Окантовка
20 января 2024 г. в 02:56
Закат на Барсуме был зловеще-прекрасен. Медная пустыня, кое-где поросшая пучками желтоватого мха, блестела под лучами красноватого солнца. Тусклое и как будто даже сморщившееся от холода, оно почти закатилось за зубчатую горную гряду, погрузив умирающий мир в красноватый сумрак. Лиловое небо, раскинувшееся над бескрайними — до горизонта — равнинами, налилось густо-фиолетовым цветом, а сквозь видневшиеся в его глубине тонкие полосы разреженной атмосферы, уже проглянули первые звёзды.
В багровом свете умирающего солнца древние руины выглядели абсолютно безжизненными и лишь бледно-голубое мерцание, то и дело вспыхивавшее на тускло-багровом фоне, свидетельствовало об обратном. Видимое лишь на просвет, оно представляло собой стену — тонкую, но непреодолимую. Именно она отделяла немногочисленных обитателей города от неминуемой смерти. Силовое поле, похожее на огромный пузырь, удерживало пригодную для дыхания, атмосферу, не позволяя той испариться, вытечь наружу.
Подумав об этом, наблюдавшее за закатом существо издало сухой, безжизненный вздох, сопровождаемый механическим сокращением лицевых мышц. От ухмылки инопланетянина мороз пробирал по коже, равно как и от всего его облика. Он был высок — больше двух метров ростом, и выглядел не просто худым, а источённым и вытянутым. Из-за чего здорово напоминал богомола. Зеленоватый оттенок кожи усиливал неприятное сходство, равно как и наличие шести конечностей. Две ноги и четыре руки, первая пара которых росла, как это и полагается, из плеч, а вторая — поменьше, из боков. Где-то посредине его худого, костлявого торса.
Все эти детали можно было разглядеть без какого-либо труда. Из одежды на существе была лишь пара полосок красной, как кровь ткани, прикрывающей чресла и сухопарые ягодицы. На месте их удерживал фигурный золотой пояс с большим фиолетовым камнем в центре. Ещё пара украшений в виде тяжёлых браслетов на запястьях и колец на длинной и тонкой шее довершали наряд.
Голова пришельца выглядела непропорционально-маленькой в сравнении с остальным телом и обладала яйцевидной формой. Самыми заметными её частями были широко расставленные кроваво-красные глаза, и зубы, сверкавшие белизной на фоне зелёной кожи. Лицо же, обладало тяжёлыми, можно было даже сказать грубыми чертами, делавшими его похожим на аборигена — примитивного и грубого. Массивные надбровные дуги придавали ему нахмуренное выражение, а квадратная челюсть добавляла в облик оттенок угрозы. Нос же, и вовсе отсутствовал. Ну, если не считать, конечно, двух отверстий на плоской поверхности, подчёркивавших чуждость инопланетной натуры. Короткий пучок блестящих чёрных волос, стянутых золотой заколкой торчали на затылке.
Глядя на это существо трудно было поверить, что оно не хмурится, а размышляет, обыгрывая возможный сценарий. Тем не менее воображение у тарка (а именно такое имя носил этот народ), или как вероятно сказали бы люди, марсианина, было достаточно развито, чтобы представить последствия разгерметизации в во всех подробностях. Ну а научные знания добавили фантазии мрачных красок сурового реализма. В прошлом Дарджуму уже приходилось осматривать раздувшиеся, истекающие кровью из всех отверстий тела несчастных, по своей неосмотрительности или в результате несчастного случая, оказавшихся за пределами силового барьера.
Этот мир был жесток. И не прощал ошибок. Больше нет. Память о временах, когда Барсум был прекрасен и полон жизни, сохранилась разве что в легендах. Даже ранние летописи, написанные Предками, бежавшими из разрушенных катаклизмом царств Гелиума и Зоданга, повествовали о лишениях, скорби и жесточайших войнах за остатки ресурсов. В более поздние времена это и вовсе вылилось во всеобщий конфликт всех со всеми, пережить который удалось лишь таркам. Когда-то представители других рас с презрением смотрели на его народ, называли их «зелёными варварами», но теперь все они сгинули, не вынеся суровых условий.
