***
Он взошел на черное судно. Луис тут же изменился в лице, выражение его прозрачных глаз стало доверительно-испуганным. Он положил свою вескую руку на плечо Дэниэля и внушительно произнес: — Прости меня, Дэнни. Ты же знаешь, я никогда не желал тебе зла… Мы лишь не так друг друга поняли. И повел его к своей каюте, обняв одной рукой за плечи. Ему приходилось опираться на него, поэтому Одли даже не имел возможности увильнуть. Дверь капитанской каюты захлопнулась. Там было мрачно и грязно, на окнах висели оборванные шторы, из мебели был только стол, стулья и кровать. Они сели за стол, Культя налил им выпить. — О, помню, как вы с Роцци сходились якорями!.. А я вечно спасал тебя от его нападок. Ну, пока ты не стал капитаном, конечно, — добродушно произнес Джонсон и сел напротив Дэна. — Да… Ты что-то много говоришь о Роцци сегодня, — Дэн опустился на стул и выдохнул. — Не могу поверить, что Бона его победила. Взгляд Дэна несколько затвердел. Он взял бокал и ответил: «Не зови ее так. И ты должен будешь принести свои извинения, Луис». — Разумеется… Я знаю, как ты трепетен в отношении женщин. Ты пойми… если бы я знал, я бы отступил. Они чокнулись и выпили еще. — На самом деле ты неплохо это придумал. Бабы глаз радуют. Не верю я в этот бред с бедой, — Культя улыбнулся Дэну и, тяжело выдохнув, закинул деревянную ногу на стол. Одли согласно кивнул и опустошил бокал.***
В это время Бонни пробежала к краю корабля и в ужасе хватилась за него. Ее взгляд испуганно бегал по «Ненависти» в поисках Дэна, но сквозь ночную тьму она не могла рассмотреть ничего, кроме редких силуэтов матросов. Команда рассеялась по кораблю, но рядом кто-то остался. Это был Шкипер. — Дэн приказал вам обеим спать. — Я и сама разберусь… Куда он пошел с этой… паскудой?! — вырвалось у нее. Она повернулась к Шону. — Хотя он и паскуда, но и наш друг. Они с Дэном знакомы уже 15 лет, так что его можно понять… — он увидел яростный огонь ее глаз. — Они поболтают, и Дэн вернется. Лучше проверь Элизу, ей сейчас тяжело. Бонни кивнула и поторопилась в трюм. Элиза и правда была в истерике. Когда Бонни пришла, то увидела Виски, замершего за дверью. Он что-то лепетал с успокоительной интонацией, но по ту сторону были слышны только всхлипы. — Элизочка… Прошу, открой! Все уже хорошо, они ушли! — повторял он. Бонифация тихо подошла к нему, и он затих. Ему, кажется, было неловко за всю эту сцену. — Элиза, это я. Позволишь войти? — Нет, я хочу побыть одна! — послышалось с той стороны. — Хорошо… Виски, пойдем. — Но она ведь…! — он уже хотел что-то возразить, но, когда Бонни положила руку ему на плечо, он снова онемел и отвел взгляд. — Скоро она придет в себя и тогда вы поговорите… Сейчас ей надо успокоиться. Виски неохотно кивнул. — Элиза, мы придем позже. Но знай, что мы рядом! Ты молодчина. Виски и сам нуждался в успокоении. Он был молчалив, но Бонни старалась помочь ему как могла. Вскоре он вымолвил: «Спасибо Вам за поддержку… Элиза всегда говорила о Вас только хорошее. И была права». Это растрогало Бонни. Они обнялись и на этом разошлись. Когда Бонни поднялась стемнело. Она уже почти не различала «Ненависть» в этой темноте и не стала терзать себя попытками рассмотреть ее. Ей хотелось побыть наедине с собой и трезво обдумать все, поэтому она пошла в каюту капитана. Почему он говорил с ним, а не с ней? Им был нужен разговор гораздо сильнее. Она буквально жаждала обсудить с ним все