Милота, забота, много намёков на секс, но при этом самого секса вы от меня не дождётесь)

- Спасибо тебе, сэр Макс. — За что? — удивился я. — За содержательный разговор, в который по твоей вине превратилась наша досужая болтовня. И за хорошую новость про Хайсту, я рада, что она снова в городе, да ещё и при деле. И за то, что проводил. Мы уже пришли к Иафаху, ты не заметил? Конечно, не заметил. В чём я действительно безупречен, так это в болтовне. Выкладываюсь полностью, всё остальное для меня перестаёт существовать. Захваченного разговором меня, наверное, даже убить можно, я этого просто не замечу и останусь жив, как ни в чём не бывало. Без всякого вреда для увлечённого беседой организма. — Жалко, что так быстро, — честно сказал я. — Я только ра… Но договорить мне не дали. Причём не то чтобы перебили, не дав и слова договорить. Просто чужое присутствие далёкое и до этого мало ощутимое, резко усилилось. И не то чтобы это было неприятно. Чем-то похоже на неожиданно влетевший в кабинет запах вкусного мороженого, которое два дня назад ел на другом конце города. Неожиданно и приятно! Вот только этот запах напомнил о не просто «приятных», а откровенно сводящих с ума событиях. За несколько дней замечательные часы в кабинете нынешнего Великого Магистра ордена семилистника, конечно же благостного и единственного, кто же спорит! Ну, так вот эти часы успели порядком подзабыться. И, как не смешно звучит, за всё это время я так и не собрался с силами, чтобы хорошенько обдумать столь приятный опыт и решить, больше рад случившемуся или смущён и ошарашен. Ошарашен, кстати, в первую очередь собственной реакцией. Шурф-то как всегда идеален, ничего нового! В общем замолчал я от того, что выпал из реальности. Слава богу, хотя скорее моей растерянности, хоть не покраснел. Причина моих смятенных чувств вышла из тени и, прервав недолгую тишину, заговорила: — Это ваша добыча? Или мне подарок приволокли? — прекрасный голос из темноты. Очень знакомый голос. В отличие от внешности его обладателя, которая произвела на меня совершенно неизгладимое впечатление. Всклокоченные смоляные кудри, буйная борода и латаное-перелатаное лоохи с капюшоном на шимарский манер — это ладно бы. Все мы взрослые люди и знаем азы искусства маскировки. Но роскошные кустистые брови совершенно потрясли моё воображение. Из каждой такой брови можно было бы изготовить парик, вполне способный прикрыть средних размеров лысину. Но в столице Соединённого Королевства лысые, недовольные своей участью, бегут за помощью к знахарям, а не к постижёрам. Поэтому брови остались невостребованными. Какая жалость. — Конечно это моя добыча, — усмехнулась леди Сотофа. — Но я нынче добрая, могу поделиться. — Эй, — сказал чуть пришедший в себя от воспоминаний и зрелищ я, — что-то вы разошлись, господа злые колдуны. Не зря о вас страшные вещи уже которое столетие рассказывают. А как же свобода воли? Вдруг я не хочу быть добычей? — Не хотел бы, давным-давно удрал бы от нас на край Вселенной, — хладнокровно заметил обладатель чудовищных бровей, Великий Магистр Ордена Семилистника и, по роковому стечению обстоятельств, мой друг, любовник, партнёр, учитель, ученик и всё-всё-всё остальное… Шурф Лонли-Локли! — Впрочем, это тебя не спасло бы, — добавил этот ужасный человек. — Догонять беглецов — моя бывшая профессия. В которой, как ты знаешь, я вполне преуспел. — Ладно, — вздохнул я. — Придётся сразу сдаться, раз так. Сожрёшь меня на ужин? Дело хозяйское, но учти: на ночь много есть вредно, - я скорчил строгое лицо и воздел палец к небу. Вышло не слишком убедительно. — Где ж там «много»? — спросил