***
Вил клянётся, что его теперь будет воротить от приторного запаха сладкой ваты всю оставшуюся жизнь, а Джейду кажется, что он никогда больше не возьмёт в рот ни единого зёрнышка попкорна — всё это будет напоминать происходящее в парке. Остатки здравого смысла всеми силами цепляются за хлипкие лианы в попытке спастись от трясины чужого самоконтроля, но пока что всё оказывается бесполезным — тела совсем им не подчиняются. Ноги ведут их в кабинет менеджера «Плэйфул Лэнда» вне зависимости от желания, и где-то на задворках мутного сознания Лич мечтает, чтобы у него снова появился русалочий хвост — так он бы просто физически не смог идти. Но нет, судьба не может быть к нему так благосклонна: действие зелья трансформации, по его расчётам, закончится лишь через четыре дня. Первое, что видят глаза учеников Колледжа Ночного Ворона — приглушённое освещение в кабинете, второе — фигуру непосредственного владельца, вальяжно разложившуюся на диване. Феллоу ждёт их с большим нетерпением, пусть и пытается придать себе как можно более непринуждённый вид. — Запри дверь, — низкий голос лиса звучит кнутом погонщика, вынуждая подчиниться. Забавно, будто у них вообще был выбор: деревянная маска прилегает к лицам слишком плотно, ещё немного времени — и срастётся с ним окончательно, навсегда отрезая путь к спасению. — Джейд. — Как прикажете, хозяин, — слова, вырывающийся из уст, режут слух равнодушием. Мерфолк разворачивается на мысках и послушно защёлкивает замок. Бежать некуда, пусть они бы и не смогли этого сделать. — Вил, — Онест чуть разводит ноги в стороны, освобождая место на сидении. — Иди сюда. Не будь Шэнхайт под контролем, то задохнулся бы от возмущения. Ему бы тотчас захотелось стереть самодовольную ухмылку на лице менеджера парка кулаком, потому что, несмотря на красоту, ярко граничащую с женственной, силы в нём было предостаточно. Конкретно сейчас ему мешает, правда, то, что он шагу сделать без чужого дозволения не может. — Слушаюсь, хозяин, — староста Помфиора делает ровно так, как ему говорят: приближается вплотную, поворачивается спиной к Феллоу и располагается у него между ног, не отводя стеклянных глаз от товарища по несчастью. Им очень уж хочется перекинуться парой слов, но уста немы до тех самых пор, пока кукловод не захочет услышать что-то определённое. Онест тут же обвивает руками тонкую талию модели и утыкается носом в алебастрово-бледную шею. В нос бьёт терпкий аромат бергамота с едва ощутимым флёром свежих ягод: Вилу стоит отдать должное, парфюмерию он выбирать умеет. Да он во всём сведущ, если дело касается внешности и репрезентации самого себя: разбирается, какие ароматы раскрываются на нём лучше всего, тщательно подбирает линейку косметики для волос и кожи, наверняка принимает витамины каждое утро и скрупулёзно следит за питанием. Бедный, бедный Вил, как же, должно быть, он изнуряет себя, чтобы выглядеть совершенным. О марионетке более идеальной «Плэйфул Лэнд» не мог и мечтать. Феллоу мажет лисьим хвостом по чужому бедру, кладёт ладонь на щеку Шэнхайта, поворачивает его голову в сторону. В цитриновых глазах черти давно хлещут ром и пляшут чечётку: программа мероприятия, похоже, была расписана до мельчайших деталей не только на сцене, но и здесь, в кабинете. — Открой рот, — зверочеловек давит на подбородок, вынуждая Вила последовать просьбе, и сокращает расстояние между их лицами до минимума. С искренним удовольствием трётся кончиком носа о чужой, словно решив потянуть время, но всё же не выдерживает — проводит языком по разомкнутым губам, проникает им в приоткрытый рот и довольно фыркает, когда Вил начинает охотно оглаживать его своим. Что делать он, разумеется, знает, но хочет ли на самом деле — момент уже второй. Джейд наблюдает за ними пустым взглядом, лишь голова, чуть склонённая на бок, может намекнуть на некое подобие любопытства. Стоять в стороне долго ему, к слову, не дают: тело, повинуясь чужой воле, подходит ближе к целующимся. Ладони, облачённые в чёрные перчатки, укладываются на