***
— Я думаю, что голубой камзол мне подойдёт, — прохрипел капитан и встал перед разбитым зеркалом с камзолом в руках. Он был немного помят, так как хранился в сундуке. — Вы собираетесь поразить аборигенов своими кружевами? — с лёгкой улыбкой ответил интендант Роцци. Он встал за спиной капитана и попытался скрыть свою улыбку ладонью, но издевка так и горела в его глазах. Он сел на край капитанского стола, на котором не лежало ничего кроме пистолета с серебряными узорами. Они чем-то напоминали волны или сильный ветер, кажется, они своровали его несколько лет назад, взяв на абордаж корабль Испанцев, но была у этого пистолета и другая особенность: он всегда был заряжен. — Я хочу произвести хорошее впечатление, чтобы прокормить нас, черти неблагодарные, — капитан прокрутился напротив зеркала, подол камзола полетел и красиво извился в воздухе, — Я все решил. Капитана звали Дэниель Одли был очень красив даже по меркам пиратов: у него была ухоженная не длинная светлая борода и золотистые волосы. Под воздействием солёной воды его волосы стали виться, кончики закручивались и блестели на солнце лучше любой золотой вазы из трюма. Он был высоким, но низкие потолки трюмов заставляли его сутулиться. Полностью он распрямлялся только за штурвалом и когда отдавал приказы. Кроме того, он мог похвастаться коллекцией камзолов, которая насчитывала целых 2 штуки, что было невероятным богатством. Да что уж говорить, у него в каюте было даже зеркало! Начистив сапоги и облачившись в камзол, капитан вышел на палубу, властно вдохнув солёный воздух и поднялся к штурвалу. Оттуда отлично было видно, как приближался остров. Мимо пробежал восторженный Боуи, шестнадцатилетний юнга с гигантской серьгой в ухе и младенчески-кровожадной улыбкой. Его этому научил Юджин, которого он считал своим братом. — Ну, их то мы ограбим, а, капитан? — игриво спросил он и оскалился. Он пробежал загоревшими коротенькими пальцами по своей шпаге. — Посмотрим, — отмахнулся капитан и отвернулся к морю, глядя на барашковые облака. — Но как?! Мы же чертовы пираты! На миг его уколола появившаяся пауза. Дэниель оглянулся на затихшую палубу. Боуи выжидающе глядел на него, почти не моргая, держа в руках шпагу, а Шкипер, державший штурвал, напряженно посмотрел через плечо. Вдруг Дэниель явственно ощутил сомкнувшиеся на его шее сухие пальцы и похолодевшую кровь, хлынувшую из его распоротого брюха, которая увенчает новое рыжее пятно на палубе, о котором будут молчать. Он тут же очнулся от кошмара, отрезвленный резким порывом попутного ветра: — Значит разграбим все! — отозвался он. — Вот! Другое дело! — Боуи добродушно рассмеялся и побежал на вторую палубу, крича: «Юджин, будем грабить! Сделаешь ту штуку с кинжалами?!». Шкипер отвернулся к штурвалу и занялся своим делом и лишь тогда, когда никто на него не смотрел, сердце Дэниеля тревожно застучало: это ли он хотел ответить? И что бы с ним сделал этот молодой юнга, если бы он… Об этом думать он не хотел! Команда зарядила пушки. Пока Дэн начищал сапоги, они чистили пистолеты. Когда он думал о том, чтобы показаться наиболее дружелюбным, они хотели показаться морскими чертями.***
Остров оказался очень маленьким. Вблизи стала виднеться Тортуга, пленительно распахнувшая свои объятия всем пиратам, и рядом с ней этот островок казался просто мелью. Тем не менее, у мели была своя пристань, выглядевшая как деревянные настилы, нависшие над водой, влажно зеленевшей ближе к берегу. Тем не менее, корабль смог подплыть прямиком к берегу и пришвартоваться. Вместе с досками для спуска на палубу рухнуло и сердце Дэна: он чувствовал, как ноги его не слушаются и ему приходится переставлять их с силой. Каждый шаг давался ему тяжело, как если бы к каждому из них привязали по якорю. — Дайте мне пару минут для разведки, Господа! — отозвался от, взглянув