Я тебя спасу

Вода была темной и холодной. Посмотри вниз – и не увидишь ничего, лишь черная пучина разверзается под тобой, скрывая плотной завесой ее обитателей. И все же, если не побоишься перегнуться через борт корабля и вглядеться в темноту воды, какова вероятность, что ты не столкнешься ни с кем взглядом? Да, скорее всего, ты увидишь рыб, плывущих недалеко от вашего судна, а возможно, что даже дельфинов или китов - все зависит от того, воды какого моря вы постигаете. И только? Мировой океан – отдельное измерение на нашем земном шаре, которое человек вряд ли когда-нибудь сможет изучить от и до. Да и нужно ли это? Вдруг те, кто скрываются в этой самой черной пучине, не хотят, чтобы их хоть когда-то видел человеческий глаз? Не приведет ли это к беде?.. Вода была темной и холодной. Но руки, что обхватывали Рюноске за плечи, казались тому просто ледяными, от чего сердце в грудной клетке билось отчаянной птицей, ударами отдавалось в горле, щемило где-то глубоко внутри, забирало последние силы мыслить. Но поддаваться панике нельзя. Ни в коем случае нельзя. От него, Рюноске, сейчас зависела хрупкая, ускользающая жизнь. Жизнь, что цеплялась за него своими слабыми, ледяными руками. У русала не было возможности полностью оглянуться назад, иначе вода начинала заливать лицо, мешая плыть, и тянуть на дно. Но краем глаза он мог видеть, что у человека за спиной, положившего голову ему на плечо, глаза были закрыты, кожа бледна, как снег, а губы с течением времени становились все более синими. Дыхание было слабым, едва слышным и, кажется, с каждой минутой затихало все больше. А кровь, разливавшаяся по чернильной глади воды и оставлявшая за ними след, к ужасу русала, согревала. Нет. Не одна жизнь зависела от Рюноске. Две. Ведь он чувствовал, что если Ацуши умрет, то его сердце в тот же миг разорвется. Силы неумолимо покидали русала. Будь неподалеку течение, было бы гораздо легче: можно было бы «поймать» его и плыть с поддержкой силы природы. Однако ни на чью помощь полагаться не приходилось, только на себя. «Пожалуйста, лишь бы доплыть… Немного осталось…» Мысль текла на краю сознания Рюноске, смешивалась с сотней других. - Не смей умирать… Ацуши не мечтал стать моряком. Да и не думал об этом никогда. Ровно до того момента, пока ему не исполнилось восемнадцать лет. Возраст, когда подросшие воспитанники должны покинуть приют и отправиться в свободное плавание по реке жизни. Ацуши не знал, к чему у него лежит душа, потому пробовал себя везде. Помогал одному торговцу на рынке, таская ящики с фруктами и овощами, а иногда стоя за прилавком. Однако тот был нечестен со своими работниками, время от времени лишая тех заработанных денег или отнимая часть за «провинности», и Ацуши был вынужден уйти. Пробовался в гончарном деле, но и там не нашел себе места: руки его были для того непригодны. Слишком мягко работал с глиной, долго придавал нужную форму горшку, с десятой, а то и сотой попытки получая более-менее удовлетворительный результат. Он изо всех сил старался, правда. «Давай поусерднее, что ты с ней как с женщиной, только размазываешь!» - ругался мастер, призывая Ацуши работать с мягким, склизким комочком увереннее. Но стоило парню приложить чуть больше силы, как все шло насмарку – нечто, начинавшее превращаться во что-то похожее на кувшин, мигом разваливалось, пачкая руки, фартук и даже лицо. Поэтому и в гончарной мастерской юноша не задержался, чувствуя, что одним своим видом раздражает наставника. И так, казалось, до бесконечности. Пока однажды ему не довелось встретиться с капитаном торгового корабля, Мори. В тот день лил дождь, несколько мелких монеток позванивало у Ацуши в кармане, когда он переминался с ноги на ногу, стоя под крышей одного из жилых домов и пытаясь укрыться от непогоды. Мужчина, увидев его бедственное положение, благородно предложил тому ночлег и горячий ужин. Это не могло не вызвать у юноши подозрений, и он сначала отказывался, спрашивал, чем обусловлена доброта незнакомца. Тогда мужчина объяснил, что владеет судном, носящим имя «Портовая мафия», и является торговцем, а в данный момент очень нуждается в рабочих руках. Слова о еде и возможной работе разожгли в глазах замерзающего юноши огонек, что не укрылось от Мори, и тот пообещал рассказать все подробнее за ужином. Парень уж и забыл, когда в последний раз так вкусно и плотно ел. Поначалу жутко смущающийся Ацуши боялся и руки протянуть к еде на столе, но вид совершенно расслабленного мужчины, спокойно разделывающего запеченную птицу и накладывающего еду в тарелки свою и гостя, успокоил того, и юноша совсем разомлел, быстро набивая щеки. Сидящего перед ним капитана данное зрелище забавляло, уголки его губ чуть приподнялись в понимающей улыбке. Пока Ацуши докладывал себе картофеля, Мори ровным, спокойным голосом говорил о деятельности его команды, как они зарабатывают себе на хлеб и вновь выдвинул предложение присоединиться. Юношу никто ни к чему не будет принуждать, тот волен уйти, когда пожелает, пообещал неплохую оплату за работу, а