это. Она села на диван и зажгла свечу. Это пламя немного успокаивало ее. Как тогда, когда они сидели в ее кабинете и говорили о том, что их беспокоило. Воск нежно обволакивал свечу и ее сердце. Игла села рядом. Было ощущение, что она ее понимала. Ну, или Бонни хотелось так думать. Эта милая спутница ее Дэнни, которую он никогда не бросал, для которой всегда был ласков, но так часто бросал ее и оставлял одну. Женщина начала аккуратно гладить кошку, успокаивая не то себя, не то ее. В какой-то момент кошка резко поднялась и спрыгнула с дивана. Она смотрела по сторонам, на чем-то сосредоточившись. — Что такое? Милая? — Бонни немного нагнулась к ней и погладила по голове. — Твой хозяин скоро придет, дорогая. И друг острые когти впились в ее руку. Бонни отдернула ее и прижала к груди, пытаясь унять боль. Кошка побежала к выходу из комнаты, как вдруг шепот кошачьих лапок по ковру перебил какой-то крик. Это было снаружи. Женщина кинулась к окну и увидела: «Ненависть» поднимала якорь. Значит, Дэн вот-вот придет. Зайдет в эту комнату. И… может быть обнимет ее. Выслушает. Она отпрянула от окна и кинулась на палубу. Кошка бежала впереди, а Бонни — за ней. Холодный морской ветер ударил в лицо и вдруг она увидела, как «Ненависть» поворачивает нос против них. В полной ночной тьме океан казался ужасающе черным. Но вдруг Бонни заметила, что одна искорка горела отчетливо. Она всмотрелась. Это искра была рядом. Совсем рядом. К ним плыл другой корабль. Еще один. — Шон! — она побежала в трюм. Они со Шкипером посмотрели через подзорную трубу. Было плохо видно. Бонни оставила это на него, а сама подняла на уши всю команду. Они в непонятках глядели то на «Ненависть», которая медленно, но уверенно разворачивалась и на адскую искру, горевшую на горизонте.***
— Что происходит, Джонс? — вымолвил Дэн. Он услышал, как его команда бегает по судну. — Не знаю. Наверно, что-то опять не поделили. Дэниэль выдохнул и, опустошив новый бокал, повернул голову к окну. Он видел огонек. Кажется, это был «Рок». Он встал и открыл штору, вглядываясь во тьму. — Что там? Другой корабль? — Где? — Культя встал рядом и тоже посмотрел за окно. — Да, кажется. До островов слишком далеко… Я пойду обратно. Луис вдруг изменился в лице и, резво схватив Дэна за одежду, швырнул его на стул. — Ты никуда не пойдешь. — Что ты творишь?! — Дэн уже хотел снова встать, как вдруг Джонсон оголил шпагу и приставил ее к горлу пирата. — Ты плохо сделал, что разозлил Роцци. Ох зря, — вдруг вымолвил Культя, — Этот говнюк всегда умел мстить как следует. — Что ты несешь? Мы не случайно встретились? — до его создания медленно доходило. Он был слишком пьян, но что-то в нем еще кричало: «Пора отсюда сваливать!». — Нет, конечно. Роцци продал тебя… и эту твою Бонни. Я как только узнал, что ты им не нужен, решил, что надо что-то делать… Ну и. Дальше ты сам знаешь. — Что знаю? — Дэниель поднял глаза на друга. — Я не просто так потащил вас за английским кораблем в океан. Тут вас легче взять англичанам, понимаешь? — он стал заговариваться от волнения, — Роцци продал вас испанцам, а они продали Бонни англичанам. Не знаю, что они сделают с командой, но Бонни точно повесят. Но это ху*ня. Главное, что я не пойду у них на поводу в этот раз… Больше я не отдам им ни одного своего брата. Мы уплывем… Скажем на Гавайи? — Что ты только что сказал?! Они повесят Бонни?! И что значит «В этот раз»?! — он вдруг