Есть друг у друга

Запись остановили намеренно. Ей стоило бы хотя прислушиваться ко всем звукам, которые происходили за её спиной. Стоило бы не упереться лицом практически в экран телевизора, на котором всё ещё застыл мужчина в зелёной рубашке, чёрной маске лице, с окровавленным ножом в руках. Его невероятно яркие миндальные глаза смотрели прямо на неё и вселяли ужас, который испытывал тот рыжеволосый парнишка с лисьими ушами. Но ей далеко не было страшно из-за неизвестного мужчины по ту сторону экрана. В ужас её вводил совершенно другой человек. Тот самый, который нажал на «стоп» на пульте и стоял прямо за её спиной. Каждый вдох давался с трудом. В лёгкие как будто каждый раз вкалывали мелкие иголки, не давая нормально дышать. Ей было страшно повернуться и увидеть человека, который был так похож на того маленького лисёнка, покрытого собственной кровью. В её голове вдруг в одночасье всё встало на свои места — и его трансляции, и его поведение, и причины шрамов на коже. Где-то в голове послышались отголоски какого-то одного из разговоров, что она слышала когда-то от него. Кажется, это было тогда, когда она была ещё его «маленькой звёздочкой» на его шоу, но действие тогдашних наркотиков слишком сильно размывали образы в сознании. «Эти шрамы оставил мне один мёртвый мужик. Я привык считать, что он открыл мне глаза. Затем я думал, что он закрыл их мне. А теперь… Я осознал, что его влияние не было таким уж сильным.» Она слышит шелест чужой одежды, она понимает, что он сгибается ближе к ней, прильнув губами практически вплотную к ушам. Его невероятно горячая, практически обжигающая ладонь ложится на правое плечо. Длинные острые когти впились в нежную плоть кожи, заставляя вздрогнуть. Он злится? Или расстроен? Она не может ответить точно, что именно сейчас чувствует лис. — Суем нос, куда не следует? — она вздрагивает во второй раз. Теперь из-за вкрадчивого голоса, щекотавшего ушную раковину. Тихое равномерное дыхание игралось с короткими волосками, создавая бурю мурашек, прошедшую по всему телу. — Признательно, ты самостоятельно выявила желание посмотреть записи. А ещё совсем недавно морщила нос при просмотре, — его тон совершенно бесстрастный и не выражает никаких эмоций. Ей вдруг захотелось посмотреть, как Фокс сейчас смотрит на неё. С каким взглядом прожигает изнутри. Осмелившись на такой шаг, девушка медленно поворачивает голову в его сторону, чтобы в ту же секунду встретиться с горящими глазами. Такие же, которые смотрели на неё после окончания третьего стрима; такие же, что смотрели в экран камеры на… его личной истязательной трансляции. Он не был зол. Он просто смотрел на неё, практически не моргая, питаясь её личным страхом. Некоторая тень огорчения промелькнула на мужском лице в ту секунду, когда женские губы задрожали, пытаясь найти хоть какое-то оправдание своим действиям. Мужчина шумно выдыхает через нос, выпрямляясь во весь рост. Без каких-либо слов Фокс подходит ближе к телевизору, чтобы закончить этот неприятный момент и избавиться от слишком знакомого лица на экране. От него ему невероятно тошно. — Я!.. — девушка находит в себе силы, чтобы наконец-то сказать хоть что-то. — Я не знала, что… — лис никак не реагирует на её слова, продолжая тихо вытаскивать злосчастный диск из привода. Пленнице казалось, что вместе с этим диском исчезнет и он — её единственный лучик, к которому она неохотно тянулась. Вряд ли это можно было назвать любовью. Вряд ли это можно было объяснить с нормальной точки зрения. Это было ненормально. Всё здесь было неправильным. Но она точно знала, что ощущает по отношению к нему что-то такое, что никогда прежде не чувствовала. Может быть, сожаление? Ей его жалко? Ведь теперь многие вопросы отпали самостоятельно. Начиная от самых сложных и заканчивая причиной бесчисленных шрамов на ороговевшей коже рыжеволосого мужчины. — …Как долго? — осторожно спрашивает она, больно впиваясь пальцами в кулаки. — Достаточно, чтобы вспоминать об этом каждый день во сне, — Фокс разворачивается к ней уже с диском в руках. Как и она, ногтем пытается подцепить закрашенный маркер, чтобы ярко-зелёное имя на нём приобрело свой первозданный вид. Между ними повисла нагнетающая пауза. Может ли жертва спросить ещё что-то? А расскажет ли Фокс о себе ещё что-нибудь? Её глаза мечутся из стороны в сторону, всё тело содрогается от каждого маха поблекшего от старости хвоста. — Мне казалось, что ты будешь смеяться, — он разрывает странную атмосферу между ними, начиная говорить первым. Краем оранжевых глаз следит за каждым её действием, вплоть до застывшего удивления. — Неужели тебе не кажется это очень ироничным? Я продолжил судьбу человека, которого когда-то ненавидел и любил одновременно. Вместо того, чтобы очиститься от всего, чего он касался, начал жить похожей жизнью, — свой монолог он вёл со скукой во взгляде. Его будто больше не волновали на шрамы, ни боль от них, ни всё остальное, что осталось в подкорке. — Вот только он подох, а я пережил его возраст. Удивительно, как легко он тогда умер. Умер, подобно грязной псине, которой являлся, — Фокс проходит мимо дрожащего тела, минуя коробку с записями внутри. Сам же садится на диван, набирая в лёгкие воздуха. — …Знаешь, это и правда иронично, — она набирается смелости ответить за всё, что