Россия пидорам не верит.

Вдох. — Да мне насрать, где он был, это не его дом! И выдох. — Тебя здесь вообще не должно было быть. И снова. — Он мне никто, чтобы я следил за ним. Вдох… — Тебя здесь никто, блять, не любит и не ждёт! Кажется, он забывает, как дышать. — Я ненавижу тебя! Комната Таймаса пуста. Как и легкие, из которых высосали весь воздух и всю жизнь. Забрали сердце. И, кажется, душу. Дима стоял в проходе, держась за ручку двери, как за последнюю надежду. Господи, пускай этот подросток будет за дверью и это просто розыгрыш. Но за дверью никого не было. Как и веры в бога у Стихинёва. П-у-с-т-о. Сбежал. Вот так просто сбежал. Хочется спросить, нет, прокричать «как?», но приоткрытое окно, от которого тянет холодом промозглой осени уже дает ответ на этот вопрос. Блять, какой же ты уебок. Парень бегло, как может, осматривает комнату, чтобы увидеть, что пропало. Но трудно знать где, что лежало, если бывал здесь раза три за всю жизнь. Но телефона он не нашёл (хотя тот мог быть и спрятан), как и черных наушников, как и серой кофты. Пиздец, он ещё и без куртки сбежал. То, что Тома наказан, он знал прекрасно. Потому что сам вердикт этот выносил. К сожалению подростка, Борис всё подтвердил. Глаза младшего брата были полны жалости к мелкому эморю напротив, но он и сам понимал, что это не входило ни в какие рамки. Они забирали Тому из участка. Потому что кто-то решил закосплеить чувачка из Subway Surfers и порисовать баллончиком. Но бегать не умел, а хозяин гаража, который они с дружками разрисовали, умел, так что быстро схватил подростков. Нет смысла пересказывать, что было дальше, важно то, что Таймаса оставили на домашний арест. И сейчас его нет дома. Дмитрий осматривает шкаф, ибо нужно хотя б понять навсегда ли сбежал оболтус или же так, чтобы попугать. Но вещи, кажется, на месте. Импульсивно что ли съебал? Ага, с третьего этажа. — Хьюстон, у нас проблемы. Бася появляется не сразу, вытирает мокрые руки об полотенце и замирает в дверном проёме, как и три минуты назад Дима. — Где он? — Точно не дома. — Блять. Он молчит секунду после чего с большим отчаянием кричит: — Блять! Борис кидает полотенце на кровать, и носиться по квартире, как будто это как-то поможет. — И как он сбежал? — Судя по окну, через окно. — Ага, с третьего этажа?! — Бася срывается на рык. Снова берёт себя в руки и трёт переносицу. — Папу сейчас вообще нельзя беспокоить, он на работе. Маму тоже. Я не знаю, стоит ли им вообще говорить об этом. Он снова молчит, и Дима отчётливо слышит, как тикают часы на кухне. — Может, он где-то рядом, — Задумчиво шепчет младший брат. — Нам нужно найти его самим. И, желательно, подключить кого-то. — Звони Егору. Если не получится, то придётся звонить родителям. Таймас Стихинëв, тебе пиздец. На удивление, Егор быстро поднимает трубку и, судя по шуршанию тетрадей, друг был занят письменностью. — Ага-а, приветик, котик. — У нас Тома сбежал. На проводе замолчали. Парень услышал, как друг вздыхает. — Вы слепые, глухие, немые. Дверь не закрыли, смотрели в одну точку, спали или… — Через окно сбежал, — Прерывает его Дима. — Пиздец, — Приходит к выводу парень. — Поможешь его найти? — Куда денусь? Помогу, естественно. Но только не найти ваше чудо чёрное, а тебя удержать, когда найдём. Короче, я сейчас выйду, жди, сыщик ëбанный. Договорились с братом, что один из них сообщит, если найдёт мелкого. Быстро натянув вещи, они выбежали на улицу. От безучастного желтого света фонарей тянуло блевать. Вскоре подтянулся и Егор. Его жёлтую шапку, конечно же, с дурацким помпоном, легко узнать среди тысячи. Лицо друга было серьёзным и напряжённым, бесящую ухмылку и хитрый взгляд будто стерли. Стихинëву нравилось, что шута из табакерки Егор выключал метко и вовремя. И за это Дима ему очень благодарен. — Бась, мы с Егором пойдём в сторону больниц, а ты ближе к центру. Звони если что. — Окей. Удачи нам, — Он помахал рукой