Капризы, приказы

Спокойный и слаженный академик, звезда СССР, которого большинство любят и уважают, наверное и не покажется человеком, которого что-либо может выбить из колеи. А вот может. Никакие госкомиссии, Хрущёв с Молотовым, общественное мнение не самых компетентных людей, мнение властей США насчёт изобретений товарища Сеченова. Ничего не заставляло его усомниться в своих возможностях. За то был сбитый режим сна. Да, именно эта, казалось бы, не самая значительная часть в светлой жизни академика, приносила ему больше всего нервов, головных болей и желаний уснуть посреди коридора предприятия. Конечно, коллеги переживали за него, хоть и выходил из своего кабинета Сеченов не столь часто, но был тот, чьи переживания всегда быстро переходили в "контрнаступление". Михаэль. Ох, этот немец почти всегда знал, когда стоит захватить больше бумажек, прогнать Дмитрия домой и сделать работу вместо него. Когда стоит позвать его к себе в квартиру и подарить пару-тройку поцелуев, дабы Дима уснул побыстрее, а так же когда стоит разбудить его интимными методами. Работает лучше всех, ведь сонный Сеченов почти сразу приходит в себя и ещё целый день выглядит более-менее бодрым, чем обычно. Игривая жилка Михаэля, в этом случае, была удовлетворена сполна. Так что каждый имел с этого свою выгоду, пусть и во время процесса она явно уходила на второй план, а главным вставало простое желание страстной любви. Можно же себе позволить отдохнуть немного от работы рядом с ним, будь то нежный вечер с объятьями или всё тот же вечер, но с жалобными скрипами кровати. Но сегодня Штокхаузен выбирает второй вариант. Сеченов, как и всегда, сидит за горой бумаг, мысленно размышляя о том, что он министр промышленности СССР, а не бухгалтер, но от обязанностей это не освобождало, поэтому приходилось горбить спину и подписывать документы, хотя перед глазами уже плывёт. Громоздкие двери распахиваются, а грациозные близняшки тормозят только что зашедшего человека, который своим звонким голосом обращается к академику. –Дима, я принёс отчёты! - Дмитрий приказывает правой и левой пропустить Михаэля, пока сам сидит все в такой же позе, может показаться что тот даже не дышит. Заместитель подходит к столу, укладывает то, что требовалось от него на край и, поставив одну из ладоней в качестве опоры, нагибается к Диме, который продолжает водить ручкой. –Дим, на тебе лица нет, когда ты восстановишь режим? - Михаэль украдкой смотрит на пустую кружку из под кофе и так же убирает её на край стола. Боится, что помешают эти элементы его задумке. –Давай я разомну тебя. - –Не обязательно, Михаэль, у тебя же тоже много работы.. - Но это, как оказалось, было утверждение, а не предложение, поэтому через секунду чужие руки возвращают академика в прямое положение и начинают делать лёгкий массаж плеч, постепенно переходя к шее, делая акцент на позвонках, и спускаясь ниже. –Сними жилетку. Она мешается. - Дима был слишком уставшим для того, чтобы искать подвох в действиях любимого, тем более что прямо сейчас он заставляет его расслабиться и прекращать это не хочется, так что без возмущений элемент одежды оказывается на спинке стула, а Михаэль двигается дальше. Откровенно говоря рубашка тоже мешалась, но Штокхаузен решил пока отложить просьбу снять и её, даже если понимал, что Дмитрий вряд-ли сейчас сможет понять намёк и остановится на мыслях, что Миша просто очень трепетно хочет дать академику расслабиться. Даже несмотря на то, что через мгновение тот приказал близняшками выйти и никого не впускать. Сонливость делает своё дело. Руки двигаются всё ниже, массажируя уже лопатки и спину. Дмитрий издаёт вздох облегчения, который перетекает в мычание, когда чужой язык проходится по шее. Молчит. Ну раз молчит, значит пора действовать более настойчиво. Михаэль вытаскивает из брюк белоснежную рубашку и забирается под неё руками, начиная уже явно заниматься не массажем. Пальцы сжимают слабые местечки, проходятся ногтями, оставляя красный след, а после поглаживают, будто ничего и не было. Сеченов поддаётся этим играм, слегка прогибается в спине, ибо талия особенно остро реагировала на эти "мучения", и