***
С документами они разобрались совсем быстро: у бизнес центра их встретила высокая дама в строгих очках и, почти не глядя, передала увесистый темно-коричневый портфель. Телефон несколько раз трезвонил, и Гето отчитывался перед Масамичи-сенсеем о том, что все в порядке, девчонку не потеряли, не съели, не сбили и вообще всё цивильно, как подобается. Годжо перестал нудеть, как только они зашли в маленькое уличное кафе и накупили пончиков на остатки июньской стипендии. В белобрысой голове даже проснулась крупица человечности и парочку (из десяти) он отдал голодной Аманаи. Может быть иногда взаправду стоит прокапывать ему мозги, чтобы он становился хоть каплю сноснее и дружелюбнее. Кружок рукоделия оказался в небольшой пристройке к художественной школе для младших и средних школьников. Только ступив на территорию, их обступила огромная толпа девчонок в одинаковой бело-синей форме, галдя и неразборчиво споря друг с другом. Рико сразу смутилась и попыталась безуспешно скрыться за спинами своих «охранников». Гето очень тактично отшивал каждую, кто спрашивал о том, кем они являются для «их сестрёнки» Аманаи, а Годжо вместо этого вспомнил все свои навыки позирования и просто красовался перед малолетками, трепетно вздыхавшими от каждого эффектного поворота и виляния бёдрами. Хотя его перфоманс и помог им с Аманаи прошмыгнуть мимо, это пижонство, высокомерие и неуместное актерство взбесило. Гето редко бывал в местах творческих, таких как картинные галереи или институты с художественным уклоном; здесь было небогато, но уютно, на стенах висели совсем детские поделки из палочек и листьев, картины ребятни постарше и по-настоящему притягивающие студенческие работы. — А ты тут висишь? — зачем-то спросил Сугуру, хотя ему не то что бы было особо интересно, пока они неспеша миновали гардероб. Рико моментально загорелась и с легкой подпрыжкой обернулась к говорившему. — Сейчас нет, но мои часто брали на выставку в прошлых годах. Показать? — Она, гордо вскинув голову, уже закопашилась в своей маленькой набедренной сумочке, а потом потянулась к рюкзаку, что всё еще был в руках Гето. — Давай. Они остановились перед нужной дверью, из-за которой доносился гомон из детских голосов, Рико протянула смартфон и махнула головой, призывая листать. Гето на мгновенье почувствовал давно забытое наваждение, каково это быть старшим братом. На экране был вполне сносный и, с какой-то стороны, даже стильный портрет, сделанный цветной пастелью; темноволосая женщина лет тридцати с забавными веснушками и кошачьим разрезом глаз; а снизу неразборчивая подпись с тремя сердечками — Гето не стал спрашивать, кто это. Как будто слишком личное. Другие работы были в основном посвящены природе и животным; людей практически не было. Распрощавшись, Сугуру отправился вниз, прокручивая в голове, что где-то на первом этаже видел кофейный автомат. Не самая разумная идея со стороны администрации ставить его там, где учатся дети младше шестнадцати, однако сейчас это было на руку. Хотелось есть и полежать; хоть их прогулка заняла каких-то четыре часа, неудобные тапки быстро натерли большие пальцы и последние тридцать минут Гето ковылял через силу. Знать, где Сатору, не хотелось еще сильнее, чем возвращаться домой с больными ногами. Он жутко раздражал, хоть рациональная сторона призывала не принимать его гадкое поведение на свой счет, в груди неприятно жало и скрипело от разочарования. Скачки их дружбы от «неразлейвода» до «видеть тебя не хочу, гнида очкастая» в последние две недели участились: Гето стал раздражительнее, Сатору нервнее и дерганней. Несмотря на блестящую успеваемость грядущая сессия выводила из себя даже такого бесстрастного в этом отношении Годжо. Несколько дней назад он рассказал, что все-таки поедет к семье на каникулах, чтобы заполнить какие-то неофициальные бумаги и ознакомиться с тем, как у компании идут дела. Сатору никогда не опасался, что его за неповиновение могут вполне резонно лишить наследства, поэтому вел себя с отцом и дядей хуже, чем со всеми остальными вместе взятыми. Наверное, он их по-настоящему ненавидел. В противном случае, Гето не мог себе представить, чтобы человек, обладая