Кофейня Уильяма Пенна

      Скользя глазами по девятому кругу присланной почты, Уильям мечтательно воображает, как на баннере уличных стен Марии будет напоминание о нём уже в газете, на фоне центра Сины. Беспокойство, наконец, спадёт с плеч, а тело, что было все его девятнадцать лет «приманкой», наконец перейдёт на нет. Конечно же, блондин отправится туда с матушкой Мирелией, но уговорить её будет трудным испытанием. Здесь она росла и вышла замуж, для неё Шиганшина была ближе, чем домом. Самому Уильяму тоже будет трудно прощаться там, где его приняли как рождённого от матери Марии, и там, где он занял высокий авторитет среди обычных крестьян.       Сиротский дом обитающий на холодных землях Каранеса, стал для него как первое появление Пенна без каких-либо намёков на весточку от родителей, как это часто описывается в книжках о герое-сироте. Имя давали в анонимном виде от сиротских детей, которые позже стали для блондина братьями и сёстрами. Благо Марии, выпало в руки вполне адекватное имя «Уильям», а при юном возрасте Пенну дали знать, что в анонимных бумажках ещё оставалось в запасе имя «Лимон», ведь в то время новорожденный Пенн корчил лицо как от лимона, а образовавшиеся золотые пряди тоже поучаствовали в воссоздании имени. Зеленоглазый осколками в памяти не мог вспомнить, как проводил остальные восемь лет в приюте.       Почувствовав, как неприятное головокружение нависло над ним, он отбросил мысли о прошлом, стараясь сосредоточиться на письмах. «Через неделю…» — сдавленно подумал Уильям, и вдруг глаза засияли от предвкушения будущих событий: «Я лично встречусь с кулинарным директором королевской свиты!»       Парень ребяческим хохотом завалился на кровать, представляя перед собой горстку золотых монет. А ведь в Сине… их будет на целую карету! Как разбогатеет, обязательно отправит половину суммы на благотворительность сиротских домов на окраине стен Марии. Мирелия, будучи неограниченной, может пройти лечение с использованием любых лекарств! Эти мысли заставляли Уильяма идти стальной походкой вверх.       Вскочив с кровати в приподнятом настроением, Пенн подошёл к обыкновенной тумбе с нависшим зеркалом. На изголовье тумбы висела одинокая подвеска, состоящая из серебряной цепи. Главным украшением кулона был своеобразный кристалл, тщательно привязанный леской. Он слегка отражал лучи солнца, отдавая тенью тёмной травы. Поднеся кулон поближе, он словно подтаял в омуте этого цвета. Каждый раз при вглядывании в атрибут создавалось впечатление внезапного сна. Внутри кристалла, в глазах блондина, того же цвета бабочки волною взмывали кругом. Они медленно порхали внутри, озаряя своим спелым зелёным цветом. Казалось, что парня вот-вот захлопнут галлюцинацией.       Внезапный вопль за окном пронзил подсознание, заставив Уильяма судорожно вздрогнуть, едва не выпустив подвеску из рук. Он подбежал к окну, отметив излишне встревоженных жителей Шиганшины. Они неслись в одну сторону и уносились с другой. Вскоре второй толчок раздался еще сильнее, сбивая с ног суетливо бежавших людей. Разглядывая знакомых в ужасе событий, как землю пробило дрожью. Вещи беспорядочно растекались на полу, как наполняли ванну водой. Крики усилились, а за ним пронзительный плач новорожденного Джо по соседству.       На это парень смутно похлопал глазами и принялся неспешно собираться. Надел на шею женский кулон, где кристальные бабочки осколками исчезли, и подобрал недавно доставленную почту, положив в карман брюк. Его дверь без церемоний отворили. Оттуда в комнату забежал нервозный почтальон, оказавшись в очевидцами странного поведения хозяина кофейни. — Уильям… — обеспокоено оглядел своего затуманенного друга рыжеволосый юноша и без раздумий схватил за руку блондина, скоро вывел того на улицу под гул растерянных людей.       Ситуация, воцарившаяся в Шиганшине за последний век, действительно ужасающая. Граждане напролом неслись на другой конец города, обеспокоенные своей собственной жизнью. А сумасшедший фанатик с Культа Стен, вышедший высь на обломок булыжника, нёс бред про благословение Высших. Вдали смутно прорисовывались силуэты чего-то громоздкого. Блядь, они двигались. Каждая конечность поднималась и опускалась, как у человека, но их жуткий облик, связанный с поеданием людей, совсем не укладывался в пределы человечества. Они, чьи личности скрываются за обликами людей, поедали всё двигающееся перед собой без разума и совести милосердия. — Винсент, а где твоя шляпа..? — без помыслов, спокойно поинтересовался зеленоглазый, озадаченный происходящим. Рыжеволосый юноша не придал значения на бессвязный делирий блондина и с надеждой выискивал выход без пробок, состоящих из людей. — Чёрт! — выругался почтальон, сильнее ухватившись за Пенна, надеясь таким способом привести его к чувствам. Но тихое «ой» с уст блондина слабо отдавало пользу в данном положении. Почему именно сейчас? Почему именно в данный момент? Волна дереализации неприглашённо окутала парня, заставляя его сомневаться в реальности происходящего. Всё вокруг казалось нелепым, и он зевал, осматривая окружающий хаос.       