***
Встреча была назначена на одиннадцать утра в среду. Ехать до главного здания час, значит, нужно приехать немного заранее, минут за десять. Чонхо встал в семь. Пару минут он лежал, уставившись в потолок, медленно приходя в себя, возвращаясь из сновидений в реальный мир. Резкое осознание, зачем он проснулся так рано, заставило внутренности скрутиться. Чонхо понимал, что веской причины так переживать нет. Место уже за ним, остались лишь бюрократические формальности. Однако факт того, что совсем скоро начнётся новая веха жизни, всё же будоражил. Потянувшись, он направился в ванную, а после водных процедур — на кухню за питательным завтраком. Хотя голода особо не было, Чонхо впихнул в себя тост с индейкой, пару кружочков огурца и завершил всё крепким зелёным чаем: в редкие моменты беспокойства он предавал свою привязанность к кофе и выбирал другой источник кофеина. Накануне он висел на телефоне с Уёном, пристально слушая, что тот делает, и контролируя ужин, который младший нередко пропускал. В свою очередь Уён давал советы, какую одежду лучше выбрать, чтобы произвести хорошее впечатление. Что-то не слишком броское в силу специальности, но в то же время элегантное и демонстрирующее, что обладатель не живет на последние гроши. Они остановились на свободных тёмно-серых брюках, бордового цвета рубашке и белой футболке под неё. Чонхо проиграл Уёну в битве за удобные кроссовки, поэтому ночью начищал красивые, но не сильно удобные лоферы. Как завещала мама, перед выходом он быстро нанёс солнцезащитный крем, захватил кепку и, наконец, вышел на улицу.***
Приближение лета ощущалось в приятном ветерке, в ярких панамках детей, в бесконечном количестве палаток с мороженым, в школьниках, увлечённо рассказывающих о планах на долгожданные каникулы. Оно ощущалось на остановке, где щебечущие бабушки обмахивались ажурными веерами, а молодое поколение наслаждалось прохладой портативных вентиляторов. Чувствовалось в автобусе, когда к кепке прибавились солнцезащитные очки, которые Чонхо надел в попытке спрятаться от настойчивых лучей. Он рассматривал пейзаж под аккомпанемент жужжащего кондиционера, придумывал ответы на возможные вопросы и перебирал блестящее на солнце золотистое кольцо с парой бусин. Спустя пару остановок показалось большое современное здание. Его белый кирпич сиял на солнце, а вокруг шелестела листва крепких деревьев, скрывавшая кипящую на территории жизнь. Он вышел на остановке, огляделся и неспешно направился к больнице. Из ворот выходили дети под ручку с родителями: кто вприпрыжку, кто с пластырем, кто опираясь на костыль или хвастаясь цветным гипсом. Всё было пропитано детской беспечностью, лёгкостью и весельем. Чонхо быстро зашёл через ворота, прошёл по тропинке, ведущей к главному входу, подмечая отдыхающий персонал. Кто-то курил в сторонке от посетителей, кто-то медленно прохаживался, беседуя с коллегами или задержавшимися пациентами. На ресепшене его встретила приветливая женщина. — Добро пожаловать в университетскую больницу Кёнде. Чем я могу вам помочь? — Мне нужно встретиться с главврачом, Пак Сонхва. — Вам назначено? — Да, в одиннадцать, — выслушав его, она пару минут что-то искала в компьютере, а после сказала: — Проходите на пятый этаж, кабинет 503. Поблагодарив, Чонхо направился к лифту, вдыхая знакомый запах препаратов и медицинских бинтов. Пока он ждал, к нему подошла медсестра (насколько он смог заключить по большой кипе карточек и униформе), а следом и мама с ребёнком на руках. Всей этой компанией они зашли в подоспевший лифт. Ребёнок что-то заинтересовано лепетал, потом стал рассматривать себя в зеркало, хлопнул ладошкой по плечу Чонхо, за