баснословным доходом, сбежал в, пусть и престижный, но не элитный колледж, фактически лишая себя всех привилегий своего статуса; — Ты не заметил? — Белобрысый возник из неоткуда и шлепнулся рядом, безжалостно пожирая непонятно где найденный банан. — Что? — Гето от неожиданности отшатнулся. — Она на Сёко похожа. — Гето непонимающе склонил голову. — У неё взгляд иногда такой же становится, пустой и грустный. — Ты про Рико? — Да. — Гето на мгновенье показалось, что в голосе друга играет что-то большее, чем его привычный играющий тембр. Он прав. Вот что казалось в ней неправильным. Еще в колледже он заметил, как несвойственно для подростковой натуры она глядела. Не осознанно, не умно, а тоскливо. Будто бы видела все беды этого мира, и отчего-то это не казалось юношеским максимализмом под девизом «мы все умрем», а искренней, неумело скрываемой болью. Из задумчивости Сугуру вывел женский голос, который был явно обращен в их сторону. — Вы друзья Рико-чан? — На них глядела грузная женщина лет пятидесяти, с добрым, приветливым взглядом и туго собранными в пучок волосами. — Я её преподаватель по живописи. Они с Годжо переглянулись. — Мы вообще-то её… да, друзья, можно и так сказать. — Гето скрестил руки, и поднял голову. Женщина в ответ улыбнулась. — Она такая талантливая, не представляете даже себе; осваивает дисциплины быстрее всех в классе. И помогает одноклассницам, вот только то-то все забывает, то скотч забудет, то карандаши вот, то вообще без холста явится. Вы уж поговорите с её матерью, такой талант пропадает, а так редко у нас появляется. — Гето разглядывал чужое лицо и с какой нежностью для простого преподавателя эта пожилая дама рассуждала о своей подопечной. — Но не буду вам мешать, молодые люди. — Она поклонилась. — Можете заглянуть на тематическую экспозицию в актовом зале, здесь, на минус первом этаже, если вдруг не знаете чем себя занять. Приятно было познакомиться, приходите к нам еще обязательно. — Женщина снова поклонилась и ушла также быстро, как и появилась. Почему-то этот эпизод тронул Сугуру до глубины его темной душонки, и он сразу же уткнулся в телефон, чтобы перевести дух и унять неуместную горечь в гортани. Годжо не подкалывал, а просто сидел смирно на протяжении как минимум двух минут, а потом встал и, схватив Гето за первое что попалось (а попался рукав итак растянутой, несчастной кофты), потащил в сторону лестницы. Интересно, насколько они нелепо выглядили вместе, в этом гуччи костюме и наряде сбежавшего из наркопритона? В целом, достойно для того, чтобы самим быть экспонатами на выставке современного искусства. В подвале и вправду была выставка, посвящённая морю и Уми но хи, и ни души, только в углу сидел пожилой мужчина-смотритель, скрючившись над кроссвордом. Сатору всё еще ничего не говорил и держал его за руку. Сугуру перевел взгляд туда, где чужие длинные пальцы обхватывали запястье, а потом вверх — на скрывающие глаза темные очки. Сегодняшний день становился страннее с каждой секундой, Сугуру не выдернул руку и вообще замер на месте. Годжо опомнился только тогда, когда где-то хлопнула дверь, отшатнулся и вдруг стал тараторить с новой силой, бездарно описывая каждую картину, каждую поделку, что попадалась на их пути. Гето тупо шёл следом, посмеиваясь над удачными и не очень шутками, с периодичностью в несколько секунд потирая кожу там, где её касалась чужая. В итоге Гето остановился у огромного холста студента четвертого курса с изображением Умибодзу, пожирающего корабль. Достаточно оптимистично. Годжо подкрался сзади и со всей дури шлепнул по плечам, да так, что Сугуру негромко вскрикнул и в следующий момент интуитивно зарядил голенью по колену нападавшего. Благо, кроме старческого кряхтения со стороны смотрителя никаких замечаний не последовало, а Сатору решил не продолжать потасовку, а просто ушел к другой композиции.***
