Меня зовут Рагдай

- Дорогу великому князю! Дорогу! Расступись! Толпа поспешно расступалась, дюжие мужики снимали шапки и кланялись, девицы хихикали, краснея под взглядами княжеских гридней. Серый конь легко ступал по каменистой дороге, ведущей вверх к каменному кремлю, построенному еще при Ярославе. Вот уже пять лет, как младший сын князя Александр Ярославич вернулся в город после воистину чудесного спасения в Свирских лесах, а в прошлом годе занял место отца. Юному князю было трудно нести на себе столь тяжелое бремя, но он твердо знал, что должен справиться, ведь в его неполные семнадцать лет иные князья уж и войска водили, и славные победы одерживали, а то и детей растили. Крепкой и надежной опорой для Александра стали его духовник Владыко Спиридон, уже в немалых годах, но по-прежнему мудрый и справедливый, и воевода ближней дружины Годун, крестный отец и тот самый человек, что спас его в остроге пять лет назад. Помнил Александр и товарищей воеводы, хотя с памятного лета никого более не видел. Разные слухи ходили в городе, но ответить на вопросы не мог даже сам Владыко. Разметал ветер времени святую дружину, развеял кого куда. Слышали только, что ведун Вышень вернулся к сородичам-варягам, с ним ушел и Аникей; потом пришло известие, что драккар попал в бурю и разбился почти у самых берегов Ютландии. Вышень и еще несколько человек спаслись, добравшись до земли чуть ли не вплавь, а Аникея больше никто не видел - сгинул дружинный в ледяном море без следа. Отслужил о нем молитву заупокойную Владыко, оплакал дядька Годун юного соратника, более и не говорили о том. О других и вовсе вестей не было. Почему вспомнил князь о тех временах в холодное ноябрьское утро - он и сам не знал. Покачиваясь в седле и приветливо кивая людям, мыслями он уносился в свое детство в лесной избушке, где изучал травы и настои, где старик-лекарь учил его читать следы и отличать ядовитые грибы от съедобных. Как легко тогда жилось, как просто все было - а вот теперь тяжелая кольчуга государственной власти давила на плечи, не давая вздохнуть. Если бы был жив старший брат, если бы болезнь отца не зашла так далеко...если бы. С юга Орда, с севера Ливония, с запада... Князь так сильно задумался, что не сразу понял, почему идущий одесную гридень вдруг замер на месте. Постоял с минуту - и упал, не выпуская копья. Толпа дружно ахнула, заголосила баба, закричали мужики. - Вон, вон он! На крыше! Лови, лови, окружай! Дружинники бестолково бросились врассыпную, стараясь скорее оцепить улицы, но где в такой тесноте углядеть стрелка? - Князь! Спасайте князя! Не успели гридни прикрыть спешившегося Александра щитами, не успел Владыко сотворить молитву, не успел даже воевода отдать новый приказ, как с ближайшей крыши сорвалась еще одна стрела. Александр видел ее так ясно - как рыбу под прозрачной водой Свири в погожий полдень, когда старик учил его удить; как первую зеленую травку по весне; как огромный зазубренный меч наемника в тот миг, когда дядька Годун прикрыл его собой...Люди вокруг кричали, мешали, суетились - а стрела летела...Миг растянулся в бесконечность, черное оперение зловеще свистело в холодном воздухе, алый наконечник явно был чем-то смазан... "Яд", - отрешенно успел подумать юный князь. И тут чья-то рука буквально отшвырнула его с дороги. Время сжалось и больно ударило Александра в затылок. С минуту он лежал неподвижно, осознавая, что жив и стрела прошла мимо. Мимо? Князь быстро вскочил на ноги. Воевода яростно кричал на гридней, размахивая бесполезным уже мечом, ратники прочесывали толпу, тщетно надеясь напасть на след убийцы. А у стены сидел незнакомый человек в черном, зажимая рукой плечо, из которого торчала смертельно ядовитая стрела. - Пропустите! Пропустите же, окаянные! Княже! Ты жив, хвала небесам, сынок, жив! Господи, спаси и сохрани, это что ж деется среди бела дня! - Владыко пробивал посохом путь к любимцу. Князь мотнул головой, стараясь отогнать туман перед глазами. - Жив, жив, Владыко..не успел понять ничего, сплоховал...а кто...кто меня толкнул? - Вот он. Эй, парень! Стоять можешь? Человек в черном поднялся, слегка пошатываясь, подошел и остановился перед князем. Александр готов был поклясться, что откуда-то знает этого невысокого широкоплечего воина, но откуда? - Спасибо тебе, не знаю, как звать тебя, ратник. Спас ты мне жизнь. Велю наградить тебя - проси, что пожелаешь! Кому ты служишь? Воин скривил в усмешке губы, поморщился. - Мне ничего не нужно, князь. И я никому не служу. Я сам по себе. Он поклонился и повернулся, желая уйти. Кто-то из гридней завистливо присвистнул - за спиной незнакомца висел удивительно красивый меч в серебристо-черных ножнах. Пройдя пару шагов, воин остановился, потом зашатался и схватился за стену. К нему тут же подбежали дружинники, помогли сесть, принесли воды. - Батюшки, стрела-то отравлена! Как же ты жив по сею пору, парень? - княжий лекарь, спешно приведенный людьми Владыки, ловко выдернул наконечник и потянулся за настоем. - Не нужно. Так заживет. Не беспокойся, добрый человек, от яда я сам лекарство найду, - ратник покопался в поясной сумке, вытащил маленький фиолетовый флакон и выпил. Бледное лицо его стало еще бледнее, но слабость сразу ушла. Князь взирал на все это с изумлением и непониманием. Ведун? Или того хуже - шпион? Потому и противоядие носит. На ливонца не похож, на ордынца тем более. А на кого - вспомнить так и не может. - Если не желаешь награды, воин - прими хотя бы благодарность и гостеприимство! Позволь мне хоть так отплатить тебе. Проведи пару дней в моем доме, подлечи рану - а после уйдешь, если пожелаешь. Не обижай меня. И назови свое имя - я хочу знать, кому я обязан жизнью. Александр подошел к незнакомцу и протянул ему руку - как равному. Странный воин осторожно закинул меч обратно за спину, стараясь не тревожить рану, снял перчатку с правой руки. Сделал шаг вперед и попал в луч слабого зимнего солнца. За спиной князя едва слышно ахнул Владыко Спиридон. - Благодарю и принимаю твое приглашение. Меня зовут Рагдай. Толпа на площади не спешила расходиться, во всех уголках города говорили о дерзком покушении на князя и о чудесном спасении, о незнакомом витязе в черном, которого не берут яды, ахали, охали, правда обрастала вымыслом, вымысел становился сказкой. И только Владыко Спиридон тщетно гнал от себя страшную мысль. Он узнал воина в черном - и возблагодарил бы Господа за чудо, если бы не увидел в луче солнечного света вертикальные зрачки золотистых глаз.