что его поругала мама, а сам Чонхо на это лишь улыбнулся. Он любил детей. Любил с ними возиться, искать компромисс, хвалить, а иногда и ругать, если кто-то принял больше витаминов, чем следовало. Он любил рассказывать о них забавные истории, хранил и хвастался маленькими презентами с приёмов. У него была целая коллекция, от смятых фантиков и стикеров до карамелек и камешков. Вот и сейчас малыш настойчиво предлагал ему свою соску, улыбался беззубым ртом. Лифт остановился на третьем этаже, и им нужно было выходить. Ребёнок протестующе замычал, но мама унесла его в педиатрическое отделение, и двери закрылись, увозя Чонхо и медсестру выше. Они вместе вышли на пятом этаже, но разошлись по разным крыльям здания. Впереди его ждала стойка, склонившись над которой стоял мужчина в белом халате и забавных зелёных кроксах. Чонхо подошёл ближе и уже собирался спросить, где ему найти врача Пака, как к нему обратились: — О, так вы Чхве Чонхо! Я и не ждал вас так рано. Чонхо повернулся на голос и увидел перед собой приветливую улыбку, чуть скрытую опущенной маской, на приветливом и утонченном лице. — Я Пак Сонхва, главврач, — он заметил заминку, поэтому продолжил. — Уён рекомендовал вас. Понимая, что он держит до неприличного длинную паузу, Чонхо оживился и поспешил ответить: — Приятно познакомиться! Извините, что заявился раньше положенного, думал, что найти вас будет сложнее. О, и можно просто Чонхо, — он выдавил под конец неловкую улыбку и протянул руку. Главврач с радостью ответил на жест дружелюбия и предложил пройти в кабинет. Попутно он рассказывал о больнице, делении на корпуса и отделениях, местных правилах и режиме. — Что ж, вот и мой скромный кабинет. Прошу. Давайте обсудим последние мелочи, прежде чем вы вступите в наши ряды, — он распахнул дверь, и… ну, скромности ему не занимать. Первое, что увидел Чонхо, было окно. Окно, из которого открывался вид на прилежащий к больнице парк, а где-то вдалеке виднелась водная гладь. Весь кабинет был освещен естественным светом, во всем была аккуратность, но без фанатизма — на пузатом диване покоилась кипа бумаг и книг. Непосредственность хозяина отражалась в каждом предмете. Чонхо предложили сесть на кресло напротив стола, поэтому он мог украдкой любоваться видами. — Что ж, Чонхо, — начал Сонхва, — очень рад наконец вживую встретить вас. Кстати, не хотите чаю? — Чонхо на предложение покачал головой, и мужчина продолжил: — Я видел ваши рекомендации и профессиональную активность. К тому же мой дорогой тонсэн весьма лестно о вас отзывался, я даже начал ревновать, — хохотнул он. — Оставшаяся бухгалтерия меня мало волнует: Миджи сообщит обо всём необходимом, ей я в этом плане доверяю больше. Я же хочу обсудить с вами график и просто узнать вас лучше. Думаю, вы понимаете, дети — необыкновенные во всех смыслах создания, и важно найти того самого человека. Его спрашивали о хобби, вещах, приносящих радость, почему он выбрал эту профессию, о семье и младших сиблингах (на это он пошутил про Уёна, что Сонхва с энтузиазмом поддержал) и, наконец, про личную жизнь. — Я не состою в отношениях, — уклончиво ответил Чонхо. — Нет нужды переживать, — мягко улыбнулся Сонхва. Каштановые волосы чуть спали на глаза, и он тут поправил их. — Уён-и ведь мой давний друг и даже больше. — Вы что?.. — О, нет-нет. Он действительно мне дорог, и мы близки с ним, но в совершенно другом плане, — главврач развернулся полубоком к окну, и Чонхо смог без зазрения совести рассмотреть его. Он сохранял мягкую улыбку, подчёркивающую высокие скулы и едва заметную ямочку на щеке. На длинном ровном носе покоились золотистые очки, теплые карие глаза со слегка