Мы оба

      Драко расхаживал по гостиной, ожидая Тео, чтобы лично допросить его, поскольку друг запретил ему появляться в Мунго и ограничил доступ к Нотт-Мэнору. Он был уверен, что Нотт будет присутствовать на ужине в честь дня рождения Золотой Девочки, который устраивала его жена. Та, которая, собственно, и пустила его внутрь. Тори всегда была неженкой.       Драко паникует, потому что уже несколько недель ничего не слышал о Грейнджер, и единственный вопрос, который возникает в его голове, — сдержала ли она слово и… Чёрт. Может быть, молчание — это ответ?       Нет, пока он не услышит точных слов от неё или от своего друга, Драко отказывается терять надежду. Ему приходится напоминать себе, что нужно дышать, потому что от последней мысли его передёрнуло, как будто кто-то перекрыл доступ к воздуху и ударил ногой в живот.       Он прячется здесь, потому что любой другой вариант ведет к настоящей драке. И только Салазар знает, маггловской или магической. Поттер, возможно, обойдется с ним легко, но это сомнительно… Уизлетта, наверняка, вытравит из него жизнь, а потом добавит пыток, чтобы уж наверняка; второй Уизли — рукопашная, его нрав не оставляет сомнений в этом, а его жена будет выкрикивать подбадривания и словесно поносить Драко; Лонгботтом — вероятно, оба варианта, и он может быть так же опасен , так как, ну, ему изменили с Драко; Лавгуд — нет, Забини и оригинальный Забини — Блейз никогда не был тем, кто использует кулаки, а Полумна — единственный потенциальный союзник Малфоя в этом списке гостей.       Драко проверяет время — уже почти семь вечера. Где, во имя Мерлина, носит Тео? Нужно поторопиться и уйти, пока у него не появился шанс наткнуться на кого-то очень недружелюбного и испортить вечер имениннице. Вздохнув, Драко решает проверить кабинет Нотта и робко оглядывает коридор, а затем пугливо пробирается в другую комнату. Он останавливается перед слегка приоткрытой дверью и замирает, узнав доносящиеся из-за неё голоса. — …это не имеет никакого значения, Тео, пожалуйста, перестань донимать меня этим. Мы с тобой оба знаем… — Тео довольно грубо прерывает Гермиону, но не извиняется. — Нет. Ты думаешь, что знаешь; он думает, что знает всё, и ничего из этого не соответствует действительности. Никак! — Драко видит, что его приятель в ярости, и в глубине души радуется, что не только ему приходится терпеть такого Тео. — Ради Мерлина, это же мой день рождения! Можно мне хоть минутку покоя? — хотя он не мог видеть её с этой позиции, Драко был уверен, что услышал слёзы в её голосе. — Если бы ты вела себя как взрослая, не было бы необходимости в этом разговоре! Ты перестала отвечать на мои письма, и теперь ты на грани; ты знаешь, что даже у магического прерывания есть свои временные границы. И, что бы ты ни решила, я ожидаю услышать об этом в течение ближайших десяти часов.       Тео выбегает из комнаты, оставляя Гермиону в одиночестве и не замечая Драко, который, пока не поздно, пользуется своим шансом. Он входит, прочищая горло, чтобы переключить её внимание с окна, в которое она неотрывно смотрит. — Не нужно повторять, я способна… — она запнулась, увидев, что это не Тео, а он. — Послушай, я пришёл только для того, чтобы сделать тебе подарок, — Драко предостерегающе поднимает руку и, сглотнув, продолжает свою речь, — прежде чем ты скажешь, что тебе от меня ничего не нужно, скажу, что, технически, это не для тебя. Моё последнее зелье только что прошло испытания на людях и теперь безопасно для распространения.       Она смотрит недоумённо, ещё не понимая, и он заставляет себя продолжать. — Это специфическое зелье, доказавшее свою эффективность в борьбе с чарами разума, в частности, принудительными, — его голос немного дрожит, но это ничто по сравнению с дрожанием губ его возлюбленной, — это может помочь в случае с мистером и миссис Уилкинсами.       