плечи старшекурсника, плотно проводят по золотым шевронам, скользят вниз, едва задевая ключицы, спрятанные под плотной тканью, а затем останавливаются на груди. Пальцы касаются металлических пуговиц, выуживают из петель, постепенно распахивая фиолетовый мундир. Онест прекращает терзать чужой рот, наблюдая за тем, насколько бережно мерфолк обходится с подаренной одеждой. Интересно, какова вероятность, что его близнец уже бы дёрнул мундир на себя, отрывая пуговицы одну за другой? — Не стесняйся, — мурлычет лис, кончиком носа проводя по шейным позвонкам Шэнхайта. Он отсаживается чуть ближе к спинке дивана, увлекая Вила за собой, и удовлетворённо хмыкает, когда модель тянет руки к заместителю старосты Октавинелля. Хватает за края верхней полосатой рубашки цвета индиго, приближает к себе и позволяет помедлить всего секунду. Словно что-то в его голове проясняется, словно он вспоминает, что, вообще-то, не по своей воле всё это делает. Глаза русала напоминают разноцветные витражные стёкла, никогда он не видел их с такого расстояния. Мгновение — и шестерёнки вновь начинают движение, заводя нужный механизм. Вил впивается в рот второкурсника голодно, жадно, совсем ему несвойственно, пока Феллоу стаскивает с его плеч предусмотрительно расстёгнутый Джейдом мундир, трогает уязвимую для поцелуев шею и издаёт невольный смешок: будь Шэнхайт в добром здравии, наверняка бы сделал замечание по поводу следов, оставленных на идеальном полотне его кожи, но сейчас он занят делами более… важными. Онест отвлекается, когда Лич вжимается в старшекурсника чуть сильнее, вынуждая откинуться лису на грудь, и замирает, завороженно наблюдая за тем, как самозабвенно целуются эти двое, как сплетаются их языки друг с другом, как вновь исчезают во рту кого-то из них. Феллоу голодно сглатывает, ощущая мучительный жар в паху, и трётся о поясницу Шэнхайта, отмечая, как невольно напрягаются чужие мышцы. Поцелуй, горячий, влажный и явно затянувшийся, размыкается. — Будь любезен, — зверочеловек почти что заботливо снимает с Вила головной убор, и тот, словно вторя движениям «хозяина», проделывает то же самое с цилиндром Джейда. — Помоги Джейду. Взгляд аметистовых глаз, задёрнутых матовой поволокой чужого контроля, останавливаются на единственно застёгнутых пуговицах верхней рубашки заместителя старосты Октавинелля, а после смещается вниз, на чёрные брюки. Осознание, с чем именно ему нужно помочь, молнией пронзает остатки рассудка, потому Вил, не тратя ни минуты времени, тут же сползает на пол, даже не акцентируя внимания на том, что Онест спускается следом за ним. — Джейд, на колени: Вилу не очень удобно. И мерфолк выполняет приказ беспрекословно. Его губы волей-неволей растягиваются, обнажая оскал заострённых зубов, пока рука касается светлой макушки. Вил терпеть не может, когда его волосы трогал кто-то, кроме него самого и стилистов, приглашённых специально для съёмок, но тут он бы при всё своём желании ничего бы сказать не смог — занят другим делом, да и лишние слова без чужого разрешения озвучены уж никак не будут. Шэнхайт трётся щекой о чужой живот, расстёгивает полосатую рубашку, принимается затем за пуговицы нижней чёрной сорочки, широко лижет обнажившийся участок кожи и начинает разбираться с поясом штанов Джейда, чтобы преступить к самому главному. Феллоу же, к слову, тоже времени не теряет: кусает острые лопатки модели, вереницей поцелуев скользит по позвоночнику вниз, гладит подтянутые ягодицы, ничуть не отказывает в удовольствии шлёпнуть по одной из них. В этом теле идеальным было абсолютно всё, с какой стороны не посмотри. — Вил, — собственное имя кажется чужим, инородным, злым, но староста Помфиор прекрасно понимает, что от него хотят. Повинуясь безмолвному приказу, подносит к лицу Лича одну из ладоней. Тот подхватывает их небольшую игру для единственного зрителя сразу же: кончиком языка проводит по чёрной коже, игриво вбирает в рот верхние фаланги длинных пальцев Шэнхайта и совсем слегка прикусывает на самых кончиках, стягивая