на кровожадную компанию рядом с собой. — Просто нападем на них! Да и тут никого нет! — прошипел Ик, он стоял на готове у самого борта, когда капитан прошел мимо него. — Нет, я вижу там какого-то мужчину. Выясню у него кое-что, и мы тут же нападем. Мы же должны знать, куда идти! — с этими словами Капитан спустился на пристань и обернулся на стройный корабль. Моряки столпились у борта ошарашенно глядя на капитана, кажется, только Роцци, оперевшись локтями на борт, смотрел на него с презрением в орлиных серых глазах. Капитан Одли обошел свой стройный корабль со львом на носу, выпиленным из дорого красного дерева, и оглядел пристань снова. Там была всего одна лодка, рядом с которой стоял мужчина в распахнутой рубахе, перевалившись на одну ногу. Он будто бы прихрамывал, но старался скрыть этот недостаток, чтобы казаться страшнее. Мужчина посмотрел на него так, будто давно его ждал, и махнул головой, приглашая к себе. Капитан двинулся к нему. Твёрдая земля непривычно плотно стояла под ногами. На лицо Дэна наплыла добродушная улыбка: — Добрый день, брат! — Я тебе не брат, — тут же отозвался мужчина, глянув на него исподлобья. Капитан Одли вяло рассмеялся и услышал у себя за спиной, как команда спустилась на деревянные подмостки, как их солёные, уставшие глаза оглядывали остров, от темно-зеленых листьев которого веяло благородной влагой и благоухающими цветами. — Найдётся у вас тут питьевая вода? И хотелось бы покормить команду… — Капитан махнул головой на команду. Он старался сделать это как можно небрежнее, что бы обозначить, что если с ним не будут говорить, то команда просто разнесет остров, но получалось у него не очень убедительно, судя по выражению лица мужчины. Только Роцци и Линкольн, их врач, имея свойство нарушать команды капитана, двинулись по пристани дальше, оглядывая остров. Дэниель проигнорировал их и снова посмотрел на незнакомца. Но был и третий член экипажа, имеющий свойство нарушать команды капитана, его кошка. Иглы вальяжно прошла по пристани, блестя черной шерстью на солнце, и потерлась о сапоги хозяина. Она чуяла запах рыбы от встретившего их незнакомца. — Ближе к востоку, в центре острова, есть озеро. Рыбы в море хватит на всех, — рукава рубахи незнакомца были закатаны, оголяя шрамы от лесок и крючков, а под мрачно сдвинувшимися бровями горели карие, густые, словно морская пучина, глаза. — О, что ж, спасибо за тёплый приём. Хорошего дня! «Хорошего дня»?! Получше ничего не смог придумать?!» — эта мысль молнией пролетела у него в голове, когда он развернулся и направился обратно к кораблю. «Рок» был настолько огромен со своими парусами и мачтами, что казался китом в сравнении с лодочками, стоявшими у пристани. — Идем на восток. Ик, следи за кораблем, — скомандовал Дэн. Он поднял голову на салагу, свесившегося с палубы. — Но капитан! — Я пошлю к тебе с едой и водой. Ты должен быть начеку, — осознание собственной неудачи бесило Дэна, он стал резок и кидал команды как приказы. Команда настороженно последовала за капитаном. Острова робко прикрывался пальмовыми листьями, будто девица последней рубахой. Временами из-под неведомых золотых плодов и пышной зелени выглядывали скромные жилища местных, представляющие собой то шалаши, то настоящие каменные дома, а порой они были даже покрашены белой краской. Сначала команда хотела кинуться на первый попавшийся дом, но жажда и голод победили жадность: больше разбоя их интересовали пустые желудки и поэтому они стали срывать плоды с деревьев, попадавшихся по пути. — Роц, мы нападем на кого-нибудь сегодня? — вопросил один из мужчин, боцман Виски. Он был одним из самых крупных, не считая, пожалуй, врача и кока, и идя рядом с щуплым, как ядовитая змея, Интендантом. Роцци шел чуть поодаль от капитана, но шаг в шаг за ним. Это был мрачного вида мужчина с повадками