Фанфики с участием: "Ренегат/Андрей"

Михины руки сами собой полезли под свитер, к его собственным животу и соскам, потому что хотелось вот так же, гладить и прижиматься. Он давно уже вышел из-за угла и смотрел в окно, как в большой аквариум. В предыдущей гостишке был такой, тоже с мутноватым стеклом, и пока Гордей оформлял документы, все, пьяные и усталые с дороги, залипли на обитавших там даже не рыб, а двух беспородных улиток.

Это было странное ощущение — будто он отворил комнату в родном доме, о которой прежде не знал.

Спина Саши как ночное небо в негативе — на светлой коже множество тёмных родинок. Будто кистью с чёрной краской над холстом взмахнули. Андрей аж замирает, любуясь узкой талией, тонкой полоской позвоночника и этим эффектным созвездием. Он отмирает и прикасается к самой крупной звезде под лопаткой. Саша, до этого замерший, аж крупно вздрагивает. — Андрей? — растерянно произносит он. Княже смотрит на его тёмный затылок, на напрягшиеся плечи и произносит пересохшим ртом. — Давай помогу снять.

Князь по стечению обстоятельств встречает Новый Год один, и Ренегат решает скрасить его одиночество. На #масштабличностноерождество, тема 7 - новогодний даб-кон/нон-кон Финал относительно светлый - это же новый год.

Миха застаëт Андрея с Ренегатом

Двое мужчин, одна ванна и ненормальное количество молока.

Можно сказать, Саша его личный дилер.

Денису всё же пришлось остаться на вечеринке с олигархами. Написано на #млфконоплёв фест ко дню рождения Влада.

Условно 19 век, Андрей и Миша крепостные. Умирает старый барин, и из Петербурга возвращается его наследник Саша. Писалось по разгону Ренегат aka Салтычиха

Написано на Масштабличностный фест по теме "Убийство одним членом группы другого". В американском туре Горшку и Ренегату придётся побороться за Князя в прямом смысле.

Мужчина, в которого влюбился Андрей, был изначально обречён и потерян.

Шаги Леонтьева в тот день звучали не так, как обычно — он ступал более робко и подольше топтался у самого порога.

Влюблённость есть в давно уже взрослом и, кажется, не навсегда остывшем сердце Князева, который в сердцах, но с лёгкой улыбкой каждый раз зовёт Леонтьева нахалом, когда вновь встречает его с небольшой охапкой душистых ромашек у себя на пороге квартиры, чего обычно терпеть не мог до глубины души.