ужин и ночлег обозвал душевным порывом помочь, обогреть бедствующего мальчика. И Ацуши, выслушав все, что будет от него требоваться, согласился. Ему показалось глупым отказываться от протянутой руки, способной спасти от голодной смерти. Хотя во всем этом, конечно, чувствовался подвох. Мори производил впечатление человека совершенно не бедствующего, даже богатого, не обделенного умом и хитростью, а так же капитана, знающего свое дело от и до. Так почему он взял Ацуши, хотя мог бы с легкостью нанять какого-нибудь опытного человека, разбирающегося в морском ремесле? Юноша понял это спустя время, когда «Портовая мафия» уже как несколько дней бороздила морские просторы. Люди, что сопровождали капитана во всех его морских похождениях, были разными, непохожими друг на друга. Но все-таки кое-что их объединяло. Всех работников Мори, если можно так выразиться, спас, вытащил из бедственного положения, взамен попросив верность и службу на «Портовой мафии». И те, не видев иного варианта, соглашались. Да с какой охотой! Знания и новые навыки приобретались в процессе практики, капитан и другие опытные моряки помогали, поправляли, где нужно. Еда, теплые каюты, неплохие деньги – все прельщало, и ни у кого не возникало мысли уйти. Пока они не осознавали, как это все им доставалось. Мори был довольно известен в торговых кругах, а кроме того – на черном рынке, куда его команда поставляла незаконные товары и контрабанду. Люди, заключившие контракт с капитаном, поначалу даже не понимали, что оказались замешаны во что-то темное, потому без какого-либо сомнения перевозили вместе с драгоценными раковинами, шкурами животных, одеждой, различными специями и чаем наркотики, яды, краденое имущество и поддельные бумаги. Это, естественно, пугало, и наивные спешили разорвать контракт и убежать как можно дальше. Здесь Мори не обманул: они были вольны уйти, когда им пожелается. Однако могли ли они так просто покинуть его, имея за спиной столько преступлений, пусть и совершенных по незнанию, что хватило бы на десяток лет тюрьмы? Ведь наверняка бы нашлись свидетели и потерпевшие, готовые подтвердить их причастность. Потому люди оказывались повязаны по рукам и ногам. И Ацуши вместе с ними. - Пусть так. Но что с того? Неужели все настолько плохо? И здесь Мори умел убедить. Жизнь без знания этой тайны казалась прекрасной, так что изменилось? Ведь если наплевать на муки совести, почему бы и нет? К тому же, в случае неудачи, все документы, подтверждающие связь капитана и рабочего, и вещественные доказательства будут уничтожены, и они разойдутся по земле, будто никогда и не встречались. А Ацуши знал: неудач Мори еще никогда не терпел… Со временем юноша привык, принял свое положение и даже в некоторой мере был рад, что все так произошло. Хотя первое время руки чуть дрожали, а сердце учащенно стучало, пока парень осматривал и раскладывал по местам новый товар. Ацуши хотел быть добрым человеком, приносящим свет в и без того черный мир. А тут такое… Команда оказалась сплоченной, люди были разными и одновременно очень дружелюбными, принявшие новичка в свои круги будто родного. Казалось, между ними нет такой преграды, как разница в возрасте – все общались на равных, подшучивали друг над другом, помогали, поддерживали, когда на душе было тяжело, и временами были откровенны, когда, к примеру, приходилось драить палубу и нужно было как-то отвлечься от нудного и не очень приятного занятия. Ацуши в прошлом не подозревал, что море может вызывать в его сердце такой трепет, пробуждать столько эмоций, варьирующихся от спокойствия и умиротворения до восторга, такого, что хотелось взобраться на грот-мачту и кричать, подставлять лицо яркому солнцу, слепящему глаза, и треплющему волосы и одежду ветру, а потом смеяться, громко и долго, чтобы весь мир слышал. Все это поднимало внутри него по-детски чистое восхищение и интерес, что у остальных членов команды вызывало улыбку и добрые смешки. Несмотря на любовь Ацуши к морю, не менее долгожданной частью путешествия было прибытие в новую страну или возвращение в старые знакомые места, где «Портовая мафия» могла задержаться на несколько недель, пока не распродавался товар, а Мори не был удовлетворен заключенными сделками и выручкой. В этот период у Накаджимы было чуть больше свободного времени, чем он и пользовался: ему нравилось гулять по торговым рядам, рассматривать заграничный товар, иногда что-то приобретать на память, пробовать местную еду, рассматривать дома, людей, а самое главное – отражать это все в блокноте, начиненном рисунками со всего света. Рисованием Ацуши увлекался еще с самого детства, с годами улучшая свои навыки, пробуя разные техники и жанры: пейзажи, портреты, даже натюрморты из того, что находилось под рукой. Так, во время остановки в одном из английских городков, ему посчастливилось выкупить за приличную цену книгу-самоучитель, пускай и на малопонятном ему языке, но с картинками, где были показаны этапы и выделены необходимые мелкие детали, на которые следовало обратить внимание. Тем