию. Хэчан медленно моргнул, как будто пытался сфотографировать момент в своей голове. Его руки осторожно легли на плечи Марка, и это было так непохоже на то, как они обычно прикасались к нему. Он приблизился, взгляд Хэчана устремился к его губам, голова уже склонилась в сторону, чтобы они идеально соединились. Марк слегка посасывал губы Хэчана, они были гладкими, как лепестки цветов. Мягкие теплые выдохи восхищали. Чужие ресницы нежно щекотали его щеку. Марк поднял одну руку к шее Хэчана и уперся большим пальцем в мягкую область под челюстью. Он был горячим. В лифте было не жарко, так что должно быть, это его внутренний пожар. На этот раз первым отстранился Марк, наблюдая, как тяжело открываются затуманенные глаза напротив. Его губы порозовели и стали влажными. — Спокойной ночи, — тихо, с трепетом в голосе произнес Хэчан, словно вместо обычного поцелуя с ним произошло что-то удивительное. Марк снова и снова прокручивал в голове ту ночь, она оставалась горячей и свежей в его памяти. Он думал об этом поцелуе, наверное, даже чаще, чем о том, как они впервые переспали месяца два спустя: торопливо, беспорядочно и так приятно; Хэчан расцарапал красные дорожки на его спине. Но и эти воспоминания всегда были готовы подкрасться поздно ночью к нему в постель. Перед его взором загоралась редкая нерешительность Хэчана, и Марк пытался вновь объяснить себе тот краткий момент, когда в глазах напротив вспыхивали звезды. У Марка были недостатки. Он понимал это. Но он не считал, что его знание и уверенность в том, что будет лучше для Хэчана — была одной из них. Марк был старше и опытнее. У него было больше обязанностей, и он успешно доказывал, что может со всем справиться. Он хотел быть тем, кого Хэчан уважает, к кому он может прийти за советом и разговаривать на равных. На деле всё было совсем наоборот. За фразами «я хён» или «хоть я и старше» всегда стояло «но». Был ли когда-нибудь Хэчан с ним на равных? Если не в плане карьеры, то хотя бы как личность? Или же Марк постоянно возводил стену проблем и ожидал, что Хэчан каждый раз будет помогать ему пробиваться сквозь неё? Именно он был ответственным за то, чтобы Марк чувствовал себя в безопасности и получал заботу. Он был тем, с кем Марк мог всегда поговорить и использовать в качестве эмоциональной поддержки, на кого он мог положиться. А что Марк отдавал ему взамен? Даже когда он всё это получал, то относился с каким-то пренебрежением. Что-то было скрыто в его тоне: « у тебя молодежное видение вещей, но в целом я понял и принял это». Это было несправедливо. Это был какой-то пиздец на самом деле. Если бы Марк находился на другом конце провода, то как бы он реагировал на это? Вероятно, это было отчасти из-за врожденной неуклюжести Марка. Он ожидал, что его многолетняя связь с Хэчаном, будет говорить сама за себя, но очевидно это работает не так. «Потому что ты не говоришь всей правды,— подумал Марк». Жизнерадостное, искрящееся и пульсирующее под грудью чувство, которое он испытал, поднимаясь в лифте после того, как проводил Хэчана, не дало уснуть в ту ночь. «Можешь ли ты признаться в этом хотя бы самому себе?» Чем больше Марк думал об этом, тем более туманным всё становилось. Истоки их уговора были неуловимым, подобно тому, как вы попадаете в сон и пытаетесь вспомнить, как именно вы здесь оказались. Но были моменты, которые Марк всё же мог разобрать, перебирая своими ментальными руками до тех пор, пока те не поддавались. Хэчан сидел на коленях у Марка на киновечере. Это были классические шутки Хэчана, обычно он беспокоил Джонни или Джэхёна, пока те неизбежно скидывали его на пол. Однако на этот раз он вальсирующие подошёл к Марку, отбросил его телефон в сторону и сел ему на бёдра. Джэхён рассмеялся. Марк запаниковал. Что он должен был сделать? Должен ли он оттолкнуть Хэчана? Что, если он воспримет это неправильно? Марк не хотел расстраивать его или отвергать на глазах у всех. Но что если он хотел, чтобы Марк разозлился и отпихнул его в качестве прикрытия? Стал бы прежний Марк выпинывать его на пол? Скорее всего, нет. А может быть, ему стоило бы? — Макы-я, — позвал Юта, — ты слишком напряжен, расслабься. Джэхён, должно быть, действительно нашёл это смешным. Он так сильно хлопнул Марка по спине, что это толкнуло и Хэчана, и он взвизгнув, боком соскользнул на ковёр. Все засмеялись, но Хэчан смеялся сильнее всех, молотя Марка по голеням и обнажая нутро своего красивого золотистого горла. — Потому что это не ты, оппа, — сухо сказал Марк, хлопая ресницами. Комната взорвалась в хохоте. К тому времени, как они уселись, Чону воспользовался моментом и поставил то, что хотел он. Это неизбежно привело к новому раунду споров. — Эй, хён, — послышалось между этим шумом, — не хочешь