--
Она задумалась над тем, действительно ли хочет это сделать. Хочет ли узнать то, что Драко хотел, чтобы она увидела. Гермиона попросила Гарри одолжить Омут памяти, и он укоризненно смотрел на неё уже два дня. Она просто не могла набраться храбрости и делала всё, чтобы занять себя, чтобы у неё было оправдание, когда речь шла о её обещании Тео. Гермиона поняла, что довела себя до такого состояния, что была готова выплеснуть эти проклятые воспоминания в омут. Ей пришлось мысленно дать себе пощёчину и напомнить, что она, чёрт возьми, гриффиндорка, а не какая-нибудь шатенка с Хаффлпаффа. Это помогло. И обещание, что хуже уже быть не может, и она, хотя бы, узнает правду и перестанет так сильно волноваться. Съев полведра мятного шоколадного мороженого под эти мысли, она, наконец-то, оказалась перед омутом с откупоренным пузырьком. Гермиона глубоко вздохнула и призвала на помощь своего внутреннего гриффиндорца, прежде чем погрузиться в воспоминания Драко. Воспоминания были как в тумане, комната была размыта, но она узнала свой кабинет и поняла, что это была их первая встреча. Она чувствовала его напряжение и беспокойство, но он просто стоял и смотрел на неё, не замечая, и это её потрясло. Так вот как он её видел?! Гермиона никогда не заблуждалась относительно своей внешности, она твёрдо знала все её плюсы и минусы, но это… В его глазах она была просто богиней. Волнистые локоны обрамляли её лицо, высокий пучок открывал длинную шею, а веснушки, словно золотые искорки, плясали на щеках. Розовые губы играли с кончиком пера, а блузка подчёркивала тон её кожи. Драко шумно сглотнул и, наконец, переступил порог кабинета. Это был первый раз, когда он увидел её так близко после Восьмого курса. И снова почувствовал злость на себя за то, что был восхищён, нет, очарован её внешностью. Драко чуть не дал себе пощёчину, выпустив сквозь зубы клокочущий вздох, потому что в глубине души понимал, что не только её внешность вызывает у него такие чувства. Ещё в школе, все эти годы, он знал, что в ней есть какой-то огонь, какая-то сила, которая приковывает его внимание. Декорации сменились, и она попала в очередное его воспоминание. Гермиона спала в его спальне после их первой совместной ночи, раскинувшись на кровати, и он с сожалением смотрел на неё, но в аптеке возникла срочная ситуация с одним из заказанных зелий, и ему пришлось уйти раньше. Она вспомнила то утро, когда проснулась в пустой постели и почувствовала себя холодной и ненужной. Но он смотрел на всё по-другому. Перед тем, как тихо уйти, Драко поцеловал её в макушку самым нежным поцелуем. Ещё один вихрь, и она видит, как он вышагивает по кабинету, а затем бросает в камин номер Пророка. Это был один из первых прорывов в их расследовании. Она чувствует его отвращение, но оно направлено не на неё, нет. Драко испытывает отвращение к самому себе, глядя на своё предплечье, где всё ещё был виден уродливый череп. Сцены мелькают, и Гермиона наблюдает, как он замечает мешки под глазами, как пытается отвести их спор, потому что беспокоится о ней, и это ясно как день. Но Гермиона в своих воспоминаниях, кажется, не обращает внимания на детали. Ей хочется кричать на себя. Она наблюдает за его одинокими вечерами, за шёпотом на мероприятиях, где её не было, за тем, как Тео разговаривает с ним, уговаривая не терять надежды. С каждым днём её второе я становится всё более отстранённым и холодным, а Драко просто не знает, как поговорить с ней, не устраивая сцен. Последнее возвращает её в ту ночь, когда был зачат их ребёнок. Их ужасная ссора была в самом разгаре, она кричала, называла его ублюдком-изменщиком, а он думал только о том, что она, наконец-то, проявила хоть какие-то эмоции. Он не смог удержаться и просто поцеловал её. Гермиона говорит себе, что это гормоны и беременность, но покидает омут в слезах, счастливо всхлипывая. Он заботился о ней, Драко был таким теплым, и его чувства охватили её больное сердце. Видя всё с его точки зрения, Гермиона посветлела душой, как будто тучи рассеялись и солнечные лучи, наконец-то, упали на замёрзшую землю. Внутри неё расцвело тепло, от которого слегка закружилась голова, и она заулыбалась, обхватив себя руками за плечи.--