перчатку зубами. Лис смотрит за небольшим представлением с нескрываемым удовлетворением, в улыбке расплывается довольно и кивает, побуждая продолжить, пока сам расправляется с золотистой шнуровкой, крепящей к поясу Вила чёрную полупрозрачную ткань. Джейд бережно перехватывает чужую ладонь своей. Целует пульс на изящном запястье, не может отказать себе в лёгком укусе, от чего старшекурсник чуть слышно шикает, и вновь с готовностью открывает рот, когда Шэнхайт вновь подносит пальцы к его губам. Язык скользит по подушечкам свободно, обильно их увлажняя, и когда приходит понимание, что достаточно, Вил опускает руку вниз, обхватывая чужой член. Слюна — не самая лучшая смазка, но лучше уж так, чем совсем на сухую. Голос у возбуждённого русала красивый и низкий, его Онесту хочется пить прямиком из уст, потому, пока модель размыкает губы, укладывая на язык головку возбуждённого члена, лис и Джейд сокращают расстояние над ним, соприкасаясь в желанной поцелуе. Мерфолк опускает веки, гладит чужой язык своим, втягивает его в рот и вновь прерывается на гортанный стон, стоит Вилу расслабиться и пропустить член глубже в глотку. Мыслей практически нет, вместо них — белый шум и надиктованная в разуме программа, отступать от которой Феллоу если и позволяет, то лишь самую малость. Студенты не знают, как будут смотреть друг другу в глаза, не знают, как вообще сложится их совместное проживание на территории Колледжа в оставшиеся месяцы, — хорошо, что хотя бы общежития у них были разные. Будут ли делать вид, что ничего не произошло? Игнорировать друг друга? Смотреть с искренним отвращением? В головах обоих звенит смех зловещий, током опускаясь вниз, прямиком по выжженным нервам. «Кто сказал, что вы вообще выберетесь отсюда?» Где-то там, совсем глубоко, за клеткой контроля, теплится надежда, что они всё же справятся, что их всё же найдут. Азул наверняка быстро заметит пропажу, как и Вила очень скоро хватятся, потому что все, как один, знают — у него график забитый всегда, на съёмки он приезжает стабильно, никогда не опаздывая. Да и будет подозрительно, если на страничке в Магикам внезапно долгое отсутствие постов объявится. Завершив поцелуй лёгким укусом, Феллоу отстраняется, чтобы расстегнуть уже порядком надоевший ему фрак, чертыхается, недовольно очертив в воздухе восьмёрку пушистым рыжим хвостом, когда ремень на поясе не хочет поддаваться рукам сразу, и сыплет тихими проклятьями в сторону самого же себя: нужно было сразу снять его, а не тогда, как пальцы от возбуждения уже не слушаются и скользят. Успех достигается лишь с третьей попытки, но с тех пор решено остальную одежду, кроме брюк, на себе оставить — лишь время драгоценное потеряет, а это никому было не нужно. С пола на какое время приходится встать: вещь нужно отложить в сторону, да и потребность в смазке появляется. Не то чтобы ему Шэнхайта особенно жаль, нет, просто самому будет не шибко приятно трахать его всухую, поэтому в руках вскоре появляется заранее заготовленный для особого случая лубрикант. — Остановились, — всего одно слово — и новоиспечённые актёры-марионетки послушно прекращают то, чем занимались до этого. — Поцелуй его, Вил. Модель очевидно не спорит и не возникает: приподнимается, обхватывает красивое лицо заместителя Октавинелля, — неверное, в любой другой ситуации, он бы даже похвалил его за то, насколько мягкой и увлажнённой выглядит кожа, — и снова поцелуй пылкий дарит. Лич придерживает его за плечи, слизывает с чужих губ собственный предэякулят, посасывает язык, смакуя свой же вкус, и мелко вздрагивает, когда Вил стонет ему прямо в рот: скользкие от смазки пальцы внедряются в него не так бережно, как хотелось бы. Не так, как заслуживает его тело. И когда только лис умудряется снять перчатки? Заниматься сексом в одежде, наверное, тоже не самый лучший повод расслабиться, но Онест и не собирается предоставлять им все возможные удобства. Даже если лишнего на их телах не будет, на лице всё равно будет покоиться деревянная маска. — Глядя на вас, у