опущенными краями рассматривали ручку в тонких пальцах. Только сейчас Чонхо заметил кольцо на безымянном пальце левой руки. — Я знаю его почти с младенчества: наши мамы были близки. Мы не успели пойти вместе в детский сад, но встретились в школе. Помню, как я злился и стыдился, когда он доставал меня пятнадцатилетнего при моих одноклассниках. Он обижался, иногда даже до слёз. А моя мама ругалась из-за этого и заставляла извиняться. И мне, по правде говоря, было неловко, ведь я действительно его любил. Мы были и есть единственные дети в наших семьях, за исключением сводного брата Уёна, поэтому и нуждались друг в друге, — Сонхва развернулся к Чонхо, отложил ручку в сторону и продолжил: — Для меня он как младший брат, которого хочется оберегать и лелеять несмотря на все проказы. А сам я женат вот уже почти пять лет. — О, ясно, — Чонхо лишь кивнул на рассказ, тщательно всё обдумывая и переваривая. — Конечно, я знаю про парней Уена. У меня нет никаких предрассудков относительно личной жизни моих сотрудников, главное — качественное выполнение своей работы и хорошее отношение к пациентам, какими бы трудными они не были. — Спасибо. Для меня это тоже важно. Но я и правда сейчас не состою в отношениях, — от вернувшихся переживаний он начал теребить собственные пальцы. — А состояли? — заинтересованно склонил голову собеседник. — Да, — грустно усмехнулся Чонхо, — и в довольно длительных, но так получилось, что с течением времени наши привычки и взгляды стали противоречить друг другу и даже раздражать. Мы решили разойтись, — он чуть помедлил, прежде чем поднять голову на Сонхва и продолжить: — оказывается, обоюдное расставание без скандалов даётся куда тяжелее. Сонхва лишь молча кивнул головой, а после протянул руку: — Что ж, я приверженец рабочей этики и не особо одобряю панибратские отношения на работе, но друзья Уёна и мои друзья. Буду рад увидеться с вами и в более неформальной обстановке. Чонхо пожал ему руку, принимая предложение дружбы. Они поговорили ещё немного о разных мелочах, и на хорошей ноте, ознаменовавшей надежду на плодотворное сотрудничество, Чонхо покинул кабинет главврача. Он задержался у Миджи, чтобы передать все необходимые документы, и с чувством выполненного долга вышел из больницы.***
Обратный путь занял значительно больше времени: Чонхо решил прогуляться до дома пешком и насладиться ещё не до конца знакомой атмосферой, проникнуться настроением города и окружающих. Он так соскучился по природе, по ансамблю торопящихся куда-то «воротничков» и неторопливо прогуливающихся пешеходов. Он отчаянно хотел стать их частью, влиться, сойти за своего. Поэтому по ходу прогулки одергивал себя, когда замечал, что шаг стал резче и появлялась нервозность в движениях. Чонхо снова учился проживать эту жизнь, как нормальный человек, заботиться о себе, позволять и принимать. Так он принял решение наесться стрит-фудной курочки, дополнить её корн-догом и заполировать бутылочкой соджу (зная свою чрезмерную выносливость, всё же бросил в корзинку ещё и содовую). В последний момент у кассы он прихватил и вырвиглазные мармеладки, завершая парад любимой «запрещёнки». Уён работал полную смену до позднего вечера, параллельно курируя группу стажеров, поэтому Чонхо ограничился сообщением об успехах и приглашением в гости на выходные. До дома оставалось совсем ничего, Чонхо предвкушал, как насладиться едой под просмотр сериала или «Шрека». Он поздоровался с бабулечкой из соседнего дома, которой недавно помогал найти срок годности молока, и уже зашёл было в подъезд, как дверь распахнулась и явила ему накаченную грудную клетку в обтягивающей кофте. Перед глазами так и остались