Сучка, стерва

Миха шëл по коридору. Где этот его блядский номер? Цифры на дверях прыгали, дразнясь, и все были на одно лицо. Фанерные рожи дверей с цифрами во лбу тоже не отличались одна от другой. Ну поставился, и чë теперь, под дверью ночевать? Князь, сука, начал его лечить, не с этого ли всё началось? Или они посрались с Князем, и после этого он поставился - хуй разбери поймёшь, столько раз уж было. Дежа вю, жаме вю, вертел всё на хую. И Князя вертел. Во всех смыслах. Ну и где этот номер? Вечно он начинает на ровном месте, сучка, стерва. Блядь, хоть все подряд проверяй. А это идея. Миха на пробу толкнулся в ближайшую дверь. Та не пошла, и он наддал плечом, тяжело, по-пьяному обрушился на неë. Вроде их с Князем номер. Или нет. А, пох, кровати есть. Нет, ну бля, он просто поспать хотел, а тут какие-то падлы в его (или не его) номере задорно ебутся. - Бля, - выдал Горшок, попытался сфокусировать зрение. - Вот сука, бля! * Андрей и сам был не рад, что завëл в очередной раз разговор о своей музыке в их концертной программе. Что он хотел услышать? Ну указал ему Миха в очередной раз его место. Обосрал его музыку, а Андрей в ответ - Михины стихи припомнил. Подрались и разбежались. Андрей пошёл пить в гостиничный бар - погода была говно, хули куда-то ещё тащиться, да и податься в этой дыре наверняка было особо некуда. Миха потом приволокся в тот же бар, уже угашенный, шмякнулся в другом углу, его узнали, подсели, и он начал что-то затирать, размахивая руками. Сам Андрей со своей типичной, хоть и общепризнанно смазливой рожей, умел шифроваться. Он методично набирался, высадил уже бутылку палëной, похоже, конины, когда заметил заинтересованный взгляд. Ну что ж, вот и образовались планы на вечер. Миха то, Миха сë. Нет, кое-что ещё умеем. Мужик подсел к Андрею, заказал ему ещё выпивки, какой-то намешанный местными умельцами стрëмный коктейль, яркий, как для тëлки. Андрей выцедил его медленно через трубочку, по-блядски обхватывая её губами и поглаживая ножку бокала. Мало он, что ли, дерьма схавал в этой жизни? Ещё бокал погоды не сделает. Понижение градуса дало свой эффект. Видя, что Андрей поплыл, мужик, которого он не узнал бы после ни за что, потянул его в туалет. Да, Андрюха, за стакан дерьмовой выпивки ты ещё не отдавался, даже в лучшие тамтамовские годы. Туалет был на удивление чистым, мужик тоже отвращения не вызывал. Пах куревом, кожей, одеколоном. Целоваться не стал, повернул Андрея лицом к белой кафельной стенке, нагнул и стал по-быстрому растягивать. Побоялся, видимо, что тот попробует отсосать и блеванëт. Да, думал Андрей, сам двигая рукой по члену и подаваясь на чужие пальцы, так даже лучше, чем фанатка-малолетка, с которой не дай бог на статью нарвëшься. Вдруг пальцы пропали, пропала тяжëлая рука на пояснице, пропало тепло чужих бëдер. - А теперь свалил, мудила, - раздался голос откуда-то сверху. Глубокий бас, каким говорят крупные люди. Интересно, член у него такой же крупный? Андрей, совсем съехавший от выпивки и возбуждения, в предвкушении нетерпеливо повертел задницей. - Андрюх, пошли отсюда, - кайфоломщик подтянул на нём штаны, провëл куда-то. Андрей покорно пошёл. - Ну нахуя, Реник? - с обидой сказал он, узнавая "спасителя". - Мы бы все с утра об этом пожалели, - тоном, каким говорят с неразумными детьми, сказал Реник. Завёл куда-то, усадил на что-то мягкое. Нерастраченное возбуждение зудело в паху. - Андрюх, так плохо всё? - Угу, - он вдруг ткнулся в большое, тëплое плечо Ренегата. И Миха его обосрал, и потрахаться для поднятия самооценки не вышло. Хотя кому он врëт, завтра почувствовал бы себя грязным, был бы сам себе противен. Может, так и лучше. Реник прижал его к себе, утешающе погладил по волосам, по плечам. - Миха опять? Обидел тебя? Больно тебе, Андрюш? Андрей только мыгыкал. - Совсем тебя не ценит, привык, что ты всегда рядом, не видит уже, какой ты. - Какой я? - переспросил Андрей. - Ты просто фантастический. Ты один такой. Реник чмокнул его в макушку. Андрей удивлëнно поднял лицо - и был поцелован уже в губы. А что, Реник классно целовался. Да, Андрей, за пару банальных комплиментов ты тоже ещё не давал, прямо вечер открытий. Одежда полетела в разные стороны. Андрей, уже заведëнный и даже немного растянутый, скоро оказался под тяжёлым, горячим телом. - Андрюш, я бы так никогда не сделал, я бы залюбил тебя всего, пальцем бы не тронул, с музыкой помог. Ты же гений, золото, раз в сто лет... Ну-ну. Что он, сам никому не