мой друг, снисходительно оглядывая меня с ног до головы. А потом неожиданно перешёл на безмолвную речь. – Я же сам видел, Макс. Кожа да кости. И вряд ли за эти несколько дней ситуация хоть немного улучшилась, - мне пришлось судорожно думать, радоваться или огорчаться существованию безмолвной речи. — Но, к счастью, я не голоден. Ты мне нужен совсем по другому делу, - прервал мои размышления Шурф. — Именно по делу? — искренне восхитился я. В последнее время мы всё больше виделись по причинам как раз голода. Правда, не самого обычного. Шурф пытался исправить так огорчающий его факт видимости моих рёбер. В связи с чем с настойчивостью любящей бабушки меня кормил. Я само собой был не против, ибо от еды повара самого ордена Семилистника никто не откажется. То о чём вы подумали до того, как разговор зашёл о любящей бабушке, тоже имело место, но реже, чем просто совместные ужины и дружеские посиделки у меня на крыше. — Рано радуешься, Мир спасать не надо. И губить его тоже пока рановато. Просто я собираюсь показать тебе одну штуку. И даже думать не хочу, когда у меня в следующий раз найдётся пара свободных часов. Потому что правильный ответ на этот вопрос разобьёт мне сердце, - с тяжёлым вздохом признался Шурф. — У тебя и сейчас никаких свободных часов, по идее, не должно быть, — вставила леди Сотофа. — Лучше сразу признавайся, что именно ты намерен переложить на мои плечи. И я тебя прямо здесь прокляну навек, чего откладывать. — Вы не поверите, но ничего. Просто мой секретарь наконец-то выучился правильно оформлять документы. Для человека вроде него это грандиозное достижение. А для меня — как минимум, дополнительный час жизни ежедневно. Чувствую себя богачом. — Невероятно, — вздохнула леди Сотофа. — Хами Нах и документы — даже вообразить не могу! Ты сделал невозможное, мальчик. Причём вместо того, чтобы просто сменить секретаря, как я советовала с самого начала. Никогда тебя не пойму. — Сами знаете, в моей нынешней жизни не так уж много поводов совершать невозможное. Оно просто не вмещается в ежедневное расписание текущих дел. В таких обстоятельствах и безграмотный секретарь судьбоносным вызовом покажется. — Тоже верно, — подумав, согласилась леди Сотофа. — Я-то, когда устаю от рутины, обычно иду на Мост Времени. Не ради какого-то дела, а просто немного там постоять. Ничего более невозможного я пока изобрести не могу. С удовольствием воспользовалась бы твоим способом, но ни одного мало-мальски бестолкового секретаря у меня нет. Девочки всё-таки очень быстро обучаются. — Если проблема только в этом, могу одолжить вам хоть дюжину, - щедро предложил Шурф. — Спасибо, но, пожалуй, не стоит, — улыбнулась она. — Мне и так непросто живётся. И возвращаться к этой непростой жизни надо прямо сейчас. Хорошей ночи, мальчики. С этими словами леди Сотофа вспыхнула, как костёр и сгорела буквально за несколько секунд. Ещё несколько лет назад подобные фокусы действовали мне на нервы, а теперь я только завистливо вздыхаю и думаю, что пора бы уже научиться столь же эффектно покидать место действия. Благо именно сейчас я далеко не самый занятой человек в Ехо, будем честны. — А ты так умеешь? — на всякий случай спросил я Шурфа. — Да, — равнодушно кивнул он. — И не только так. Проваливаться под землю, утекать ручьём, рассыпаться пылью, превращаться в толпу разбегающихся в разные стороны детишек, и ещё несколько дюжин способов внезапно уйти, не раскланиваясь. В моей нынешней должности умение произвести ошеломляющее впечатление на непосвящённых чрезвычайно важно. Хотя я, ты знаешь, терпеть этого не могу. — В устах человека, который совершенно