точеные ключицы и значок Найка. — Какая неожиданная и приятная встреча, куколка. О чёрт. Всё же было так хорошо. С другой стороны, что-то не самое приятное должно было уравновесить столь положительный день. Не сказать, что Чонхо ненавидел соседа, но первая встреча с встревоженным Уёном, нелепый флирт не в тему, словесная перепалка — всё это оставило не лучшее впечатление об этом человеке. — Извините, мне нужно идти, — Чонхо настойчиво смотрел куда угодно, но не в глаза соседа. Тот, видимо, понял ситуацию превратно и выдал: — Мне, конечно, льстит твоё внимание, но мои глаза выше, куколка, — в его голосе отчётливо прослеживалось самодовольство. — Хотя раз тебя так впечатлило моё тело, которого я добился изнурительными тренировками, тебе лишь стоит сказать об этом, и я обязательно сделаю всё, что в моих силах, чтобы ты узнал обо всех его умениях. Он уже было потянул руку к подбородку Чонхо, когда тот, абсолютно возмущенный подобной речью, шлёпнул по ладони и молча протиснулся в подъезд: курочка остывала, соджу грелся. Как, впрочем, и уши Чонхо. Сосед лишь взглянул ему вслед, усмехнулся, вставил наушники и начал пробежку, которая принесла интересные решения, как растопить лед между ними. Ну, или ему так казалось.***
План Минги был достаточно простым: коммуницировать с Чонхо как можно чаще по самым разным поводам. Что было в духе Минги, так это создать эти поводы самостоятельно, стать той самой причиной, из-за которой им придётся встретиться. Делал он подобные вещи всегда с размахом и особым умением. Ко всему прочему парень был чрезвычайно удачливый. Казалось, что мир на его стороне и только рад стать соучастником. Так случилось и в этот раз. Знаменитый слоган «утро добрым не бывает» сработал на все сто процентов, да так, что Чонхо пришлось клясть систему водоснабжения с глиняной маской на лице. Кое-как он умудрился смыть её минералкой, лицо даже стало более сияющим и свежим (мысленно он сделал пометку изредка прибегать к такому способу). Потом он обнаружил, что кофе для фильтра закончился, и уже приготовился заваривать чай, как в дверь позвонили. На пороге ждал сюрприз. Он вновь столкнулся с накаченной грудью, но на этот раз неприкрытой ничем. Промелькнула мысль, что подобная традиция напрягает. Подняв взгляд выше, Чонхо встретился с довольным соседом. Привычно светлые волосы сейчас потемнели и, чуть влажные, забавно скручивались на концах. Чонхо заподозрил неладное и глянул ниже. На крепких плечах кое-где виднелась пена, влажная кожа блестела под лампами накаливания, свет которых кинематографично ложился, выгодно подчеркивая плоды регулярных тренировок. Одинокая капля скользнула по торсу и тут же впиталась в полотенце на бёдрах, держащееся на честном слове. Он что, издевается? — И вовсе не издеваюсь, куколка, — на внезапную реплику от соседа Чонхо дернулся, не заметив, как произнёс последнюю фразу вслух. — Меня, как, впрочем, и всех в этом доме, застали сезонные аварии в водоснабжении. Так уж вышло, что я так и не смог закончить процедуры, как ты видишь, — он обвёл себя рукой, и до Чонхо донесся едва различимый, но приятный запах геля для душа. Блядство, пора запретить все виды мускусных и древесных гелей — они оказывают пагубное влияние на его выдержку. — И чего тебе понадобилось от меня? Купальни с розовой водой у меня нет, и общественными банями я не владею, — от негодования и покушения на личное пространство Чонхо сам не заметил, как перешёл на неформальную речь. — Я вовсе не за этим, хотя и не прочь принять ванну с тобой, — Минги наклонился ближе, провёл носом рядом с ухом Чонхо, отчего тот вздрогнул и сглотнул от двусмысленности ситуации. Но в следующий