Только народу кочевников, удалось пережить все невзгоды, включая замерзание открытых источников воды и наступление пустынь, иссушавших последние островки жизни на поверхности планеты. Для того, чтобы справиться с новыми вызовами, тарки продвинулись далеко вперед. Прошли путь от полудикого племени, разъезжающего на дхантах и не имеющего ни письменности, ни зачатков культуры, до высокоразвитой расы, вобравшей в себя технологические достижения всех остальных народов Барсума. Огнестрельное оружие, летающие корабли и кислородные фабрики, позволяющие поддерживать жизнь в оазисах, подобных этому.
Марсианин выдохнул, медленно успокаиваясь. Мысль о беспримерной стойкости собственного народа придала ему храбрости, заставив поверить в собственные силы. В конце концов он был учёным, и мог придумать способ справиться с любой непредвиденной ситуацией. Это было прямой обязанностью Дарджума. Его священным долгом — перед его народом и созданной ими цивилизацией.
Раздавшийся позади стон, отвлёк Дарджума от размышлений, заставив обернуться. Лучи заходящего солнца свободно проникали сквозь ничем не забранное окно, погружая комнату в сумрак. Густой и красный, он разливался в воздухе, скрадывая обтекаемые очертания предметов интерьера, формы которых были странно-непривычными. Стол, стулья, светильник на ножке — всё обладало странной, изогнутой фактурой. Даже приподнятая над полом, закруглённая платформа, застеленная алой тканью, лишь отдалённо напоминала кровать. Да и то лишь благодаря многофигурной спинке из золота, поблёскивающего в красноватом сумраке вечера.
На ней стонала и корчилась молодая женщина, иномировое происхождение которой было очевидно. Слишком уж она отличалась от хозяина этого странного места. Совершенно обычная и земная — со смугловатой кожей, высветленной специальным составом до мерцающей белизны, тёмными волосами и карими, почти чёрными, глазами, которые обрамляли длиннющие ресницы. Не чётко выраженные черты её плоского лица казались тарку странными, но при этом гармонично сочетались друг с другом. Пожалуй, ему даже нравился необычный разрез её глаз с двойными веками, не слишком высокий нос и соблазнительные губы тёмно-алого оттенка.
Впрочем, куда больше Дарджума притягивали изящные изгибы обнажённого, женского тела. В своём мире Чонг была учёной и уважаемым членом общества. А ещё — героиней и всеобщим примером для подражания. Но здесь на Марсе, а точнее Барсуме, она превратилась в рабыню. Обесчещенную, лишенную остатков достоинства вместе с одеждой. Единственное, что украшало сейчас её фигуру, это золотые браслеты на предплечьях, запястьях, лодыжках и голенях. Лёгкие, но при этом неразрушимые, они обладали невероятно сложной конструкцией и состояли из проволочек, изгибы которых воплотили всю прихотливость инопланетной фантазии.
Золотой ошейник — а куда же без него — тяжестью лежал на плечах девушки, ежесекундно напоминая о ее незавидном положении бесправной рабыни. Как и прочие детали «одежды» (если это, конечно, можно так назвать) он был образован сплетением золотой проволки, формирующей причудливо-усложненный узор. При этом металла в нём было больше. Громоздкий и тяжёлый он на давал пленнице опускать голову, вынуждая смотреть прямо перед собой. Помимо эстетического аспекта, устройство корректировало осанку пленницы, испорченную длительным обучением и работой за компьютером. Являясь хорошим господином, Дарджум заботится о состоянии своей собственности и ему не важно было, сколько дискомфорта и неудобств доставляла ей эта его непрошенная забота.
Впрочем, ограничивающий движения шеи воротник был последним, о чём сейчас думала Чонг. Всё её внимание сосредоточилось намного южнее — внизу, между ножками. Там, откуда исходило мощное гудение, чуть приглушенно шорохом шёлковых покрывал и бурным дыханием девушки. Её сладкими стонами и криками разочарования, которые раздавались всё чаще и звучали всё громче.
Устройство, ломающее волю рабынь, успешно справлялось со своей функцией, подавляя остатки сопротивления Чонг. Было даже забавно видеть, как гордая когда-то землянка постепенно забывает обо всех условностях, всё глубже погружаясь в своё рабство.