пиздел? И Миха тоже ему пиздел, а на другой день заваливал его пьяный, грубо трахал и отрубался, оставив неудовлетворённым, а утром нихуя не помнил. Или вот как сегодня. Бог даст, он сам про сегодня ничего не вспомнит, главное, не отрубиться здесь, дойти до своего номера, ножками, ножками. Вот этими самыми, которые сейчас у Реника на плечах, между которыми Реник так усиленно трудится. Смотрите-ка, щиколотку поцеловал. А теперь опять в губы. Всё-таки охуенно он целуется. Плевать на завтрашнее похмелье с самокопанием, Реник, да, вот так, этот угол лучше... И в это время в номер ввалилось пьяное тело, выбив фанерную дверь и оставив замок сиротливо торчать из косяка. - Бля. Вот сука, бля! Вечер открытий (обломов) продолжался. Миха с рëвом оторвал Реника от Князя, и они начали пиздиться, поливая друг друга матами. Князю, может быть, стоило завизжать, как девице, или полезть их разнимать, но он просто не успел. Миха, рыча бешеным медведем, выкинул Реника в коридор и захлопнул дверь, забыв, что она уже ни на что не годится. А потом обернулся к Андрею. Тому впервые стало по-настоящему страшно рядом с Михой. Нет, он, конечно, боялся за Миху, когда тот оказывался при смерти, но самого Миху - никогда. Андрея как парализовало. Со страшным лицом Миха подошёл к нему и влепил затрещину. Такую, что голова дëрнулась. Убьёт, подумал Андрей, даже не пытаясь защищаться. Против такого Михи - бесполезно. Миха навалился сверху, поцеловал зло, кусая губы. Принялся метить шею, плечи, грудь. - Больно, Мих... - А мне не больно? Не больно, да? Он вошёл в растраханного Андрея и начал его, иного слова не подберëшь, драть. - Мне, Дюш, не больно? Ты, сука, что, каждый блядский раз за моей спиной такое устраиваешь? Пацаны надо мной уссываются? Кому из них ты ещё жопу подставлял? Миха и его загоны во всей ëбаной красе. - Я... - Не пизди, не поверю! - Мих, больно! - Завались! Ещё раз сблядуешь - убью, придушу нахрен, сука! Андрей орал и хрипел, но оттолкнуть не пытался, вцепился в простыню, почувствовал, как ткань с треском рвëтся под руками. В коридоре было шумно. Кто-то куда-то рвался, кто-то кого-то успокаивал. - Не маленькие, сами разберутся! - Да поубивают же друг друга, блядь! Но никто так и не решился войти. Ещё бы, справиться с буйным Горшком мог только Князь. Ну, или взвод спецназа, но они не проверяли. - Андрюх, ну как ты мог вообще! Я же люблю тебя, я же не могу без тебя, что ж ты такая стерва! - он вдруг замер, отвëл с лица Андрея волосы. Потом задвигался снова. - Выебу тебя так, что ты ни на кого больше смотреть не захочешь. Особенно на тебя, после такого-то, Мих. Никто не вошёл. Когда Гордей бил Машу, они тоже стояли в сторонке, Андрей и сам стоял, типа дело семейное. Да и чего лезть. Сколько всего они с Горшком друг другу спустили, и это спустят. Хотя сейчас кажется, что это конец. Миха сунул руку между их телами, начал грубо двигать по члену Андрея. Даже причинëнная боль не избавила того от возбуждения. Такого за собой он тоже не знал. И того, что Миха будет третьим, кто захочет его в этот вечер поиметь. И того, что большого и доброго Миху можно выбесить до такой степени. Миха впился в плечо зубами, прокусывая кожу. Алкоголь, конечно, притуплял ощущения, но Андрей вскрикнул и сжался, Миха в ответ сладко застонал. - Дюш, что ж ты невъебенный такой... Что угодно тебе прощу... Сам послал, сам побил, сам искусал, и всё это ему простил. А у Андрея язык как приморозило. Миха зализал укус и снова стал целовать в губы - слишком сильно, слишком настойчиво, но уже куда ласковее. Это всё не кончалось, Миха угашенный мог долго, а перепуганный Андрей никак не мог окончательно расслабиться. Уже и народ под дверью рассосался, заскучав от однообразия. - Разве плохо тебе со мной? - спросил Миха, закладывая одну ногу Андрея чуть ли не ему за ухо, растягивая практически на шпагат. Угол поменялся, и при каждом движении Андрея окатывало жаром. - Что ты молчишь, урюк ëбаный? - Хорошо, Мих, - с пересохшим ртом прошептал Андрей. - Было б плохо - ушёл бы нахуй, не убил бы ты меня, не такой ты... - Не проверяй больше, - ровно двигаясь в нём, предупредил Миха. Андрей не стал каяться и обещать. - Мих, вот так... - подаваясь навстречу, попросил он. Миха тоже стал двигаться быстро, резко, неровно, кончил в него и довëл рукой. Разлëгся на Андрее, у которого нога всë ещё торчала вверх, и начал похрапывать. - Миха, - Андрей тихонько потрепал его по волосам. - Что ж у нас всё по-дурацки так, а?