меня ощущение появляется, что вы давно встречаетесь, — не может не прокомментировать Феллоу, сгибая пальцы внутри старосты Помфиора и вынуждая невольно прогнуться его в спине сильнее. — Ласкаете друг друга так, словно не в первый раз. Мне даже ревностно. Джейд слушает своего «хозяина» и где-то совсем далеко, будто сквозь плотный слой ваты, мысль проносится о том, что он глупец. Они бы не стали встречаться — слишком разные, слишком много обоюдного недоверия. У Вила был бы слишком большой риск быть покрытым ревностными полулуниями укусов. У самого же русала был бы шанс стать проклятым от предложенного ему в гостиной Помфиора чая. В лучшем случае. Когда два пальца могут скользить без всякого труда, Феллоу свободно добавляет третий, двигая ими быстро и грубовато, разминая мышцы и изредка касаясь простаты. То, как Шэнхайт подаётся назад, насаживаясь сильнее, то, как начинает призывно вилять бёдрами, не может не вызвать усмешку: даже если это был его первый раз с мужчиной, — в чём лис очень уж сомневается, — тело всё равно старается получить порцию удовольствия. Страха перед неизбежным у Вила нет, в голове из-за магии контроля — пустота. Значение сейчас имеют лишь пальцы внутри него и Джейд, старательно вылизывающий его рот. — Достаточно, — Онест буквально мурлычет, ласково проводя хвостом по внутренней стороне молочно-белых бёдер, вынимает пальцы из чужого тела, щурится довольно, сталкивается взглядом с гетерохромными глазами Лича, умудрившегося испортить семпаю причёску окончательно. Вил отодвигается, вновь ныряет вниз, языком обводит выпирающую тазовую косточку, покрывает мелкими поцелуями низ живота мерфолка и стонет в протяжный голос, когда в него входят одним слитным толчком. Джейд обманчиво нежно гладит его по затылку, вновь ловит ясный взгляд глаз «хозяина» своими, мутными и потемневшими, словно безмолвно разрешения выпрашивая. Феллоу не может не рассмеяться. Тихое «можно» снимает тормоза, поэтому в следующее же мгновение Лич с несвойственной ему осторожностью толкается вперёд, проезжаясь сочащейся головкой по сомкнутым губам, и модель, слушаясь, приглашающе открывает рот, впуская внутрь твёрдый член. Феллоу наклоняется вниз, метит грубыми поцелуями спину и плечи, стискивает бока до будущих синяков и прикрывает глаза, перед которыми от горячей тесноты плывут разноцветные пятна. Ему очень везёт, что Шэнхайт не контролирует своё тело, что не может ничего ни сказать, ни сделать вопреки, иначе пришлось бы слушать полуторачасовую лекцию, почему нельзя с ним обходиться так грубо. Везёт, именно, поэтому можно спокойно вбиваться в него до шлепка кожи, толкая вперёд и вынуждая принять член Джейда глубже. В какой-то момент Вил даже напрягается неестественно, пока его горло не стискивается в спазме вокруг вошедшей так глубоко головки, и второкурснику приходится отпрянуть, чтобы дать ему отдышаться. А тот отстраняться надолго, кажется, особо и не хочет: обнимает заместителя старосты Октавинелля за бёдра, обдаёт их горячими вздохами, и отпускать ни в какую не хочет, словно он — единственное спасение от окончательного забвения. Оргазм накатывает на них плавными волнами, и Онест, предчувствуя его, ускоряется так, что модель приходится придерживать, чтобы не съехал куда-то вниз окончательно. Вил под ним скулит, впивается выкрашенными в чёрный ногтями за Джейда и совсем не обращает внимание на то, что оставляет лунки-отметины, рискующие потом расцвести багровыми синяками. Сам же Лич на подобном внимание не акцентирует: для него имеет значение лишь горячая влажность чужого рта, прикосновения языка и вибрация гортани, издаваемая всякий раз, как Шэнхайт забито стонет. Феллоу сдаётся первым, изливаясь в горячее нутро старосты Помфиора и наваливается на него сверху, едва не прижимая к полу. Лисьи уши довольно к голове прижимаются, хвост то и дело ходит из стороны в сторону, а сам менеджер «Плэйфул Лэнда» удовлетворённо мурлычет, почти что ласково потираясь щекой Вилу между лопаток, и наблюдает за тем, как русал