пить? — Я... э, да? — Марк запнулся. — Спасибо, а что… У тебя уже что-то есть? Хэчан закатил глаза и сказал: — Давай поделим газировку. Идём? И Марк последовал за ним. Его сердце заколотилось, ладони становились влажными. Он притворился, что не видит, каким взглядом провожает их Джонни. На кухне негде было спрятаться. Марк мог слышать всех из гостиной, голоса отражались от стен и отдавались эхом в его барабанных перепонках до самых костей. Он продолжал идти за Хэчаном, мягкий звук шагов его босых ног по плитке неумолимо звал. — Какую газировку ты хочешь? — спросил Хэчан с нехарактерной для него прямотой. — Я хочу спрайт. Ты будешь это пить? Он нагнулся, чтобы глубже заглянуть в холодильник. Марк покрутил головой из стороны в сторону. Их искаженные силуэты были отброшены на стену, слишком длинные и тянущиеся ромбами от света торшеров. Никто не должен был войти. Марк сжал руки в кулак. Хэчан замер на месте, напевая и передвигая баночки по холодильнику. В дюйме от его руки стоял спрайт. Марк схватил его за худую талию и, шаркая, придвинулся к нему сзади, прижимаясь пахом к его заднице. Тот вздрогнул и оглянулся через плечо. Оленьи глазки вспыхнули в тусклом свете. Это было похоже на порно. По-типу дерьмовой вирусной рекламы порно-хаба, которая проигрывалась в двойном темпе в углу экрана. Какая-то девушка наклоняется, чтобы вытащить белье из стирки, и с нее стягивают трусики и трахают прямо там, удерживая в тяжелой хватке. Хэчан выпрямился, при этом едва не разбив нос Марка затылком. — Что, — начал Марк, но прервался языком Хэчана, неуклюже лизнувшим его губы. Марк схватил его за торс, пытаясь притянуть поближе и открывая свой рот, чтобы позволить Хэчану заполнить его. Должно быть, это длилось всего пару секунд. Хэчан отстранился первым, оттолкнув руки Марка и проведя тыльной стороной ладони по своим губам. Он дышал быстро, словно загнанный в угол кролик, и его глаза поблескивали, как зеркала. Они уставились друг на друга. — Вы чего там сквозь землю провалились? — позвал Доён, направляясь на кухню. — Ха-ха, — протянул Хэчан. Доён усмехнулся и протиснулся между ними к холодильнику. Место Марка на диване всё ещё было свободно. На какой-то волнующий момент Марк предположил, что Хэчан попытается забраться к нему на колени, хотя на самом деле он не был уверен, готов ли он сидеть весь фильм с Хэчаном, аккуратно сидящем на его бёдрах. Этого не произошло. Свернувшись калачиком, Хэчану удалось плюхнуться между ним и Джэхёном, и он положил голову Марку на плечо. Сдержав слово, они разделили газировку, соприкасаясь пальцами каждый раз, когда передавали её друг другу. «Косвенный поцелуй», — подумал Марк, наблюдая, как тот слизывает капельку с края банки. Восполняя множество пропущенных фрагментов. Самое худшее было то, что Марк искренне не чувствовал, что сделал что-то не так. Почему Хэчану было нормально слоняться и виснуть на всех, но когда он вдруг решил, что хочет Марка, то это стало игрой «всё или ничего»? Они же не вели себя так, будто встречаются. Его отражение в стекле минивэна смотрело на него в ответ: тёмные круги под глазами и мрачный взгляд. «Лжец». Марку хотелось просто оставить всё как есть. Он думал, что если подождать, то Хэчан переживёт это, и всё вернется на круги своя. Однако Марк всё чаще и чаще стал просыпаться посреди ночи от кошмаров, которые не мог ясно вспомнить. В эти смутные моменты, застряв между реальностью и сном, Марк опять находил, на чём можно было ещё зациклиться. Люди, которые согласились просто переспать, не усложняли процесс поцелуями, не оттягивали момент. Они шли тошнотворно медленно и размеренно, словно подростки. Целомудренные, полученные украдкой поцелуи, одни только прикосновения губ, иногда более открытые и беспорядочные, изучающие друг друга. Марк нервничал из-за того, где ему было позволено прикасаться: осторожно прижиматься к рёбрам, талии, волосам и шее Хэчана. Ему было интересно, как он будет реагировать на прикосновение в каждом новом месте. Чмокающие поцелуи Хэчана в щёки стали иметь другое значение. Грудь Марка ярко пылала после того, как их мизинцы сплетались вместе. Неизбежное постепенно нарастало. Скользкие губы Хэчан были на вкус как конфета, которую он жевал несколько минут назад в тренировочном зале. Марк целовал жадно, облизывая язык Хэчана, его коренные зубы, нёбо. Должно быть, он был чувствительным тут, потому что каждый раз, когда Марк проводил кончиком языка по его передними зубам, он жалобно скулил и прижимался ближе. Было так жарко. «Мы должны остановиться», — подумал Марк. До него дошло, что все остальные ждут их. Неубедительное оправдание похода к торговому автомату не сработает, если вдруг кто-то ещё пойдет по коридору и обнаружит, что их там нет. Всё