же вечером Ацуши с помощью Хироцу, боцмана, обычно следившего за порядком на палубе, под огарком свечи, пока мужчина пускал в темное небо сигаретный дым, аккуратным мелким почерком записывал поверх английских слов перевод… «Портовая мафия» не все время рассекала моря или отстаивалась в портах городов. Случалось, что команде Мори приходилось на непродолжительное время посещать Лагуну – остров, где они оставляли на хранение товар, от которого в дальнейшем забирали необходимую часть и отправляли на подпольный рынок. Очень редко, но и такое бывало, когда им приходилось задержаться там и на несколько месяцев, лишь время от времени выбираясь в небольшие города пополнить запасы провизии. Это происходило, когда случались вспышки усиления контроля заграничного товара или же государство с помощью подставных людей вычисляло и карало торговцев незаконным товаром. В такие моменты людям, как Мори, приходилось залегать на дно и ждать, пока все не стихнет. Подобное в жизни Ацуши произошло лишь однажды, когда он и встретил Рюноске… Уже как две недели «Портовая мафия» не покидала Лагуну. Каждый день Ацуши прогуливался по острову, в конечном итоге обойдя его вдоль и поперек меньше, чем за неделю, нарисовав все, что ему приглянулось. С момента заключения с Мори контракта парень сменил порядка пяти блокнотов, каждый храня с теплотой в душе о пережитых приключениях. К настоящему времени, к сожалению, в шестом оставались чуть больше десяти страниц, и Ацуши старался их экономить, пока не появится возможность вновь без страха бороздить морские просторы и гулять меж торговых палаток. А пока каждый вечер парень уходил подальше от шума на корабле, в облюбованное им место на берегу, где наслаждался алеющим закатом и шумом моря, сидя на нагретом солнцем камне. Когда светящийся диск закатывался за горизонт, а на лазурно-синем небе появлялась небольшая россыпь звездочек, юноша возвращался к «Портовой мафии», недалеко от которой собиралась команда на огонек. Вот и сейчас Ацуши был там, сидел на теплом плоском камне, изредка поглядывая то на желто-оранжевое небо, то на воду. С места, где он находился, нельзя было разглядеть морское дно – очевидно, там, где он сидел, была верхушка камня, а бо́льшая его часть уходила глубоко под воду, где-то на дне опираясь в песок. Сегодня у парня появилось вдохновение закончить старый рисунок, который он набросал в одном из индийских городков. Ацуши старался воссоздать тот момент, вспомнить все детали, чувства, что он испытал. Рука осторожно выводила толстые, как столбы, ноги огромного серого животного, дальше чуть изогнутая линия левее и повыше – намечает хобот. Бо́льшую часть времени парень тратит на оценку получившегося, отыскивает в памяти картинку слона, показавшегося Ацуши добрым и умным, само изображение отнимает около пяти минут. В конце Накаджима откладывает на камень карандаш, подставляет рисунок под лучи заходящего солнца, рассматривает получившийся результат. Тихое шебуршание раздается за спиной, и Ацуши отвлекается посмотреть, что там. По камню катится карандаш, норовящий упасть в воду. Ацуши чертыхается, быстро отбрасывает блокнот на соседний валун, но поймать предмет канцелярии не успевает, и тот с тихим «бульк» падает в море. Парень грудью припадает к остывающей поверхности камня и смотрит вниз – маленький карандашик плавает на поверхности, чуть колыхаемый волнами. Накаджима облегченно выдыхает и приступает к спасательной операции. Он быстро перепрыгивает с камня на камень, возвращаясь на берег, хватает первую попавшуюся на глаза палку, спешит обратно, вновь ложится животом на валун, вытягивает руку, пытаясь палкой подогнать древко карандаша поближе. Остается самое сложное: нужно как-то поднять потеряшку на камень. Ацуши старается изо всех сил, по лбу от напряжения даже скатывается капелька пота, но раз за разом он терпит поражение - карандаш выскальзывает из-под палки, вновь падая в воду. - Ну, давай же! – вымученно стонет Накаджима, устало прислоняясь лбом к камню, давая себе передышку. Чуть отдохнув, Ацуши снова протягивает руку, тянется палкой, пока кое-что не привлекает его внимание. Парень сосредоточил свой взгляд на карандаше, ни на что не отвлекаясь. До того момента, пока мельком не замечает нечто светлое, появившееся среди темноты воды. Ацуши опускает взгляд чуть ниже карандаша и замирает, не отпуская палку: прямо на него со дна смотрело два белых глаза. Тело юноши сковывает болезненная судорога, конечности мгновенно леденеют и немеют. «Покойник! На дне труп!» - вопит сознание, и Ацуши до ужаса страшно, но тело не слушается, не способное пошевелиться. Парень не двигается и через какое-то время замечает, что глаза периодически исчезают и появляются – некто на дне моргал, но взгляда от человека не отрывал, не отводил бледного лица. Ацуши тоже не смел отвернуться, глядел в две белые точки, чувствуя себя кроликом, которого гипнотизирует змея. Способность мыслить чуть-чуть вернулась, и парень действительно поверил, что на него из толщи воды смотрит, если не змея, то