добровольно выходит на улицу с такими кудрями и бровищами, звучит не очень правдоподобно. — Это самая обычная предосторожность. Оставаться неузнанным в моём положении крайне важно. И чем более нелепа выбранная внешность, тем меньше вероятность, что меня узнают. Всё-таки у меня репутация очень серьёзного человека. — И в последнее время я перестаю понимать, как ты ухитрился её заработать, — проворчал я. — Спасибо, если не шутишь. Это очень высокая оценка моих усилий. — По отращиванию бровей? — ухмыльнулся я. И тут же прикусил язык, обругав себя последними словами. Человек о важных вещах говорит, а я — какую-то бессмысленную ерунду в ответ. Устыдившись, я попытался встретиться с другом глазами. Это неожиданно легко получилось. Благо обидой в них и не пахло. Не то чтобы Шурфу было свойственно обижаться. Скорее наоборот! Но я всё никак не мог привыкнуть к такой его замечательной черте характера. Шурф и бровью своей ужасной не повёл. Только плечами пожал — дескать, что с тебя взять. Потом неожиданно заметил: - Если захочешь научиться эффектно исчезать, не иди к Джуфину. Думаю, я смогу выкроить под это время в будущем. - Ты сам это предложил, - тут же поймал его на слове я. – Но я не обижусь, если ты будешь жалеть об этом при мне и вслух. - Без понятия, откуда я это самое время собираюсь выкраивать, - тут же воспользовался моим предложением Шурф. - В любом случае я рад, что ты ещё хочешь проводить со мной время, - искренне улыбнулся я. - Мог бы и привыкнуть. Кстати о времяпрепровождении, - вспомнил Шурф. — Ты бы тоже что-нибудь с лицом сделал. Такой спутник, как ты, сведёт на нет любую маскировку. Тебя же весь город знает. И увлечённо следит за твоими хаотическими передвижениями по столице, наивно предполагая, будто за ними стоит некий непостижимый тайный смысл. В «Суете Ехо» даже собирались сделать специальную рубрику «Похождения сэра Макса». И ежедневно писать там, кто, где и с кем тебя нынче видел. С красочными иллюстрациями для привлечения внимания. Но я им запретил. Хвала Магистрам, что мы в своё время решили не спешить с полной отменой цензуры. Хотя в тот момент я даже не предполагал, что однажды она понадобится для спасения твоего рассудка. — И нескольких десятков журналистских жизней заодно, — мрачно добавил я. — Это меня беспокоит несколько меньше, — отмахнулся он. Критически оглядел мою наскоро изменённую рожу, удовлетворённо кивнул, сказал: — Пошли. И исчез. Я совершенно растерялся. И только несколько секунд спустя до меня дошло: друг мой просто отправился к месту назначения Тёмным Путём, в полной уверенности, что у меня хватит ума сделать то же самое, встав на его след. Благо этот способ для меня самый простой. Я с него когда-то начинал учиться. И то, что Шурфу от моих манипуляций плохо не станет, мы тоже хорошо знали. Куда я в итоге попал, я так и не понял. Шурф ждал меня, прислонившись спиной к стене невысокого одноэтажного дома, похоже, нежилого. Фонарей здесь не было, тротуаров, кажется, тоже. Зато росли невысокие деревья с густыми кронами, не по-осеннему свежая трава достигала колен, а где-то невдалеке шумела река. — Надо же, сообразил, — похвалил он меня и, подойдя, обнял. — Не так быстро, как следовало бы. Потому что думал, мы сейчас просто куда-нибудь пойдём. В смысле, ногами, как нормальные люди, - критически отметил я, активно отвечая на его объятья. — Обычное дело, — согласился он. — Когда события не совпадают с нашими ожиданиями, мы теряемся. Поэтому ожиданий лучше не иметь вовсе, а просто быть готовым к любому повороту. — Теоретически я это и сам знаю. А на практике всё равно всегда заранее