«Приветик, Флиппи! Как твои дела? Мы очень беспокоились за тебя! Вчера ты пришёл к нам в ужасном состоянии! У тебя был вспорот живот, и ещё ты был покрыт какими-то черными пятнами, а потом сразу же потерял сознание! Не знаем, как так получилось, но надеемся, что ты сейчас в порядке! Мы принесли тебе поесть чтобы ты не проснулся голодным! И обязательно съешь сыра, он полезный (ну или по крайней мере, вкусный)…
С любовью, твои друзья.
Медведь заулыбался, прочитав записку. Его друзья - это одна из немногих вещей, делающих его по-настоящему счастливым. Он с трудом протянул руку, подключенную к капельницам, за стаканом. Во рту было сухо как в пустыне Сахара. Вода ощущалась как настоящее прохладное блаженство, так что за пару глотков он осушил стакан полностью. — Бе. — Фыркнул сержант. Во рту остался неприятный липкий привкус, есть не особо хотелось. Хотелось только размяться, потому что Флиппи чувствовал: ещё один час без движений, и его тело потом будет хрустеть. как рифлёные чипсы с укропом. Ммм, чипсы… Именно сейчас ему очень нужно чем нибудь похрустеть. Но что-то не так. Прапор ощущал свою ногу, сильно затянутую бинтами. Он ничего не чувствует. Вообще ничего. Он ощущал вторую ногу, и он опять ничего не почувствовал. Обе ноги будто онемели вплоть от щиколоток до колен, и даже если бы они отсутствовали, особой разницы бы и не было. Это плохо. Очень плохо. Медведь чуть отодвинул бинт чтобы посмотреть что там.Чернота.
Серьёзно, кожа и шерсть там были абсолютно чёрными. Прям как смола. Прям как у них. Сегодняшние события пролетели в голове Флипа как молния. Встреча со знакомыми, радость, а затем сильная боль, их чудовищное превращение, ужас от произошедшего. Дальнейшие воспоминания были окутаны пеленой. В его голове проносились всевозможные ругательства. На душе медведя стало тяжело от страха. Что это вообще за пятна? Почему они такие большие? Почему он перестаёт чувствовать ноги? Флиппи посмотрел на свои запястья. Чернота была видна из-под бинтов. Руки ослабевали. Медведю уже было страшно смотреть на свой живот, но тот всё-таки поднял медицинскую рубашку. Пятно. Огромное пятно, растущее от груди до низа. Чуть проведя по животу, Флиппи почувствовал свежий шрам, зашитый грубыми стяжками, своими мягкими пальцами. Господи, оно же было в его внутренностях. Эта штука просто поедает его изнутри. Нет-нет-нет… Так быть не должно. Флиппи не хочет умирать, если он конечно умрёт. Что с ним вообще будет? Не хотелось об этом думать, но мелкие струйки пота уже стекали по его лбу. Тот прижал ноги к груди. Всё хорошо. Это ведь ничего, что его пожирает что-то изнутри, так ведь? Так ведь, Флиппи? Так бы наш мишка и продолжал паниковать и терять рассудок, если бы не вежливый стук в дверь и её скрип. В дверном проёме показался врач: Бежевый бельчонок во врачебном халате, белой маске на миловидной мордочке и шапкой с красным знаком посередине. Всё прям как у настоящих докторов, коим он и являлся. — С добрым утром, мистер Флиппи. Как ваше самочувствие? — Сразу же поинтересовался тот, доставая из большого кармана халата какой-то блокнотик. Его голос был одновременно высоким но бархатистым и спокойным. — С добрым утром… — Повторил фразу сконфуженный медведь, сжимая в лапах одеяло. — Честно говоря, могло бы быть и лучше. Я чувствую слабость и усталость, мои руки и ноги будто немеют… Серьёзно, я почти не чувствую касаний! А ещё… У меня там пятна. Чёрные пятна. — Проговорил Флиппи, немного приподнимая больничную рубашку, показывая огромное чёрное пятно на своём животе. Врач внимательно осмотрел его и что-то записал. — Доктор, вы знаете чем это может быть? — Ветеран спросил с