точно какое-то морское чудовище, и кажется, что сейчас, вот в это следующий миг, бросится на него и утащит под воду… Из горла Ацуши вырывается тихий писк, который обрывается, как только подводное существо начинает медленно приближаться к поверхности воды. Накаджима, не отрывая взгляда, смотрит на бледную руку, тянущуюся к карандашу, обхватывающую его тонкими пальцами с небольшими заостренными ногтями. По мере приближения черты морского жителя становятся все отчетливее, и вот на поверхности показывается темная мокрая макушка, а после – полностью лицо и шея подводного жителя. Ацуши не замечает, как из ослабевших пальцев выскальзывает палка, падает, создавая немного брызг, - он, не отрываясь, смотрит на человекоподобное существо. Глаза, казавшиеся под водой полностью белыми, имеют светло-серую радужку с небольшими черными бусинками-зрачками. С темных коротких ресниц, когда существо моргает, падают капельки воды и стекают по щекам, скулам, венами расползаются по шее и теряются в выпирающих косточках ключиц. Губы тонкие, в тон кожи, светлые, как и брови, которые Ацуши не сразу рассмотрел, потому глаза кажутся большими и выразительными. Их незнакомец чуть щурил, когда изучал карандаш, иногда крутя его из стороны в сторону, кончиком пальца коснулся затупившегося грифеля. Накаджима позволяет себе тихо выпустить воздух из легких, делает ртом небольшой глоток и вновь замирает, встречаясь взглядом с существом, находящимся на расстоянии чуть больше метра от него. Ацуши поражает выразительность глаз, смотрящих на него с интересом и настороженностью, даже как-то недовольно и отчего-то серьезно. Будто юноша специально выбросил этот несчастный карандаш в воду, а морской обитатель поймал его с поличным и приплыл вернуть мусор владельцу. Никто из них не шевелится, не произносит ни слова, и Накаджиме вдруг становится интересно, умеет ли тот говорить. Он сглатывает комок, стоявший в горле, чуть приоткрывает губы, на миг бросая взгляд на карандаш, но протянуть руку не смеет. Не хочет спугнуть. Хочет полюбоваться, насмотреться. К удивлению человека, существо первым начинает шевелиться, медленно выдвигает руку с карандашом немного вперед, держа тот за самый кончик, грифелем, направленным на Накаджиму, не разрывая зрительный контакт. А Ацуши, кажется, снова потерял возможность двигаться, думать и дышать. Серые глаза чаруют, заставляют смотреть только на себя. Это что-то невероятное, то, чему не получается сопротивляться, да и хочется ли?.. Юноша не понимает, насколько долго это продлилось, но в один миг существо напротив него чертыхается, несколько раз мотает головой с зажмуренными глазами из стороны в сторону (совсем по-человечьи) и неожиданно бросает карандаш прямо в Накаджиму. Тот от резкости движения вздрагивает, ойкает и неловко хватает летящий в него предмет, закрывая глаза. Последнее, что он успевает увидеть, как подводный обитатель быстро ныряет, ударив черным, как смоль, рыбьим хвостом по спокойной глади моря, окатывая Ацуши водой… - Ацуши, ты что, купался? Это спрашивает Тачихара, парень чуть постарше Накаджими, попавший на борт «Портовой мафии» на пару лет раньше светловолосого юноши. Он и остальные, как и всегда, сидели перед охапкой дров, готовясь зажечь огонь. - Нет! – голос Ацуши звучит непривычно резко и высоко. Парень некоторое время в замешательстве бегает вокруг корабля, будто забыв, как на него подниматься, изо всех сил прижимая блокнот и карандаш к груди. Тачихара усмехается: - Тогда чего такой испуганный? Заснул и в воду упал? Или это тебя русалка так водой облила? Или Ктулху? И смеется. Следом, прерываемый хохотом Мичизу, раздается голос Хироцу: - Русалки, если верить легендам, обладают невероятной красотой. Как можно испугаться прекрасной девушки?.. Ацуши, прижимавший блокнот локтем к боку и почти взобравшийся на палубу, слышит, как смех Тачихары постепенно стихает, а после тот говорит: - Может, там была пожилая русалка?.. Если бы хоть кто-нибудь знал, как приманивать русалов, Ацуши обязательно обратился бы к этому человеку за советом. А так, к сожалению, приходилось думать над этим самому. По этой же причине Накаджима сейчас идет к своему любимому месту, в одной руке держа блокнот и злосчастный карандаш, а в другой – недавно пойманную рыбу. Всю ночь он ворочался, не в силах уснуть, и думал над произошедшим. Явь ли то, что он видел? Да и вообще, как такое возможно? От кого он тогда не мог оторвать взгляда? А самое главное - Ацуши всей душой жаждал встретиться с ним еще раз. И он был готов перепробовать все, лишь бы вновь хоть издали увидеть незнакомца с невероятными серыми глазами. Ацуши не мог дождаться времени, когда обычно ходит к тому берегу. Он хотел пойти туда с самого утра, но подумал, что, возможно, морской обитатель наблюдал за ним и раньше, только не показывался, а потому мог знать, примерно к какому времени там объявлялся Накаджима. Поэтому был небольшой шанс, что и сейчас он придет. Точнее, приплывет. От воспоминаний о переливавшемся на солнце хвосте, ненадолго мелькнувшем на