лакея. Нет, о манерах он слышал, но не укладывал бороду или волосы, как капитан. Он в точности выполнял все указы, какими бы они ни были и свое мнение держал при себе, чтобы не вызвать бунт на корабле. Своими мыслями он делился разве что с боцманом, но тот воспринимал его слова слишком прямо. — Мы не были на земле полгода. Команде нужен отдых, — тень пробежала по его лицу, и он посмотрел в спину капитана. Взгляд говорил сам за себя. — Вода, Господа! — объявил капитан. — Приказываю отдыхать. Дэн обернулся на команду и ослепительно улыбнулся. Да, стоило им увидеть холодную, пресную воду, как они окончательно забыли о нападении. Для полного счастья им не хватало, пожалуй, только женщин, но пока что они не видели никого, кроме рыбака и пары мальчишек, прятавшихся в окнах домов. Мокрые, загорелые и голые тела наполнили озеро, разминая капризные мускулы, затекшие шеи. Сколько клопов утонуло в тот день! Этот маленький праздник победы над грязью они сопровождали смехом и невинным плесканием в воде. Только несколько человек воздержалось от купания: капитан, интендант, Немец и Виски. Дэниель, умывшись и наполнив флягу, встал в стороне, укрывшись под тенью душистого жасмина. Он промочил горло и ощупал окружавшие их дома скучающим взглядом: они были удивительно заурядны и самобытны. Но ему это нравилось. После каюты с низкими потолками любой дом кажется просто сказкой. Тем не менее самым привлекательным среди этих домов он посчитал двухэтажный особняк из белого камня с красной крышей, выпрямившийся чуть выше по склону. Его стены обросли неведомой зеленью, ставни во всех комнатах плотно запирались от жары, а на боковой стене виднелся настоящий балкон, под которым маняще горел сад. Одли залюбовался и не заметил, как интендант встал в той же тени. Роцци не сводил прицела с капитана. — Я отправил Юджина на корабль с водой и едой, капитан. — Угу… — неприязненно отрезал капитан. — Что дальше? Какой пла… — Роц, ты это слышишь? — вдруг перебил его капитан. Они оба замолчали. Но вокруг стоял только негромкий шелест листьев, плесканье воды и отдаленный смех команды. — Нет, я ничего не слышу, — через несколько секунд вымолвила правая рука капитана. — Стой-стой! Вот, только что…! Они снова замолчали. — Здесь тихо. — Да, в том-то и дело, Роц. Ти-ши-на, — Дэниель значительно посмотрел на Интенданта. Порой его взгляд становился невыносимо жестким и сейчас был такой момент. — Как сегодня утром на корабле, я думал, что я умру в этой вечной тишине… а сейчас совсем по-другому, — мужчина вдохнул полной грудью. — Ааа… да, Роц, я понял. Роцци выпрямился и посмотрел на своего капитана вопросительно, убрав руки на спину. — Утром ты выносил мне чертовы мозги, тем, что нам нечего есть, что еще день, а может два, и команда либо попереубивает друг друга, либо просто умрет. И все это понимали. А сейчас наша проблема решена. И даже не начинай трогать мои мозги снова! Он понял, это был очередной упрек. — Но нам нужен план, капи… — План! Планы! Планы! Планы! Кому вообще нужна эта гонка? Мы что участвуем в соревновании пиратов? Все сокровища мира кончатся, если мы день-другой отдохнем у пресной воды? Роц, научись отдыхать, в конце концов! Тебе пора взять отпуск! — Я понял вас, — подчеркнуто сухо ответил мужчина и посмотрел на радостных матросов. Лицо Роцци скривилось. Это была одна из тех вещей, которые он не мог вынести, даже если бы его за это сделали королем Англии: лень и безделье команды. В его клыках стал копиться яд, как вдруг его прервало замечание капитана: — О, только глянь! Роц без особенного интереса проследил за линией взгляда Капитана Одли. Чуть выше по склону, среди домов, вышла женщина в прекрасном желтом платье с пышной юбкой. За ее спиной вились черные волосы, а кожа слегка загорела и от этого платье горело, словно свежий бутон лилии. Прямо