***
Гулкий сумрачный коридор с множеством дверей и снующими туда-сюда сотрудниками очень сильно напоминал мне главный штаб Гильдии в Киото. — Добрый день, — дежурно поздоровалась я, кладя на стол папку с бумагами. — Ягари Амая, документы с прохождения освидетельствования. — Распишитесь, — не поднимая головы, кивнула мне женщина в очках толстой оправы и короткой стрижкой, протягивая журнал с отметками о приёме документов отделом контроля состояния сотрудников Гильдии. Чиркнув пару закорючек, я попрощалась и вышла. Ноябрь в этом году выдался странный. Не холодный и не особо противный, но уж больно переменчивый на погоду. С утра шёл снег, сейчас под ногами были лужи, а в воздухе висела мелкая морось, липнущая к коже тонкой холодной плёнкой. Изо рта вырывались белые облачка пара, напоминающие о том, что лето было уже далеко позади. Отворив входную дверь, машинально придержав её для идущих навстречу охотников, я сощурилась от яркого после полутёмных гильдийских коридоров дневного света. Застегнув на себе тёмно-синее пальто с богатой оторочкой на рукавах и воротнике из меха чернобурки, я неспешно спустилась по ступеням, дробно стуча невысокими каблуками. Перейдя площадь, я направилась в одно из соседних зданий, в котором располагалось отделение почты. — Амая, — знакомая сотрудница расплылась в доброжелательной улыбке — рада тебя видеть. Сегодня снова по работе? — Сегодня — нет, — улыбнулась я в ответ, пройдя к стойке с почтовыми открытками. — Сегодня, Линн, только в личных целях, — произнесла я, выбирая карточку с видом на побережье Кагосимы. «Сакурадзима* спит. У меня всё спокойно. Надеюсь, что у тебя тоже», — вывела я аккуратным почерком на обороте, чиркнув в уголке адрес главного штаба Гильдии в Киото. — Отправишь? — я протянула Линн открытку. — Конечно, — девушка снова солнечно улыбнулась, вбивая код регистрации нового отправления в компьютере.***
Заглянув рядом с почтой в одну из моих любимых кофеен, я взяла на вынос латте с сиропом «солёная карамель» и неспешным шагом направилась по улице в сторону набережной. Каблуки высоких замшевых сапог дробно постукивали по плитке мостовой. Выйдя на возвышенность сбегающей вниз улицы, где заканчивались жилые дома, я прищурилась, вглядываясь в подёрнутую туманной дымкой серебристо-серую морскую даль и подставляя лицо ветру, пахнущему солью, водорослями и чем-то ещё трудно различимым. Вдоль набережной я шла, спокойно попивая согревающий зябнущие руки напиток и довольно глядя, как накатывающие на берег волны разбиваются пенными брызгами об изрезанный каменистый берег. Несмотря на неприятное прохождение утренних процедур по освидетельствованию охотников, настроение было неплохим. Этот город мне определённо нравился. Возможно, потому что ничем не напоминал мне о прежней жизни. Сделав очередной глоток, я тяжело закашлялась, ощутив внезапный приступ жажды. Пришлось поставить стаканчик с кофе на бортик заборчика, второй рукой выуживая из кармана пальто коробок с кровяными таблетками. Проглотив горсть препарата, я глубоко вдохнула в ожидании, когда клыки пропадут вместе с внезапным приступом жажды. Медленно допив кофе, глядя на серебристо-серый, как будто обсыпанный мелкими блёстками морской пейзаж, я направилась в сторону дома.***
Маленькая однушка на двенадцатом этаже многоэтажного дома недалеко от набережной с видом на море и возвышающимся через пролив вулканом стала моим личным пристанищем последней пары лет. Ухнув в недвижимость все деньги, которые удалось накопить за несколько лет работы в элите и позаимствовав часть в качестве авансов у Кросса, я решила, что новую жизнь стоит начинать с приобретения собственного жилья. Въехав в квартиру год назад в день своего двадцатилетия, я не верила своему счастью. Но, кажется, впервые в жизни я что-то решала сама, ни от чего и ни от кого не завися. Интерьер квартиры был выдержан в спокойной гамме серебристо-голубых тонов. Оставив сумку под вешалкой и разувшись, я прошла на кухню, устроившись за широким подоконником, из которого оборудовала приличное рабочее место. В центре импровизированного «стола» лежал ежедневник в лавандовой обложке, в который за прошедший год я так и не смогла написать ни строчки. «Трудности с доверием». Было бы странно, если бы всё было иначе. После переезда из Киото три года назад я долго пыталась, но поняла, что есть вещи, которые я не смогу отпустить. Приставленный к горлу пистолет был одной из них. Терзавшие меня на протяжении стольких лет кровавые кошмары кончились практически сразу после завершения обращения. Теперь всё, что снилось мне по ночам было глухими отголосками прошлого, которое я оставила позади. Приобретённая вампирская сущность была чужой, неприятной и по началу казалась мне чем-то противоестественным, животным. Чем-то, что я не хотела принимать. Но выбора у меня уже не было. Оставалось лишь искать плюсы. И они определённо были. Кроме ускоренной регенерации, позволяющей не возвращаться с охоты полуживой и с рваными или колотыми ранами, были обострившийся слух, улучшенная версия ночного зрения, а заодно и стабилизировавшееся психологическое состояние. Последствия травмы, полученной мной, будучи подростком, не прошли бесследно, но специалист центра психологии при Гильдии оценивала моё нынешнее состояние как ПТСР, что меня целиком устраивало. Мне думалось, что память крови успокоилась, и с тем, что я имела на сегодняшний день, определённо можно было нормально жить и двигаться дальше. Но Кайен во всю вводил новые стандарты для охотников, и от реформ главного штаба деваться было некуда. Ежегодное прохождение психологических тестов, помимо сдачи нормативов, стало одним из таких нововведений. Было заметно, что новый Глава решил сделать из сборища разношёрстных охотников единое стандартизированное подразделение бойцов. Идея была во всех смыслах здравой и правильной. Но было слишком очевидно, что всё это делалось не просто так. Задания приходили всё чаще, и всё меньше в них было заказов на устранение падших, относящихся к классу Е. Совещания местного штаба созывались чаще. И это означало одно – отношения с вампирами накалялись.