станет подозрительным. Но он не мог. Ещё нет. Возбуждение от возможности исследовать бурлило внутри него: он чувствовал, как Хэчан неуверенно погружает свой язык в его рот. Как он крепко держится за его спину, как посасывает его губы, просто чтобы услышать, какие звуки он издаст. — Хё-ён, — простонал Хэчан шёпотом. Они были грудью прижаты друг к другу. Кладовка казалась такой глупо-стереотипной. Марк написал бы об этом песню, будь он на пять лет помоложе. Он осмелился схватить Хэчана за задницу, неуклюже скользя по бёдрам, чувствуя головокружение от запаха его пота. Пьянящий мальчишеский аромат застрял на его коже благодаря усилиям, приложенным над движениями в тренировочном зале, где ранее Хэчан ловил его взгляды на себе через зеркало и мило сиял ему в ответ. Дыхание Хэчана вязко струилось по его щеке. Влажный противный звук их соприкасающихся губ был громким в замкнутом пространстве. Марк чувствовал поток электричества проходящей сквозь него каждый раз, когда слышал резкий звук щёлкающей слюны, словно некий провод под напряжением соединял его пах и соски. Был ли Хэчан возбужден? Он должен. Если Марку было тяжело удерживать себя от соблазнительного тепла его тела. Хэчан должен. Если бы Марк мог почувствовать его там. Промок ли он под своими шортами? Он вздрогнул, дыхание стало тяжелее. Марк поцеловал с силой, заставив его голову откинуться назад, а позвоночник выгнуться вперед.Хэчан застонал, высоко и миленько. Небольшой сладкий звук, так контрастировал с его привычной дерзостью. Марку хотелось заставить его выдохнуть так ещё раз. Он придвинулся ближе. Его член уперся в бедро Хэчана. Одной рукой Марк судорожно сжимал его задницу, а другой обхватил под горло, большим пальцем надавливая на губы. Хэчан отстранился. Он улыбался так, словно раскусил его секрет. — Ох, Макы, — пропел он дрожащим от удивления голосом, — посмотри на себя. Ты так сильно меня хочешь, — и безжалостно хлопнул Марка по щеке. От этого член жалко дернулся в штанах. После он открыл дверь и вышел в ослепительно белую реальность коридора. Без Хэчана кладовка не казалась такой волшебной, как в подростковых мечтах. Это было просто захламлённое пространство, в котором Марк остался с полным ртом сладкой слюны, забивающей его миндалины. Он сглотнул. Марк стал проводить больше свободного времени в постели, однако он по-прежнему был занят репетициями, съемками контента для ютуба и записями в студии. Впервые за долгое время его расписание начало действовать ему на нервы. Он так устал. Сейчас у него не было другого выбора, кроме как проводить свободное время в одиночестве. Никто не хотел с ним иметь дело. Изоляция истощала, и он остался на необитаемом острове из собственных мыслей. В замкнутости они ощущались острее, обнажая все его уязвимые трещины. Вдали от дневного света они начинали медленно гнить. Яд отравлял его изнутри. Были моменты, когда Марк опять выстраивал события в уме и с горечью задавался вопросом: «почему он поехал тогда с Хэчаном?». Он был причиной всего. Его злобная ревность. Его постоянная потребность быть в центре внимания. Но Марк самостоятельно сказал «да». И не под влиянием момента, а после тщательных обдумываний. Ждал несколько месяцев, прежде чем Хэчан раздвинет для него ноги и впустит. Марк не мог отрицать своего влечения, но от этого не становилось легче. Тайное знание того, что Марк… Поступил бы он так же, если бы всё было по-другому? Если бы с ним в той машине был Джемин. Если бы это был Хэчан, кто сидел по другую сторону стола и рассеянно улыбался, пока Джемин, наклонившись, задавал вопрос. Он уже знал ответ. Зловещий ответ. Марк наслаждался всем, что происходило тогда: нежился в самодовольстве от того, что успешно получил секс, не беря при этом ответственности. Марку нравилось это даже после того, как Хэчан нарушил правило, задремав на нём. Он позволил тому переночевать в своей постели, а утром одолжил ему одну из своих рубашек и боксеры. И тот, переодеваясь, дразнил его из-за липкого пятна слюны на своей груди. А потом они шли на практику вместе. Там Марк не позволял ему подходить близко. Он знал, что Хэчан в своеобразной ловушке и не может ничего сказать. Чувство вины затопило его. Потребовались дни, чтобы тёмная и солоноватая вода достигла края резервуара. Марк удивился, когда она начала выливаться рвотой обычного илистого жёлтого цвета. Это не принесло ни малейшего облегчения, кое следовало обычно. Тревога не уменьшалась, она была тяжелой и ощущалась, как смола на внутренней стороне его грудной клетки, которая медленно уплотнялась, сдавливая органы. Гниение. Безрезультатно одна ночь за другой в переживаниях… Переживания о состоянии своих зубов, голосовых связок. Однажды он увидел леденящую душу картину: брызги