поверхности, у Ацуши все внутри затрепетало, и ноги легко понесли его вперед. Он всеми силами хотел увидеть, хотел поверить, что существо из легенд и сказок так же реально, как и он сам. Однако чем ближе он подходил к месту встречи, тем больше боялся и волновался. Ему ведь точно не привидилось, точно. Пожалуйста, лишь бы он снова был там… Ацуши устраивается на камне поменьше, поближе к воде, мысленно надеясь, что это не отпугнет русала. По левую сторону от себя он осторожно кладет блокнот с вложенным между страниц карандашом. В правой руке он держит за жабры рыбу. Пальцы в неприятно пахнущей слизи скользят, и Ацуши старается ухватить жертву крепче. Он усаживается на колени и… не знает, что ему делать дальше. Камень как обычно нагрет солнцем и сейчас остывает, небо окрашивается в розовато-желтые тона, а незнакомца нет. С каждой прошедшей минутой его уверенность уменьшается. Ацуши оглядывается, не зная, куда деть глаза, пытаясь предположить, откуда мог приплыть русал. Его план казался ему вполне логичным: к вечеру морской житель наверняка будет голоден и, почуяв рыбный запах, приплывет. Только почему-то русал все не объявлялся. А вдруг он не ест рыбу? Или факт того, что Ацуши убил его собрата, его оскорбил или даже разозлил, поэтому он вообще не появится? Надежда неумолимо таяла, и парень вздохнул, повернул рыбу головой к себе, смотря ей в глаза. Неожиданная идея озаряет его – Накаджима решает опустить добычу в воду и подержать ее там. Так он и делает: посильнее закатывает рукав и опускает правую руку по локоть в воду, чуть водя рыбой из стороны в сторону, чувствуя себя совершенным дураком. Увидели бы его члены команды сейчас – животы бы со смеху надорвали. Еще и прозвище какое-нибудь дали. Укротитель русалок. Или Рыбный ловелас. От подобных мыслей Ацуши не сдерживается и прыскает со смеху, прикрывая глаза ладонью свободной руки, трет их, желая снять напряжение. «А если отпустить рыбу? Вдруг он не хочет ко мне приближаться?» - мелькает мысль в голове, и Ацуши спешит реализовать ее. Рыба непродолжительное время качается на волнах, а после начинает понемногу уходить под воду. Накаджима быстро моет руку от слизи в воде, вытирает капли о черные бриджи, старательно вглядываясь в темное дно. Он надеется найти глаза, теперь зная, что они не чисто белые, а с невероятно красивой серой радужкой. Ацуши изо всех сил щурится, всматривается в темноту воды, наклоняясь все ближе к ее зеркальной поверхности. Он почти не касается ее носом, когда где-то слева раздается хриплый смешок. «Ну вот, - обреченно проносится у него в голове, - Хироцу пришел… Точно дураком посчитает». Накаджима со вздохом поднимается, поворачивает голову, задерживая взгляд на тени, отбрасываемой камнем неподалеку. Ацуши ошарашено трет кулаками (Фу! Как рыбой пахнет!) глаза – те довольно устали от прямого солнечного света – и вглядывается сильнее. Скрываемый тенью, держась одной рукой за выступ на камне, плавал тот самый темноволосый русал. Он все так же щурил свои прекрасные серые глаза, а второй рукой прикрывал рот, стараясь сдержать… улыбку. Накаджима медленно разгибает спину, вытягивается по струнке. Русал еще некоторое время смеется, посматривая то на человека, то на рыбу, медленно уходящую на дно. Его смех был похож на кашель со свистящими и чуть булькающими нотками, но Ацуши сразу понял, что тот именно смеялся, и улыбка сама собой наползла на лицо. Он действительно здесь. Он настоящий. Первым успокаивается русал. Он убирает руку от лица, сильнее хмурит брови, будто хочет компенсировать ту улыбку напускной строгостью и серьезностью. Ацуши тоже перестает улыбаться, лишь отголоски былой радости играют на губах и светятся в глазах. Теперь он меньше волнуется, видя перед собой сказочное существо, и ему даже под силу говорить. - Эм… Привет, - тихо произносит он. Ацуши видит, как русал вглядывается в его лицо, следит за движением губ, прислушивается, и это невероятно волнует и радует одновременно: незнакомец не уплывает, не выражает недовольство за убитую рыбу, но пока не приближается. В голове у Ацуши проносятся фрагменты из приключенческих книг, где путешественники пытались установить контакт с туземцами. Может, стоит попробовать так же? - Меня зовут Ацуши. А-цу-ши, - на каждый слог парень тыкает себе в грудь указательным пальцем, стараясь говорить уверенно и четко. «О Боже, у меня получается!» - кричит от радости голос в голове, когда русал спустя пару секунд, не отрывая от Ацуши взгляда, медленно, с пониманием кивает. И Накаджима не сдерживает улыбки, из груди вырывается смешок. - Хах… М-м-м… Спасибо тебе, что помог достать карандаш, - мыслей в голове куча, каждая хочет вырваться наружу, но Ацуши старается сдерживаться и говорить медленно, потому произносит только это. Русал смотрит на него, чуть склоняет голову набок. Ацуши быстро оглядывается, берет в руки блокнот, достает карандаш и показывает тому. - Карандаш. Ты помог мне достать его. Спасибо большое, - от мыслей о вчерашнем дне улыбка Накаджимы становится шире. Брови русала