Бесследно

Вечерело. Стрелка на часах в кабинете в который раз дернулась и оглушительный звон дал всем постояльцем кабинета знать, что пробило ровно шесть часов вечера. В Москве все еще было светло, но, как и подобает испокон веков плохому климату, ничуть не солнечно. Один из сидящих в кабинете устало откинулся на неудобном стуле и с трудом подавил зевок. Пасмурная погода и небольшой, словно неуверенный в себе дождь никак не настраивали на рабочий лад. Перед глазами лежало несколько папок с документами, а буквы в них разглядеть уже было проблематично. Глаза слипались от усталости. — Что, подустали, товарищ Московский? — поинтересовался наиболее разговорчивый коллега, с коим названный товарищ Московский вынужден был коротать этот вечер. — И что привело вас к такому умозаключению, товарищ Стрелков? — Пошла уже третья минута, как вы смотрите в стену. Не думаю, что вы рассчитываете прожечь в ней дыру. — Уважаю за точность, товарищ Стрелков, но лучше бы вы так работой занимались, как остротами разбрасывайтесь. Наступила пауза, прерываемая лишь мерным тиканьем часов и периодическим постукиванием по поверхности стола Михаилом. Сегодня ему, Московскому, нужно было явиться к шести на ковер к начальнику отделения. Из короткого вчерашнего диалога было ясно одно: ему снова нашли полевую работу. И сегодня, скорее всего, ему как раз вручат материалы дела, чтобы всяким сплетникам, вроде Стрелкова, было что обсудить о занятости агентов. Именно поэтому Михаил с каждой минутой все более нетерпеливо барабанил по столу пальцами, ожидая заветных шести вечера. После месячного отпуска в лучших гостиницах Севастополя и Варны, а также трех недель бумажной волокиты, работать Московский рвался вперед паровоза. Самые долгие минуты жизни у Михаила были в разведке и на фронте, но последние двадцать минут ожидания могли с ними серьезно конкурировать. Когда часы заученно повторили противный писк, сигнализирующий о начале нового часа, Московский прочистил горло и неторопливо сложил готовые к сдаче документы. — Уже уходите? — поинтересовался Стрелков. — Я думал, вы уходите последним отсюда. Последним? Да, было дело. Десять лет назад, когда эти три папки были не тремя разными делами, а первой частью одного, а за спиной еще девять таких же лежали. Вот только тогда на работе, справедливости ради, жил весь Комитет, а что заставило Стрелкова думать, что Михаил один такой работящий, Московский в упор не понимал. — До свидания, товарищ Стрелков, — решив не отвечать на глупый вопрос, попрощался Михаил и направился дальше по давно запомненным коридорам здания. Мышечная память сама вела к нужному кабинету, в то время как Московский находился в раздумьях. Из краткого диалога с начальником он запомнил только то, что новое дело находится за пределами Москвы. А значит, что снова придется паковать чемоданы и прощаться с семьей на, скорее всего, продолжительный срок. Но тут уж ничего не поделаешь. Работа есть работа. Главное, чтоб регион находился в пределах приличных температурных значений. При мысли о предпоследней вылазке Московский до сих пор вздрагивал от фантомного холода Заполярья. Погруженный в мысли, Миша чуть не пропустил момент того, как добрался до нужного кабинета. Выдохнув и расправив плечи, Московский достаточно громко постучал в дверь, услышав за ней хриплое «войдите». — Добрый вечер, товарищ Кирьянов, — поздоровался Михаил, входя в помещение. — Вчера вы говорили, что есть новое дело. Материалы уже готовы? — А вы как всегда с места в карьер, товарищ Московский. — уважительно кивнул начальник. — Впрочем оно и к лучшему. Без лишних слов, — Кирьянов протянул агенту тонкую папку с красным ляссе. — Приступаете к выполнению с завтрашнего дня. Вы будете исполнять роль криминалиста в милиции ленинградской области. Более точные данные есть в деле. Жилье, деньги и фальшивые документы уже готовы и будут выданы завтра к девяти утра. Ваш поезд в Ленинград отбывает в 12:30, но вы высаживаетесь в Гатчине. Там и произошло убийство. Два предыдущих произошли в Новгородской области. — Убийца решил сменить место? — спросил скорее самого себя Михаил. — Это уже вам предстоит выяснить. Но это дело не просто так подняли на уровень КГБ. Мое начальство считает, что это потенциальный серийный убийца. Плюс, его методы отличаются крайней степенью жестокости. — Мы оба были на фронте, товарищ Кирьянов, — нахмурился Московский, испытывая легкое раздражение. — Не думаю, что после это меня способны испугать изуродованные тела. — Просмотрите снимки, — после секундной паузы произнес начальник. Михаил нахмурился, но, соблюдая все правила вежливости, поблагодарил и ушел. Впереди было томительное ожидание следующего автобуса и возвращение домой.

