В данной главе присутствуют сцены сексуального характера, а также нецензурная лексика.
Аккерман, раздвигая стройные ноги, мастерски притянул незапятнанные бёдра ближе к своему торсу. Воспользовавшись предыдущим опытом, он, видимо, предугадал слабость партнёра, нежно удерживая за бёдра. Момент прикосновения к лону головки члена заставил молодого Уильяма во второй раз засомневаться: войдёт ли? Старший наклонился за лёгким поцелуем в лоб, а затем прошептал что-то завораживающее, создавая атмосферу неизведанных возможностей. — Расслабься, — проявленная нежность со стороны каменного Капитана помогла отвлечь юношу от внезапной горючей боли в нижней части тела. Брюнет своевольно потянул на себя голени блондина, засаживая глубже, пока колечко мышц не успело сжаться. Аккерман испустил устойчивый вздох, а Пенн сдержанный хрип. Уильям не раз перечитывал искажённые моменты с проникновением. Везде это описывалось как мучительное предвкушение, преобразившаяся в блаженный экстаз. Этап первой волны боли уводили от желания продолжения Уильяма, но появившийся зуд в животе при виде серых утончённых глаз приводил обратно в чувства. Благодаря выделенной смазке, закалённая плоть легко проскользнула внутрь. Раздвигая влажные стенки мужской плоти, веснушчатый сморщился от наплыва новых ощущений. Леви, останавливаясь на середине своей внешней длины, прохрипел от давящей нагрузки. Живые стенки время от времени привыкали и старательно расслаблялись. Резкое, непредвиденное движение вернуло Уильяма в реальность. По телу прошлась дрожь, а с глотки вырвался отчаянный стон. Чувство заполненности и тонкий испепеляющий жар внутри играли в учащённом порядке, как на струне. Стенки сжимали плоть, что блондин изнутри чувствовал, как пульсировал орган. — Б-Бо… Больно! — Последовал дёрганый стон, а за ним быстрый толчок. Уильям плотно сжал комок простыни, удерживая его одной рукой, в то время как другая изысканно обвивала подушку. Это было единственной опорой для энергичного мужчины сверху. Из сладких уст юноши сбивались стенания вперемешку с дыханием. Леви, как и Уильям знал этот затруднительный этап. Сокрушение девственности. Сероглазый мужчина позабылся. — Э-Эй! Сбавь темп… А! — Прекрати ныть, раз согласился переспать со мной, — Аккерман озвучил чёрствые слова мягче, чем было характерно для него. Брюнет вынул член из ануса, останавливаясь на кончике, чтобы местечко не оставалась без внимания. Подобрав ближайшую небольшую подушку, покоившуюся у стены, Леви приподнял таз юноши и подложил под ним эту опору. Подобный акт заботы создал приятные румяна на мягких веснушках, гарантируя, что ближайшая ночь пройдёт с изысканным комфортом, словно в объятиях невидимого облачка покоя. Так казалось сначала, пока Уильям не ощутил это на деле. — М-м. Ах! — в комнате раздался не естественный, до отвратного для себя пошлый стон. Юного парня словно на момент парализовало от внезапного рывка Капитана до такой степени, что в уголках глаз завелись слёзы. В мутных зелёных глазах промелькнули звёздочки, словно те обратились в загадочный лес. В мыслях Пенна кружилась одна фраза: «Это… Чертовски приятно». Пенн, словно остриём закалённого клинка, обхватил спину старшего, уткнувшись ногтями, как будто не давая Леви отдалиться, засасывал его в этот непоколебимый хват, где время замирало в силе и зависимости от экстаза… Плоть мужчины спровоцировано давила на чувствительную простату, продолжая бесстыдный ажиотаж парня. Леви начал учащенный темп, чувствуя всплывшее напряжение и нарастающую возбуждённость. Широкая кровать скрипела, а участвующие в нём были дирижёрами на опустошённой сцене. Они не слышали скрипачей, отдавшись атмосфере глухой страсти. Вокалистом оставался блондин, а на втором плане - брюнет. Член в один момент внутри будто разбух, увеличивая шансы на попадание по сладкой точке