за ней вышла пышная рыжая девушка и протянула ей шляпку. Вдруг послышались их голоса. Не было ясно, что именно они говорят, но пышная стала махать руками и закрывать глаза той, что в красивом платье, а та вдруг зашаталась и упала на землю. Пышная ошарашенно закричала. — Госпожа! — этот визг разнесся четко и ясно. В тот же миг из домов повыбегали местные, мужчины, женщины и толпы мальчишек и девчонок, срывая маски и выдавая укрытия. Наконец они их увидели! Собралась толпа из смуглых мужчин и женщин, детей, а ближе всех бегала пышная девушка. Пираты, плескавшиеся в озере, испуганно замолчали и столпились у берега, пытаясь разобрать, что происходит. Не успел Роцци отреагировать, как потерял капитана из виду: тот кинулся к женщинам со страшной скоростью, какая даже и не снилась их кораблю. Стоило Капитану оказаться у толпы, как она сомкнулась. Мужчины и женщины нахмурились и закричали: «Прочь!». — О нет-нет. Позовите целительницу! Госпожа! Наша милая Госпожа! — доносилось откуда-то с земли. — Разойдитесь, ей нечем дышать! — это явно был писклявый голос пышной рыжей девушки. Она растолкала толпу и села на землю рядом с ней. Наконец пират сумели рассмотреть лежавшую на земле женщину. Ее грудь судорожно вздымалась, а лицо становилось все краснее и краснее. Ее шея набухла, как и плечи. По ее лбу катились капельки пота. Пышная стала переворачивать ее. — Что ты творишь?! — вдруг вырвалось у капитана, он раздвинул толпу руками и рухнул на землю рядом с женщиной в желтом платье. — Надо распустить корсет! Дэн не стал долго рассуждать: вынул из сапога маленький кинжал и вонзил лезвие в ее бок. Пышная закричала. Нож разрезал корсет по швам. Ребра женщины тут же раздвинулись, она глубоко вдохнула, издавая оглушительный хрип. — О боже! — Роц, позови Линкольна! — скомандовал капитан, сдергивая корсет. Интендант выловил команду и Линкольн уже через несколько минут оказался над телом женщины. Он опустился рядом с ней на землю и тут же буркнул: «Думаете, я знаю, что делать?!» — но в тот же миг его глаза забегали по ее телу, пальцы проверили пульс, ухо прижалась к носу. Он ощупал ее кожу, а как прикоснулся к плечу, сразу же сорвал рукав, оголяя воспаленный укус. — Укус! — Это была пчела! — вскрикнула пышная. Она схватила шляпу и пыталась прикрыть ей оголенное белье своей Госпожи. — Хватит ваших охов и вздохов! — закричал Линкольн и оттолкнул ее от оголенного, умирающего тела. — И что вы предлагаете?! — возразила рыжая. — О, нет! Милая моя, вы не умрете так! Не этого хотела ваша матушка! — Я умею лечить людей, а не женщин! — крикнул в ответ Линкольн, взмахивая руками. — Она задыхается! Скажи, что надо! — вмешался капитан. — …Ладно! Обмахивайте ее каким-нибудь веером! Так. И мне нужно оливковое масло и… белый цветок! С желтой серединкой! Не помню, как он…! Ищите, чего встали?! — вымолвил врач, сооружая из разрезанного корсета веер. Он начал обмахивать лицо женщины, в это время, в собравшейся толпе стали виднеться лица членов команды. — Слышали?! Быстро ищите цветы, сухопутные крысы! — крикнул Одли. Команда тут же растворилась в лесной чаще. Уже через 20 минут толпа полуголых, вспотевших и растерянных бугаев притащила все белые цветы этого острова, вывалив их рядом с Линкольном. Он очень скрупулезно отбирал нужные цветы, а после стал смешивать их со всем, что нашел под рукой. Дэн все это время находился рядом и руководил толпой. Женщину было хотели отнести в дом, но врач решительно запретил это делать. Ситуация улучшилась только тогда, когда пришла щуплая старуха, местная целительница, которая добавила в самодельный отвар Линкольна шиповник.***
