любовь божья.

Целоваться за алтарем было как-то необычно. Саше в принципе в новинку было целоваться со священником. Но страха не было, внутри лишь горело желание обладать. В волосы Саши залезла настойчивая рука Миши, притягивая к себе, хотя куда ещё ближе? Саша здесь был, очевидно, ведомым, поэтому не сопротивлялся, даже когда Миша оставляет поцелуй на шее парня. Тихий хлопок тяжёлой двери церкви, чья-то лёгкая поступь и неразборчивый шепот. Священник резко отдаляется от Романова, а тот лишь ловит воздух, пытаясь отдышаться. — Сиди тихо, Бога ради, — шепчет четко Миша, поправляя свои волосы. — А если не буду? Накажешь? — приглушённо шутит Александр. — Я не фанат БДСМ, но твои предпочтения я учту, — серьезно говорит Миша, а после улыбается. Романов в ответ беззвучно смеётся, прижимаясь спиной к стене. Сердце, как полоумное, билось в груди. Саша и не заметил, как священник ушел, а потом также внезапно пришел. В голове — миллиарды мыслей, в душе — миллиарды чувств. — Обсудим очередную притчу? — буднично спрашивает Миша, будто не он десять минут назад, как безумный, целовал Сашу. И Романов решил начать не совсем понятную, даже ему, игру. Зато повеселится, правда, пока не ясно, кто. — О да, конечно. Например о грешнике, который бесстыдно пытался соблазнить Иисуса. И в конечном счёте Иисус, поддался греху. Или такой нет? — беззаботно спросил Александр, хлопая глазами. И Миша повелся. Позволил себе без остатка окунуться в омут и окончательно сгореть. Ведь как не гореть от любви, огромной и беспощадной? Приблизился к Саше, который так и стоял у стены, навис над ним, почти касаясь своими губами его носа. — Да, сейчас я эту притчу не только тебе расскажу, но и наглядно покажу, — прошептал Миша, а Александр поплыл, обращаясь чуть ли не в лужу. Этот шепот завязал внутри Романова такой узел возбуждения, что хотелось выть, как волк на луну. А священник отнюдь не дурак, все почувствовал и только улыбнулся своим мыслям. Раз начал, нужно доводить до конца. Теплая рука хватает Сашу за подбородок, а через долю секунды губы Миши приникают к чужим губам, хватают дико, ненормально-приятно. Романов млеет, плавится в руках парня. Священник уже переходит к шее, оставляя багряные следы, но быстро отстраняется и смотрит в глаза Саши. — Именно так в порыве безумия и соблазна целовал Иисус грешника оного, и кричал он голосом неистово громким, — умело сочинял Михаил, — а теперь ты мне поведуй, что было дальше, я же знаю, ты читал. Саша сам все это заварил, а сейчас не знал что ответить. Хотелось, чтобы его взяли, грубо и резко, с сильнейшей страстью. Внутри кричала мораль, что секс в церкви — слишком мерзко, но Саша не особо был верующим, поэтому плюет на всё и делает свой ход. — И Иисус завладел телом грешника оного, и как дьявол взял он его. Мише стоило больших усилий не наброситься прямо сейчас, но дойти до конца этой глупой игры хотелось сильнее. — Как же вы невнимательно читали, Александр. Там с подробностями было, для кого же апостолы так старались? — притворно возмутился священник. В голове Романова осталось одно слово — красноречивое «блять». — Ну... — в голове забрезжила идея, — ты сам обещал мне наглядно показать, вот и показывай. Это было опрометчиво. Крайне опрометчиво. И Миша плюнул на конец всей это неразумной игры, уж слишком хотелось его. Такого смущенного, такого взвинченного, такого открытого Сашу. И до лампочки, что это церковь. И плевать, что в любой момент может кто-то прийти. Миша поддался этому греху, и куда-то бежать было поздно. Он приблизился к Романову вновь, и последний всё понял, глядя ему в глаза. Горячие сухие руки забрались под одежду Саши, будто ища что-то. Губы Миши же целовали куда придется — лоб, щеки, губы, шея. Он окончательно впал в безумие именно из-за него, из-за него он бросился в пучину греха. И священник не жалел от слова совсем. Первый стон Саши стал медом для ушей Миши. Крыша слетела окончательно и бесповоротно. — Громче, — тоном, не терпящим возражений, сказал Михаил. И Романов повиновался, он