***

В Ленинграде лил сильный дождь. На многочисленных улицах культурной столицы СССР даже в такую погоду расхаживали люди. Кто в магазин, кто домой, а кто просто наслаждался свежестью, что приносил с собой дождь. Погодное явление становилось с каждым часом все сильнее, что заставляло ленинградцев в такт ему ускорять шаг, спеша в закрытые помещения. И только один человек, кажется, полностью игнорировал разбушевавшуюся стихию. Это был Александр Невский. Его удивительно бледная кожа сильно контрастировала с преобладающе-черными оттенками его одежды. Изюминку его образу придавали заостренные скулы и серые пронзительные глаза, сочетавшиеся с облитым мрамором перроном. Он стоял на набережной и позволял усиливающейся стихии облить его собой до последней нитки, пока сам Александр был погружен в тяжелые мысли. Почему с неба льется? Опуская научные объяснения и включая воображение. Что же случилось там, на небесах, что сверху веками льется столько воды? Какое горе заставляет необозримую высоту обливать своим горем миллионы жизней? О чем плачет небо? Оно оплакивает соседей внизу или же пытается смыть всю горечь прошедших лет, увы, безуспешно? А что другие места? Там, где веками все поглощает жара и засуха. Они что, меньше страдали и не заслужили сочувствия небес? Или у неба для их горестей не осталось слез? Ни на один из этих бесчисленных вопросов Саша не знал ответ, но любовь к долгим и глубоким размышлениям всегда была неотъемлемой частью его жизни. Поэтому очередное погружение в себя посреди сильного ливня его совсем не удивило. Что будет, если дождь закончится? Совсем? Эти неуместные мысли нередко доставляли ему неудобства. Взрослые попрекали Сашу еще в детстве его излишней чувствительностью и фантазией, а дети просто не понимали. Однако Невский прошел через это. Прошел, но никак не изменился, всего лишь выучился, как приспособиться и зайти за своего. Не изменил ни одной своей привычки по сей день. И даже сейчас, в настолько банальной ситуации, как дождливая погода, все у него не как у людей. Пока остальные спешно открывают зонтики или, закрывшись руками, спешат домой, он стоит у берега Невы и позволяет дождю обливать его столько, сколько тот захочет. Может быть, после этого им станет легче. Возвратившись домой ближе к четырем вечера, Саша не услышал ни единого звука в доме. Пронзительная тишина была редкостью, что заставило Невского насторожиться. Их семья жила под Ленинградом. В этом месте всегда было очень тихо. Маленькая деревня находилась в нескольких километрах от них и являлась, по факту, ближайшим местом цивилизации. Тем не менее, присутствие машины сильно упрощало им жизнь. Кто додумался купить участок в таком месте Саше было интересно, но отец извечно отмахивался на такие вопросы, говоря, что жизнь в городе ему надоела. Этот ответ Сашу никогда не устраивал. Отец работал практически в центре города и был по природе очень активным человеком, знакомым со всеми и вся. Для него жить затворником должно было быть каторгой. Тем не менее, они здесь. Для Невского, любившего атмосферу меланхоличного Ленинграда, удаленность от северной столицы была в тягость, хотя здешние места он также любил и знал окрестности вдоль и поперек. Так и жили. Саша мечтал покинуть родительское гнездо и, к счастью, нашел способ сделать это быстро и безболезненно. Дело в том, что его факультет предлагал после сдачи летней сессии пройти стажировку в областном отделении милиции или МВД. Узнав об этом, Невский начал из кожи вон лезть, дабы добиться этой стажировки. И он бы соврал, если бы сказал, что его упорство было продиктовано только желанием покинуть дом. На самом деле, это было последнее, о чем он думал. Преимуществом было и то, что его факультет — психология служебной деятельности — был хорошо известен новейшими методами работы с преступниками, а следовательно, сильно поощрялся не только в масштабах области, но и самим МВД СССР. Поэтому