Фокс когда-либо причинил ей. Вплоть до сегодняшней секунды. — Вместо того, чтобы стать лучше, а не похожим на него, — девушка поднимается с пола, указывая пальцем на телевизор позади себя. Впервые за долгое время на лице отразилась какая-никакая уверенность и смелость. — Ты решил… решил… — У людей порой нет причин для убийств. Сама ведь едва не стала жертвой. Считай, что тебе повезло, — от его слов стало невероятно тоскливо. Он прав. Люди убивают ради множества причина и порой они самые обычные. Как делал мужчина в зелёной рубашке и как это делает теперь сам Фокс. — …Расскажи мне, — её дрожащий голос и неуверенный взгляд направлен на лиса. Девушке хочется знать, кто заставил мужчину стать таким. Окунуться в собственные воспоминания было невероятно тяжело. Вся боль, давно забытая, начала омывать так, как когда-то в прошлом. Каждое сказанное слово выходило из него с трудом, ладони вспотели. Фокс рассказал всё — начиная от момента похищения и заканчивая тем, как труп гнил в морозилке в подвале. С каждым новым воспоминанием мужчина сильнее убеждался, что девушка, его дорогая заключенная, так сильно напоминала ему его же самого. Того маленького рыжего лисёнка с напуганными глазами. В этом они были похожи. И это так долго раздражало его. Он ненавидел другого себя — слабого и не имеющего право голоса. Лис зарыл себя настоящего за огромными закрытыми дверями, стараясь больше никогда не вспоминать. Становилось мерзко от себя — ведь он повторил собственную судьбу, сменив роли. Теперь он охотник, а его жертва — тот самый узник без металлического ошейника на шее. В голове возникали образы, совсем позабытые. Боль от первого прикосновения к нему, к его естеству. Его тяжёлое дыхание и прикосновение его грязных рук к телу Фокса. Он наплевал, исказил всё то, что было дорого рыжеволосому мужчине. Противный смех и запах сигар всё ещё кошмарами возвращались к нему во сне. Возвращалась боль и от электричества, заставляя мужчину приложить руку к шее, будто проверить не появился ли этот ошейник снова. В бурные воспоминания ворвалось что-то инородное — женская тёплая рука накрыла его ладонь, аккуратно сдавливая. Он смотрит на неё — она впервые выглядит так. Впервые в её глазах он видит что-то отдалённое на сострадание. Ей его жалко? Бред какой. Не может же она… Фокс сглатывает слюну, на лице застывает призрачная надежда, будто бы сейчас они смогут стать ближе так, как никогда раньше. — Оставь меня в своём сочувствии. Это было давно, — лис закрывает глаза и шумно выдыхает через нос, откидываясь на спинку дивана. Но мужская рука всё же сжимает чужую ладонь в ответ, держась за неё так, словно это единственный светлый лучик в его чёрно-белой жизни. Но что же это тогда было после? Она присаживается ближе к нему, кладёт свою голову ему на плечо и смотрит куда-то далеко, разделяя боль вместе с ним. Её жар, которым отдавало её тело, обжигало куда сильнее, чем шрамы от сигарет на коже. Она затмевала каждое неприятное воспоминание своим присутствием. Разрушала каждую боль, даруя Фоксу что-то такое, что никогда никто ему не давал. Это не была любовь, это было понимание. Она никогда не сможет простить его за всё, что он сотворил. Никогда не сможет забыть все страдания, но это не запрещает ей проникнуться к нему, как жертва к жертве. Они вступили на одинаковую дорогу судьбы не по своей воле и должны волочить собственное существование с этими шрамами до конца своих дней. Было в этом что-то хорошее. Ведь теперь они есть друг у друга. Они рядом и никогда не бросят друг друга. Он осмеливается коснуться её плеч, теперь без какой-либо боли в своих движениях. Фокс притягивает дышащее тельце к себе, лбом упирается в ключицы, сдавливая её в своих объятьях. Она двигается, она отвечает, она живёт. Единственный человек на этой планете, готовый понять его. Её руки обнимают мужчину в ответ, медленно гладят того по спине. Будь проклято всё, мужчина был готов расплакаться. Этой нежности, этой заботы он так желал от кого-нибудь и получил только от девушки, что насильно удерживал у себя под боком. Как это всё иронично. — Прости… — слова вырываются из него тяжело, каждое дыхание разрывало лёгкие. Какая глупость — готов разреветься впервые за долгое время из-за простых воспоминаний. Разреветься, как когда-то ревел тот рыжеволосый лисёнок на трансляции. Она сдавливает его в своих объятьях сильнее, чувствуя, как теперь и ей тяжело сдерживаться, чтобы не заплакать. Только это были слёзы не страха, а горечи. Самой настоящей грусти, связывающей их в этот самый момент. — …Ты можешь… можешь назвать… — у него не получается даже договорить собственный вопрос, но девушке не надо слишком долго думать, чтобы понять, о чём просит её лис. Он так давно не слышал этого. Не слышал самого себя, забыл про то, каким был когда-то. — Рен, — тихо озвучивает она, заставляя Фокса содрогнуться. Он поджал губы, зарываясь лицом сильнее в чужую грудную клетку. Её ладонь опускается с его спины на седеющие пряди рыжих волос, осторожно поглаживая их. Ему не хочется отпускать её больше никогда. Не хочется, чтобы этот момент когда-либо заканчиваться. Две так сильно похожие друг на друга судьбы, которые встретились при самых странных обстоятельствах. Они есть друг у друга, рядом. Они вместе и никогда больше не расстанутся.