— Так ты не из Токио? Смеркалось. Людей стало побольше, а особенно возрастных парочек, трепетно слипшихся вместе и прогуливающихся неторопливо по парку, увешанному декоративными фонарями, мимо которого лежал обратный путь. Рико повеселела и по разговорчивости начала конкурировать с Сатору, а иногда даже рассказывала что-то о себе. — Мы с Мисато живём в Ниидзиме, и я часто тут бываю. Но почти никогда не удается просто вот так погулять. Все эти служанки тетушки таки-ие зануды. А Мисато постоянно на работе, чтобы содержать меня. — А Мисато это кто? — спросил Гето, чуть наклонившись и касаясь рукой своего пучка. Последний час он изо всех сил старался не показывать на лице какой-либо дискомфорт от кровоточащих ступней. — Моя опекунша. — При словах об этой даме её губы невольно расплылись в очаровательной улыбке, обнажая слегка кривые зубы. — Ты сирота? — Гето захотелось убить Сатору, но он только незаметно толкнул друга в бок. — Сатору, хорош. — Да, но мне, в целом, все равно. — Девчушка и правда не выражала особой печали по этому поводу, а равнодушно пожала плечами. — Я их почти даже и не знала. А Мисато вырастила меня и её я… очень люблю. — Гето не знал, каково это — любить тех, кто тебя вырастил, поэтому мог только позавидовать и искренне порадоваться. Несмотря на свой не по годам взрослый ум и знание законов этого мира, иногда в глубине просыпалась нерациональная обида на несправедливость к нему и ту ненависть, что она взрастила. — Как-то у нас всех с родоками не вяжется, — брякнул, прыгая по нарисованным на асфальте клеточкам, Годжо, а затем поднял взгляд на ребят, и, встретившись глазами с Гето, засмеялся, а за ним и Рико. — Я предлагаю здесь задержаться. Видеть эту жабу не хочу. Сугуру захотелось завыть. — Ты шутишь, мы весь день гуляли. У меня ноги в труху. — Однако, Сатору это, казалось, нисколько не волновало и он уже с предвосхищением глядел в сторону развлекательного сквера и доносившейся оттуда поп-музыке. Они часто зависали тут после пар весной. Хотя, «зависал» тут только Годжо, а они с Иери сидели в беседке и делали конспекты и, чуть реже, болтали. — Так обувь сними. — Сатору проговорил это как само собой разумеющееся. — Ну давайте-е-е, выходной и так испорчен, а мы все равно мимо идём. И вату купим, и на картинг можно. А еще там батуты есть и качели те, с которых Нанамин тогда шмякнулся и телефон разбил. — Брось, тебя на них не пустят. После того, как ты порвал их заградительную тряпку, они тебя запомнили. — Хватит нудеть, Рико-тян, ты за? — И когда это они успели так побрататься? Но глаза девчонки сразу вспыхнули и она энергично закивала, замахав руками и первая побежала в сторону, указываемую Сатору. Вспоминая себя в четырнадцать, катания на аттракционах — последнее, что его интересовало, и все-таки было приятно и тепло. Гето ничего не оставалось, как пойти следом. Горлопанила музыка и мерзко верещали дети. Они проходили мимо небольшой складной сцены, с которой вещал какой-то то ли недостэндапер, то ли продажник из телемагазинов. Вслушавшись, Гето чуть не умер от испанского стыда, поэтому ускорил шаг. Однако, вместо того, чтобы поспешить за ним, Рико и Сатору уже отстояли очередь за сладкой ватой и напихали себе подмышками по пачке попкорна. Аманаи сразу же благополучно уронила одну из них с громким воплем отчаяния, но сразу же забыла, как только в ее поле зрения попалось неопознанное скопление людей немного в отдалении от центральной площадки. Развернувшись на 180 градусов, со вздохом полным боли Сугуру направился к ним, в очередной раз за день переплетая собственный пучок. Посреди образовавшегося круга стоял громадный (даже выше Гето) мужчина лет тридцати с огромным питоном в руках, от каждого движения которого толпа взрывалась несдерживаемыми охами и овациями. Питону же, кажется, было абсолютно все равно и он просто ползал по телу хозяина, изредка махая увесистым хвостом. Но выглядело и вправду эффектно и, в какой-то степени, гипнотизирующие. Змеюка переливалась на остатках солнечного света, и отдавала то ли фиолетовым, то ли малиновым, а сам мужик размахивал не только экзотической зверюгой, но и декоративным ножом, вставая в боевые позы и изредка взаимодействуя с кем-то из публики. — Интересно, а он кусается? — Рико так восхищенно и с некоторым разумным страхом глазела на животину, что ее лицо приобрело такое глупое выражение, что Годжо расхохотался. — Тебя то точно заглотит и не подавится, — хмыкнул Гето, на что получил обиженный тычок под ребро. — Не