крови в унитазе. Марк чувствовал усталость, но не мог спать. И когда ему всё же удавалось, то это было очень прерывисто и ощущалось ужасно. Застрявший в состоянии между сном и реальностью, он пытался проснуться, у него не выходило, и он вновь погружался в неприятное пограничное состояние. С новым распределением комнат Марк спал в одиночестве, что раньше он очень ценил, но сейчас стал бояться. Теперь же он откладывал сон как можно дольше, ухватывая пару лучших часов на рассвете. Он не мог так больше продолжать. Это отобразилось на его лице. Чтобы скрыть его опухшие, почерневшие синяки под глазами, стал требоваться все более плотный слой консилера. Он похудел, сбросив то немногое, что у него ещё оставалось. Он выглядел заболевшим. Вся деятельность Марка включала и Хэчана. Во время интервью он смотрел, как тот уверенно сидит и улыбается, смиренно терпит вопросы, которые задевали очевидный, но уже мёртвый семейный быт их группы. Это было не так плохо, по сравнению с практиками. Марк, застрявший там на протяжении долгих скользких часов, вынужден был наблюдать, как Хэчан медленно оживает. Он больше похож на себя прежнего. Снова гоняется за людьми вокруг, в то время как Марк сидел в одиночестве, опустошенный, медленно увядал. Хэчан даже перестал его игнорировать, конечно, он не сел и не заговорил с ним, не стал дразнить или обнимать, не поцеловал, не шлёпнул и не прикоснулся к нему, но он передал Марку бутылку с водой, когда пришла его очередь. Марк уцепился за этот маленький момент, понимая, что не заслуживает этого. Дни превращались в недели, а те в месяцы, а Марка всё равно как будто кто-то выдернул из розетки и оставил обесточенным в одиночестве. Но хуже всего были сны. Сначала он не придавал этому значения. Яркие сны — это обычное явление. Они бывают у всех один или два раза в месяц. Такие сны были цепной реакцией воспоминаний. Они были основаны на реальности, но что-то внутри вас скручивало и деформировало их и они преломлялись в невозможную вариативность событий. Стресс. Недостаток сна. Марку снились идеальные маленькие реальности. Холмистые горы, где задувал приятный ветер. Прикосновение кончиков пальцев Хэчана к его губам, нежнее чем крыло любой бабочки, смахивающее розовую пыльцу с будущей сладкой клубники; Одинокая Калифорнийская пустыня. Они, распластавшись на спине, наблюдают, как с неба падают звезды, но на самом деле любуются, как эти огоньки мерцают в глазах друг друга; Хэчан гоняется за ним по пляжу — зеркальный пляж Майами, но лучше. Они здесь одни, босыми ногами вбегают в прибой по розовому шелковистому песку. Эти реальности были смущающими, напыщенными и такими отчаянно романтичными. Марк проснулся, испытывая чувство когнитивного диссонанса. Его голова кружилась. Он заходился кашлем, пребывая в состояние шока от того, что его швырнуло обратно в собственное тело и затошнило прежде, чем его мозг успел дать ему сигнал об этом. Прижавшись щекой к холодному сиденью унитаза, наблюдая, как смываются бледные нити его рвоты на пустой желудок, пока рука Джэхёна неуклюже, но успокаивающе гладила по волосам, Марк понял, что влюблён. — Джонни-хён, — позвал Марк, пугливо задержавшись в дверях, — можно мне войти? — Не знаю, можно ли? Марк нахмурился, их натянутая недо-ссора всё еще задевала за живое, и сейчас он чувствовал себя униженным тем, что вернулся, как побитая собака, только для того, чтобы услышать: «я тебе говорил». Он не знал, куда ещё мог пойти. Он оторвался от своего ноутбука, одарив Марка ободряющей улыбкой, чтобы показать свою дружелюбность типичного Джонни Со: «Просто шучу, никаких обид». — Можно мне присесть? — спросил Марк, небрежно указывая на пустое кресло Хэчана. Тот ушёл куда-то с Ренджуном как раз в тот момент, когда Марк решил, что ему придётся, стиснув зубы, переступить через себя. Идея позвонить или написать Джонни казалось для него гораздо худшей перспективой, чем глупо прикинуться, что он наткнулся на него по чистой случайности, просто блуждая неподалеку. — Можно, — разрешил Джонни. Марк тяжело плюхнулся на игровое кресло. Он откинул черепную коробку назад на удобный подголовник, от которого слабо пахло немытыми волосами Хэчана. Это заставило спинной мозг Марка зашевелиться. Джонни поднял взгляд, оценивая уровень интереса, который он должен был проявить — закрыл свой ноутбук. Он поставил его на пол между своей кроватью и кроватью Хэчана. Пустой кроватью Хэчана. Тот как всегда оставил покрывало смятым. Точно таким же он забывал его, когда они валялись в постели с Марком. Когда они раньше валялись... неважно. Марк закрыл глаза, чувствуя резкую резь за глазницами. Обычно она сигнализировала о приближающейся головной боли. — Я же говорил тебе. Я обязан произнести это вслух, — добродушно