***
Сокрушительный проигрыш в поединке с чародеем стал отправной точкой в страшном списке уготованных им бед. Лишь только рассеялся морок последнего заклятия, всех их тут же заковали в зачарованные кандалы и бросили в темницу, где они провели несколько, казалось, бесконечно долгих дней. Вскоре пришло мрачное осознание — помощи им ждать неоткуда. Куда они отправились, знали лишь в Нарготронде и Дориате. Однако теперь в первом правили Феаноринги, на чью поддержку всегда было крайне сложно рассчитывать, что уж говорить о Тинголе, который меньше всех был заинтересован в возвращении наглеца, посягнувшего на его дочь, пускай бы даже тот принес ему не один, а все три Сильмарилла, да еще и голову Моргота бросил к его ногам впридачу. Пожалуй, единственное, что могло осчастливить надменного короля и усмирить его родительский гнев — это смерть Берена. Своих же собственных сил им не хватит даже на то, чтобы освободиться от оков, куда уж там биться! А значит о всяком спасении можно благополучно забыть… И все же Фелагунд пока не спешил отчаиваться, и его спокойная уверенность в надежде на лучшее передавалась остальным. Его ласковые речи утешали, помогая сохранить ясный рассудок, не поддаваться страху и не унывать, даже когда темный майа посещал их, поочередно подвергая различным пыткам и унижениям, но не добившись никакой полезной информации, по одному сбрасывал несчастных в волчью яму. Нет слов, чтобы описать всю ту мучительную, рвущую душу на кровавые куски боль и чувство вины, какое Финдарато испытывал каждый раз, когда слышал их предсмертные крики. Но он ничего не мог сделать, никак не мог им помочь… Вскоре очередь дошла и до них с Береном. Однако у Саурона на их счет оказались совсем иные планы — и вот они уже на подступах к Темной твердыне. Решение сохранить жизнь сыну Барахира чародей аргументировал тем, что чересчур уж подозрительно выглядит их дуэт: эльфийский король и смертный оборванец. Ну не странно ли? Он, конечно, пытался выяснить его личность ранее, однако так и не получив желанного ответа, решил разбираться с этим уже по ходу дела. Так они и оказались здесь. По сути, им просто несказанно повезло, что удивительно, учитывая их предыдущие неудачи. Всю дорогу Финрод не спускал с Берена глаз, сильно тревожась о его состоянии, но тот, на удивление, по-прежнему держался довольно бодро для обычного человека. Вдруг к ним подскочил один из орков, жестоко пройдя плетью по спинам. Пришлось ускориться. Поговорить им не удавалось, поэтому оставалось лишь украдкой обмениваться сочувственными взглядами. Издали завидев приближающийся под черными знаменами отряд во главе с правой рукой Темного Властелина, стражники на стенах шумно засуетились и поспешили открыть ворота. Исполинские створки, подчиняясь сложным механизмам, пришли в неповоротливое движение, производя такой грохот, что земля содрогнулась, протяжно застонав, а эхо от него разнеслось на много лиг вокруг, докатившись, наверное, до самого Химринга. Когда путники въехали во внутренний двор крепости, их приветствовало визгливое пение орочьих рогов и гнусавый гомон их обладателей, восторженно восхваляющих рыжеволосого господина, что привез столь прекрасные и, не смотря на внешний убогий вид, весьма аппетитно выглядящие дары их повелителю. Саурон брезгливо поморщился — все эти резкие звуки невыносимо раздражали, хотя вместе с тем и приятно тешили его непомерную гордыню. Спешившись, он подозвал парочку орков, поручив им вести пленников в главный зал. Те учтиво поклонились и буквально волоком потащили обессилевших эльфа и человека вслед за чародеем.***
Да, размеры крепости, где расположился Моргот, без сомнения, заставили бы трепетать в страхе любого, кому выпала «удача» оказаться здесь. Однако у друзей к этому моменту не осталось уже и толики сил, чтобы поражаться. Единственным их желанием было прилечь в тишине и покое, вытянуть и наконец расслабить истерзанные, сбитые в кровь ноги. Поднявшийся вокруг шум заставил Инголдо с Береном скривиться в отвращении: пронзительные вопли орков били по ушам, от их голодных, хищных взглядов по спине бежала дрожь. Впрочем, они недолго пробыли в центре внимания, и вот их уже ввели во внутрь огромного подземного замка. Стиснув зубы, подавляя болезненные стоны, Финрод старался ступать как можно более уверенно и сохранить хотя бы призрачные остатки внешнего достоинства, но ноги все равно предательски заплетались, еще и орки то и дело подталкивали их, иногда так грубо, что они с Береном едва не падали. И все же до сих пор держались. Да, у них еще есть силы побороться.***