внутри парня. Уильям звучным долгим стенанием сопроводил конец концерта со всплесками положительных слёз. Внутренности юноши начали извиваться, а стенки пульсировать, втягивая глубже. Это и заставило Аккермана излиться внутрь, вынудив себя издать краткий, еле уловимый стон. Помещение наполнялось умиротворяющим теплом, несмотря на то, что тела мужчин постепенно остывали, создавая контраст между холодом наружного мира и внутренним пожаром, их ночь уже пропитала каждый угол комнаты. Изумрудные глаза сияли скопившимися вверху слезами, словно два живых кристалла, придающие лицу глубину и удовлетворенность. Леви вынул орган с дышащего колечка, а нутро плескало струю молочной жидкости, скользящей по бёдрам юноши, и расстилалающейся на белоснежной простыни. Серыми глазами мужчина взглянул на окно, на фоне уступающего света, подчёркивая двоих под покровом ночи. В этот час Шиганшина превращается в сцену, где усталые горожане возвращаются в свои уютные жилища. Улицы, пропитанные ароматом вечерней прохлады, наполняются мягким мурлыканьем разговоров, а небо тихо расцветает отблесками звёзд. Его серые глаза, глубокие как бездна, отражали не только отблески чарующих звёзд, но и неведомые отголоски прошедших жгучих дней. В них таились меланхолия вечера и выдержка. Стойкий взгляд, словно проникающий в самые закоулки души, раскрывался неощутимым в тот момент волнением. Что-то все слишком спокойно? С каждым мгновением, на фоне сгущающейся тьмы, эти серые глаза становились своего рода световым маяком в океане вечернего Шиганшина. — Ха-а… Капитан, — отпустив вздох, он восстановил ритм поднимающейся и опадающей груди. Блондин с вихрями золотых волос ловко обвил подушку руками, позволяя ей поддаться своему прикосновению. Плавно повернувшись на живот, он создал изысканную позу, в которой каждая линия его тела словно вписывалась в танец ночной гармонии. Уильям отрывисто продолжил. — На этом эскорт услуги заканчиваются? — Попробуй задать этот вопрос ещё раз, и я завершу не только эскорт, но и твою способность говорить, — Леви с хладнокровным выражением в серых утопающих глазах затмил телом юношу со сладкими речами под пылающим ухом, завораживая Пенна до иголочек. — Но не обольщайся, я не так легко удовлетворяюсь.♪♪♪
Утро в Шиганшине пробудило город мягким лучом солнца, проникающим сквозь узкие улочки и отражающимся от каменных стен. Заботливо закутанные в одеяла горожане, выходившие на улицы, создавали тихую симфонию жизни. Аромат свежевыпеченного хлеба и крепкого кофе витал в воздухе, приглашая в уютные кафе, где люди обменивались улыбками и планами на новый день. За стенами домов, красиво украшенных цветами, жизнь пульсировала своим ритмом. Дети с радостью бежали на уроки, а взрослые, собравшись в маленькие группы, обсуждали последние новости и делились моментами из своей повседневной жизни. Утро в Шиганшине было временем надежды и общности, где каждый новый день предоставлял возможность создать что-то прекрасное. Но у одного счастливчика он удался самым лучшим образом. Был выходной, но бариста кофейни не излучал своего присутствия на работе. Уильям выбрал эту ночь, чтобы отдохнуть на следующий день. В просторной спальне день вступил в силу с непосредственной искрой уюта. Лучи солнца, танцующие сквозь полуоткрытые занавеси, нежно прикасались до свежего лица и придавали им благородный оттенок. В воздухе витала лёгкая ностальгия за минувшими моментами ночи. По комнате разбросаны элементы беспорядочной жизни: письма, старые книги и предметы с неопределённым происхождением. Замедленный тик часов и звуки улицы за окном создавали атмосферу спокойствия и умиротворения. На столе, покрытом лёгким слоем пыли, стояла осушенная чашка кофе с приглушённым ароматом. Время, замирая в этой мгновенной красоте, напоминало юноше расстилавшегося на кровати о том, что