От одного монстра к другому

20 лет назад Прекрасный, величественный, огромных размеров дворец в самом центре столицы Российской империи - Санкт-Петербурге. Здесь было просто все необходимое для проживания и даже сверху - дорогой, подобранный со вкусом интерьер, кучка слуг, вся царская семья и еще. То, что обожали все императоры могучих империй - балы. В России этому уделяли особенное внимание. Свечи, украшения, постоянная чистота в бальных залах, столы, что ломались от количества закусок во время таких мероприятий. И гости. Все они всегда выглядят шикарно - с приходом к власти Петра Романова, в аристократии полюбили пышные платья. Это был самым лучшим подарком для любой дамы XVIII-XIX веков. Белые, синие, красные, изумрудные - каких только нарядов не было! Украшали их всегда позолоченные нитки, драгоценные камни. Однако главным украшением платья являлась сама его обладательница. Во времена Российской империи девушки всегда пытались угнаться за европейской модой: огромные, белые парики, стройная фигура, правила этикета, макияж - все это преображало девушку, выставляло в новом, лучшем свете. Таково было мнение многих. Но, заметьте, многих, то бишь не всех. Были и те, которые противоречили идеалам аристократии. Конечно, в основном это были нищие. Если во дворце всегда было прекрасно, царили веселье и пышность, то за дворцом было все гораздо хуже. Люди изнемогали от потребности в пище, тепле и очаге. Ночевали на улице, ели, что попало. Люди умирали, а знать этого просто не замечала. То не люди, а бесчеловечные мрази, что предаются собственным желаниям и деньгам, не думая ни о ком и ни о чем более. Они закрывали глаза на потребность бедняг на улице в хотя бы черством хлебе, пока сами могли задыхаться от количества роскоши и еды. И это видел один человек. Один из немногих, кто может повлиять на судьбу своего государства. Правопреемник, старший сын Петра Романова, Николай или РСФСР. Он был не такого мнения, как все аристократы. Ему было до жути неприятно видеть этих зажравшихся нелюдей, что были любезны только с теми, кто на равне их по статусу и выше. Николаю было омерзительно смотреть в алчные и жестокие к бездомным глаза. "Хотелось просто их всех убить..."