тревогой, почему-то не говоря врачу о той самой чудовищной причине появления сих пятен. То-ли резко забыл, то-ли не захотел говорить об этом, то-ли он просто настолько травмирован что в недалёком будущем расскажет это только своему психотерапевту. — Что ж… — проговорил доктор, садясь на табурет рядом с койкой Флипа. — Мы точно не знаем, что именно это из себя представляет. Из других больниц уже поступали сообщения о похожих симптомах и пока что, ситуация мягко говоря… не очень. — Мягко сказал доктор, не желая ещё больше пугать нервного пациента, которому ещё 6 часов назад делали операцию по сшиванию живота и засовыванию туда его же кишок. Флиппи сглотнул и мысленно почесал руку под бинтом. Осознание того что он подхватил какую-то неизвестную хрень, от которой нет лекарства, а скорее всего это обернётся ну конечно же летальным исходом, и оно только в лучшем случае. — Вы только не волнуйтесь, хорошо? Стресс может плохо отразиться на вашем организме в таком состоянии. — Доктор успокаивающе похлопал Флипа по плечу. Ага, он ведь умеет перестать волноваться по щелчку пальцев. — Отдохните пока-что. Поспите, например. Вам это сейчас нужно. А когда полегчает, вас уже могут посетить ваши друзья. До свидания, сэр. — Доктор странновато улыбнулся (наверняка потому что делает это довольно редко), и мягкими шагами вышел из палаты, осторожно закрывая дверь. Прапор даже не успел что-то ответить, хотя это и к лучшему. Сейчас его горло не очень настроено на лишние слова. Он устало зевнул во все 2 зуба. Посмотрев на тумбочку рядом с ним, Флип всё-таки решил что-нибудь да с неё взять. Этим «что-нибудь» оказалась довольно большая мандаринка огненно-оранжевого цвета, с мягкой, гладкой и неровной текстурой. Выставив когти, тот неумело принялся за разделывание мандарина, что всё никак не хотел нормально чиститься: кожурка отковыривалась маленькими кусочками. Тут же в его нос ударил сильный цитрусовый запах, лапы стали немного липкими от сока. Наконец, очистив этот чёртов мандарин и убрав кожуру в одну кучу на одеяло, он разделил её на две половинки, взял одну дольку в лапу и сунул её себе в рот. На вкус она была сладкой и чуть кисловатой, даже косточек не было. В общем, всё как надо. А вот была бы сейчас зима, и новогоднего настроения Флиппи было бы не занимать. С каждой съеденной долькой его лапы становились всё слабее, а глаза слипались всё больше. И чего это ему опять так спать хочется? Сейчас ведь утро, да и он почти только что проснулся. Флиппи положил кожурки на тумбочку и посмотрел в окно. Небо было плотно затянуто белыми облаками, отчего оно становилось ярко-белым, как бумага. Деревья и дома на его фоне были какими-то слишком тусклыми, будто это не из-за отсутствия солнца, а из-за того, что кто-то просто украл целый кусок неба. Скорее всего — братья Лифти и Шифти, они на такое вполне способны в силу своей клептомании. Флиппи слабо хмыкнул при мысли об этом. Салатовый медведь удобно устроился на койке и плотно накрылся одеялом. Может сон всё исправит? Тот прикрыл глаза и постарался думать о хорошем. Например, о том, как он жарил свои любимые зефирки с друзьями в походе, слушая интересные истории рядом с костром, или же о тех редкостно спокойных вечерах у камина, когда снег толстыми слоями окутывал весь город, а выходить никуда не нужно было. А ещё те времена, когда он усерднее всего работал в библиотеке: расставлял книги по алфавиту, как мог поддерживал тишину и очень трепетно относился к своей работе, а после пил чай с ватрушками вместе с немногочисленными коллегами. В те моменты он был по-настоящему счастлив. А пока, нужно поспать. Сон ведь всё решит, верно?