Да и разве могло быть иначе в её ситуации? Руки девушки были скованы, а вибраторы внутри неё раз за разом воспроизводили один и тот же мучительный цикл. Едва Чонг начинала приближаться к оргазму, как их гудение смолкало и возвращалось вновь примерно через тридцать секунд. Неспособная кончить, она давно уже забыла об остатках стыда и развязно покачивала бёдрами, пытаясь заставить стрежни войти глубже. Тщетно, естественно, упереться-то ей было не во что. А потирание бёдер друг о друга не приносило желанного облегчения. Мучения пленницы длились уже несколько часов. Перерывы между вибрациями, выводившими её из себя, становились всё дольше, но легче Чонг от этого не становилось. Мечущаяся по кровати в предоргазменном бреду, она не могла спастись даже в мыслях — вибраторы быстро возвращали её к реальности. Всё, о чём она могла сейчас думать, это удовлетворение сжигающего желания, ради которого она трахнула бы даже своего мучителя. И кричала бы его имя в экстазе.
«Люди…» — мысленно усмехнулся Дарджум. Прибыв сюда, они совершили ту же ошибку, которая когда-то погубила другие народы Барсума — они недооценили тарков. Посчитали, что превосходящая мощь их технологий поможет одолеть зелёных варваров. Роковой просчёт, за который всем четверым, впоследствии, пришлось дорого заплатить. Непритязательность в одежде (нет, ну а к чему эти излишки ткани на теле, если кожа сама по себе достаточно прочная?) и безразличие к бытовым условиям происходили от силы и выносливости тарков, но никак не от недостатка развития. Они были стойкой расой, не стремящейся облегчить себе жизни.
Люди не поняли этого и оказались схвачены и допрошены. И выдали всё, что знали. Под пытками — потому что на Барсуме с пленниками никто особо не церемонился. Так тарки, уже очень давно с завистью посматривавшие на Землю, получили в свои руки то единственное, чего им так не хватало — транспортное средство, способное перенести их туда. Технология создания межпланетных судов разрабатывалась полным ходом и вскоре должно было начаться строительство флота-вторжения. Марс готовился атаковать!
А до тех пор, пленников решено было оставить в живых в качестве подопытных. Прежде, чем начинать войну, следовало изучить будущего противника. Узнать слабости и уязвимые места. Этим и занималась команда Дарджума. Ну а выяснить, каковы землянки в качестве рабынь, он уже решил самостоятельно. На добровольных началах — ради развлечения. И выбрал Чонг из-за её отличий.
Люди как вид находились на той стадии развития, что предшествовала слиянию в единый народ. А потому и отличия между этническими группами были весьма заметны. Чего стоил один только цвет кожи. У Чонг, например она была светлой, в то время как у другой женщины из команды — тёмной как вулканическое стекло. С тарками было так же до катаклизма. Представители различных племён отличались друг от друга ростом, сложением, оттенком внешних покровов и размером бивней. Их наличие считалось предметом гордости, а длина определяла положение в обществе. Но после того, как народы зеленокожих смешались, бивни сначала стали атавизмом, а затем и вовсе канул в забвение. Теперь их можно было увидеть разве что на картинах в галерее.
Что же касалось Чонг, то Дарджум выбрал её потому, что она напоминала ему о вымерших красных марсианах. Заносчивой расе, которая когда-то правила Барсумом за счёт технологического превосходства. Именно они были причиной всех тягот и лишений тарков, вытесненных в безводные пустоши. И именно из их женщин получались лучшие рабыни. Помимо практически полного сходства во внешнем строении, физиология и поведенческие реакции людей оказались весьма близки, если не сказать идентичны.
Учёный не сомневался, что сравнив ДНК пришельцев с генетическими образцами красных, всё ещё хранящихся в Музее Памяти, он установить родство. Может легенды, гласящие о том, что красные обладали технологией способной перемещать их с одной планеты на другую не лгали? Но если так, то почему они не воспользовались ею, чтобы спастись? И почему тарки, не обнаружили никаких её следов на руинах этого города и многих? Загадка, которой, скорее всего, предстояло так и остаться неразгаданной.
Так или иначе вещества и методики, разработанные для порабощения красных марсианок сработали и на земной женщине. Шести недель оказалось достаточно, чтобы она полностью покорилась Дарджуму, признав его хозяином. Отдалась и телом и душой.