сказал Джонни. — Я знаю, хён, — безысходно ответил Марк. — Я знаю, ты действительно был прав. Марк позвонил Хэчану. Больше никаких попыток вести натянутые полу-разговоры. Пока шли первые гудки, Марк уже нарисовал у себя в голове, что сейчас Хэчан смотрит на иконку с его именем и ждёт пока звонок сорвется. Он совершенно не ожидал, что трубку возьмёт Ченле. — Чё-каво? — запищал Ченле. — Что? Ченле? Хэчан там? — Мы у меня дома, тебе тоже стоит зайти. — Конечно, — начал он, — Хэчан рядом с тобой прямо сейчас? — Неа, он в душе. — Окей-окей. Ченле, послушай меня, не говори ему, что я звонил и что я зайду. Ченле усмехнулся: — Без проблем, — и скинул звонок. Чёрт. Марк переоделся в одежду, в которой не стыдно было бы показаться на улице. Подумал, не стоит ли ему побриться, но, увидев себя в зеркале, решил, что это верхушка айсберга, а времени недостаточно. Он натянул бини, чтобы спрятать непослушные волосы, и заказал машину. И сейчас нервно постукивал ногой в лифте топ-топ-топ, пока тот медленно полз на первый этаж. Потребовалось так много времени — слишком много, чтобы добраться до дома Ченле. Если бы Марк не был в маске, он бы грыз свои уже разрушенные ногти. Что, если он не встретит там Хэчана? Маловероятно, что у него снова будет такой идеальный шанс загнать его в угол. Он набрал код дома Ченле, скинул шлёпанцы и поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Хэчан был наверху. Стоял рядом с диваном, уткнувшись лицом в Дэгаль, ворковал какую-то детскую чушь и покачивал собачку из стороны в сторону. У Марка перехватило дыхание. Снова видеть его таким естественным. На практику Хэчан обычно приходил красиво одетым и немного, но все же уложенными волосами. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как Марк видел его таким нежным и совершенно без макияжа, в слишком большой и заношенной одежде, босиком и по-домашнему уютным. Длинные ноги в коротких шортах для сна завораживали. Он провёл взглядом по его тонким изящным лодыжкам, по почти безволосым бёдрам, которые поблескивали, хорошо увлажнённые. Талия под широкой футболкой, как знал Марк, была маленькой и напоминал форму песочных часов, и его взгляд остановился на сгорбленных плечах. «О Боже, — подумал Марк,— я действительно облажался». Собака Ченле заметила его первой и маниакально зашевелилась в чужих руках. Она смотрела на Марка сияющими глазами-пуговками, в них читалась мольба о помощи. — Дэгаль-йа, — отчитал её Хэчан и прижал к своей груди, только потом замечая Марка. — Привет, — тихо сказал Марк. — Хён, — прохрипел Хэчан, — я как раз собирался уходить. Очевидно, что это было не так. Это задело Марка, они были близкими друзьями на протяжении стольких лет, а сейчас Хэчан даже не может просто находиться с ним в одной комнате. — Подожди, пожалуйста. Я действительно хочу поговорить с тобой, — Марк отошёл к выходу, загораживая собой путь на лестницу. — Пожалуйста, не уходи. Я соскучился по тебе. Хэчан заколебался и сжал собачку сильнее, выставив ей перед собой словно щит. — Я не понимаю, — сказал Хэчан с поразительной холодностью, так сильно контрастируя со своим поведением на последней практике. — Я не... ты что не понимаешь, блять, что я не разговариваю с тобой! — Чёрт возьми, просто поговори со мной! — выкрикнул Марк, мгновенно жалея об этом. Хэчан напрягся, Дэгаль начала биться в его руках. Стало так тихо, что Марк смог услышать тонкую пульсацию музыки, что шла из одного наушника в чужом ухе. — Я ненавижу тебя, — сказал Хэчан. Он опустил собаку на пол. Она тут же пробежала между ног Марка и спустилась вниз, даже не остановившись, чтобы принюхаться к новому гостю. — Я пытаюсь справиться с этим, — пробормотал Хэчан, становясь с каждым словом громче. — Ты такой грёбаный эгоист! Это несправедливо, я пытаюсь забыть о тебе и быть нормальным, чтобы мы могли вернуться к работе, но я не понимаю, потому что это всё твоя вина! И теперь я пытаюсь это исправить! Я пытаюсь быть вежливым к тебе! — Пожалуйста, я просто...серьезно, просто позволь мне объяснить, и я... — Ты мог бы объясниться несколько месяцев назад! — завопил Хэчан. Он схватил одну из декоративных диванных подушек мамы Ченле и с бессловесным воплем швырнул её Марку в голову. — Ты мог рассказать мне всё тогда! — голос надломился, он тяжело задышал. — Прости меня! Я просто хочу поговорить, пожалуйста, просто дай мне одну минутку и… — Нет! — рявкнул Хэчан. — Ты решил, что лучше уйдешь, чем скажешь, что любишь меня, даже как… даже как ебучую шутку. А потом ты просто пускаешь всё на самотек! Ты, блядь, не заслуживаешь даже секунды моего внимания сейчас! — Мне очень жаль, — ответил Марк. Глаза на мокром. Это было точно что-то не здоровое, скорее чертовски грязное, но он был почти