момент сосед вновь выпрямился и продолжил: — всего лишь хотел одолжить полотенчико обтереться. Ну, или ты мог бы обтереть меня, м? — Заканчивай. Нет у меня полотенец для тебя, обтирайся футболками или туалетной бумагой. Чонхо оттолкнул соседа от дверного проема, попутно касаясь теплой и всё ещё влажной кожи и на долю секунды задерживаясь на крепких мышцах (чёрт-чёрт-чёрт). Он хлопнул дверью, убедился, что уши не успели покраснеть и вернулся к оплакиванию своего утра. Ещё более довольный сосед с победной улыбкой остался за порогом. Операция по сближению обещала быть интригующей.***
Следующее утро началось со стояка. Буквально. Чонхо — здоровый мужчина в самом расцвете сил (с медицинской точки зрения), завидный жених (по мнению мамы) и классный чел (со слов Уёна). И предпочитает мужчин (подтвержденный факт). Поэтому ничего удивительного в том, что он среагировал на громкие, отчётливые стоны представителя мужского пола, совершенно нет. Другой вопрос — кто же устроил подобный концерт. Чонхо жил в доме старого фонда, то есть звукоизоляция здесь хорошая, значит, он мог услышать только шум с четвёртого этажа, который пустовал вот уже месяц: пожилые пары с наступлением благоприятного сезона перебрались в пригород, подальше от суеты. А значит, оставался последний вариант. Ёбаный сосед. Во всех смыслах этого слова. Чонхо вспомнил все грустные фильмы, трогательные ролики с котятами и детёнышами панды. А так как зоофилией он не страдал, то минут через пять был готов отрывать руки и что пониже всем, кому с утра пораньше неймётся. Он уже хотел войти в чужую квартиру с ноги и с пламенной речью, но заключил пакт ненападения на двадцать минут. Двадцать минут - и он будет действовать жестоко и хладнокровно. В абсолютном раздрае он выполнил утреннюю рутину по уходу за кожей, нервно выпил эспрессо, сообразил на скорую руку сэндвич и приступил к дыхательным практикам. Всё под аккомпанемент непрекращающихся стонов и в компании вернувшегося стояка. Часы на духовке известили об окончании договоренности, и Чонхо вылетел на лестничную клетку. Он, не стесняясь, начал колотить в дверь. На удивление, она довольно быстро распахнулась и представила греховную картину. Уже знакомая крепкая грудь, но в этот раз со вздёрнутыми сосками, часто вздымалась, словно её обладатель пробежал марафон. Он отважился поднять глаза выше, и это было мужественное, но самонадеянное решение. Чуть прищуренные глаза, подернутые поволокой, приоткрытые покрасневшие губы. Чонхо решил перевести дух, быстро окинул всю фигуру и наткнулся на крепкий стояк в спортивках. — Ты что, блять, конкретно рехнулся?! — злостно прошипел он. — Куколка, прости, но я не могу согласовывать график дрочки с тобой. Мы ещё не в тех отношениях, поэтому я следую зову тела. Но если я доставил неудобства, с радостью предложу руку помощи, — он облокотился на край входной двери, лбом и бедрами прижимаясь к косяку. — Себе помоги, придурок! — он уже и не помнил, когда в последний раз вел себя так эмоционально и вспыльчиво. — Ч-чёрт, когда ты ругаешься, он становится твёрже, — всхлипнул Минги и бедрами потёрся о край выступа. Стыд от абсурдности ситуации, граничащий с возбуждением, накрыл Чонхо, заставляя зарумяниться все видимые и невидимые части тела. С минуту он пребывал в непонятном состоянии, пытаясь справиться с туманом в голове и недвусмысленной физической реакцией на всё происходящее, но всё же смог взять себя в руки и проговорил сквозь зубы: — Ты больной ублюдок, — реакция соседа была максимально странной. Он вдруг выпрямился, размял шею, широко улыбнулся и сказал нормальным голосом, как будто и не растекался по двери буквально пару секунд назад: — Всё так, я больной ублюдок, на которого у тебя встал, — Минги оперся ладонями на верхнюю перекладину и двинул бедрами. — Извращенец, — ошеломленный всем и сразу, Чонхо кинул последнюю фразу, развернулся и, снова хлопнув дверью, зашёл в квартиру. По мнению Минги, всё продвигалось идеально.***