нравится мне этот мужик. — Годжо возвышался над невысокими японками и их отпрысками, подобно телевышке, и не услышать его громкий комментарий было сложно. Несколько женщин, вполне удовлетворенных представлением, смерили белобрысого недовольными взглядами. — Вы ему понравились, — отвлекшись на реплику друга, Сугуру не заметил с какой ловкостью укротитель подобрался к зрителям и теперь стоял на расстоянии вытянутой руки, а голова змеюки чуть ли не целовала Гето взасос, высовывая длинный раздвоенный язык несколько раз за секунду. — Может, хотите потрогать? — Сугуру отшатнулся и наступил какому-то ребенку на ногу. — А можно мне? — Рико запрыгала и замахала руками. Мужчина развернулся к ней и доброжелательно улыбнулся, но Гето на мгновение показалось, что улыбка эта была не более чем вымученный и натянутой. Годжо нахохлился и показательно отвернулся, краем глаза наблюдая за девочкой. — Ничего себе, какой жирный. — Аманаи с радостью набросилась наглаживать чешуйчатую спину. Наверное, змей не был от этого в восторге, но героически терпел и даже не трепетался. Мужчина с всё той же напрягающей ухмылкой наблюдал за этим действом, пока Гето разглядывал эту рожу, потому что она начинала казаться смутно знакомой. И этот шрам на губе… Замешкавшись, блуждая по собственной памяти, Сугуру опять не заметил как клыкастая морда оказалась перед его лицом. На этот раз это движение сопровождалось удивленным возгласом толпы, а плечи заметно напряглись под какой-то плохо распределяемой тяжестью. Когда в голове вспыхнуло осознание того, что именно сейчас лежало на нем, он застыл, слегка подняв руки. — Да ты правда ему приглянулся. В противном случае он тебя бы задушил, пацан. — Толпа захихикала, но в то же время слегка расступилась, оставляя Гето наедине со змеюкой на шее. Весил товарищ, наверное, килограмм сорок пять, и пришлось приложить максимум усилий, чтобы позорно не шлепнуться оземь. Годжо тотчас забыл о своей подозрительности и, выхватив телефон из кармана, принялся снимать истории в инстаграм. Его захотелось убить даже больше, чем этого чертового укротителя. Однако змей был очень приятный на ощупь, и если бы не осознание, что это гребаный питон, который с легкостью проглатывает взрослую свинью, то ему бы даже понравился подобный контакт с хладнокровным существом. Рико помирала от смеха, тыча пальцем на камеру и ведя своеобразный репортаж, а потом Сатору добавил «первые зарегистрированные брачные игры между самцом человека и самкой питона», и девчонка просто улетела, своим звонким смехом заставляя ухохатываться и оставшуюся толпу зевак. Слава богу минута позора закончилась, когда мужчина со шрамом таки соизволил убрать свою страшилу от него и вновь вернулся к представлению. Рико еще минут пятнадцать твердила о своих эмоциях, а Годжо предчувствовал популярность его нового видеоблога. Наконец они все-таки дошли до желанной точки и можно было передохнуть от впечатлений на сегодняшний день. Гето присел в отдалении, рядом с громадной статуей с изображением лисицы. В голове замелькали обрывки конспектов, уже полученных зачётов и грядущих экзаменов. Хотелось выцарапать это у себя из мыслей, но паранойя в последнее время насела с новой силой и, когда Гето оставался наедине с собой, медленно выжирала привычные спокойствие и расслабленности. Хайбара часто звал семпая погулять, но Гето всё чаще отказывался, находя любые доступные и иногда совсем нереалистичные предлоги, чтобы не выходить из комнаты. А Ю-кун не дурак, Ю-кун все понимал, а оттого и наседал сильнее, присылал смешные мемы и мельтешил в колледже перед глазами. Так и становилось легче. Дело было далеко не в глупой сессии, кому она сдалась, а как-то во всем сразу. Гето не знал своего будущего, не знал, что делать, когда закончатся эти четыре года. По закону он был несовершеннолетним и то, что его родители всё еще не потребовали выдачи сына, было чудом, зная их отвратительный, гордый нрав. Масамичи-сенсей, ещё очень давно, когда только впервые увидел на пороге их с женой дома несуразного подростка с рекомендательным письмом в руках, сказал:"Мне не нравится, что ты поступил к нам только для того, чтобы сбежать от неугодных тебе