***

На мягкой, огромной кровати сидел парень 17-ти лет. Русые волосы, зеленые, глаза, в меру пухлые губы - все это было присущно ему. Одет был просто великолепно, по последнему французскому писку моды - красный, расшитые золотом кафтан, такого же цвета брюки, черные, лакированные туфли. Он сидел и размышлял. Размышлял о жизни, смерти, есть ли Бог, насколько алчными и подсосными являются аристократы. Из его философских раздумий вывел стук в дверь, а потом и голос. Знакомый голос, голос родного брата. - Входи, - дал ответ Николай. В комнату зашел парень 15-ти лет. Каштановые волосы, которые были аккуратно зализаны назад, зеленые, как у старшего брата, глаза и загорелое, что так неприсущно аристократам, лицо. Одет он был в зеленый кафтан, расшитый золотыми нитками, белые штаны, а на ногах были лакированные туфли. Его рассматривал Николай, пытаясь найти хоть что-нибудь, что будет выбиваться из общего вида. Жуткий перфекционист, что сказать. Ничего такового не найдя, он кивнул Роману, что все хорошо и те могут начать свою дискуссию. Парень, между тем, сел на край кровати, рядом с братом. - Ну...Ты подумал, братец? - убирая за ухо только что выбившуюся прядь русых волос, сказал старший. - А разве прошло три дня? Что-то подводишь самого себя, - хихикнул про себя его брат, Роман. Правда, по его глазам было видно, что тот уже знает ответ на поставленный несколькими днями ранее вопрос, и больше не требовалось младшему больше времени не обдумывание. Но не смотря на это, он оттягивал свой ответ. Был просто не готов... - Ром, три дня прошли, - в этом Николай был прав, - Это твой внутренний календарь тебя подводит, а не меня. Несколько дней назад Обычный осенний вечер. За окном со вкусом сделанной комнаты стояла настоящая хандра - проливной дождь и ветер, что уносил желтые листья, с деревьев, кружил их в танце, а потом, наигравшись ними, летел дальше. Дождь же, в свою очередь, придавливал листья к асфальту своими огромными пресными каплями, зачастую разрывая их из-за своей небрежности. А знаете, на кого давила такая осенняя, Санкт-Петербургская атмосфера? На Романа, конечно. Прислонив лоб к стеклу, он наблюдал за происходящим на улице. Хотелось плакать. Из-за чего? Из-за осени, конечно. Роман всегда был каким-то ребенком... Зависящим от настроения природы. Все мы немного Романы, но он особенно. Если на улице стояла жаркая, сухая погода, он был веселым, а если дождь - он был грустным и зачастую даже плакал. Вот такой паренек, да. Не найдя ничего лучше, чем почитать книгу, дабы хоть как-то отвлечь себя и свой разум от "грустной", как и он сам, погоды. Уже подойдя к своей мини-библиотеке, Роман услышал стук в дверь. - Открыто, входите, - промолвил Рома, натянув на себя свою привычную улыбку - "Боже, кому я еще понадобился?". Вошёл Николай. Широкие, уверенные шаги, руки скрещены где-то за его широкой спиной. Пышный такой. - Привет, братец. Поговорить надо, - так сразу начал рубить Николай, прямо на пороге. - Ну, как скажешь, Николай. Садись, - ответил Рома, показав рукой на стул. - Спасибо, но воздержусь. Я ненадолго, - отрезав предложение брата, сказал РСФСР. Глаза русого метались по комнате, ища подходящие слова, чтобы брат мог понять мысль, которую хотели до него донести. "Какой-то он неуверенный. Не уж то что-то ну оче-е-е-ень серьезное?" Пока СССР размышлял, что могло произойти, РСФСР, откашлившись в кулак, продолжил, - Кхм, понимаешь ли ты, братец, тема серьезная. Замечал ли ты, что аристократы нынче... жестоки... По отношению к людям, которые ниже их по статусу? Что они алчные и все их мысли только о деньгах и о том, как бы их побольше украсть, выманить, заграбастать заработать? Рома замямлился. Он не понимал, что хотел от него старший братец. "Пиздец, странный он". Но младший русский не отрицает, что Николай не прав - Рома замечал, что аристократия дошла до высшей степени алочности, - Если честно, братец, то ты прав. Но я не совсем понимаю, чего ты хочешь добиться от меня? - М, Ром, понимаешь... Как думаешь, что было бы, если бы аристократии не было вообще? СССР сглотнул подступающую слюну, - "Что этот гений собирается делать? " - пронеслось пронеслось в голове у младшего коммуниста, - Я думаю, что мир бы был лучше, - ответил на вопрос Роман, - наверное, лучше, - он добавил шепотом, дабы не услышал брат. Союз не был уверен в этом. Он вообще, как ему казалось, ни в чем не был уверен. Однако это не так. Он знал одно - его братец сумасшедший, который может вытворить все то, о чем не догадается никто, но Союзу это нравилось. А значит, он знает две, по истине жуткие, вещи - его брат, как ранее сказано, сумасшедший, а Рома такой же. - Тогда..., - хитро улыбнулся РСФСР, - может, устроим революцию? - быстро подошел к Роме и прямо в ухо шепотом добавил Николай. - Ч.. Что!? Р-революция!? Братец Николай, совсем спятил? - Союз от неожиданности перешел на полукрик, но РСФСР быстро прижал к своим губам указательный палец, мол "тише, долбаеб". Союз перестал понимать своего брата. Любит, но не понимает. Да, аристократы вышли за пределы, но зачем заходить самим так далеко? Да и отца придется убить, раз уж на то пошло. Роман любит своего отца, Петра Романова. Но он был жесток к нищим, как и все аристократы в общем. Однако сам Роман был готов простить снисходительность к аристократам, простить жестокость по отношению к бродягам и вообще все на свете. Отец любил своих детей, всегда согревал их под своим крылом, укрывал их от всех невзгод. Роман любил отца, и это я не устану повторять. "Почитай отца и мать своего" - одна из заповедей, которых нельзя нарушать, ибо Бог все видит и после смерти тебе не избежать наказания. Так говорил Петр, но прав ли он? Ответ очевиден для Николая - нет. Но очевиден ли он для Ромы? - Я...я...не знаю я, Коля! - выкрикнул Рома. Запутался он, гнетущая атмосфера давила Николая давила на брата. Так еще и этот чертов дождь за окном... Агрх! Бесит все. - У тебя есть время подумать, - терпению Николая пришло конец и, уже будучи раздраженный нерешительностью брата, развернулся и ушел, - Даю три дня. "Даю три дня" - звучало, как какой-то смертельный приговор для Ромы. Он ненавидел нынешнюю форму правления правления в родной стране, что так дорога ему. Он ненавидел и пышные балы в силу из стоимости - эту огромную сумму можно отдать на пожертвование бездомным. А эта снисходительность к такому отвратительному поведению аристократов к нищим? Бр-р-р... Но в это же время Рома любил своего отца, что любил своих детей и шел всегда им на встречу. Любил отчий дом, в котором родился. Дом, который оберегал от дождя, жары, холода и ветра. В голове у Ромы была настоящая каша, не мог тот решить, что сделать, чтоб сторону принять. Дождь успел закончиться. Ну душе у Союза сразу легче стало. "Надо бы прогуляться, освежить свою голову", - подумал Рома и начал собираться. Дождь-то закончился, а осень нет. На улице также стояла промозглая, холодная и сырая погодка. Поэтому, не долго думая, Рома накинул не слишком легкое, но и м в тоже время не зимнее, обул темные высокие сапоги, и, обвязав вокруг шеи шарф, вышел из комнаты, а потом и из своего дома.

