Становление Бесстрашным.

Прошло около года с последних событий. Столько всего изменилось, что все эти изменения, кажется, даже не изложишь в один заход. Например, случилось то, что Эрик и Роан наконец добились желаемого равновесия в своих отношениях. Они даже укрепились, парни не избегали слишком плотных взаимоотношений и вели себя так, будто всё так и должно быть. Но, стоит отдельно поговорить о Роане. Потеря большей части своей семьи, в частности отца и брата, хорошо сотрясла его психическое состояние. Первые дни он даже не мог спать, потому что мерзкие и жестокие кошмары выбивали его из забвения и заставляли вскакивать в холодном поту. Ему было необходимо придумать что-нибудь, чтобы успокоить свою совесть и проститься с убитыми, и в один из дней, когда два Лидера остались в Эрудиции, Ковин отправился в то помещение, где, собственно, и произошло убийство. Он помнил абсолютно все детали и по сей день, помнил то, где и в каком положении лежали трупы убитых, в каком хаосе была комната и как сильно из места смерти отца ещё несло дымом. Этот запах точно отпечатался в памяти, запах сгоревшего топлива и человеческой плоти. Как-то давно, в средней школе на уроках биологии, учитель рассказывал о том, что запах сгоревшей плоти значительно отличается от простого угарного газа. Трупный запах, образующийся при гниении, составляет целая смесь газов: сероводорода, аммиака, меркаптана и некоторых других. Роан пообещал сам себе, что никогда в своей жизни не столкнется с этим запахом, однако… судьба сыграла с ним злую шутку. Впоследствии комната была запечатана и только один человек имел доступ к ней. Тот кодовый ключ, который был установлен ранее, работал и до сих пор, чтобы не допустить внутрь посторонних людей. А внутри, на стене и в связующей комнате на столе, остались надписи с именами умерших здесь людей. Не сказать, что Роан пострадал только физически, из-за столкновений и ударов у него было много ушибов, он дышал с большим усердием и теперь помогал себе сам и нередко позволял Эрику за собой ухаживать. Пошатнувшееся состояние партнера заставило и Коултера нервничать и не находить себе места, он понимал всю суть ситуации, и мог лишь поддержать или утешить. Легко, ненавязчиво, как в прошлом. После того, как Джанин Мэттьюс не стало, Эрудиции был необходим новый лидер, и большая часть, которая осталась при своём уме и желала нормальной мирной жизни, выбрала этих двоих не только Лидерами Бесстрашия, но и Эрудиции. Это было первым за все существование колонии нарушением традиций и правил. Не всех это решение устраивало, но иначе нельзя было поступить, кто-то должен был вести людей и решать вопросы города. Вся система в целом нарушилась, теперь не всё работало как нужно, и было крайне тяжело наладить хотя бы частично её функционирование. Пока все были заняты восстановлением рабочих процессов и работы систем, на искалеченную радиацией Землю пришла зима. Снег стал падать ещё в ноябре, в некоторые из дней держался подольше, но окончательные заморозки и сугробы появились только в середине декабря. По-настоящему умный и понимающий человек мог догадаться почему произошла такая задержка — климат разрушен, атмосфера надорвана, и те места, которые ещё более-менее оставались чистыми, понемногу загрязнялись и перенимали радиацию. Также, например, в землях Дружелюбия некоторые поля стали непригодны для выращивания агрокультур, и город лишился части продовольствия. Теперь перед Эрудитами стояла одна общая задача — найти средство, прибор или способ избавиться от радиации и отвадить её от занятых земель. — Как думаешь, радиация накроет Чикаго? — спросил Эрик, со спины подходя к стоящему на крыше здания Эрудиции Роану, осторожно обвивая руками его талию и укладывая голову на плечо. — От одной мысли о ней мне становится грустно, — вздохнул брюнет, опуская взгляд с охраняющей их Стрелы на занятых своей жизнью людей. — Мы не спрячемся от неё, она переживёт всех нас и, кажется, даже внуки будут разгребать последствия своих предков. — Как пессимистично, — усмехнулся светловолосый, пальцами одной из ладоней прикоснувшись к чужому подбородку и подняв его выше. — Смотри в будущее более позитивным взглядом. Так и до безумия недалеко. — Все мы безумны, просто есть те, кто не умеет маскироваться, — покладисто поднимая голову и с ней взгляд, произнёс Роан, шумно вздыхая. — Я, как реалист, не могу не брать во внимание очевидные факты. — Ты зануда, любящий побубнить о тяжести жизни. — Не отрицаю. Просто после всех этих погонь и разделений я понял многие вещи и, кажется, постарел на десяток лет. — Да, ты изменился, — согласился Лидер, — например, куда делись твои прекрасные лохмы? — Они мешали работать в Дружелюбии. Разве я нынешний нравлюсь тебе меньше? — обернувшись назад, оинтересовался разведчик, изогнув одну бровь. Собеседник лишь рассмеялся и оставил на впалой щеке поцелуй, отстраняясь и укладывая обе руки на чужие покатые худые плечи: — Ты нравишься мне в любом виде. Даже если ты побреешься налысо или станешь калекой, я не перестану тебя любить. Не поле того, что между нами было. Немец поднял