Подойдя к кровати, учёный склонился над пленницей, забывшей сейчас обо всём на свете. Она была так прекрасна в своём отчаянии, но всё же не идеальна. Слишком свободна в движениях, которые следовало бы ограничить. Осознав это марсиан соединил браслеты наручников, продев сквозь их нити кольцо от цепи, которую затем пристегнул к конструкции спинки кровати. Лишённая возможности переворачиваться с боку на бок брюнетка застонала, инстинктивно пробуя ограничения на прочность. Без результата.
Дарджум же поставил верхние руки по сторонам от её тела, а нижними взял за плечи. Чонг никак не отреагировала, и ему пришлось грубо встряхнуть её, чтобы хоть немного привести в чувства. Не подобало рабыне возлежать на ложе перед хозяином.
— Разве я не приказал тебе сохранять тишину, шлюха? Отвечай. — спокойно, но с ощутимой угрозой в голосе прорычал тарк.
— П-простите… господин… — пропыхтела та, кусая нижнюю губу и с трудом фокусируя на нём затуманенный взгляд. Голос черноволосой звучал хрипло и сбивчиво, при этом она заикалась и путала слова, демонстрируя признаки удовольствия столь сильного, что оно постепенно уже начинало тормозить мыслительные процессы. Теперь даже пользоваться речью было не просто.
— Простить? Нет, я так не думаю, — покачал лобастой головой марсианин. — Ты нарушила мой приказ, и ты будешь наказана.
— Да, господин, — безусловная, неосознанная покорность Чонг наполнила сердце Дарджума мрачной гордостью. Он всё-таки смог заронить в её красивую головку зерно понимания. Воспитать её несмотря на сопротивление. Сломить, подчинить своей воле.
Почему-то люди в этом плане оказались довольно упрямыми. В отличие от такров, привыкших покоряться превосходящей силе, они продемонстрировали раздражающую привычку к бунтарству. Особенно коллега Чонг — Эвора. Девушка с кожей тёмной, как кора дерева, что росли вдоль полноводных рек во дни юности мира. У неё, похоже, стоял какой-то психологический блок на порабощение. Плюс ко всему она продемонстрировала неплохую, хотя и не впечатляющую сопротивляемость боли, с помощью которой обычно воспитывали рабынь. Так и не добившись с ней результатов, Дарджум вынужден был передать её Киршин — суровому воину, намеревавшемуся воспитывать Эвору с помощью самых жестких методом воздействия. Тёмненькой сейчас приходилось не сладко.
— Может стоит подвесить тебя и отхлестать как раньше, — ехидно осведомился Дарджум. Это была уловка, если не сказать подстава. Если бы рабыня проявила слабость, начав молить о пощаде или хотя бы об облегчении участи, ей бы не поздоровилось. Количество ударов запросто могло быть увеличено вдвое, а плеть — смениться кнутом. Источником леденящего ужаса для рабыни.
— Как. господину будет угодно… — даже в тяжких муках предоргазменного состояния черноволосая черноволосая не забывала кодекс поведения рабыни, а значит ему действительно удалось добраться до неё. Обучение оставило в душе девушки глубокий шрам.
— Пятнадцати ударов плетью, я думаю, будет достаточно, — оглашая приговор Даржум внимательно вглядывался в карие глаза пленницы. Силился отыскать признаки неповиновения и протеста, с которым так часто сталкивался поначалу. Чонг считала себя «современной женщиной», что бы это ни значило, а потому глубоко возмущалась тому факту, что её могут раздеть, заковать и избить плетью, как рабыню. Она противилась и всячески протестовала против такого обращения. К счастью, правильное воспитание сумело выбить из её красивой головки эту дурь. И сколько бы Дарджум не искал, он не видел в её глазах ничего кроме страха и покорности.
— Что, и никаких возражений? — поддразнил пленницу марсианин. — Никаких заумных словечек вроде «сексизма» и «абъюза»? Никаких больше заявлений о том, что ты свободная женщина и можешь делать и говорить, что хочешь? Что у тебя нет хозяина?