чуть приподнимаются, словно он тоже предался воспоминаниям, потом снова принимает спокойное выражение и опять кивает. Ацуши не может нарадоваться. Он чуть ерзает, усаживается поудобнее, берет в руки блокнот, вкладывая между страниц карандаш. Русал смотрит на предмет в руках человека, чуть мотает в его сторону головой, мол, а это что такое. - Блокнот. Блок-нот, - декларирует Ацуши, показывая тому обложку тетради, - я в нем рисую. Прихожу сюда, - парень хлопает рукой по камню, - сажусь, - открывает блокнот, берет карандаш в руку, - и рисую, - Ацуши театрально водит рукой по странице, будто что-то запечатляет предметом для письма, в конце разворачивая тетрадь содержимым русалу с одним из старых рисунков – там изображена поляна с цветами. Взгляд морского обитателя наполнен заинтересованностью, он чуть выплывает из тени, так, что лучи заходящего солнца освещают половину его лица. Ацуши, не переставая улыбаться, любуется, впитывает этот образ, чтобы потом зарисовать. И не жаль оставшихся восьми страниц, поскольку две Накаджима уже посвятил русалу. Пока что, к сожалению, отдельным его чертам: рукам, глазам, наброскам лица, его профиля. Парень чуть больше протягивает блокнот навстречу русалу, приглашая посмотреть. Тот некоторое время мнется, вероятно, взвешивая все за и против, и в конечном итоге медленно подплывает к камню, на котором сидел Ацуши. Парень улыбается тихо, стараясь вести себя спокойно и не делая резких движений, положив одну руку на колено, а другой держа тетрадь. Русал некоторое время переводит взгляд с Ацуши на блокнот и обратно и вдруг хватает парня за лежащую на колене руку. Все происходит настолько быстро, что Накаджима даже не успевает испугаться, от неожиданности он охает и вздрагивает, но вырваться не пытается. Рука у обитателя глубин мокрая и холодная, она сжимает запястье человека, а острые ногти чуть царапают кожу, и Ацуши чувствует, что, несмотря на внешнюю стройность, русал довольно силен. Тонкие пальцы обхватывают руку, пронизывающий взгляд направлен снизу-вверх, и Накаджима осознает, что значит этот жест: - Я всегда начеку, и я достаточно силен, чтобы убить тебя, если почувствую опасность. Ты видишь меня, потому что я так захотел. Русал предупреждает его, и Ацуши кивает, показывает, что тоже его понимает. Морской обитатель еще с секунду смотрит на него, а после отпускает его руку и переводит взгляд на блокнот. Накаджима тихо открывает самое начало, после так же медленно и плавно переворачивая страницы. Лицо русала выглядит расслабленным, он внимательно рассматривает каждый рисунок, вглядывается в детали. Ацуши на мгновение подумал, что, окажись он на выставке собственных картин, которые оценивали бы художники со всего мира, волновался бы гораздо меньше, нежели сейчас. Закончив осмотр, русал чуть ведет подбородком, мол, переворачивай дальше, и Накаджима внутренне умиляется. Изредка морской обитатель тыкал заостренным ноготком в рисунок, немо спрашивая, что изображено, и Ацуши шепотом отвечал, чувствуя всю интимность и трепетность происходящего. - Это лошадь. Такое животное на земле. На ней люди катаются. Лошади очень добрые… Это тюльпаны, цветы. Я их сам собрал. Они замечательно пахнут… А это яблоки. Они на столе лежат. Их еще лошади любят... Ацуши думает, что готов наслаждаться происходящим вечно, и его щеки чуть розовеют. Интерес русала кажется ему таким искренним и по-детски несдержанным и нескрываемым, что не может не радовать. Все это ощущается как похвала, и притом Ацуши чувствует некоторую ответственность. Ведь он показывает подводному существу жизнь на суше. Русал, закончив слушать объяснение касаемо заинтересовавшего его рисунка, кивает с таким пониманием, что у Накаджимы нет никаких сомнений, что тот полностью осознает человеческую речь. Разве что не отвечает. Но как хотелось бы послушать его голос!.. Мысль, пришедшая в голову по этому поводу, кажется ему в некоторой степени логичной: очевидно, русал может говорить, только по-особенному, как это присуще подводным жителям. Может быть, как дельфины, на особой частоте, которую понимают ему подобные существа. За время, что русал разглядывал рисунки, Ацуши успел рассмотреть его поближе. Волосы у того были угольно-черными, короткими, разве что две передние прядки имели грязновато-белый цвет на самых кончиках. Кожа на контрасте казалась очень бледной, венки, проступавшие на руках, имели светловатый серо-голубой оттенок. Ногти были чуть длинноватыми и прозрачными. Вода скрывала большую часть его туловища, однако Ацуши отметил, что ниже пояса, где заканчивалась «человеческая» половина, начинался такой же иссиня-черный хвост, которым русал медленно двигал вперед-назад, удерживаясь на поверхности. Интерес у Накаджимы вызвали два небольших белых шрама, что он рассмотрел: один – чуть пониже левого локтя, другой – под ребрами справа. Как он мог их получить? Вдруг он сражался с акулой? Или неаккуратно задел кораллы? А как вообще подобные ему существа лечатся? Ацуши не замечает, как долистывает до конца, до тех самых страниц, на