Корсет — удивительный предмет гардероба. Он скрывает гораздо больше, чем может себе представить любой человек и Гвинет об этом знала. Гвинет Уинфред никогда не обманывала свою дочь, когда говорила об устройстве мира. Правда была такова, что мир был создан для мужчин, а Бонифация была лишь породистой лошадью на скачках. Ее талию с малых лет стягивали плотные ленты, а в 5 лет ей купили первый в ее жизни корсет: белый с шелковыми лентами прямиком из Франции. Она заслуживала такое красивое седло… я оговорилась, такой красивый корсет. С тех пор корсет был на ней всегда: когда она училась танцам, к 12 она уже танцевала не хуже любой статной дамы, когда она ела, словно птичка, крохотные порции еды, и когда она обмахивала свое задыхающееся лицо материнским веером. На своем первом балу она особенно нуждалась в воздухе. И дело тут даже не в танцах, а в том внимании, которое она заработала с первого же дня. Юная Госпожа Уинфред, наследница отцовской конюшни и 6 акров земли в Англии. Что могло быть привлекательнее? Только ее корсет. Второй правдой в жизни юной Бонифации стала та, о которой они с матерью никогда не говорили, но обе двигались в указанном направлении, как пассажиры, которые случайно оказались на одном корабле: любовь. И истина заключалась в том, что женщина ощущала себя женщиной лишь тогда, когда мужская рука оказывалась у нее на корсете, когда это тепло пробивалось сквозь толщу корсета и мурашками бежало по спине. Поэтому ей нравились танцы. Третья истина выпрыгнула на нее, как убийца из-за угла. По правде, таковой она была для каждого человека, который выходил замуж. Я уверена, что Винсент был ошарашен ничуть не меньше и поэтому они сходились в одном: эта истина была ложной. — Ты никогда не станешь женщиной, если не родишь. Гвинет познакомила Бонифацию с ней, когда та была еще несмышлёной девочкой. И это был ее последний урок, к которому Бонни вернулась спустя долгие годы: роды. Когда ее мать была беременна снова, она не выходила из дома. Все окна были заперты и в ее комнате стоял спертый, тяжелый воздух. Она была бледна и ее прекрасные белые зубы крошились, а черные волосы выпадали. Потом ее живот стал совсем большим. Таким большим, что ей больше не удавалось прятать его под одеждой и поэтому она не выходила из дома. И поэтому они перестали общаться. В следующий раз она увидела свою мать в дверную щель. Ее колени были сильно раздвинуты, простыни теперь были красными. Ее кожа красная. Рубашка на ней задрана высоко-высоко. Тазы наполнены красной водой. И рубашка врача красная. А еще его руки. И пол… Она не видела свою мать больше и так и не познакомилась со своим братиком.***
Элиза сидела у кровати своей Госпожи, готовая в любой момент оказать ей помощь. Она поминутно меняла тряпочку у нее на лбу и при малейшем ветерке из окна просила его закрыть, но затем требовала его открыть, потому что ей казалось, что ее Госпожа задыхается. Она волновалась, как мать за ребенка. Стоило ей успокоиться, как в ее лице появлялась глухая вина, а глаза намокали. Она корила себя за произошедшее и считала себя единственной виновницей произошедшего. Капитан Дэниель Одли сидел рядом с ней в глубоком мягком кресле и подавал таз для промывания тряпочки. Вдруг Бонни ненадолго пришла в себя и зашептала: «Мама.» — на глаза Элизы выступили слезы, она на мгновение отпустила руку Госпожи и стала вытирать глаза. Дэниель взглянул на нее несколько растерянно, он совершенно не понимал, как ему лучше поступить в данной ситуации: успокаивать или же наоборот игнорировать и не ухудшать положение еще сильнее. Но Элиза приняла решение за него. Вдруг она повернулась к нему и взглянула покрасневшими мокрыми глазами, после чего схватилась за его камзол и обняла за широкие плечи. — А… Все будет хорошо… — растерянно вымолвил пират. Он замер и только спустя несколько секунд, когда вой служанки наполнил комнату до потолка, опустил руку на ее спину, похлопывая. — Она уже лучше выглядит. Кошка спрыгнула с его колен и недовольно мяукнула. Игла спала