и быстрым шагом умчался в нужную сторону. По дороге к больницам Егор времени не терял и останавливал каждого человека, расспрашивая про подростка. Диму он тактично пинал за спину, ибо “хмурая рожа” не расположена к диалогу. Но когда до больнц оставалось не так много, резко остановился и выдохнул. — То-очно, чего туплю. Ща, жди, знакомой позвоню. Слеедев достал телефон и кого-то набрал. Он нервно бродил по дороге, иногда водя ногой по асфальту. — Дашенька, привет! Не сильно отвлекаю? У тебя сегодня смена же, да? Ага. Всё, понял, удачки тебе. Не, не, на вопросик ответь в начале, пожалуйста! У вас мальчик лет четырнадцати не попадал? Серые волосы, пирсинга дохрена, в… — Он выжидающе посмотрел на друга. — Толстовка серая. — … Серой толстовке. Угу, потеряли, прикинь. Спроси, спроси её, — В динамике стал тише голос. — Нету? Никуда не привозили, да? Спасибо! Давай, удачной смены, спасибо ещё раз. Егор сбросил звонок и улыбнулся. — Он не попал в травмпункт, так что мы знаем теперь, что он жив. — А это кто был? — А-а, знакомая. В больничке в травмпункте работает. Удивительная девушка, такая бойкая и замечательная! — Ладно. Пошли тогда куда-то, где можно найти Тая. Ноги болели. Голодный желудок жалобно ныл, и голова уже начинала болеть. Они остановились над фонарём около лавочки. Дима был в панике. Казалось бы, а чего искать, если городишка маленький? Оказалось, есть чего. Прошло около полутора часа безуспешных поисков, а мелкого эморя с шилом в одном месте не было нигде. Больница, оттуда к школьной площадке, потом к гаражам, а уж гаражей сколько! И они прошли каждую ветку этих ебучих железных сараек. Что это дало? Абсолютно ничего. Егор мог поклясться, что видел, как дрожат руки Димы и с какой жадностью рыскают его глаза по улицам. — Я долбоёб, Ег. — Да, но не потому что просрал брата, — Нервно хохотнул Слеедев, огибая лужу. Дима прошёл прямо по ней. Он даже не заорал, что Таймас не его брат. Напряжёнка. Они шли около оградки, за которой сырел маленький парк. Ржавые качельки, навивающие лишь жалкие воспоминания о плохом детстве, где-то скрипнули. Каруселька, сломанная и разрисованная, тонула в луже. Хотелось ткнуть острым локтем под бок Стихинёва и сказать, мол, смотри, это ты. Но даже такой клоун, как Егор, понимал, что сейчас Диме явно не до шуточек про сломанные карусельки. Они прошли ещё несколько метров и скрипящие качели открылись их взору. Егор мимолетно глянул на два поникших силуэта на качелях, и хотел уже перевести взгляд на что-то другое, но знакомая зеленая кофта так неудачно зацепила его. — Помнится, ты говорил про дружка Томы, Сеню. Дима непонимающе взглянул на своего друга. — Ну, говорил. — Погляди-ка туда, — Он кивком указал в сторону качели. Стихинёв перевёл взгляд в нужную сторону и, возможно, Егору показалось, но перестал дышать. — Блять. — Ага. Друг встал на оградку, подтянулся, и ловко перебросил своё тело на другую сторону. Жестом он позвал Диму, и тот ловко перемахнул к Егору. Вместе они напоминали самых жалких и неудачливых воров. Стреляйте на поражение. Первой целью будет дебил в желтой шапке. Но Дима как-то упустил момент, когда тот самый дебил в желтой шапке осторожно взял его за руку, крадясь под тенями от фонарей. Он бы хотел сопротивляться этому, хотел бы отдернуть руку и вообще отойти. Но не стал. Потому что стало чуточку спокойнее. Они не спускали глаз с подростков, которые что-то тихо обсуждали. Тома легко раскачивался ногами, Сеня же сидел ровно и напоминал больше ломаную линию. Напряженную и грустную. До парочки ищеек доносились обрывки фраз, что-то про дом, Диму, и желанием уйти навсегда. Окей, Диме чуточку неловко. Чуточку. В остальном, он в ахере. Буря эмоций захлестнула с головой, казалось, мозг уже нажал красную кнопку и готов отключить сознание как минимум на день. А лучше, на неделю. Знаете, он ведь так заебался. Но рука, которая всё ещё продолжала сжимать