которых пытался запечатлеть лицо русала. Рисунок вызывает у морского обитателя недоумение: он вскидывает в удивлении светлые брови, тычет пальцем в знакомое лицо и сверлит Ацуши серыми глазами. Парень смущается и тихо отвечает: - А это ты. Я попытался нарисовать тебя, – и еще тише: - Похоже? Русал еще некоторое время смотрит скептически на Ацуши, потом переводит взгляд на свое изображение и тихо касается влажной подушечкой пальца рисунка, ведя вниз. Лицо от этого смазывается, искажается, что вызывает у русала волнение, и он в испуге одергивает руку. Накаджима спешит успокоить: - Не переживай, все хорошо! Я сейчас поправлю. Смотри! Ацуши поворачивает блокнот, показывает подводному жителю, как чуть стирает испортившийся рисунок и делает новый. Русал поглядывает на расслабленное лицо человека, как тот спокойно и уверенно ведет карандашом по желтоватой бумаге, и тоже успокаивается, внимательно следя за процессом, чувствуя, насколько близко они друг к другу находятся, и ощущая исходящее от Ацуши тепло… Для доверия нужно время. Каждый день Ацуши приходил на свое, теперь еще больше любимое место. Сначала в одно и то же время, когда солнце начинает заходить за горизонт, потом чуть раньше, ближе к обеду, а после вообще стал пропадать там едва ли не сутками, проводя время с русалом. Тот тоже не был против общения с человеком. Поначалу он ожидал его под водой или скрывался в тени прибрежных камней, выглядывая, не привел ли тот других моряков или не шпионит ли кто-то за ними. Лишь после, только когда Ацуши садился на камень и некоторое время осматривался, выплывал, кивая в знак приветствия. Однако делал так русал не долго, ибо чутье его с самого начала не обманывало: Ацуши был светлым, добрым и искренним человеком, не имеющим корыстных целей, и никому, как и обещал, не рассказывал о существовании подводного друга. Потому сам стал ожидать появления человека, опершись руками о камень и всматриваясь в сторону, с которой обычно тот появлялся. Идея дать своему другу имя мучила Ацуши довольно продолжительное время. Но годных мыслей все никак не было. Достойная идея посетила того, когда он впервые увидел русала полностью, вместе с хвостом. - А… Можно… Я посмотрю хвост? – тихо интересуется человек, думая про себя, корректно ли спрашивать подобное, но внутри сгорая от любопытства. Русал на это легко пожимает плечами, машет в сторону Ацуши рукой, мол, подвинься. Накаджима перелезает на соседний камень и оттуда наблюдает. Морской обитатель чуть отплывает, немного погружается в воду и вдруг запрыгивает на плоскую каменную поверхность, усаживаясь и опираясь на руки, вытягивает хвост. Ацуши не замечает, как открывает рот от восхищения. Иссиня-черный цвет блестит на солнце, отливая чернильным оттенком, чешуйки плотно прилегают друг к другу, а сероватые плавники похожи на тюль и имеют чуть рваные концы. Реакция человека вызывает у русала улыбку, и тот изгибает уголок губ, чуть усмехаясь. Ацуши аккуратно перебирается на самый край камня, устраивается там на корточках и чуть вытягивает руку вперед. - Можно?.. Всегда спрашивает. Не переходит рамки дозволенного, не делает того, что может не понравиться. И только когда русал кивает, позволяя себя коснуться, аккуратно дотрагивается, осторожно гладит черные чешуйки. Из горла вырывается вздох. Все кажется таким нереальным, новым и необычным, но притом таким действительным, осязаемым, что не может не захватывать дух. Русал не двигается, лишь изредка шевелит хвостом, подставляясь под ласковые ладони, а сам взгляда не сводит с Ацуши, пытаясь рассмотреть каждую эмоцию, почувствовать то же, что ощущает человек. Момент, когда оба раскрываются друг перед другом, согревает сознание, отдается теплом и нежностью на душе. В черепной коробке у Ацуши роятся мысли, однако он выцепляет лишь одну. Она приходит в голову, когда, пытаясь подобрать сравнение, Накаджима вспоминает одну книгу, в которой рассказывалось о драконах. «Ведь точно… Есть в нем что-то такое…» - думает и вдруг произносит имя, что отзывается где-то в сердце. - Рюноске! Русал смотрит, чуть склонив голову набок, когда что-то не понимает. А в глазах Ацуши плещется смесь озарения и радости, что того немного удивляет. - Тебя могут звать Рюноске! У тебя будет имя, - Накаджима указывает пальцем на себя. – Ацуши, - переводит на русала, - Рюноске. Как думаешь? Кажется, этот вопрос волнует морского обитателя не меньше: он опускает взгляд, чуть жует губами. Потом поднимает голову и, к счастью Ацуши, улыбается. Указывает ноготком на себя, и человек облегченно произносит: - Рюноске, - и завершающее: - и Ацуши. Накаджима каждый раз приносил с собой что-нибудь, дабы показать русалу или даже угостить. Зеркало, которое подводного обитателя очень впечатлило, особенно когда Ацуши показал солнечного зайчика. Разные ленточки и заколочки для волос, находящиеся у парня в небольшом количестве. Принес все свои блокноты и подробно рассказал о каждом рисунке, придаваясь воспоминаниям и эмоционально раскрашивая каждое. Гербарий с засушенными