счастлив, когда на него кричали. Тело и душа пели от того, что наконец-то снова завладели всем вниманием Хэчана. Настолько болезненно ныло его изголодавшееся сердце, что сейчас не имело значения, заставит ли его это плакать или причинит ему больше страданий. — Пожалуйста, я думаю, ты нужен мне. Хэчан прикусил губу. Его глаза заблестели. Марк застыл на полпути, защищаясь от другой подушки. — Нет, нет, Хэчан, не плачь, боже мой… — Заткнись! — закричал Хэчан, подлетая ближе, накидываясь очередной подушкой, и это было бы даже забавным, если бы не его лицо, которое исказилось от ярости и боли. Марк потянулся к нему, поймав за талию. В тёмном зеркале памяти мелькнул образ из прошлого, навеянный этим движением. А затем они сцепились: Хэчан пытался оттолкнуть за плечи и одновременно ударить. Сейчас был не первый раз, когда они дрались, но в Марке задело какой-то глубоко спрятанный первобытный инстинкт. Предыдущие инциденты были просто детскими потасовками, на кону которых не было ничего, кроме гордости. Когда Марк поймал Хэчана за запястья и повалил на пол, выдержав крики и удары ногами, у него появилась надежда, что он сможет заставить слушать себя, если сумеет удержать его прижатым к полу достаточно долго. Но Хэчан не сдавался так просто. Он стал вгрызаться в предплечье Марка до тех пор, пока тот, ругаясь, не ослабил хватку. Воспользовавшись моментом, он освободил свои руки и отвесил пощечину с такой силой, что застучали зубы. Затем он ногтями впился в волосы Марка и в попытках сбросить с себя, выставил ноги между ними, чтобы ударить в грудь. Все движения были глупыми и нескоординированными. Они хватали друг друга в беспорядочных, ускользающих, неуклюжих боевых приёмах. Марк почти не осознавал, что кричит «прости», снова и снова, грубо пытаясь схватить Хэчана влажными ладонями. Извинялся ли он за своё грубое обращение с ним или за то, что разбил ему сердце? Он не был уверен. Возможно и за то, и за другое. Хэчан быстро потерял преимущество. Он поставил себя в невыгодное положение, перевернувшись на живот, чтобы выползти из-под него. Марку оставалось только перенести весь свой вес вниз, чтобы удержать того на месте. Он был горячим, осязаемым и таким реальным под ним. — Послушай меня, — прохрипел Марк, — просто выслушай. Мне очень жаль, теперь я понимаю, что я был полным идиотом. — Отвали! — взвизгнул Хэчан. Острый локоть Хэчана врезался ему прямо в солнечное сплетение. Раскаленная добела боль вышибла из него весь воздух, заставив диафрагму заходиться. Он не смог вздохнуть обратно. Хэчан выкарабкался, а Марк пытался просто дышать, не в силах больше ничего сделать. Просто остался лежать там и судорожно глотал воздух. Он закрыл глаза, задрожав, когда услышал собственный хрип. «Он сейчас убежит. Я потерял его», — подумал Марк. Горячая слеза скатилась по его переносице. Что-то нежно коснулось его щеки. Марк моргнул и открыл глаза, предполагая, что это Дэгаль утешает его собачьим холодным носом. Это был Хэчан, сидящий на корточках и обеспокоенно прикасающийся к нему. Его лицо пошло пятнами и опухло, а волосы сильно растрепались. Марк любил его, казалось, это было ключом ко всему. Спазмы прекратились, и он болезненно втянул в лёгкие воздух. — Ты облажался, Марк, — тихо сказал он. — Ты, действительно, так пиздецки облажался. Прежний пыл покинул его и он рухнул на спинку дивана, словно марионетка, у которой только что перерезали веревочки. Вытер глаза футболкой и подтянул остальное тело, чтобы теперь нормально расположиться. Марк подполз, в покаянии садясь на пол у чужих ног. Благодарный за то, что его подпустили так близко. — Ну, так что? Говори, — просипел Хэчан. — Это то, ради чего ты пришёл сюда, верно? Вперёд. Марк начал: — Ну, я просто хотел извиниться. Я делал некоторые вещи, которые не были классными, и это было потому, что я сам не очень-то хороший человек. И я чувствую, что именно из-за этого, ты тоже хапнул горя, так что я просто хотел сказать… Честно, я много думал в последнее время о том, кто ты для меня, и как я относился к тебе раньше и сейчас. И это... это было пиздец хреново, — он сделал паузу и откашлялся с хрипом. — И извини, что накричал на тебя, я работаю над собой. Я не знаю, типа... наверное, ты нужен мне. Хэчан смерил его взглядом сверху вниз. — Ты это репетировал? — Нет, — защищался Марк. Он только начал — было трудно красиво и лаконично изложить все свои мысли и при этом заставить их звучать так, как он хотел. — Мне жаль, что я заставил тебя чувствовать будто-то всё это пустяк... чем мы занимались с тобой, — пробормотал он. — Я действительно хочу попробовать сейчас. Я серьезно. Ты знаешь, что я... ты знаешь, что ты мне действительно нравишься, верно? Мы были вместе так долго, что ты должен, — слова