его, хоть немного, да отрезвляла. И Стихинёв очень хотел бы с благодарной улыбкой посмотреть на друга, но его прервало очень сдавленное и отчаянное: — Тома, беги. На них с паникой глядел Сеня. Таймас в ту же секунду обернулся на брата с его другом. Искра, буря, пиздец. Юноша вскочил с качелей и помчался в сторону выхода из парка. Дима с секундной заминкой кинулся за ним. Включайте музыку из шоу Бенни Хиллса, ни одна погоня не может начаться без неё. Дмитрий никогда не сомневался в спортивных достижениях мелкого, сам же нередко водил того на секции. Но он должен был признать, что догнать человека на адреналине было сложновато. Тем более, когда за этим человеком гонится его ночной кошмар. Сеня гнался за ними, но ему не хватало физручной закалки, чтобы догнать две машины под названием братья. Однако, запыханный, и умирающий, он нагнал Диму и повис на нём, как на березке. Глаза его были устремлены на друга, за которым ещё бежал и Мистер-мне-и-три-по-физре-сойдёт. Глаза Сени орали фразами из убогой озвучки Форреста Гампа. Беги, лес, беги! Лес, которым управляют! И лес бежал. Стихинёв легко стряхнул подростка и устремился, нет, не к финишу, а к мелкому эморю. В глазах редких прохожих выглядело так, будто педофил гонится за своей жертвой. Но Дима не переживал, Егор сможет всё объяснить, если надо. А он уверен, что не надо будет. Они уже выскочили из парка и гнались по прямой. Егор и Сеня отстали. Выживает только тот, кто не курит. Упс, проебочка, Тома. Таймас резко останавливается, буквально замирает. Дышит загнанно и так, будто сейчас упадёт замертво. И Дима не лучше, останавливается в двух метрах и хочет сесть на землю, потому что ноги умирают. А он вместе с ними. — Что тебе нужно?! — Таймас по расстановке произносит каждое слово, глядя на старшего брата. Могло показаться, что это потому, что он ещё не отдышался, но Стихинёв прекрасно видел, как трясется его тело от злости. — Я дома – ты зол. Я не дома – ты зол. Определись, блять, наконец, что тебе нужно от меня! Честно? Дима сам не знает. Но почему-то сейчас он почувствовал какое-то спокойствие. Смотря на отвратительный, дурацкий макияж Томы, на чёлку с розовыми прядями, и глаза, которые сейчас готовы были заплакать, Дмитрий хотел что-то исправить. — Пошли домой, Том. Бася наверняка уже помер от страха. — Я никуда не пойду с тобой! Никуда, слышишь?! Ты разрушил всю мою жизнь! Блять, ты единственный, кто так люто ненавидел меня, а сейчас ты миленько просишь меня вернуться домой. Перед родителями страшно, да? Маму расстраивать не хочешь? Конечно, она же всегда тебя любила! На хуя вы вообще меня взяли? А не отвечай, даже не смей! Я знаю, что ты сам не ебешь, зачем. Я вам не нужен! — К горлу подступили рыдания, Тома щурился, скрывая подступившие слезы. — Знаешь, почему-то мне хочется всё исправить. Я реально гондон. Но когда ты сбежал, мне было так страшно за тебя, что я не знал, куда себя деть. Ты можешь не прощать меня, и даже можешь не идти со мной. Но тогда я должен буду сообщить Басе, что ты жив. И если что, тебя отведет Егор, я уже слышу его умирающие вздохи. Пожалуйста, вернись домой. Ради Бориса хотя бы. Он хотел уйти, но что-то вспомнил, и снова развернулся к брату. — Прости меня за то, что я веду себя, как самый припизднутый человек в этом мире. Дима знал, что не получит прощения так скоро. Он вообще не рассчитывал на прощение, что уж тут. Он даже не понимал, что двигало им, когда эти слова выбрались из его головы, которые он крутил больше года. Однако за спиной он услышал шаги. Оборачиваться он не смел. Младший брат поравнялся с ним и молча шёл рядом. — Я не хочу идти с твоим придурком. Скоро и Егор с Сеней нашли их. Глаза Егора горели немым вопросом, на что Дима лишь коротко кивнул. Слеедев понятливо улыбнулся и заболтал о чём-то своём, отвлекая всех от мрачных мыслей. Что-то подсказывало Диме, что, несмотря на скорую зиму, оттепель близится.