— Я рабыня, — испуганно возразила Чонг, боясь что быть наказанной за отрицание своей принадлежности ему. Для неё, как для уже опытной рабыни, пятнадцать назначенных им ударов были всего лишь поглаживанием. Жесткой прелюдией к не менее жесткому сексу. Желая действительно проучить свою пленницу, Дарджум использовал бы кнут, удары которого играючи рассекали нежную, человеческую кожу, превращая женское тело в кровавую отбивную. Как в начале порабощения, когда она ещё сопротивлялась ему.
Получив в своё распоряжение человеческую женщину зеленокожий, с присущей учёным дотошностью, изучил её тело. Чтобы понимать все его пределы и слабости. Чтобы быть в состоянии причинить максимум боли и дискомфорта с минимумом усилий. И для этой цели он использовал не только традиционную в таркиакской культуре плеть с пятью широкими полосами выдубленной кожи. О нет! Чонг пришлось познакомиться с более чем полудюжиной орудий наказания из резины и кожи. Дарджум заставил её опробовать каждое из них на себе. Каждый дюйм её многострадального тела изведал жалящие удары плети и обжигающий «поцелуй кнута».
Боль стала постоянной спутницей девушки. Лишённая сна и отдыха, поддерживаемая в сознании за счёт стимуляторов, Чонг переносила одно наказание за другим, пока не сломалась, покорившись мучителю. Страх же перед болью лёг в основу её рабства, определив суть их отношений. Заложив базу, Дарджум двинулся дальше, используя ещё один мощнейший стимул — удовольствие.
Желая усилить покорность пленницы, он заставлял её выбирать между очередным укусом плети и… хм, скажем так, взаимодействием с укрепленном в полу дилдо. Секс-игрушкой, имитирующей половой орган тарка. Отлитый из куска чистого золота он был инкрустирована идеально отполированными драгоценными камнями. В первый раз его размеры даже напугали Чонг и Дарджуму пришлось крепко всыпать ей, чтобы заставить оседлать этого красавчика. Он улыбался, с интересом наблюдая как избитая жертва пыхтит и постанывает, натягиваясь на золотой жезл. Поступается гордостью, потворствуя собственному развращению.
Афродизиаки тоже сыграли важную роль в этом процессе, облегчая падение Чонг. Накаченная препаратами она постепенно превратилась в отчаянную, жаждущую члена шлюху. И скакала на золотом елдаке без всякого понукания с стороны. Растягивала свою узкую дырочку, подготавливая её к завоеванию настоящим мужчиной. Дарджуму же оставалось лишь наблюдать за процессом и контролировать, время от времени похлёстывая плетью беззащитное женское тело. Чтобы не наслаждалась обучением слишком уж сильно. Рабыня — всего лишь рабыня и её удовольствие в служении — не самоцель, а лишь прихоть хозяина. Его подарок и милость.
Дарджум позаботился о том, чтобы Чонг хорошенько это усвоила, буквально вбив это понимание в девушку с помощью игрушек.
— Правильно, ты рабыня, — неспешно подтвердил зелёный. Единственным поощрением за правильный ответ стало довольство в её голосе. Ни улыбки, ни нежного поглаживания по голове. Для рабыни вроде Чонг высшим счастьем считалось доставить удовольствие своему господину, а вовсе не удовлетворить собственные желания. — И что же должна делать такая рабыня, как ты?
Девушка изнывала на острие, на грани оргазма всей жизни, но Дарджума её неудобства не заботили. Он собирался получить ответ, как бы трудно Чонг не было складывать слова в осмысленные предложения, проталкивая их между тяжёлыми вздохами.
— Всё, что прикажет её хозяин, — простонала рабыня, из последних сил пытаясь сохранить зрительный контакт и не дать глазам закатиться обратно внутрь черепа. Программа стимуляции была суровой — устройство не давало бедняжке ни мгновения передышки.
— И получать за это по заднице! — хохотнул Дарджум, использовав одну из верхних, «опорных» рук, чтобы схватить упомянутую часть тела. Сила сжатия зелёных пальцев подтолкнула Чонг к самому краю, но всё же была недостаточна, чтобы дать ей достигнуть его. Не так просто. Это никогда не должно было быть просто. В противном случае потерялся бы интерес. Ведь в этом был смысл.
— Вижу, ты застряла, дорогая, — недостоверно разыгрывая сочувствие спросил тарк. — Хочешь, чтобы я немного помог тебе?