не шли, застряв в его распухшем горле. Он потянулся к руке Хэчана и на удивление, ему позволили дотронуться. Марк с облегчением погрузился в чужое тепло. Хэчан выпустил весь воздух из своих легких и обмяк. Марк облизал губы, недолго проваливаясь в раздумье, и затем продолжил: — Я хочу, чтобы ты мог рассказывать мне всё, что угодно. Я имею в виду, я здесь для тебя, — он забрался на диван и, не встретив сопротивления, оседлал чужие бёдра. Марк зарылся лицом в его растрёпанные волосы, вдыхая запах древесного шампуня. — Я хочу, чтобы это так работало. Ты мой лучший друг. — Но тебя здесь не было, — простонал Хэчан, маленький и несчастный, сжавшись напротив грудной кости Марка. Его руки с нажимом прошлись по его спине и вцепились в ткань над лопатками. — Когда ты сказал, что я ушёл, оставив тебя одного… я должен был остаться, — задыхаясь произнес Марк. — Я был напуган. Марк соскользнул с чужих колен, чтобы сесть рядом. Хэчан облокотился на него, положив голову на плечо. Марк в каком-то оцепенение почувствовал, как чужие волосы защекотали у шеи. — Ну и что? Ты собираешься притвориться, что не знал? После целого года? — Хэчан усмехнулся. — Я знал, — не соврал Марк. То, как Хэчан смотрел на него в ту первую ночь, когда они целовались в лифте. А даже до этого — цепкие взгляды и собственнические прикосновения. Он притворялся, что не замечает, как сердце разрывается внутри Хэчана в погоне за тем, чего он не мог достичь. Но что ещё хуже, правда, которую сказал ему Хэчан, только больше запутала их отношения. Сонный, покрытый румянцем после секса, он почти неслышно выдохнул её на влажные ключицы Марка. Одна часть Марка хотела верить в то, что это была шутка, ведь он многим говорил, что любит их. Но, если быть честным, гораздо большая часть Марка просто боялась. Ведь это было слишком тяжело. Это делало его уязвимым. Бремя, которое он не хотел нести на своих плечах. — Неужели ты думал, что я буду сердиться? — он спросил. — Я имею в виду, когда мы начали, ну ты знаешь... — Трахаться? — невозмутимо закончил его фразу Хэчан. — Да. Я принимал, как должное то, как ты ко мне относился или... нет, это не совсем так… Я вроде как знал, что у тебя есть чувства ко мне… — Марк, — перебил Хэчан, мечтательно спокойно, его голова по-прежнему опиралась на плечо Марка. — Ты что пытаешься… мне нужно знать, прямо сейчас. Ты хочешь сказать, что я тебе не нравлюсь? Потому что, если ты сейчас честен, и ты знал, что нравишься мне, но всё равно наебывал меня всем этим, я не думаю, что смогу снова с тобой когда-нибудь заговорить. Марк замер. Слишком многое зависело от ответа: поддержание дружеских отношений, сохранение работы. Трудность признаться заключалась в жизни в тайне. С девушкой встречаться было бы проще, айдолам удавалось это. Это будет нехорошо для Хэчана. А что, если всё выйдет наружу? Что тогда? «Что, если». Марк прожил всю свою жизнь, придерживаясь принципа «если»: если что-то пойдет не так, я сделаю это, а если не сработает, я поступлю иначе. Он всё время отчаянно цеплялся и боролся за то, чтобы подняться на вершину и удержаться там. Но Хэчан был тем, ради чего Марку не нужно было сражаться, не нужно было распадаться и собираться вновь, не нужно было в случае чего невротически разрабатывать стратегии побега. Хэчан был просто даром. Он заставлял Марка чувствовать себя хорошо, он всегда хотел его видеть, заставлял улыбаться, когда они говорили по телефону. Сердце делало радостный кульбит каждый раз, когда рука Хэчана касалась его, когда он нырял глубже в объятие, чтобы повиснуть на сонной артерии за секунду до того, как их губы сплетутся в поцелуе. «Чувак, ты действительно проебался»,— подумал Марк. — Ты серьезно? — спросил Хэчан, нарушая затянувшееся молчание. — Нет! — выпалил Марк, — Конечно, ты мне тоже нравишься. Вот почему я хочу это исправить. — Ты любишь меня, — нейтрально сказал Хэчан. Он пересел, скрестив ноги под себя, повернувшись лицом к профилю Марка, — или я тебе нравлюсь? Что из этого? — Наверное, я… — начал Марк, но Хэчан перебил его. — Мне не нужны твои «наверное». Причина, по которой я расстроен — это то, что ты даже не знаешь, что ты чувствуешь ко мне. Или ты не признаешься в этом даже самому себе. Итак, — настаивал Хэчан. Его глаза были красными он мелко дрожал, — я тебе нравлюсь как друг, но ты любишь секс. Это так? Или же ты любишь меня и тебе нравится секс. Мне всё равно, как бы там ни было. Я устал. Ты должен сказать мне честно. — Это не совсем так. Дай мне пару секунд подумать, как это правильно выразить. Хэчан нахмурился: — Просто скажи мне, что ты думаешь. Это всё ещё я. Почему ты фильтруешь свои чувства, прежде чем заговорить со мной. Просто говори. Ты пришёл сюда, чтобы поговорить, а затем хочешь