прикидываю, что сейчас будет. Обычно, кстати, угадываю. Но когда получается не, по-моему, это здорово выбивает из колеи. — Да, у тебя теория часто удивительным образом расходится с практикой. Что вообще-то довольно странно. Понимание ценно не само по себе, а только как руководство к действию. — Теоретически я знаю и это. Но почему-то пока не очень помогает. Лучше скажи, где мы. И что за штуку ты хотел мне показать? Единственный квартал в Ехо, где нет фонарей? – я перестал осматриваться и, ни о чём не переживая, поднялся на цыпочки и поцеловал тёплую щёку. Если Шурф позволил себя обнять, значит, точно знал, что прохожих тут нет. — Ну, кстати, далеко не единственный. Таких довольно много — и на Левом берегу, и здесь. До меня начало доходить и, желая проверить догадку, я снова начал крутить головой. — Мы сейчас где-то на полпути к Новому Городу? Я очень плохо знаю этот район. Хотя раньше часто тут гулял. Но всё равно так и не освоился. — То же самое говорят многие старожилы, — утешил меня Шурф. — Даже на самой подробной карте города нет доброй половины здешних переулков. И это тот редкий случай, когда я вынужден простить специалистам столь вопиющую небрежность. Такой уж это район. Впрочем, теперь он входит в моду, а значит, вскоре изменится до неузнаваемости. — Мне как раз сегодня рассказали, что Мелифаро собрался куда-то сюда переехать, — вспомнил я. — Кажется, на Удивительную улицу. Есть тут такая? — А кто её знает, — беспечно ответил мой друг. — Но если сэр Мелифаро собрался туда переехать, значит есть. Он, при всём моём уважении, пока недостаточно опытный колдун, чтобы поселиться на несуществующей улице. На этом месте Шурф внезапно схватил меня за шиворот и в охапку одновременно и крутанулся на пятке против часовой стрелки, волоча меня за собой и сердито бормоча под нос какие-то неизвестные мне ругательства. Впрочем, практически все старинные угуландские заклинания примерно так и звучат. Я совершенно опешил от этой его выходки. Потому после точно бы бухнулся на землю, но меня поддержали как всегда сильные руки. Поставили на ноги, удостоверились, что больше я никуда падать не собираюсь, и только тогда отпустили. Браниться расхотелось, потому я только спросил: — Ты чего? — Обычная предосторожность. Теперь нас никто не увидит. Услышать, правда, могут. Поэтому особо не ори, - глупое предупреждение с учётом того что в целом орать я не любитель, а рядом с Шурфом обычно издаю, мягко говоря, другие звуки. Или не издаю звуков вообще, потому что молчать рядом с ним на крыше одно удовольствие! — А я тебя вижу. — Я тебя тоже — потому, что мы находимся под воздействием одного заклинания. Если бы я заколдовал нас в два приёма, были бы невидимками и друг для друга. Очень удобно, что можно выбирать. — Как будто мы вдвоём закутались в Кофин укумбийский плащ? – обрадовался я. — Примерно. Я давно искал что-то подобное. Невозможно одалживать плащ всякий раз, когда необходимо стать незаметным. И вот, хвала нашей Орденской библиотеке, я решил эту проблему раз и навсегда. Обычно одного заклинания хватает чуть больше, чем на полчаса. Нам как раз достаточно. — Ого! — восхитился я. Научишь? — Научу, если ты не забудешь повторить свою просьбу в тот момент, когда нам обоим будет больше нечем заняться. — Это очень деликатный отказ, - усмехнулся я. — Да ладно тебе. Ещё и не такие чудеса порой случаются, - пожал плечами Шурф. - Пошли. — Куда? — Увидишь, когда придём. В городских документах цель нашей экспедиции значится как Скандальный переулок. Тебе это о чём-то говорит? — Только о том, что я уже так заинтригован, что ещё немного, и заплачу от