родителей. Однако, теперь ты наш студент и пока ты тут, колледж будет защищать тебя и твою честь». Впервые Гето услышал, что кто-то будет защищать его, а не наоборот. «Ты должен защищать слабых», «Ты должен защищать мать, Сугуру», «Ты должен пойти на заработки для семьи, ты мужчина, Сугуру», «Ты старший брат, отдай ему». Сугуру всегда был сильным и всегда им будет, но иногда было приятно услышать, что если вдруг что, то за него будет кому заступиться. Аманаи неловко стояла рядом и глядела, с каким ребячеством «гений и надежда научного сообщества Японии» прыгает на батуте, скрипящем из последних сил под восьмидесятью кило чистого, наглого веса. — А ты что стоишь? Сама же хотела, — хмыкнул Сугуру, обращаясь к Рико. — Он с ума сейчас сойдет от радости. Редко вижу его рожу настолько довольной. — Мне кажется он был бы счастливее, если бы с ним пошел ты. — Она неловко почесала затылок и уселась рядом. — Брехня. Не говори, что стесняешься. — Гето закатил глаза и усмехнулся, щелкая мелку по носу. — Мне нельзя. — Он расслышал не с первого раза. — Почему? — Пообещай, что ничего не изменится. — Рико сжала края юбки в миниатюрных кулаках и отвернулась, смотря куда-то вдаль, на бесящуюся на площадке мелкоту. — В каком смысле? — Пообещай. — Ладно, обещаю. — Я скоро в больницу ложусь, — что-то в голове щелкнуло и Гето выдохнул. — и мне вообще не рекомендована до этого тяжелая физическая нагрузка. Я всё лето и весну сижу дома целыми днями, как дура последняя, учусь, учусь, учусь, пока мои старые одноклассники гуляют, встречаются… А своих бесконечных лечащих врачей я помню лучше, чем друзей. — И вот, снова, чужие зрачки заволокла пелена тяжести и печали. — Меня сначала выбесило, что тётя отправила меня с вами, но сейчас я даже рада. Мне даже жить захотелось. — В голове всё сложилось, но Сугуру не смог ни вымолвить что-то ободряющее, ни убрать глупую полуулыбку с лица: тогда девочка продолжила. — Мне ещё химию не делали, но сказали, что это последний возможный вариант. Не хочу, чтобы вы тоже смотрели на меня с жалостью, и не хочу, чтобы кто-то говорил за спиной:"вот, а она умрёт через год», не хочу, чтобы Мисато плакала по ночам, не хочу, не хочу, не хочу. — Гето не сводил глаз с того, как по чужой щеке прокатилась слеза, затем другая, и третья, и четвертая, но руки онемели, а предложение комом застряло в горле. За спиной раздался хруст древесины и, обернувшись, он увидел Сатору с лицом, которого отродясь у него не бывало. — Вот. — Она шмыгнула и протёрла рукавом лицо. — Не то что бы мне очень страшно осознавать, что я умру… И не то чтобы мне было ради чего оставаться. Мисато хорошая женщина, и мне не хочется обременять её собой, она и так растратила всё, что было у её семьи на мои лекарства. Но почему-то… — Она зажмурила глаза и на выдохе выпалила, — сейчас мне так хочется жить. Гето зажмурился вместе с ней. Пазл сложился. Годжо неестественно громко дышал рядом, будто ему было дело до девчонки, которую они видят первый раз в жизни. — Тогда почему ты не прыгаешь? — И голос у Сатору слегка сел. — Что? — Рико снова протерла глаза и развернулась к мальчикам. Гето тоже непонимающе повернул голову. — Почему ты не живешь, если так хочешь жить? Какая разница, когда ты умрешь? Да кого это вообще ебёт? Если ты знаешь, что умрешь, почему до сих пор не послала весь мир к чёрту и не живёшь сейчас? — Я… — Идём. — Гето поднялся со скамьи, параллельно снимая тапки о собственную голень, и, вытянув руку к девочке, встал бок-о-бок с Сатору. — Хватит тут тухнуть. Гето сам еле сдержался, когда Рико подскочила с места и с влажными глазами пронеслась мимо, подобно урагану, хватая обоих парней за руки и утягивая их туда, откуда раздавались радостные визги.***
Послесловие
Аманаи Рико умерла во сне спустя девять месяцев после описываемых событий. Дежурный врач утверждает, что на досуге она была счастлива и рассуждала о своих друзьях и семье. Годжо Сатору перестал быть наследником «Purple Industries Corporation» после продолжительного конфликта с нынешним главой корпорации по неизвестным в прессе причинам. Из кружка рукоделия были забраны работы Аманаи Рико и переданы её опекунше. Одна из работ пропала.