даже в самых отвратительных на его взгляд вещах могут рождаться неописуемые воспоминания. — Ха… — сладко зевнул блондин, не сомневаясь в своём одиночестве в постели. Капитан, неудивительно, покинул зону кофейни ещё ночью, после того, как получил свою долю свободы. Но при этом, как мужчина мужчине доверил устранение беспорядка бурной ночи блондину. Стоило бы возмутиться, но он ведь не девичья душа, сам одолжить солидарность может. — Судя по тому как он стонал, это будет не последней ночкой. Парень дотянулся до стакана воды, который, судя по всему, оставил Аккерман в чаевые. Приняв этот элегантный прояв воспитанности и заботливого внимания, Уильям освежил сухое горло холодной водой, создав мгновение наслаждения, которое будто перенесло его в новую жизнь, наполнив момент свежестью и яркостью дня. Юноша ощутил холод скрипучего пола, когда попытался встать, и, несмотря на успешные усилия, его тело настигло едкое давление в области тазового позвоночника, принося неприятные ощущения. Все же есть последствия после встречи с этим мужчиной. «Трахал чуть ли не до потери сознания… В следующий раз этот чёрт получит в двойном размере!» — лукаво замышлял Пенн, массажируя область бёдер. В светлое утро в прихожей постучали в массивные двери. Уильям с лёгкой небрежностью взглянул на вторую дверь на втором этаже, которая теперь встречала первого гостя. Дверь вроде ключа к истинному дому, в то время как первый этаж служил визитной карточкой для встречи гостей в кофейню. Но Пенн уже догадывался, кем может быть гость. Невольно поднимаясь на трясущихся ногах, Уильям, чувствуя неприятную влагу внизу, медлительно приблизился к двери, словно неосознанно вовлекаемый в этот важный момент. Дверь из-за скользких рук резко открывает Уильям, встречая за ним испуганного от неожиданности парня, сам с ослепшими зелёными глазами от солнца. Изящный рыжеволосый брюнет с глазами, как коричнево-жёлтыми щелями, излучает естественную привлекательность своей опрятной внешностью. На голове была плоская шляпа, похожая на фуражку. Легко заслонив своим рослым статусом блондина, смущаясь от вида гостеприимства, словно не совсем привыкнув к такому Пенну. — А, Винсент. Какие новости? — с выразительным вниманием засверкал Уильям, не заботясь о внешнем виде. Распущенная, помятая рубашка, а брюки затерялись в хаосе, оставив лишь только нижнее белье. Винсент со смущением отвёл взгляд, дотрагиваясь до своей сумочки на одном плече, и парень достал большое, торжественное письмо, где в углу была гордая подпись Военного корпуса. — Зёрна дошли. Блондин с интригой открывал почту, чуть ли не разрывая его на куски. Внимательно прошёлся по строчкам и засветился светом. — Н-Неужели..? — перечитывая завершающие строки, на конце которых вырисовывалась неприглядная подпись, он осознал, что перед ним открывается новое будущее и некая разгадка, внушающая неверие и остающаяся в таинственной тени. Блондин от счастья накинулся с объятиями на человека перед собой, свисая с его шеи. — …Я отправляюсь в Сину! — Хаха… Я поздравляю тебя, Лиам, — искренне порадовался почтальон, став свидетелем редкого явления — счастья Пенна. Сбитый с толку и не нашедший подходящего места для своих рук, он, полный неопытности и неловкости, многозначно прикоснулся обеими руками к его талии. — …Ух уж эта молодёжь, какие черти только не творят на виду… — по лестнице разнеслось сиплое бурчание, и его источником оказалась недовольная пожилая, проходящая мимо, старушка, наполняющая пространство своим возмущённым присутствием. Пенн с лёгкостью отбросил возмущённые слова пожилой особы, укрепив свою невозмутимость и не допустив потери своего настроения. — Ну, ладненько, тебе пора идти! Ещё свидимся, — блондин, не дождавшись взаимных прощаний, с крепко сжатой почтой направился к своим покоям, оставив за дверью пылающего парня.