В субботу Чонхо отправился на променад до кофейни, где обычно завтракал. Он любил подобные прогулки, особенно в выходные, когда утром город ещё раскачивался, людей на улицах было значительно меньше, и он мог неторопливо нагуливать аппетит, в который раз осматривая окрестности. В этот раз он остановился на бейгле и холодном американо, и пока ждал еду, успел подружиться с милейшей корги одной из посетительниц, обсудить с хозяйкой погоду, узнать, что та живет неподалёку и даже согласиться на чашку кофе когда-нибудь. На вынос он взял парочку пирожных, чтобы поживиться углеводами вечером, и, довольный, выдвинулся домой, попутно составляя список продуктов на неделю. По дороге он размышлял о соседе, их нелепых встречах и о том, что вообще зря так негативно отнесся к нему. Авария в системе водоснабжения явно не его рук дело, а утренний марафон… Ну, житейское в общем-то дело. Парень живёт один, девушек Чонхо за ним не замечал, вот и справляется, как может. Да и в принципе тот достаточно добродушный и без злого умысла, пожалуй, с ним даже стоит пообщаться поближе. Так он думал ровно до того момента, как коснулся ручки входной двери в свою квартиру. Вся она была перепачкана в чём-то липком подозрительной консистенции. Поднеся пальцы ближе, он вспомнил врачебные практики, кабинет узи и осмотр органов малого таза. Смазка. С химозным вишневым запахом. — Нет уж, гадёныш, это уже война, — не задумываясь о продуктах, он бросил их у двери и застучал в соседскую дверь. Но спустя продолжительное время ему так никто и не открыл. Он хотел было уже ответить тем же, как со стороны лестницы послышался знакомый голос. О чём-то переговариваясь по беспроводным наушникам, Минги вышел на лестничную клетку и уже собрался отпустить очередную сальную шутку, как Чонхо провёл испачканной в смазке рукой по его губам, а остатки вытер о футболку. — Возвращаю чужое, — яростно взглянул на соседа Чонхо. Оставив вредителя в шоковом состоянии, он быстро открыл дверь и вошёл в квартиру. — Прости за игнор, хён, но, кажется, мне ответили взаимностью. Видишь, а ты говорил, что не сработает, — Минги был доволен, как маленький ребенок, получивший долгожданную конфету.***
В воскресенье Чонхо отказался выходить из дома, чтобы не нарваться на ещё большие неприятности и соседа, поэтому провёл день, тюленясь (термин за авторством Уёна) и за непрерывным просмотром фильмов. И хотя только вчера ходил в маркет за продуктами, он решил заказать дополнительный пакет полезного для души. В момент животрепещущего диалога пришло оповещение, что заказ доставлен и ожидает скорейшего получения. Лениво поднявшись с дивана, Чонхо неспеша направился к двери и… ничего не обнаружил. Сначала он подумал, что курьер оставил заказ на лестничном пролёте, как это изредка, но случалось. Потом глянул в сторону противоположной двери, но и там было пусто. Желание завладеть принадлежащим по праву пересилило; он поднялся на четвертый этаж, спустился на второй. Когда после безуспешных поисков Чонхо вернулся на свой этаж и был готов выесть мозг службе доставки, он заметил у двери тарелку с фигурными фруктами и розовый стикер рядом."Куколка, здесь больше витаминов и любви, чем в тех углеводных бомбах ;)"
Тарелка с фруктами полетела в стену, разбившись на сотни кусочков. Входная дверь в который раз яростно хлопнула.План провалился.