Мы оба

— Он обещал… Чёртов Нотт. Вот тебе и конфиденциальность клиента. И нет, даже не думай кормить меня чушью о семейном положении. Мы больше не семья. Ты прямо заявил об этом в своём интервью Скитер. Я прочитала его, и, если ты думаешь, что я не поняла этого в тот день, когда мы подписали бумаги, или когда ты обманул меня, то теперь это звучит громко и ясно. Я тебе ничего не должна, а теперь извини, у меня довольно плотный график, — с этими словами она прошла мимо него, избегая малейшей возможности прикоснуться к нему. — Ты собираешься идти на задание? Ты с ума сошла? В твоём-то положении… — её прямота и идиотское упрямство наполнили его яростью, доводившей кровь до кипения. Как она может рисковать их ребенком? Драко уже собирался отчитать её по полной программе, когда палочка его бывшей жены упёрлась ему в горло. — Говори тише, — прошипела она, кипя от отвращения, — никто не знает, и никто не узнает, потому что ты будешь держать язык за зубами, если не хочешь присоединиться к своему отцу в загробном мире. Я могу сделать так, что это произойдёт, и мне даже не будет грозит дисциплинарное наказание. Это будет выглядеть как несчастный случай, ужасный несчастный случай, но, если экспериментировать с зельями, содержащими ограниченные и регулируемые ингредиенты… — она не договорила, но Драко ни на секунду не сомневался, что Гермиона сможет выполнить свою угрозу. Его… не его жена… она была аврором с трёхлетним стажем, с самым высоким послужным списком пойманных/погибших Пожирателей смерти. Она была первым заместителем главы департамента магического правопорядка и стояла выше Мальчика-Который-Выжил, он был вторым заместителем.       Она могла уничтожить Мэнор, если бы ей было до этого дело, и сделать это так, чтобы всё выглядело естественно. — Ты оставишь его? — Ты выбрал неподходящий момент для разговора со мной. При идеальном раскладе ты бы даже не узнал об этом, будь дважды проклят твой семейный целитель. Но, с другой стороны, когда в моей жизни хоть что-то было идеальным? — палочка всё ещё впивалась в его горло, но, по крайней мере, с меньшей силой. — Почему ты не хочешь оставить его? — О, прости, если у меня есть довольно веские причины! — Он невинен, и мы можем… — Нет никаких НАС, и никогда не было. Это твои слова, а не мои! — Я знаю, что это большая ответственность, и ты, возможно, боишься делать это одна, и, может быть… — Может быть, я не хочу оставлять его, потому что не хочу, чтобы в моей жизни оставался хоть какой-то след от твоего присутствия? Может быть, потому что он твой? — она убрала палочку, но боль от её последних слов была гораздо сильнее, чем даже Круцио Тёмного Лорда, — а сейчас, как я уже сказала, у меня насыщенный день, так что прошу меня извинить.       Тео — идиот. У неё не было к нему никаких чувств. Никаких тёплых чувств.