кончает в чужой рот следом. Лис доволен, но всё же есть одно «но». — Кажется, один из нас всё ещё не удовлетворён, — Онест хрипло смеётся и хитро глаза свои щурит. — Давай, Джейд, твоя очередь помогать другу. За одежду можешь не беспокоиться — я выдам вам другую. Мерфолк голову на бок склоняет, слушая внимательно, но послушно кивает. Внимательный взгляд по тяжело дышащему Шэнхайту проходится, который всё ещё использует второкурсника, как некую опору, и прикидывает, что именно с ним стоит сделать. Снова останавливается на «хозяине», который намёк каким-то образом всё же понимает и отстраняется, предоставляя Джейду возможность усадить модель к себе на бёдра. Несмотря на то, что эти двое мало что понимают, они всё равно каким-то образом чувствуют друг друга: то, как надо коснуться, что делать, как именно и куда нужно целовать, чтобы было приятнее. «Они точно встречаются, — лис смеётся, наблюдая за тем, как Вил толкается в чужую ладонь, как Джейд вновь начинает терзать чужие губы поцелуем. — Как жаль, что теперь им придётся делиться ещё и со мной». Они бы хотели озвучить, что он глубоко заблуждается, но сейчас это не имеет никакого значения. Как только они закончат, Феллоу назовёт их «хорошими мальчиками», скажет привести себя в порядок и уйти. Завтра у них очередное выступление, и никто не знает, кем лис будет «недоволен» в следующий раз.Часть 1
5 ноября 2023 г. в 14:13
Свет прожекторов изящно скользит по их коже, оттеняет ткань пёстрой одежды, переливается разноцветными бликами на волосах. Смотреть на новых актёров, обманом выманенных из Колледжа Ночного Ворона, приятно, потому что все они прекрасны, как на подбор, но были у Феллоу любимчики, которых он бы ни за что и никому не продал. Даже сейчас они не разочаровывали его: красоту изящного, подобно мрачному чёрному лебедю, Вила не мог испортить даже ломанный поппинг, создаваемый с помощью шёлковых марионеточных лент, как и аристократические повадки Джейда не сломались под воздействием контроля разума. Не сказать, что другие Онесту совсем не нравятся — на вид хрупкая андрогиния Лилии, сияние Калима, грация Леоны, энергичность Кейтера, саркастичность Эйса, любознательность Орто, непосредственность Флойда и собранность Трея привлекают не меньше, но есть те, кем ему хочется заняться в первую очередь.
Зрители цирка ликуют, пожирая взглядами юных актёров.
Зрители внимают каждому их движению, тают от каждой подаренной улыбки и радостно улюлюкают, когда им подмигивают.
Зрителям абсолютно всё равно, что в глазах их — полнейшая пустота и отсутствие живого блеска.
Феллоу думает, что не ошибся с выбором, потому что прекрасно осознаёт, за что люди готовы платить деньги — за шоу, а не за сломанные жизни по ту сторону кулис. Билеты куплены, а зал всё ещё никто не покинул. Добрый знак, и за это мальчишек стоит в обязательном порядке наградить, потому что давненько никто не производил подобный фурор.
В какой-то момент сцена погружается во тьму, оповещая о конце представления. Толпа расходится, галдя о том, насколько потрясающей была игра актёров, насколько мастерски они с ней справились, несмотря на столь юный возраст, а названные братья лишь довольно переглядываются. Старший из них скрывает улыбку, довольно вильнув пушистым лисьим хвостом.
— Всё прошло даже лучше, чем мы с тобой думали, Гидель, — низкий голос Онеста сквозит самодовольством: ещё бы, именно он проделал большую часть работы по «набору» в их актёрский штат. — Но, должно быть, ребята очень устали. Не проводишь ли ты их в шатры?
Младший из братьев решает не спорить: он окрылён успехом не меньше, чем сам Феллоу.
— Всех, кроме Вила и Джейда, — совершенно внезапно добавляет лис, низко хохотнув. — У них сегодня сверхурочные за то, что улыбались толпе меньше остальных.
Гидель переводит на брата-подельника вопросительный взгляд, Онест же решает его никак не комментировать: объяснений, озвученного до этого, должно быть достаточно. Младший зверочеловек, кажется, даже не знает, насколько циничным может быть его брат.