Просторный зал тонул в зыбком полумраке. На стенах, потрескивая, разливали холодный потусторонний свет синие факела. В воздухе, словно бы в преддверии какого-то грандиозного события, витало томительное, будоражащее его темную душу напряжение — уже долгое время Вала неподвижно восседал на своем Черном троне, погруженный в одному лишь ему ведомые думы, терпеливо ожидая этого чего-то. И, кажется, наконец дождался. На его бледном лице не дрогнул ни единый мускул, но в бездонных глазах вспыхнуло и начало стремительно разгораться зловещее предвкушение. Уже некоторое время он чувствовал в крепости присутствие своего самого верного слуги. И, похоже, тот явился не один… Даже на расстоянии Бауглир уловил, как следом за огненной и свирепой аурой майа тянется другая, почти прозрачная, но все же ясно ощутимая, такая светлая и безмятежная. В ней смешивалась пленительная сладость ароматов первых весенних цветов и ласковое дыхание морского бриза. Меж густых бровей залегла задумчивая складка — кого это Гортхаур привел к ним? В этот момент тяжелые двери распахнулись, впуская внутрь гордо улыбающегося чародея; сразу за ним под мрачные своды зала вступили двое закованных в кандалы пленников. Один из них, сметный мужчина средних лет, на первый взгляд не представлял из себя чего-то хоть сколько-нибудь занимательного. Но вот второй — златовласый эльда с потрясающе глубокими нежно-синими глазами — уже куда более любопытный экземпляр. Без сомнения, именно он обладатель той необычной ауры. И, не смотря на толстый слой перемешанной с кровью грязи, покрывающий его с головы до ног, на до неузнаваемости искаженное усталостью лицо, Мелькору не составило труда тут же опознать истинную личность загадочного «гостя». Его бескровные губы дрогнули, растягиваясь в мрачной улыбке. Кто бы мог подумать, как удачно повернется этот день!***
Шаг за шагом… Их ввели в необъятных размеров зал, где в отличие от изнуряющего жара, наполнявшего все прочие помещения в крепости, стоял пронизывающий до костей могильный холод. Там, вольготно усевшись на огромном троне, их уже поджидал ужасающий хозяин здешних безжизненных земель. Важно вышагивающий впереди них Саурон низко поклонился своему господину, подметая пышными локонами перепачканный тут и там какими-то темно-бордовыми пятнами пол. В этот же момент лодыжки обжог безжалостный удар орочьего кнута, заставляя окончательно ослабевшие ноги задрожать и подогнуться — пленники с глухим стоном пали на колени. — Приветствую, повелитель! — радостно пропел майа, распрямляясь. — Гортхаур… — равнодушно протянул Вала, тут же отворачиваясь от него. Все его внимание приковал тот, кто стоял за спиной чародея. Финрод ощутил на себе пристальный, видящий насквозь и выворачивающий наизнанку его душу взор. Он смело поднял голову, встречаясь глазами с Морготом, и понял — тот уже узнал его. Не смотря на то, что считал себя готовым к такому, от этого взгляда ему все равно сделалось чуточку не по себе. — Так, так, так… — Бауглир наклонился чуть вперед, жадно рассматривая пленников. — Неужто мои глаза мне врут, или же действительно сам владыка Нарготронда почтил нашу скромную обитель своим присутствием? Вот так неожиданность! Где ты его только отыскал, Гортхаур? — Воистину, мой повелитель, встреча удивительная, — еще шире заулыбался майа, видя его живой интерес. — Однако, что ещё более невероятно, так это то, что он, можно сказать, сам пришел ко мне в руки. Я схватил его вместе с небольшим отрядом, когда они пытались пересечь Тол-ин-Гаурхот. Куда они направлялись и кто этот отброс — ткнул пальцем в Берена. — Ваш покорный слуга пока, к сожалению, выяснить не смог. Тем не менее, покорнейше надеюсь, что вы примите их в дар, как символ моей бесконечной преданности Вашему Превосходительству. — С удовольствием, — благосклонно кивнул ему Вала, от чего щеки юноши залил довольный бледно-розовый