Михаэль это знал. Знал и пользовался, чёрт! –Миша.. - –Довольно легко заставить тебя называть меня неполным именем. Так что ты хотел, Димочка? - Одно такое обращение – и академик уже плавится как масло на солнце. –Чёрт.. Миша, зайди дальше.. - даже в таком состоянии в голосе Дмитрия проскальзывает нотка власти. То ли поддерживает для Михаэля типаж «властного интеллектуала», то ли просто это уже как часть его голоса. Михаэль покорен. Не зря же Дима всегда просит его «чётко и без лишних вопросов» выполнять приказы. Пуговица одна за другой вылетает, после чего Миша стягивает рубашку и теперь уже даёт себе разгуляться. Целует, кусает, ласкает, облизывает. Делает всё, что только может выбить из любимого звуки удовольствия, которые тот настойчиво старается сдерживать. То губу прикусит, то ладонью прикроет, хитрец да и только, но пока Штокхаузен молчит. Зато мучать начинает только больше и видит, как это заводит Диму, но и раздражает одновременно. –Дмитрий Сергеевич, вы просили меня чётко выполнять команды. - Прежде довольно настырные касания стали очень нежными. –Команды не звучало. Поэтому я делаю так, как счёл нужным, делая выводы по своему опыту. - –Сука. - от его издевательского тона Сеченов готов был выть. –Что такое, Дмитрий? Я делаю что-то не так? - как хорошо, что мужчина стоял к нему спиной и не видел этой хищной улыбки. –Миша, прошу.. - –О чём вы меня просите, дорогой? - Ещё немного и Дима выйдет из себя. Втянул воздух сквозь сжатые зубы. –Сука, возьми меня.. - –Простите, но какой "суке" этот приказ? - и ведь продолжает нежно трогать и водить руками по этому телу. –Сука! Михаэль, возьми меня, чёрт тебя побрал! - Голос Штокхаузена понижается и он наклоняется к чужому уху, обжигая горячим дыханием. –Hättest du es einfach sagen sollen. - Рука скользит к чужим брюкам, довольно быстро расправляясь с ремнём, и стягивает их сразу вместе с нижним бельём. Член Дмитрия уже стоял колом, что довольно ожидаемо. На пробу Михаэль проводит пальцами от мошонки до головки, от чего Дима издаёт сдавленный стон, намереваясь завалиться на стол, так как дорвался до желаемых касаний, но ему этого сделать не дали, придерживая рукой за грудь. –Ну-ну, Дима, не убегай от меня раньше времени. - Сеченову приходится поддаться. Он знает, что его покорно послушают, если правильно прикажет, но одновременно он понимает – нет у него сейчас такой же власти в этом положении, как у Михаэля, который спокойно владеет его телом в этот момент. Рука наконец обхватывает член и начинает двигаться. Довольно плавно, даже как-то издевательски, но Миша всё таки даёт расслабиться своему академику, так как всё равно успел поиздеваться над ним. Поэтому со временем движения ускоряются, заставляя Диму издавать все больше звуков. Ох, что только не слетает с его уст. Стоны, вздохи, мычание, брань, которые сегодня тот не шибко планировал сдерживать. Михаэль, что так желал слышать эти звуки , понимал – им стоит воздержаться. Не хотелось бы, чтобы у Дмитрия Сергеевича появились проблемы. –Mein Schatz , я очень люблю твои звуки, но пожалуйста, будь потише. Не думаю, что ты хочешь, чтобы у нас появились зрители. - Дмитрий спешно кивает и прикрывает рот тыльной стороной руки, но, откровенно говоря, это не особо помогало, хотя для Михаэля главное то, что он всё ещё их прекрасно слышит, а люди за дверьми – нет. Рука продолжает довольно активно надрачивать Диме, хоть и периодически Миша, издеваясь, может исключительно касаться головки, но только он услышит чужое хныканье и одну фразу от Сеченова: «Миш, прекрати издеваться надо мной.. двигайся, пожалуйста.» и уже через секунду Дмитрий прогибается в спине и извивается в чужих руках словно уж. Хватило ещё буквально нескольких движений вверх-вниз, как тут же академик кончает в руку заместителя, стараясь нащупать стол и опереться на него, хотя перед глазами плыть стало только больше, нежели чем от усталости. Михаэль усмехается себе под нос, достаёт из ящика салфетки и избавляется от последствий их маленькой шалости. –Ты тиран.. - –Просто выполняю капризы и приказы, Димочка, а их нужно ещё чётко построить. - нежный поцелуй за ухом. –Люблю тебя. -