по-другому и не мог. Все ниже пробирались Мишины руки, они уже скинули несчастную рубашку Александра. Пальцы, конечно, плохо слушались, но в итоге она тоскливо валялась на полу. — А знаешь, что сказал Иисус перед тем, как окончательно завладеть? — ужасно пошло прошептал Миша на ухо Саше. — Н-нет, — голос дрожал от бескрайнего возбуждения, которое било все рекорды. — Ты ужасно красив. Все клокотало внутри Миши, а член стоял. — Миша, пожалуйста. — Что пожалуйста? — Сделай хоть что-нибудь, блять. — Сквернословие — это грех, — сказал Миша, стягивая с себя рясу и простую белую футболку. — А трахаться в церкви не грех? — усмехнулся Саша. Священник промолчал, потянулся к брюкам Романова, расстегивая их. Правой рукой Миша забрался под бельё и обхватил возбуждённый член. Александр, помня просьбу или, скорее, приказ Михаила, простонал как можно громче. — А ты насухую собрался или что? — спросил Миша, полностью сняв с Саши штаны и белье. — Нет, — тихо и смущённо произнес парень, — у меня... в правом кармане рюкзака... Он не закончил, ведь Миша все понял, хоть и удивлённо распахнул глаза. Саша как-нибудь обязательно расскажет, что таскал с собой смазку каждый раз после первой встречи с Мишей. Но сейчас он уже был на пределе, хотя священник толком ничего и не сделал. Михаил уже вернулся с маленьким тюбиком в руках. Он не мог больше ждать, терпение — не его конёк. Резко разворачивает Сашу к холодной стене лицом, тот лишь успевает выставить руки вперёд, чтобы не удариться головой. Ему это нравится, и он не станет отрицать. Внутрь нежно входит один палец, а Романов сумасшедше стонет, заставляя гореть Мишу желанием. И он любил это. Даже не «это», а его, одного лишь Сашу. Священник добавляет ещё один палец, пытаясь быстрее растянуть Александра, потому что терпение было истощено донельзя. А Саша все стонал, слушая эхо своих же криков. — Сука, я сейчас кончу, — тянет Романов, сам насаживаясь на пальцы. — Подожди ещё чуть-чуть, — мысли священника путались, возбуждение мутило сознание. Прошла минута, прежде чем Миша наконец вошёл. Нежно, аккуратно, боясь навредить. Саша казался таким хрупким, Михаил слишком боялся причинить вред, несмотря на животное желание. — Быстрее, пожалуйста, Миша! — отрывисто кричит Романов. Он слушается, начиная толкаться быстро, размашисто и немного грубо. Оргазм уже подошёл вплотную к Романову, когда дверь церкви неожиданно хлопнула. В голове обоих пронеслись все возможные нецензурные выражения. Михаил отдаляется, чтобы надеть рясу прямо на голое тело. — Скоро вернусь, — коротко и тихо сказал священник и ушел. Саша понятия не имел, что там сочинял Миша, но вернулся он совсем скоро. За это время Романов боролся с желанием кончить и вполне успешно. Михаил подошёл вплотную, легко поцеловал Романова куда-то в область шеи, а после в плечо. — Не томи, — молит Саша, сам прижимаясь ближе. Михаил, наверное, только этого и ждет, торопливо вновь входит, заставляя Александра заскулить от удовольствия. Голова идёт кругом от всего этого сумасшествия. — Боже мой, — бормочет Романов в забытьи. Он больше не может держаться, издает протяжный стон и кончает. Миша следом за ним, не выдерживая узость внутри парня. — Если бы я не был таким православным, то молился бы на твою задницу, честное слово, — через некоторое время говорит священник, уже почти полностью одетый. — Спасибо за комплимент, — елейным голосом отвечает Саша. Потом они пили чай и взаправду обсуждали библейские притчи, будто не они только что трахались в божьей обители. — Да, после такого из меня батюшка — как из слона балерина, — засмеялся Миша. — Ты расстроен тем, что случилось? — голос Саши был обеспокоенным. — Саша, ты как обычно делаешь поспешные выводы. Я даже толком ничего не сказал, — Михаил глубоко вздохнул, — я бы с удовольствием это повторил. Александр расплылся в блаженной улыбке. Он был глупым влюбленным идиотом, зато счастливым. Миша, возможно, идиотом не был, но влюбленным, а тем более счастливым точно. Саша, пожалуй, задержится у бабы Моти надолго.