убедиться, что это именно то, что я хочу услышать, — он сделал паузу, чтобы шумно сглотнуть. — Когда мы были детьми, я так сильно полюбил тебя, но я не был готов к последствиям. Типо, я думал, что у нас будут все эти моменты вместе, и я буду чувствовать себя таким особенным, просто потому что нравлюсь Марку-хёну! Но я не мог предположить, что ты обойдешься со мной таким образом и будешь говорить мне такие вещи, если ты не… — Ты думал, что я тебя использовал? — Марк выпалил в ужасе. — Да, ты использовал меня. Целый год ты делал вид, будто не замечаешь, что я люблю тебя, чтобы тебе стало легче, но это ничего не меняет. — Ах, — вздохнул Марк. — Ты действительно сожалеешь? — Хэчан продолжил. — Теперь, когда ты знаешь, как ты меня обидел, тебе на самом деле жаль? — Мне очень жаль, — булькнул Марк, барахтаясь в собственной ничтожности, как утопающий. — Я не обращался с тобой должным образом, я никогда больше так не поступлю. — Ты больше никогда так не поступишь, ха? — почти шёпотом выдохнул Хэчан. — Думаешь, теперь я должен просто раздвинуть перед тобой ноги и всё будет в порядке? Марк покачал головой, пытаясь схватить Хэчана за шелковистое запястье, невольно вспоминая последний раз, когда он держал Хэчана вот так, впадая только в большее отчаяние. Хэчан стряхнул его с себя и весь сжался, ссутулившись. — Я не думаю, что ты понимаешь, что я чувствую. Знаешь, как это больно. Я так сильно хотел тебя, что согласился на это. Я сам напросился на всё, — вздохнул Хэчан. — Может быть, я тоже тупой. Это какая-то злая, изощренная пытка высшей категории — выражение лица Хэчана. То, как он искоса болезненно поглядывал на Марка, а потом отводил взгляд, чтобы продолжить говорить, пока слезы текли по его щекам. Марка словно выпотрошили, разрезали пищевод вдоль и выскоблили ножом для филировки, зацепившись за каждую неровность вплоть до носовых пазух. — Это всё моя вина. Хэчан угрюмо улыбнулся. — Нет, это не так. Я думал, что если мы продолжим, в конце концов … ты знаешь, будет, как в сказке. А потом моё сердце было разбито. Дело в том, когда я с тобой, мне так весело. И я говорю не только о сексе. Но я никогда не знал, в каком положении нахожусь на самом деле, потому что ты никогда не говорил. Мне этого недостаточно, уже нет. Я думаю…я переживаю, что больше никогда не найду такого, как ты, — голос Хэчана дрогнул, — и я не хочу искать кого-то другого. Я действительно, Марк. Я действительно люблю тебя. Я ненавижу тебя. Я не хочу, чтобы мы с тобой разошлись так. — Я тоже, я не смогу снова вынести наше с тобой молчание. Честно говоря, я не знаю, как быть собой без тебя. Хэчан закрыл лицо руками и начал дрожать. Марку показалось, что он смеется, и его охватило холодное, щемящее чувство. «Он не хочет меня после всего этого», — подумал он и сокрушительный отказ начал укореняться в его сознании, но потом он понял, что Хэчан на самом деле начал плакать, дергаясь в сильных судорогах. — Малыш, малыш, — обеспокоенно начал Марк, сжимая его в объятиях, ощущая как тот задыхается, — О, нет! — Марк, — с трудом выдохнул Хэчан, прижимаясь к плечу Марка. — Пожалуйста, скажи мне, мне нужно знать. — Я люблю тебя, — сказал Марк, дрожа от необъятности этого чувства, и поцеловал надушенные волосы за ухом. — Я люблю тебя, — повторил он, чувствуя, как хватка на его лопатках усилилась, причиняя боль. Они оставались в таком положении ещё долгое время. Марк услышал, как Ченле прохаживается внизу, приглушенным голосом разговаривая со своей собакой. В конце концов Хэчан отстранился и обхватил лицо Марка ладонями и их взгляды встретились. Осторожно прикоснулся большими пальцами к бессонным синякам под глазами, медленно поглаживая пылающие выступы его скул. — Если ты ещё раз так со мной поступишь, — выговорил Хэчан тихо и медленно, — я убью тебя. Марк сглотнул. Хэчан посмотрел на него, убирая одну руку, чтобы поправить прядь волос, упавшую на его лоб. Нейтрально сосредоточенный, словно до этого ничего не происходило, только влажные щеки выдавали его. Он глубоко вздохнул, позволив боли в ребрах заглушить бешеный стук сердца. — Справедливо. Той ночью Марк пошёл домой, оставив Хэчана в доме Ченле. Впервые за долгое время он ощутил свет внутри, ядовито-чёрное пространство в его легких отступило. И тогда же он смог поужинать без чувства всепроникающей тошноты, к которой он практически привык. Марк принял душ, нанёс тканевую маску на лицо и лёг в постель в адекватное время. В тот момент, когда его голова коснулась подушки, он отключился, и это было сладко, темно и без сновидений. Но также и тяжело. Сдавливающе. Сквозь полуоткрытые жалюзи на стену перьями падали солнечные лучи. Он проснулся в той же позе, в которой заснул, с удивлением чувствуя прежнюю боль в груди.