Очередная ловушка была коварной и прежде Чонг не единожды попадалась в неё. Стоило чуть размягчить её мозг мучительными волнами нереализованного удовольствия, как она забывала о рабском статусе и снова начинала вести себя как личность с собственными желаниями и правом озвучивать их. Но только не в этот раз. Девушка сохранила достаточно разума, чтобы ответить:
— Рабыня лишь следует за вашим приказам… господин… — при этом её глаза уронили несколько слезинок отчаянной нужды.
— Всё правильно. Ты рабыня, Чонг, и единственная цель твоего существования — служить мне, — жестко впечатывая каждое слово в распахнутый разум девушки процедил Дарджум. — А я — твой хозяин. И только я владею ключом от твоего удовольствия.
В пальцах его меньшей руки появилась округлая черная коробочка, в окладе сплетающихся золотых нитей. Пульт управления вибрирующим поясом рабыни с единственным драгоценным камнем в центре. Фиолетовым, естественно, как и любой символ власти.
— Я могу разжечь пламя, в котором сгорит твой слабый, человеческий разум, — полностью «утопив» кристалл Дарджум заставил пленницу выгнуться в судороге на кровати. Ее глаза закатились, а тело напряглось в ожидании столь необходимого завершения.
Готовая взорваться в любой момент и отчаянно жаждущая этого выглядела как сучка в течке. Даже марсианин пожалел её, оставив вибраторы максимальной скорости на некоторое время, откровенно любуясь выражением предвкушения на её искажённом лице. Когда же она приблизилась к кульминации рот Дарджума растянулся в зловещем оскале. Он не собирался позволять Чонг отделаться так легко и остановил устройства, как раз в тот момент, когда она собиралась высвободить скопившееся разочарование.
— А могу полностью погасить его, оставив тебя в сыром холоде твоей неудовлетворённости, — вибрация почти прекратилась, отменённая лёгким нажатием зелёного пальца, а крик разочарования, сорвавшийся с губ Чонг стал музыкой для ушей Дарджума. Он искренне наслаждался звуками отчаяния разочарованной земной женщины, пока та извивалась, гремя цепями в обжигающем желании извлечь выгоду из трения. Глупая землянка! Давно должна была бы уже понять, что дразнящие штучки не дадут ей достичь освобождения. Без его помощи они так и продолжат вибрировать, коварно подстраиваясь к реакциям беспомощного женского тела.
— Прекрати скулить, рабыня, — рычание тарка заглушило надрывный плач, которым сменился крик девушки. — Или пожалеешь.
Пальцы меньшей из его рук легко обхватили уязвимое горло и сжались, перекрывая доступ кислорода к её лёгким. Одновременно с этим марсианин выкрутил вибрацию на максимум, оставив пленницу задыхаться, утопая в адском удовольствии.
— Я могу разжать пальцы, но тогда придётся выключить твоих маленьких приятелей, — глумился над пленницей Дарджум, наблюдая как медленно багровеет (нет, люди точно состояли в родстве с красными марсианами) её лицо. Но даже лишённая драгоценного воздуха, Чонг не собиралась отказываться от удовольствия и буквально умоляла глазами: только не выключайте! Нет…
— Что, кончить хочешь сильнее, чем даже дышать? — с притворным изумлением воскликнул марсианин. — Ты правда такая отчаянная шлюха, или же это мне удалось вызвать в тебе столь обжигающее желание, что ты готова умереть ради этого, Чонг?
У этого вопроса уже не было правильного ответа, так как любой — и отрицание собственной шлюшьей природы и отказ признать мастерство господина неизменно заслуживали наказания. Но Дарджум и не собирался играть честно. Он придумывал такие шарады, чтобы подчеркнуть всю безнадёжность положения рабыни и неизбежность очередного её близкого свидания с таркианской плёткой.
— Я… шлюха… — синеющими губами проартикулировала черноволосая всё-таки совершив свою первую за этот вечер ошибку.
— Так и есть, — свирепо оскалил белоснежные зубы Дарджум, убирая руку от горла начавшей терять сознания девушки. — Но ты умалила мои способности, рабыня, и за это будешь наказана. Плюс ещё пять ударов к тем пятнадцати, которые я тебе уже обещал.