румянец, и тут же его внимание переметнулось на спутника Финдарато. «Любопытно… Что это смертное отребье забыло подле эльфийского короля?» — Назови себя, — могучий голос грянул, точно раскат грома, гулким эхом отскакивая от высоких стен. Фелагунд обеспокоенно посмотрел на Берена, но тот даже не шелохнулся, бесстрашно встречая испытывающий взор Темного Властелина. «Достойный потомок своих предков…» — мысленно улыбаясь, подумал нолдо. Мужчина же, поняв, что смысла таиться больше нет, твердо отчеканил: — Меня зовут Берен, сын Барахира. От такого смелого заявления Моргот поначалу опешил и с минуту пристально изучал его скептическим взглядом, словно бы не поверил в искренность этого признания. Впрочем, оно и понятно. Какова вероятность настолько удачного стечения обстоятельств, чтобы в один день захватить в плен великого эльфийского короля и сына своего заклятого врага… Но смысл ему врать, навлекая на себя еще большую беду? Нет, похоже, это все-таки правда… Не сдержав искреннего восторга, Вала разразился жутким, омерзительным хохотом. — Однако ж, давненько меня никто так не радовал, как ты, Гортхаур! Пожалуй, стоит тебя наградить, — он одарил пораженно уставившегося на пленника юношу самым своим ласковым взглядом и протянул к нему руку, к которой тот тут же приник благодарным и слегка рассеянным поцелуем, сам до глубины души потрясенный своим столь грандиозным успехом. На его прелестном лице смешались самодовольная гордость, искреннее счастье и милое смущение такой щедрой похвалой от господина. Наконец, усмирив внезапный всплеск эмоций, Мелькор вновь обратился к пленникам. — Итак, дорогие гости, я счастлив приветствовать вас в моих владениях! Уверен, вам здесь понравится, и вы ещё очень, очень долго не захотите их покидать. Однако, прежде чем вас разместят со всеми удобствами, в ваших же интересах неплохо было бы наконец прояснить одну вещь — куда и за чем вы направлялись, когда имели удовольствие познакомиться с моим чародеем? Финрод настороженно прищурился, не отводя глаз от Мелькора, чувствуя, как сильно напрягся Берен рядом с ним. Нолдо незаметно коснулся его руки, без слов поддерживая и успокаивая, а затем холодно проговорил: — Ответ на это вопрос мы оставим при себе. — Уверен? — с нажимом уточнил Вала, как бы предоставляя им последний шанс сдаться добровольно, но ни эльф, ни человек более не вымолвили ни слова. Такие гордые и несгибаемые… ну ничего, это поправимо. — Что ж, раз так, тогда, Гортхаур, целиком и полностью передаю заботу о них в твои руки. Не подведи меня. — Слушаюсь, господин, — майа вновь грациозно поклонился до земли и, сделав знак сопровождающим их оркам, быстрым шагом направился в свое любимое место во всем Ангамандо.***
Не трудно было догадаться, куда их повели. Но сопротивляться ни сил, ни смысла уже не было, поэтому пленники просто молча брели за чародеем, каждый погруженный в собственные тяжкие размышления, под глумливый хохот и гнусные насмешки повсюду встречающихся им на пути чудовищных обитателей Темной твердыни. На миг взгляды друзей пересеклись, и эльф прочел в пронзительных серых глазах короткое: «Простите, что втянул вас в это…». Инголдо мягко улыбнулся, помотав головой, как бы говоря: «Не переживай, ты ни в чем не виноват, это был мой собственный выбор.». За себя юноша не переживал. На самом деле он уже давно ждал чего-то подобного. Едва только ступил на берег Средиземья, где-то в глубине души он уже точно знал, что его путь здесь не может окончится так просто. Так что теперь, не зависимо от того, что ждет их впереди, в себе он был более, чем уверен. Но вот Берен… Финрод стиснул кулаки и невольно дернулся от того, как больно ногти впились в ладони. За Берена он боялся. Эльфы от природы обладали куда большей выносливостью, нежели смертные, а это значило, что как бы ни был силен сын Барахира, под беспощадным напором майа он вряд ли сможет долго выстоять. Даже среди тех эльдар, кому не повезло угодить в его пыточные, мало кому это удавалось. Хотя… Очередной внимательный взгляд на человека, на его суровое, сосредоточенное лицо, гордо расправленные плечи, плотно сжатые губы. Нет, он выдержит. Столько, сколько сможет. А если будет уже на грани, то скорее умрет, чем сдастся.