там уже 30 минут и наконец решила, что это место недостойно ее внимания. — Мама… — донеслось с кровати. — О, я этого не вынесу! — служанка вдруг вскочила, бросая капитана, и выбежала из комнаты, оставляя его наедине с говорящим телом. Вдруг Игла запрыгнула на кровать и легла рядом с Бонни. — Правильно… последи за ней, — капитан тяжело вздохнул и встал с кресла. Он посмотрел на свой камзол, украшенный капельками слез и на руку, на ней еще было ощущение дорого хлопка и впадинки от кружевного воротничка. Надо же! Кровожадный пират успокаивает служанку в кружевах! Его это даже рассмешило. Комната была маленькой, но тем не менее в ней наравне с остальной мебелью стоял шкаф с книгами из тропического дерева на элегантных ножках. Эти корешки, торчащие словно ребра огромной рыбы, с самого начала привлекли взгляд Дэна. Читать по-английски он не умел, разве что отдельные слова, такие как «смерть», «голод», «пистолет», «шпага», «бар», «бордель», «опасность» и тому подобные, что уж говорить про испанский… Теперь же этот бумажный мир, покрытый не то вуалью тайны, но то пылью, невероятно его привлек. Зачем-то же люди создают библиотеки? У него из книг была только одна единственная книга о море, где были нарисованы карты. Читать карты ему давалось лучше.***
Нечто теплое прижалось к ладони Бонифации. Чувство было такое, как будто кто-то очень дорогой держал ее за руку. А еще это напоминало ей руки Винсента Бэлла, державшие ее руки у алтаря. Они знали друг друга неделю. И Винс был… хорошим. На этом все. Больше всего она боялась забеременеть. Чтобы тогда с ней стало? То же, что с матерью? Нет, этого нельзя допустить, что бы там не говорили. Винс уважал ее желание, говорил, что когда они лучше друг друга узнают, то все изменится. Но вот люди… говорили всякое. — Она не женщина. Зачем тебе такая? Если она не воспитывает детей, то от нее нет толку! Винсент терпел. Он увлекался… чем же он увлекался? Она не могла вспомнить, что же он делал, когда отвлекался от работы? Вот она рисовала картины, писала книги. Винсент не воспринимал ее занятия серьезно, но давал волю. «Что ж.… известность ты не получишь, но картина неплохая». «Рассказ неплох, но почему главная героиня не выходит замуж?». Потому что счастье не в этом. Как же ты не поймешь? Однажды ему надоело ждать. «Бонни, нам надо поговорить». О чем, дорогой? «Я позволяю тебе писать рассказы, картины, жить в свое удовольствие, а сам работаю. Я очень устаю. Но меня все устраивает, я не хочу, чтобы ты думала, что я жалуюсь. У нас отличная семья, но… я хочу, чтобы мы спали в одной комнате, чтобы дома меня ждали дети… Как у всех, понимаешь?». «Что ты несешь?» — подумала она. Но через время сказала: «Давай попробуем». «Было хорошо». Угу. «Спокойной ночи, дорогая». Угу. В комнате странно пахло. Простынь была противной. Была кровь. Теперь она умрет? Или это как тогда, когда у нее начались «эти дни»? Она не понимала, что происходит, пока в одно утро не ощутила тошноту. Она не выходила из комнаты несколько дней. И снова заняла спальню на втором этаже, даже стала запирать дверь в свою комнату. А потом… сбежала. То письмо она помнит наизусть, до последней запятой. «Дорогой Винсент, Ты, наверно, задаешься вопросом, почему я не спустилась к завтраку. Прости меня за то, что я напишу далее. Я уверена, что ты и сам понимаешь, к чему все это шло: я не могу быть матерью твоих детей. И, к сожалению, твоей любовницей тоже. Я больше не спущусь к завтраку, и больше не побеспокою тебя своими книгами и картинами. Не ищи меня. Вместо этого найди себе достойную жену, которая сможет занять вторую половину твоей постели. Этой ночью я уплываю из Англии. Я нашла судно, которое довезет меня до… докуда угодно. Я беру с собой некоторые свои картины и рукописи, а тебе оставляю всю землю, доставшуюся мне от отца, его конюшню и мою бесконечную благодарность за те годы, что мы провели вместе. Лучшего мужа нельзя было представить: ты всегда по-настоящему понимал меня. И я верю, что ты сможешь дать бизнесу моего отца вторую жизнь. Жива я или мертва, я завещаю его тебе. С преданностью и любовью, твоя бывшая жена, Бонифация Уинфред П.