вскочил со стула, царапая грудь о шпагу. — Дэн, успокойся… я просто… — Что «просто»?! — его рев стал яростным. Он выбил шпагу из рук Джонсона и схватил его за камзол. — Я сдаю наших испанцам. Они держат меня за яйца! Я ничего не могу сделать! Только спасти тебя! — тут же признался Луис. — Ну ты и сраный говнюк! Надо было…! Бл*ть! — он сам не мог сформулировать, что его сильнее раздражало: то, что он идиот или то, что его обманул еще более полный идиот. Он не стал договаривать и выбежал из каюты. Светлячок «Рока» бултыхался на поверхности воды, цепляясь за тревожные черно-синие волны. Казалось, что корабль несли не волны, а тысячи морских чертей, водрузивших его на свои горбатые спины, а время от времени поднимающиеся из воды вихри были их рогами, а порой и хвостами. Пираты сомкнулись у борта, останавливая Дэна, но тот, игнорируя их попытки, рванулся к борту, расталкивая толпу. — Ты не успеешь! — Культя выбежал за ним и схватил за плечо. — Шлюпку мне! — проревел Одли. — Нет! Я не для того рискую своей задницей, чтобы ты отдался англичанам! — Тогда я поплыву так! — Вода ледяная! Ты сдохнешь или от холода или уйдешь на корм акулам! — не успел Культя договорить, как Дэн перелез через борт. Он не расслышал, что еще крикнул ему Луис: оглушающий бас пирата перебила глухая толща воды, ударившая по ушам своим холодом. Вода мгновенно его отрезвила. О, какая же она была ледяная! Словно тысяча игл вонзилась в его ноги и тело. Но он плыл, как будто в нем проснулся давно забытый инстинкт. Нет, это был не страх замерзнуть или встретиться лицом к лицу с Кракеном, это был страх не успеть на свой корабль. Он сам не помнил, как доплыл до корабля и взобрался по веревкам. В себя он пришел лишь тогда, когда он упал на горячую палубу и выплюнул соленую воду из глотки. Стоило ему перевалиться через край корабля, как он крикнул: «Засада! Это англичане!» — но не успел он докричать, как его шею обхватила Бонни. Она притянула его к себе и перекричала: «Ты вернулся!». Он открыл глаза и увидел ее ровное, круглое лицо, нависшее над ним. Они лежали на палубе, она обхватила его голову своими руками, обжигая теплом своих рук. Мужчина вгляделся в ее лицо и не думая ответил: — Я и не уходил! Дэн посмотрел в эти синие, ночные глаза. В них отражалась искра, которая была уже слишком близко, чтобы сбежать. Да, это двигался английский корабль. Но ведь они были «Роке»! Они бы успели уплыть! Они же были самыми быстрыми! — Не вымачивать якоря! Плывем! — скомандовал Дэн. — Якорь не поднять! Мы уже пытались! — обреченно вымолвила Бонни. Ее глаза начали намокать. Она поднялась с пола и протянула ему руку. — «Ненависть» постаралась! Засранцы все предусмотрели! — рявкнул Дэн. — Что это значит? — Потом! Заряжайте снаряды, будем отбиваться! По воздуху засвистел снаряд. Но это был не «Рок», его лев остался безмолвно болтаться на волнах, выстрелила «Ненависть». Корабль возвращался. С двух сторон двигались корабли. Не успел «Рок» зарядить пушки, как Англичане наступили. «Ненависть» — последнее, что могло их спасти. Черное судно обогнуло «Рок» и наносило уверенные удары по вражескому судну. Первые английские выстрелы пришлись по «Ненависти». Они же пробили борт. «Ненависть» успела лишь незначительно повредить английский корабль, а затем медленно, но верно, уйти на дно. Последним, что в тот вечер озарило черное, непроглядное небо, был белый флаг, расправившийся над «Роком».***