голову, жмурясь от мелодичности чужой речи и самого смысла произносимых слов. Он слышал это не единожды, даже не один десяток раз, и все равно наслаждался, мурлыкал и мгновенно забывал обо всех разногласиях. Это было то редкое состояние, когда парень мог быть собой, выражать свои эмоции и быть живым. Все-таки, Эрудиция делала из него работа, вытягивала по струнке в требовании относиться к работе более серьёзно. Небо, в которое был направлен взгляд немца, было плотно затянуто серыми тучами. Это небо жители города видели не первый раз, каждый мог предположить, что в ближайшие полчаса с неба пойдут осадки, но какие… Одна снежинка, две, пять, пятнадцать, и крыши домов, поля и стеклянные куполы стал покрывать белый снег. Если бы Ковин был слишком безрассудным, он бы остался, но это было не так и немец весь встрепенулся, поспешив утолкать американца под крышу. Он не был верен в том, что осадки не несут в себе опасное излучение, которое и без того просачивалось в город. — Что ты как параноик? Это же просто снег! — возмущался Эрик, нехотя скрываясь под навесом и с тоской глядя на падающие снежинки, словно ребенок, которому запретили гулять ближайшие два часа. — Эрик, мы же уже обсуждали это при учёных. Снег может быть опасен, как дождь в тысяча девятьсот восемьдесят пятом в Чернобыле. Я не хочу заразиться, и тем более не допущу, чтобы это произошло с тобой. Пошли отсюда лучше. Снегопад продолжался всю ночь. До полуночи Ковин не смыкал глаз, глядя на то, как белые хлопья постепенно покрывают землю, а Коултер просто стоял за его спиной с ним в обнимку и то и дело разглаживал напряженное тело по торсу и груди, изо всех сил стараясь успокоить беспокойного и отправить спать. Ближе к двум часам все-таки и разведчик стал клевать носом, поэтому они вернулись в кровать. В эту ночь приснился сон другого масштаба. Роан оказался совсем один посреди зараженной земли, за Стрелой, и это, судя по всему, его судьба послушай он Макса. Вокруг не было ничего живого, только камни, скалы и разрушенные бомбами дома, окрашенная в красный земля, сухая и нежизнеспособная, полностью убитая. «Что я должен здесь делать?» — пронесся вопрос в пустоту, потому что Ковин точно знал, что никто его не услышит. Через время он стал замечать за собой что-то неладное. Ему становилось тяжело дышать, он жадно хватал ртом воздух. Жар во всем теле повысился, силы иссякали и совсем скоро парень упал на колени, а ещё через минуту упал на землю почти замертво, скрючился и задрожал, с болезненным надрывным рыком, смешанным со стонами выражая то, как ему больно. Кожа вся покрылась волдырями, всё тело невероятно жгло, словно он горел в огне, дыхание совсем сбилось. Перед глазами пропала картинка, лёгкие словно разъедало изнутри. С каждым разом Ковин сгорал изнутри, даже не выл и не рычал, стараясь позвать на помощь. Когда вот-вот сознание было готово покинуть тело, Ковин вскочил с кровати с одним глубоким вдохом. От наполнившего легкие воздуха стало даже в некоторой мере больно, но как парень был рад ощущать эту боль. Он чувствовал своё тело, его кожа была целой, почти светилась во мраке ночи на лунном свете. Карие глаза поднялись на широкое окно и в голове засела мысль о том, что уже не так темно, как было раньше. Мягко выпутываясь из чужих объятий и поднимаясь с кровати, брюнет снова подошёл к окну, подцепляя пальцами штору, однако не закрыл его, засмотревшись на густые и высокие сугробы ровного слоя снега. Всё было так необычно бело, что сложно было поверить в то, что это правда был реальный мир. — Ты снова встал? — послышался заспанный голос позади, одернувший парня и вынудивший рывком закрыть окно и избавить себя от лишних мыслей. — Да, прости. Мне свет мешал, — негромко отозвался стоящий, тихой поступью возвращаясь назад. — Живи мы в довоенное время, я бы отправил тебя к психологу, — сонно пробурчал Лидер, жадно прижимая к себе партнера и обвивая его бока обеими руками. Роан тоже не остался в стороне, запустив одну ладонь в чужие кудри и ласково перебирая их. «Я бы не отказался на самом деле…» — осталось не высказанным. Утром ученые взяли образцы талой воды на предмет радиочастиц, и когда результат быстро разошелся по фракциям, люди стали выходить на улицу с предметами для чистки, расчищая дороги. Каждую зиму происходило одно и то же, однако все равно всё было как в первый раз. Эмоции, сплоченная работа, положительный результат — это всё, ради чего стоило работать в одной команде. Вдруг в спину работающего немца прилетел снежок, буквально выбив весь воздух из лёгких и вынудив жертву наклониться вперёд. Брюнет зачесал волосы, одернул военник и оглянулся назад, хмуро сводя брови. В нескольких метрах от него стоял виновник торжества, веселящийся как ребёнок. Надо же, кто бы мог подумать, что грозный тренер-тиран мог быть таким ребёнком… — Ты же знаешь, что я тебе сейчас в пять раз сильнее верну! — с азартом пригрозил немец, поддеривая чужую инициативу и превращая рутинную работу в веселую игру. Порой для того, чтобы остаться в себе, и вправду стоит просто отвлечься на такие простые и наивные вещи. Все проблемы подождут.