цветами и растениями, давая русалу попробовать, как каждое пахнет. Из всей принесенной Накаджимой еды больше всего Рюноске понравился инжир. Фиолетово-синий плод обладал сладким, медовым вкусом, а также приятной мягкой текстурой. Потому Рюноске, сначала чуть надкусив инжир и ощутив сладкий сок на языке, практически сразу стал вгрызаться в аппетитную мякоть, немного причмокивая губами. Ацуши рассмеялся, когда русал, покончив с инжиром, облизал губы бледно-розовым языком и протянул руку, прося еще. Накаджима достал второй из кармана и отдал тому. - Больше не дам, - говорит, наблюдая за счастливым выражением лица Рюноске, - много инжира есть нельзя. Особенно тебе. Ацуши не рисковал давать своему другу что-то готовое из человеческой еды, будь то его любимый шоколад или печенье, ведь неизвестно, как может отреагировать организм морского жителя, не привыкшего к подобной пище. Рюноске тоже иногда приносил показать что-нибудь своему земному другу. Это были различные раковины или морские звезды, каждая непохожая на другую по форме и цвету. Камни, красиво заточенные водой. Даже умудрился принести морского ежа, завернутого в водоросли. Потрогать его Ацуши он не разрешил, лишь дал посмотреть с рук, а после унес обратно на дно – переживал, не хотел, чтобы человек поранился или чем-то заразился. Иногда они вместе гуляли: Ацуши шел вдоль песчаного берега, закатав штаны и зайдя немного в воду, а Рюноске плавал неподалеку. Бросали камушки, соревнуясь, кто кинет дальше или запустит больше блинчиков. В обоих случаях всегда победу одерживал русал. Ацуши был вынужден признать: Рюноске превосходил его по силе, несмотря на то, что Накаджиме постоянно за время жизни на «Портовой мафии» приходилось завязывать или сматывать увесистые канаты, таскать ведра с водой, да и вообще заниматься тяжелой работой. Тело русала вкупе с силой было пластичным. Было одно удовольствие наблюдать, как тот легко рассекает волны или изредка выпрыгивает из воды. Ацуши не смог бы описать словами ощущение, которое он испытывал, когда Рюноске помогал ему плавать, держа за руку и словно катая на себе. Вода импульсами била в грудь, но русал крепко сжимал его ладонь, следил, чтобы Ацуши вовремя выходил на берег погреться, а не купался до посинения губ и дрожи конечностей. Рюноске никогда ничего не говорил, не отвечал, просто потому что не умел, но им того было не нужно. Казалось, со временем они стали понимать друг друга без слов, считывать настроение и чувства, иногда помогая жестами… - Возвращаемся на берег, ты замерз, - русал смотрит строго, но заботливо. Ему не нравится, что Ацуши пренебрегает своим здоровьем, пусть даже ради него, чтобы провести побольше времени вместе. Подбородком указывает в сторону суши. - В-все хорошо, еще немного можно, - Рюноске всегда чувствовал, когда человек пытался обмануть или его что-то беспокоило. В общении с Ацуши ему приходилось полагаться на эмпатию и чутье, поскольку значение не всех слов, что произносил Накаджима, было Рюноске известно, но в этом ему помогало считывание эмоций и интонации голоса, что восполняло необходимые пропуски. Вот и сейчас Ацуши лукавил, хотя сегодня вода была чуть холоднее обычного, и тот тихонько подрагивал, да и солнце уже начинало садиться. Русал на такое заявление закатывает глаза, подплывает к человеку, позволяя обхватить себя руками за плечи, и направляется к камням, где Ацуши бросил одежду и полотенце. - Спасибо, - тихо шепчет на ухо и буквально ощущает, как Рюноске улыбается. Русал помогает Накаджиме забраться на камень, подхватывая того за талию и усаживая, поскольку высота была достаточной и человек не смог бы залезть самостоятельно. Ацуши быстро хватает полотенце и начинает сушить волосы, стараясь параллельно с этим просунуть руки в рукава рубашки. - Извини, что сегодня уйду пораньше. На корабле попросили вернуться до захода солнца, нужно с чем-то помочь. - Ничего, я все понимаю, иди, - Рюноске два раза кивает головой, и Ацуши улыбается ему. - Если быстро управлюсь, может быть, получится еще ненадолго вырваться, только это будет уже поздно, ничего? – спрашивает, заглядывая русалу в глаза. Рюноске отвечает: подплывает еще ближе, опирается левой рукой о поверхность камня, а другой ловит ладонь человека, сплетает их с Ацуши пальцы. - Я буду ждать. И Накаджима улыбается, закрепляя «замочек». Рюноске никогда ничего не говорил, но им того было не нужно: они молчали, смотрели друг на друга, слушая шум волн и улыбаясь. Никто не хотел первым отстраниться и расцепить пальцы. Ацуши всегда краснел в такие моменты и отводил взгляд, Рюноске находил это очаровательным, чуть наклоняя голову и пытаясь поймать взор аметриновых глаз. Скрепя сердце Ацуши расцепляет пальцы, быстро натягивая брюки. - Тогда я поспешу, - хватает полотенце и, улыбнувшись на прощание, резво перепрыгивает с камня на камень, а после бежит по песчаному берегу, оставляя за собой цепочку следов. Русал никуда не уплывает, остается на том же месте, смотря человеку вслед. В груди резко колет от неприятного предчувствия.