любопытства. — Вот и хорошо, — кивнул Шурф. — Я совсем не мастер интриги, ты знаешь. Но решил, что надо учиться и этому. — Зачем?! — Чтобы список вещей, которые я не умею делать, сократился ещё на один пункт. — И в легкомысленного балбеса играешь из тех же соображений? — Совершенно верно. Только я не играю. А стараюсь искренне быть таковым. — У тебя потрясающе получается. — У меня пока, будем честны, вообще ни хрена не получается. До настоящего, как ты выражаешься, «легкомысленного балбеса» мне очень далеко. Но на скорый успех я и не рассчитывал. Главное, что процесс идёт. И назад мне дороги нет, вот что по-настоящему прекрасно. — В каком смысле — нет? — Таким, как прежде, я уже не стану, даже если захочу. А я не захочу. Разнообразие и переменчивость окружающего мира — хорошая подсказка человеку, к чему следует стремиться. Так называемая личность — просто что-то вроде погоды. И меняться, по идее, должна так же часто и легко. — Ничего себе! — присвистнул я. — Именно личность? Не настроение? — Так личность, в идеале, и должна быть чем-то вроде настроения. Личность — это же не сам человек, а просто форма, в которой проявляется работа сознания. — Ты всё-таки потрясающе формулируешь. — Ты бы тоже так потрясающе формулировал, если бы в своё время не наплевал на мои рекомендации и регулярно занимался дыхательной гимнастикой. Она, помимо прочего, проясняет ум. А ясный ум — это очень удобно. Примерно как остро заточенный карандаш… Так, а теперь стоп. Смотри, - я послушно уставился на кустистые брови, потому что из образа спутника считал их сейчас самым интересным. - Да не на меня! – почти с усмешкой прокомментировал моё поведение Шурф. Но я уже и сам понял, куда надо смотреть. В конце улицы, на которую мы только что свернули, стоял дом, слишком высокий для Ехо, примерно пятиэтажный; впрочем, окон, по которым обычно можно сосчитать этажи, там не было вовсе. Зато на плоской крыше красовалась конструкция, очень похожая на чёртово колесо, только вместо кабинок к ней были прикреплены гигантские искусственные птицы, являющие собой обескураживающий компромисс между лебедем и павлином. Всё это безобразие было освещено слабым сиянием разноцветных фонариков и медленно вращалось — не то с помощью какого-то хитроумного механизма, не то просто от ветра. — Это что за хрень такая удивительная? — изумлённо спросил я. — Иногда ты тоже потрясающе формулируешь, - и даже усмехнулся, поганец! — Это не ответ, - возмутился я. — Ты лучше смотри внимательно. Похоже, я неплохо рассчитал время. — Время — чего? Но ответ мне не понадобился. Потому что дом, на который я глядел во все глаза, засветился тусклым сиреневым светом, задрожал как желе и принялся менять форму. Несколько минут спустя на его месте стояло приземистое сооружение ярко-лилового цвета, больше всего похожее на комок сырого теста — ни одного прямого угла. Зато верх его был украшен множеством башенок самой причудливой формы, а в круглых окнах, расположенных по периметру, вспыхнул свет — изумрудно-зелёный, розовый, оранжевый, снова зелёный, красный, голубой. — Мама дорогая, — наконец выдохнул я. — Да что тут творится вообще? Друг мой явно наслаждался произведённым эффектом. Смотрел на меня и любовался своей работой. Это было заметно, несмотря на его текущий облик, не слишком хорошо приспособленный для выражения любого рода эмоций. Трудно изобразить что-то толковое на лице, состоящем практически из одних бровей. Но когда это Шурфа Лонли-Локли останавливали трудности? — Так и знал, что тебе понравится, — сказал он. — А ведь ребята просто тренируются. — Какие ребята? – пришибленно уточнил я.