— Тебя поставили в пару с этой чёртовой Ромильдой Вейн?! — Пэнси, клянусь могилой моих предков, ты должна прекратить капаться… — Или что? Ты собираешься вышвырнуть меня! — на этих словах она громко фыркнула, споткнувшись о собственные ноги, как будто ему нужно было ещё какое-то доказательство того, что она абсолютно пьяна. Небрежно пнув сапоги на высоком каблуке, Паркинсон сняла плащ и достала из наружного кармана фляжку. Мало кто знал, что после войны она лежала в частной клинике во Франции, чтобы справиться со своей привычкой каждый день прикладываться к бутылке. Увидев её в таком состоянии, Драко немного остудил свой гнев. Тем временем Пэнси опустилась на диван в его кабинете, одной рукой расстёгивая блузку, а другой продолжая держать фляжку у губ. — Какого хрена ты себе позволяешь, Пэнс? — это прозвучало грубее, чем он планировал, но смотреть на то, как она раздевается в пьяном виде, не входило в его планы на этот вечер, — Пэнс, я серьёзно, надень это обратно! Она икнула и попыталась стряхнуть блузку с плеча, позволяя ему увидеть её грудь, обтянутую чёрным кружевом. От этой попытки Панси потеряла равновесие, и немного спиртного — водки или джина, судя по цвету, — пролилось ей на шею. — Давай. Или ты меня не хочешь? — она делает ещё один глоток, одновременно оттягивая чашку вниз, чтобы обнажить сосок. Помада размазалась, но ей, очевидно, было всё равно, потому что Паркинсон раздвинула ноги, виляя бёдрами, чтобы задрать юбку и обнажить верхнюю часть чулок и полоски подвязок. Драко с силой закрыл глаза, так как у него не было ни малейшего шанса не заметить, что на ней нет трусиков. Вероятно, она занималась чем-то другим, и он попытался вслепую дотянуться до её пальто, которое она бросила ему, когда вошла, в надежде прикрыть её им. — Пэнси, ради всего святого, прекрати это сию же секунду, или ты вернёшься в свой дом, как… — Я так хик, мы… хик, разве ты не хочешь заполнить меня и жёстко оттрахать? Драко открывает глаза, обнаруживая её на ковре, юбка задрана на талии, лифчика нет, ноги широко раздвинуты, напиток выливается ей на грудь. — Ну давай же… хик… трахни меня уже! — с этими словами она бросает фляжку и достает свою палочку, чтобы расстегнуть его рубашку и пояс. Панси раздраженно хмыкнула, так как явно собиралась заставить исчезнуть всю его одежду, но пьяное состояние взяло верх. — Панси! — Драко? — он поворачивается к двери, наблюдая, как сбывается его самый страшный кошмар, потому что его бывшая жена стоит на пороге, глаза блестят от слёз и боли, когда она осознаёт, что происходит перед ней. — Нет, клянусь, всё не так, как кажется! — она в защитном жесте обхватывает рукой свой живот и бросает в него что-то, после чего уходит. Малфой замечает небольшой конверт, прежде чем броситься за ней, на заднем плане раздается маниакальный смех Панси, но Гермиона исчезает, и он возвращается в комнату полуголый, злой и с нулевыми шансами на исправление ситуации. Пэнси потеряла сознание в своей рвоте, сжимая что-то в руке. Он достаёт это и видит странную неподвижную чёрно-белую фотографию, на которой изображён ребенок… Чёрт.