Пробегая мимо знакомых улиц родного города, Уильям спотыкался об каждый камешек, как ребёнок без опыта жизни. — Ох, посмотри на него. Похож ведь на соседа доктора Йегера? Вылитый… — Глаза Винсента округлились, стоило ему направить взгляд туда, куда так чётко косился бариста. На секунду он поник совершенно неподвижно. Монстра, что был перед ними, сложно назвать человеком, как это было ранее. Теперь они ближе и беспощаднее. У этого «зверя» были до отвращения окровавленные зубы, раскрашенные как помада на бесцветных губах. Оно стояло, нацелившись на знакомую женщину, давно утратившую надежду в побеге, как способ спасения. Пожилая дама уже приняла свою участь. Взгляд, полный страха, когда монстр протянул свои мозолистые лапы к её худощавому телу. Звук хруста сломанных рёбер смешивался со стремительным плачем женщины, перерастающий в хрип. Здесь парень сознался. — М-м… Мирелия..?       Хватка на запястье ослабла, но Пенн, лишённый блеска в светлых глазах, чуть не повалился на колени, наблюдая страшные сцены кровопролития. К горлу подступила тошнота, а голова опустела, наполнившись гудением. Лицо заметно побледнело, и сердце бешено подало ритм, будто в него вливали несколько чашек кофеина. Позднее почтальон успел заменить ожесточённое месиво своей рукой, перекрывая взор зверского истребления. — У-Уил? Уильям! — рыжеволосый юноша поплёлся вниз за другом, удерживая за плечи напряжённого. Названный ответил лишь прерывистыми вздохами, сопротивляясь слезам. — Д-Дыши, ты слышишь?!       Гул в ушах все ещё звенел, а белые полоски перед глазами очерчивали вид. Винсенту не оставалось ничего, кроме как поднять своего друга и уложить его на свою спину. Благо Марии, он вырос высоким и сильным юношей.       Уильям не понимал, как быстро они оказались у главных ворот, лишь наблюдал и нехотя слышал крики, бесполезные вскрики и мольбы о безответной помощи. Он слышал, как разбивается его мечта, как разрывается его семья. Некогда названные соседи переваривались сейчас в желудках демонов. С трудом осознавал, что всё, чего он добивался за девятнадцать лет, было просто вырвано из его жизни, как жалкий лист с книжки.       Их толкали напуганные люди, стремящиеся побыстрее выбраться из этого ада, смещаясь из стороны в сторону. На шатающемся порту, где сбегались люди Шиганшины, толпами входили на борт корабля, выкидывая весь обременительный груз. Под вопли детей Винсент, поддерживая блондина, смог уместиться в последний момент. Личности, прибыв на судно, замолкали, облегчённо давая себе отдышаться. Безопаснее, чем в эпицентре. — П-Папа! — облокотившись руками об деревянный поручень, разорилась девичьим всхлипом миловидная девчонка лет одиннадцати, судорожно махая в сторону не успевших вовремя пассажиров. Полный корабль с трудом двинулся, а оставшиеся люди ждали последний оплот. Винсент посадил на скамью парня, а сам начал оглядываться на порт в надежде найти знакомые лица. Уил до бледности заткнул уши, чтобы визжащее общество не оглушило его. Но оглушило общество другим неприятным сюрпризом.       Дрожь в земле — предвестие угрожающего шага, вызвавшего несильное землетрясение. За ним последовал другой, глубокий, как походка тяжеловеса. Граждане замерли, выпучив глаза различных оттенков. С каждой секундой его походка учащалась в скорости. От безысходности суетливые люди накинулись на последнее судно, оканчивая падением в воду. Разнёсся тяжёлый грохот, похожий на первоначальный. Пыль ослепила многих, но не тех, кто спасся на борту корабля. Наступил критический момент.       Нечто крупное появилась на плане света, и оно отличалось от других явным телосложением. Взгляд был острым, беспощадным. Сука, он проделал дыру в Марии. Последнюю ничтожную надежду вложили в эти врата, которые разломил по своему усмотрению титан. Каким образом им удалось пропрятаться сотни лет? Чувство было отвратительным, словно его роль жертвы уже отыграли под влиянием какого-то внешнего воздействия. Воспользовались, как марионеткой.       Термиты, загнавшие их в три стены в один момент, решили устроить встречу? Любому идиоту станет ясно, что у него есть разум. В противном случае он бы не продолжал стоять у светлой дыры, внимательно рассматривая напуганных жителей, а потом вовсе ушёл громадной походкой обратно в Шиганшину. — Уильям, ты в порядке? — наконец, когда они отплыли достаточно далеко, Винсент с растрёпанной головой присел рядом. Сквозь ком в горле от зеленоглазого вырвался немой ответ. Юноша тревожно подметил окровавленную часть блондинистой головы. — Не ушибся сильно..?       Уильям отрицательно покачал головой и позволил себе опустить светлую макушку на плечо юноши. Шиганшина вместе с Марией были захвачены, а человечество понесло огромные потери и понесёт ещё раз. Ему действительно было жаль, что Пенн в последний раз наблюдает за этими завораживающими пейзажами. По бледным щекам скатилась слеза, очищая грязь с лица. Позволяя ветру выветрить сознание, заменил его на глубокий сон.