С. — То, что я тебя подставила, вечно будет мучать меня. Если тебе будет угодно, ты можешь придумать любую легенду моего исчезновения, сделай так, чтобы ты мог жить счастливо и дальше, но без меня. Элизабет хочет плыть со мной, она будет последним, что я у тебя отберу.»***
— Ви… Винс… Я… Ви… — пробормотала Бонни. — Кто такой Винсент? — рассуждал Дэниель, он посмотрел через плечо, устроившись у окна в кресле. Во рту он зажал трубку и выдохнул тяжелый, белый дым. В комнату вбежала другая служанка, смуглая девушка в белом чепчике и решительным, злым взглядом. Она крикнула: «Как вы смеете тут курить?!». Дэн посмотрел на нее и отвел равнодушный взгляд к окну. За ним любовно шелестели ветки акации и пели птицы. До чего это было приятное место. — Не кричи ты, — негромко пробубнил он и снова выдохнул дым. — Госпожа и так задыхалась! — воскликнула служанка и подбежала к пирату, но тот выставил шпагу, не позволяя подойти. — Мерзавец! Как только Госпожа проснется! — О, этот дом же принимает всех гостей, —Дэн сощурил глаза и улыбнулся хитро. Эту мелочь он выловил из уст Элизабет, когда та вздыхала над телом Госпожи. Вдруг Бонифация закашляла. Она перевернулась на бок. К ней подбежала служанка и придержала за плечо. — Вот! Вот, что вы сделали! — прошипела девушка и метнула искры в Дэниеля. — Зои! Зои, принеси мне воды, — попросила женщина и приподнялась в кровати. Она окинула комнату сонливым взглядом. — Конечно, Госпожа! — черная служанка тут же выбежала из комнаты. Бонни остановила свой взгляд на пирате. Он встал у окна и равнодушно обернулся к ней. — Вот от кого столько дыма и шума. Кто вы? — она ни на секунду не показала своего страха. Он ощущался только в ее руках, сжавших край одеяла. — Мое имя Капитан Дэниель Одли. Не пойми меня неправильно: я не хотел навредить. Но, знаешь, почему на корабле никогда не заведутся пчелы? — он прошел к своему креслу у окна, глядя на женщину. — Потому что там нет цветов? — Потому что мы знаем, как с ними бороться, — капитан кивнул на ковер. На нем лежало несколько пчелиных тел. — Сколько я тут сидел, пчел было пруд пруди. А теперь у нас есть шансы взять их на абордаж. Где-то отчаянно звенела отравленная табачным дымом пчела. Женщина слегка улыбнулась и прокашлялась снова, прикрыв рот рукой. — Что ж… тогда я разрешаю Вам курить дальше, — женщина слабо улыбнулась. Даже в таком положении она сохраняла некоторое внутреннее достоинство. — Мое имя Бонифация Уинфред. — А у вас тут много цветов… Мисс? Он сказал это неожиданно вежливой интонацией и опустился в кресло, отворачиваясь от женщины. Она невольно взглянула на свои руки, кольца на них и правда не было. Где же она его оставила? Вдруг в комнату вбежал Линкольн. — О, а вот и наша больная. Удивлен, что мой сумасшедший отвар сработал на женщине! — он подошел к кровати. — Откройте укус. — Укус? — Да, вас укусила пчела и Вы… Вам стало плохо. Это называется аллергия. — И это может повториться? — Бонни окинула взглядом мужчин и потом все-таки стянула рукав с плеча, показывая маленькую красную точку. — Да. Если вас снова укусит пчела, — Линкольн осмотрел оставшуюся шишку и хлопнул в ладоши. — Ну все! На этом мои полномочия кончаются! Капитан, команда ждет Вас внизу. — Скажи им, что не знаешь, где я, — Дэниель махнул трубкой и скатился ниже в кресле. — Роцци рвет и мечет. Виски успокаивает парней. Вы сами понимаете… — Кто такой Капитан Дэн? Не знаю такого… очевидно, какой-то придурок. Линкольн вздохнул и вышел из комнаты. Сразу после его ухода