— Да, хозя-я-я-ин — выкрикнула та, изогнувшись в судороге разочарования. Даже получив своё, учёный не спешил награждать рабыню и ещё некоторое время мучил её уже отработанной процедурой, позволяя достичь точки прямо перед кульминацией, после чего разрушал её, чтобы услышать великолепные звуки отчаяния и нужды. О, как же ему нравилось удерживать пленницу на краю!
— Если так хочешь кончить, то проси, — приказал Дарджум, откровенно издеваясь над пойманной тенетами наслаждения Чонг.
— Пожалуйста, можно мне кончить? — униженно захныкала та, вымаливая себе снисхождение. Попрошайничество было важнейшей частью порабощения, так как во время него лишённая доступа к самым интимным частям своего тела девушка осознавала свою беспомощность особенно остро. Да и связать удовольствие с унижение было полезно психологически. Для него, разумеется.
— Твой хозяин не слышит тебя, рабыня. Похоже, не так уж сильно тебе и нужен этот оргазм. — в свойственной ему манере усмехнулся зелёный, снижая интенсивность вибрации. Чем заставил девушку откровенно рыдать. — Придётся постараться получше.
— Пожалуйста, позвольте мне, господин… пожалуйста, позвольте мне, господин, пожалуйста, позвольте мне, господин… — это был уже крик чистого, сырого отчаяния, в котором не осталось места осознанным мыслям. Их сменила яростная потребность. Нужда.
— Уже лучше. Вижу, ты правда хочешь кончить, шлюха, — особо подчёркивая последнее хохотнул Дарджум. — Ну так кончай!
Зелёный палец марсианина надавил на фиолетовый кристалл и тело пленницы подчинилось его команде. Удовольствие быстро взяло верх, и оргазм наконец наступил. Спина Чонг выгнулась, рот распахнулся в безмолвном крике, вслед за которым из него вырвалась целая стена звука. Электрический ток струился вверх по позвоночнику в мозг, омывая его всё новыми волнами. Её тело металось и корчилось в ограничениях, хватку которых слабые человеческие мышцы бессильны были превозмочь. Идеальная картина.
Марсианин не мешал пленнице, никак не взаимодействуя с ней и вообще не проявляя себя до тех пор, пока её не отпустило. И лишь когда Чонг, тяжело дыша, вновь откинулась на алые простыни, ожидая что он выключит игрушку, позволил себе короткий смешок. Вибраторы продолжали гудеть в полную силу. Не успела черноволосая прийти в норму, как почувствовала приступ следующего оргазма. Она попыталась отодвинуться, но это не возымело эффекта — вибраторы были уже похоронены глубоко в ней, а оковы — удерживали на месте. Рабыня пробовала расслабиться и контролировать свое дыхание, но и это не сработало Потребность вновь сделалась слишком острой и вскоре ей пришлось умолять Дарджума о разрешении прийти ещё раз. Правило оставалось в силе.
— Пожалуйста… пожалуйста… — задыхаясь от чувства срочности бормотала Чонг. — Пожалуйста… можно мне кончить, хозяин?
— Опять? — ухмыльнулся марсианин, наблюдая, как она корчится в своих путах, не в силах уйти от стимуляции. — Ну давай.
Стоило его словам прозвучать, как гибкое тело пленницы вновь затряслось от оргазмического облегчения. Воздух сотряс крик.
— На самом деле сегодня я чувствую себя… великодушно. Поэтому позволю тебе в полной мере удовлетворить свою нужду. Ты можешь кончать столько, сколько захочешь. А когда не захочешь, всё равно кончай. Ведь у тебя теперь просто нет выбора, рабыня.
Зловещие слова сопровождались сухим, жабьим прикосновением губ к вспотевшему лбу трясущейся в сладостных корчах Чонг.
— Ладно. Мне надо внести в базу новые данные. Я вернусь, чтобы выпороть тебя позже, а пока не скучай. С этими словами Дарджум ушёл в соседнюю комнату, оставив девушку в плену вынужденных оргазмов. Удовольствие, доставленное против желания и воли тоже было своего рода пыткой. На вопрос: зачем так мучить? существовал очень простой и понятный ответ — ему нравилось. Её унижение, слёзы и мольбы возбуждали зелёного. И позже вечером он собирался использовать рабыню по её прямому назначению.