***

Идя по широкой, ровной дороге, парень размышлял об произошедшем сегодня в его комнате. А ведь считал, что сегодня день будет спокойным. Будучи в раздумиях, русский не заметил, как на него катится карета. - Парень, эй! Остановись! Куда прешь? - кричали отовсюду. Сам Рома, услышав оры людей, быстро сориентировался и забежал за угол какого-то небольшого, ветхого дома. Его взору открылась по истине ужасная картина - на асфальте сидели изможденные от голода и усталости люди, прижавшись друг к другу, дабы тело сохраняло тепло. Они жалобно и даже умоляюще смотрели на каждого проходящего мимо, в глазах читались потребность в еде и уюте. Рому всего передернуло от того, что перестало перед его взором. Уже собираюсь уйти, юный коммунист увидел девчушку, года 3-4 от силы. Хотя, возможно, она старше - просто истощена и может выглядить младше своего настоящего возраста. Малютка спала, дрожа на руках матери. Немного подумав, он снял свое пальто и отдал его той же женщине с ребенком, дабы ее дочка не замерзла. Та женщина сначала и не поверила, что это ЕЙ оказывают такую милость. Она не решалась взять пальто, которое было так любезно протянуто. Долго ждав, Рома не вытерпел и положил рядом одеяния, а потом быстро скрылся оттуда, откуда и пришел. Уже дома Рома осознал, каков ужасен нынешней строй страны. Он знает ответ на поставленный вопрос Николая. Спустя три дня. Разговор - Ну...Ты подумал, братец? - убирая за ухо только что выбившуюся прядь русых волос, сказал старший. - А разве прошло три дня? Что-то подводишь самого себя, - раздражительно буркнул его брат, Роман. Однако по его глазам было видно, что тот уже знает ответ на поставленный несколькими днями ранее вопрос. - Ром, три дня прошли, - в этом Николай был прав, - Это твой внутренний календарь тебя подводит, а не меня. - Ну.. Я еще не подумал, - начал отнекиваться Роман. - Брось валять дурака, - ответил на лживое заявления своего брата Николай, - я знаю, что ты знаешь ответ. Я тебя вижу насквозь. - Знаешь меня, как облупленного, - посмеялся Союз, но сразу же затих - тема серьезная же, - я согласен, брат. Было видно, что Рома замялся. Он не готов к этому, это понимали коммунисты. РСФСР подошел к брату, взял его ладони в свои, чтобы младшему было не так одиноко на душе, - слушай, братец, - начал Николай, - ты не один. Мы пройдем этот тернистый путь вместе, установив новую власть, в которой все будут равны перед законом. А если не сможем, то вместе вынесем все наказания. Но это все будет потом. Я подожду, когда ты, да и я, будем готовы. Хорошо, ромашка? - Да, хорошо, - улыбнулся Рома, - и да, говнюк ты. Я просил тебя так не называть! Сейчас получишь! - младший русский взял подушку и кинул ее в брата, - получай! - Да ты..! - крикнул на него РСФСР, взяв ту подушку, которая пару секунд была кинута в него, и проделал ту же махинацию с братом. Так они игрались еще долго, позабыв обо всех невзгодах, и даже о дожде, который так не любил Рома. Продолжение следует...