пришла служанка со стаканом воды. Она подбоченилась, глядя в затылок капитану. — Госпожа, мне вывести его? — Только если Капитан сам хочет уйти… спасибо, дорогая, — женщина выпила воды. Служанка хмыкнула и осталась в комнате, напряжённо глядя на мужчину. — Это весьма мило с твоей стороны, Бонифация, — мужчина повёл рукой с трубкой по воздуху, слегка жестикулируя. — К Госпоже стоит обращаться на «вы», — поправила служанка. — А Капитана не следует перебивать, — равнодушно заметил мужчина и встал из кресла, после чего подошёл к кровати. Он выпрямил спину, лицо его было полно спокойной суровости и уверенности. — Откуда здесь кошка? — вопросила Бонни, погладив по спине, свернувшийся рядом комок чёрной шерсти. — Игла. Моя, — представил Дэниель. — Вы не против, что я прячусь в вашей комнате? — он намеренно сделал ударение на «Вы» и посмотрел на служанку с вызовом. — Нет. Но от кого Вы прячетесь? — Очевидно, не от пчел, — Одли слегка улыбнулся и выпустил клубы дыма в сторону от кровати. — От своей команды! Эти… эти оборванцы заняли всю гостиную и дебоширят там. Клянусь Вам, у нас пропало по крайней мере 3 золотых подсвечника! Женщина закрыла рот рукой. Ее лоб напрягся, она явно собиралась отдать распоряжения, но что-то ее останавливало. — В таком случае…я должна поприветствовать гостей, — наконец вымолвила она и стала вставать. — Вы еще не оправились! — Помоги-ка мне одеться, Зои, — женщина решительно поднялась из кровати и, в ночном платье, направилась за ширму. — Корсета нет. Его изорвал этот капитан! — зашептала служанка, проследовав за Госпожой. — Обойдусь без корсета. Господин, теперь я прошу Вас выйти, — легко произнесла Бонни. Ее не было видно, только аккуратные ножки, выглядывающие из-под ширмы. Капитан на удивление покорно покинул комнату, даже ничего не ответив.***
В коридоре висела картина. На ней была изображена непонятная серо-желтая мазня. Так о ней думал капитан, пока не заскучал и не посмотрел на картину прямо. Точно. На ней был нарисован океан. Волны могущественно вздымались в небо. Но было в них что-то… Они были одновременно и властелинами и жертвами. Волны уничтожали, накрывали собой крошечный кораблик, на котором в ужасе бились матросики, чья одежда была изорвана штормом. В то же время волны словно бы поддерживали лодку и пытались вывести ее прочь, унести от шторма, который надвигался справа, противостоя золотым лучам закатного солнца. Его лучи пробивались через бирюзовую толщу воды и освещали кораблик последними отсветами. Брызги от волн парили в небе и солью оседали в толстом, жарком воздухе. Внутри у капитана что-то заволновалось. Океан в бутылке. — Вы были беспощадны с моим корсетом, — донеслось сбоку. Из комнаты вышла Бонни в платье благородного голубо-серого оттенка в пол. Ее талия была подвязана лентой, волосы устало ложились на хрупкие плечи. Она встала рядом и тоже взглянула на картину. От нее веяло цветами. Он чувствовал их аромат даже сквозь толщу дыма, все еще овивавшую его голову. — Эта… картина. — «Девятый вал», я назвала ее так, — негромок произнесла девушка. Она видела то же, что и он. Она чувствовала, как внутри буянило и плескалось море. — Это Вы нарисовали? — Да… Не очень талантливо. Я была в море только один раз. — Один раз? — капитан, по правде, удивился. — Вы не находите эту картину недостаточно реалистичной? — Нет. Поэтому и удивляюсь. Так не смог бы написать ни один из моих матросов и сам Черная борода бы нервно курил в стороне. Женщина улыбнулась ему с благодарностью. Они несколько секунд стояли молча. — Я бы хотела путешествовать, как Вы. Но я была рождена женщиной. Дэн повернулся к ней и вдруг у него вырвалось: — А я бы хотел жить в замке на острове вдали от всех этих приключений. С ее губ сорвался очаровательно нелепый смех, она ответила: — Кажется, нам обоим не повезло.***