Он знает об этом только благодаря Нотту, и это тоже давило: признать, что его лучший друг гораздо лучше знаком с его женой, чем он сам. Что ж, если что, Драко благодарен за то, что знает это.       Гермиона стёрла память родителям ещё до войны, планируя восстановить её в случае успеха и победы. Что в итоге и произошло, но целители были безжалостны в своей оценке, и вердикт был один и тот же, куда бы она ни обращалась: чем больше времени они проводят с изменёнными воспоминаниями, тем меньше шансов, что их удастся вернуть.       Он не мог понять, почему она не попыталась снять чары в последующие годы, но теперь, зная о Пожирателях и масштабах угрозы, нацеленной на неё лично, он понял причину её решения.       Ещё раньше, когда он впервые услышал о её обстоятельствах, он почувствовал себя виноватым за то, что оказался на одной стороне с этими чудовищами. Чтобы искупить свою вину, Драко начал работать над этой чрезвычайно сложной формулой, надеясь, что, наконец-то, сможет применить свои навыки в чём-то хорошем и достойном. Когда всё стало ясно, он удвоил усилия, но они уже разводились. Тем не менее, он с нетерпением ждал, когда сможет закончить работу над своим творением и сообщить ей об этом. Он действительно не ожидал, что всё зайдёт так далеко.       Драко знал, что сейчас не лучший момент для оправданий, более того, он знал, каким упрямым и безапелляционным может быть. Его слова всегда резали по живому, даже в школе, но тогда он этим гордился. Сейчас же жалел, что не подобрал другие фразы, сочетания и, главное, другой тон.       Он выныривает из своих мыслей, услышав всхлип и заметив, что по щекам девушки текут слёзы.       Драко предлагает свой носовой платок, но Гермиона просто вытирает их рукавом своего платья. Боже, она надела платье. Драко обожал, когда она их надевала. Как они облегали её тонкую талию и обтягивали широкие бёдра. То, как она вела себя — спокойно и плавно. Даже походка у неё была другая. Манящая и элегантная. Не то чтобы ему не нравились маггловские джинсы, но юбка что-то делала с ней. И с ним.       Она несколько раз моргнула и огляделась в поисках чего-нибудь. Драко наколдовал ей стакан воды, и то, что она взяла его из рук Малфоя, порадовало его. -Ты… ты уверен? — её голос напряжён, и она очаровательно икает. — Восемьдесят два процента испытуемых дали положительный результат, — она улыбается, её глаза снова блестят от слёз, а кончик носа всё ещё розовый, — оно также оказалось эффективным для тех, кто пострадал от принудительной легилименции. Так что, есть восемьдесят два процента вероятности, что ты сможешь вернуть своих родителей. Теперь это безопасно, — она выдыхает, испытывая явное облегчение, и даже её плечи кажутся менее вялыми. — Более подробные отчёты ты можешь запросить у Тео, но первая партия — твоя. Я доставлю её завтра, — она только кивает, явно не находя слов, — что ж, на этом я откланиваюсь. Приятного празднования.       Он уверен, что никто из приглашенных не позволил бы ему остаться, но ему и не нужно, чтобы его выпроваживали силой. Он в большом долгу перед Асторией за эту услугу.       Когда Драко оказывается у двери, Гермиона окликает его, и он поворачивается, недоумевая и не позволяя себе даже мысли о том, что она хочет, чтобы он остался. — Мгх… Я… я думаю, ты имеешь право знать. Я… я оставляю ребёнка, — она произносит это тихо, но смысл доносится до него чётко и ясно. Драко стоит ошарашенный.       Малфой уверен, что этот момент вполне может стать его Патронусом, поскольку он постигает смысл её слов и понимает, что искренне и несомненно счастлив.