Саша с замиранием сердца ждал ответа на письма, которые он послал. Но до тех пор он оставался в родительском доме. Добравшись до своей остановки на автобусе, Саша с удовольствием отметил, что здесь дождя и не было. Всего тридцать километров от города — а не выпало ни капли. Открыв заедающий замок калитки, Невский зашел на их территорию. Дом корректнее было бы называть дачей, но они тут жили, так что два в одном. Плюс, не так уж далеко от города. В саду недалеко от яблони сидел мальчик и вертел в руках что-то, напоминающее карандаш. Саша прищурился и подошел ближе. В этот раз зрение его не подвело — ребенок действительно держал в руках письменную принадлежность. Это был Денис. Сын Софии. Благодаря этому ребенку Александр получил гордое звание «дяди», хотя и быстро отучил чересчур вежливого племянника себя так называть. Ну какой дядя, в самом-то деле? Саше всего пару месяцев как восемнадцать. От любопытства и нечего делать Саша подошел к мальчику. — Привет, Денис, — произнес Александр и усмехнулся, увидев, как дернулся от неожиданности племянник. — Прости, не хотел пугать. — Саша! — обрадовался ребенок и обхватил своими тонкими ручками Невского. — Я думал, что ты еще учишься. — Ну уж нет, дорогой, — протянул Саша, обняв Дениса в ответ одной рукой. — Не переводи стрелки на меня. Уж кто-кто, а ты сейчас должен быть в школе. Одиннадцать утра, вообще-то. Прогуливаешь? — Нет! — уверенно заявил Денис. — Пионеры не прогуливают, а учатся. Просто сегодня заболела Юлия Анатольевна и нас пораньше отпустили домой. — Ну разумеется, — улыбнулся Саша, ободряюще потрепав по голове Дениса. — Тебя дедушка забрал со школы? — кивок. — Он дома сейчас? С мамой? — Нет, он уехал в город недавно. «Ожидаемо» — подумал Саша невзначай. Невский поднялся с сухой, зеленой травы и, попрощавшись с ребенком, пошел в сторону дома. Противный скрип старой деревянной двери заставил Сашу зажмуриться от неприятного звука. Дверь давно стоило смазать, но так как отец постоянно пропадал на работе, а для Саши все, что связано с ремонтом, было чуждо, дверь продолжала скрипеть. В гостиной, удачно видной из прихожей сидела, сложив ноги по-турецки, Софа. В руках она держала что-то свежий выпуск журнала «Новый Мир». Она сидела, наклонившись так, что ее темные пряди спадали прямо на страницы нового номера журнала. Казалось, что содержимое ей было ну очень интересно. Осознав, что Софа его прихода не услышала, Невский разулся и прошел в гостиную. — Привет, — поздоровался Саша, заметив, как дернулась после его слов София. Видать, его приход сегодня всех будет пугать. Проверить бы отца еще. Может и есть что-то, что способно его напугать. — Ох, привет, я тебя не услышала, — непонятно зачем оправдалась София, откладывая журнал. Потом посмотрела на Сашу удивленно, словно вспомнила что-то. — У тебя же сессия закончилась? Я была у Игоря, не знаю точно. — Два дня уже как, — ответил Саша, присаживаясь на кресло и закидывая ногу на ногу. — Приглашали отметить, но я не горю желанием ощутить на своей шкуре delirium tremens. — На самом деле, я как раз хотела предложить отметить, — объяснила София, не обратив внимание на незнакомое слово. — Как насчет семейного застолья? Я, ты, Игорь, папа и возможно сестра Игоря со своей семьей. — Прошу прощение, если лезу не в свое дело, но разве у вас не было с Игорем какой-то ссоры? — Ну, мы уже взрослые люди и рассудили все подобающе, — ничуть не смутившись вопросом, ответила бывшая Невская. — Наши проблемы в основном бытовые. Надо просто научиться уживаться друг с другом. Ссоры будут всегда, а найти компромисс можно в любой ситуации. Саша кивнул, с уважением глядя на сестру. — Я рад, что ты вышла за него замуж. Вы вдвоем и с дьяволом договоритесь, — в ответ на это оба засмеялись, сбрасывая серьезную атмосферу. Так было у них всегда. Их серьезная ленинградская семья интеллигентов была известна многим в городе. И неудивительно: отец — действующий полковник, дочь, София — учитель в известной консерватории, а Саша — один из лучших студентов ЛГУ по своему профилю. Их семья просто не могла не привлекать внимание. Но когда они оставались наедине, без вечно греющих уши проходимцев и знакомых, то могли вести себя непринужденно. И, наверное, это было единственное, в чем они всегда были солидарны. — Я тоже рада, Саш, — легко согласилась старшая сестра. — Надеюсь, и ты когда-нибудь найдешь себе достойную избранницу. Невский для приличия кивнул головой, погружаясь в свои мысли. Да, это было бы определенно лучшее развитие событий для него. И не надо ничего выдумывать: отучиться, работать на благо страны, жениться на хорошей девушке и завести детей. А дальше-то что? Жизнь можно считать завершенной? Неужели все, чего стоит человеческая жизнь — эти четыре пункта? — Там, кстати, в почтовом ящике письмо какое-то лежит. Выглядит весьма солидно. Не тебе случайно? Минута молчания потребовалась Саше на то, чтобы припомнить в голове все подробности разговора с куратором двухнедельной давности. Получалось плохо, но самое главное он нашел в памяти. «Иногда они присылают направление на стажировку прямо на дом», — произнес тогда его куратор Митя, надменно поправив очки. — «Но чаще по адресу ВУЗа, так что смотри в оба». Не удосужившись ответить сестре, Саша рванул к почтовому ящику, достав оттуда плотный конверт быстро и аккуратно. Нетерпеливо развернув, он начал быстро пробегать глазами по буквам. С каждым прочитанным словом выражение Невского становилось все более непонятным. Умирающая от любопытства София очутилась на крыльце дома достаточно быстро и теперь взирала на брата. Денис, почувствовавший издалека эту нетерпеливую энергетику, подбежал к лестнице. Мать и сын ожидали объяснений от Саши. Дочитав, Невский согнул письмо вдвое и обратил внимание на родственников, не скрывая легкой улыбки. — Угадайте, кто будет стажироваться этим летом в областном отделении милиции? — как можно более непринужденно задал вопрос Саша. — Тебя приняли? — начиная кое-что понимать, уточнила София. — Именно так. — А что значит стажироваться? - спросил подошедший Денис. — Это значит, что у меня будет практика по моей будущей работе. Она поможет мне в будущем получить уже настоящую работу быстрее, чем моим конкурентам без опыта стажировки. — О, я понял. Звучит круто. Когда я вырасту, то тоже буду стажироваться, — решил ребенок, а после ушел снова в сад. После секундного молчание Саша усмехнулся. — Трудолюбивый парень-то растет, — сказал Невский, встречаясь взглядом с сестрой. — Только услышал о возможности пред-рабочей практики, как решил тем же заняться. Обрати на это внимание. Такое рвение, вау. — Приму к сведению, — легко согласилась София. — А с тобой-то что? Зная тебя, ты бы прыгал от счастья, если бы все было точно так, как ты хотел, — заметив прищуренный взгляд брата, Софа примирительно подняла руки. — Ладно, преувеличиваю. Но я рассчитывала хотя бы на широкую улыбку. — Ну да, — неохотно протянул Саша, потирая шею. — Не совсем то, на что я надеялся, — Невский вздохнул. — В общем, я подавал на стажировку в местное отделение МВД. — А приняли тебя всего лишь в милицию, — закончила София под кивок Невского. — Некоторые и этого не добиваются, Саш. А ты всегда к большему стремишься и, честно говоря, практически всегда добиваешься. Может быть, в этот раз тебе стоит взять курс ниже намеченного? Ничего не происходит просто так. А что за отделение, кстати? Саша опустил взгляд на письмо, а через секунду снова посмотрел на Софу. — А вот это самое интересное, — он поднял бумагу вверх и указал пальцем на нужную строку. — Похоже, теперь мы с папой коллеги. Чтобы убедиться во всем, София вчиталась в чужой почерк. Указанный адрес был действительно тем отделением милиции, в котором трудился их отец. София покачала головой, слегка улыбаясь. Ну и ну. Слова «какой кошмар» так и остались не произнесенными.