Что скрывается между судьбами

Ощущение воды, стекающей по моей коже, вырвало меня из глубин сна. Я внезапно открыла глаза, уставившись на темную, отражающую поверхность подо мной. Повсюду вокруг меня слабые огоньки мерцали в темноте, как ночное небо, и тянулись все дальше и дальше, казалось, целую вечность. Там не было ни гор, ни деревьев, никаких признаков жизни — просто бесконечная пустота. Моя рука лежала на воде подо мной, поддерживая над поверхностью, пока я смотрела вниз сквозь мутную, струящуюся поверхность. Я подняла руку, изучая свои пальцы, прежде чем снова прижать их к воде. Они скользнул под поверхность, и вода потекла по моей руке, текла так же быстро, как воды быстрой реки. Смещающийся, меняющийся, движущийся. Я не могла видеть дна странной реки под своим телом. Тени и призраки плавно переплетались друг с другом, извиваясь и заполняя воду. Жуткое, обветренное лицо мужчины проплыло под моей рукой — его кожа туго обтягивала череп, глаза были закрыты, а щеки ввалились. Я ближе прижалась лицом к воде, чтобы изучить, как движутся мои пальцы в жидкости. Призрачная женщина прошла мимо, ее глаза были закрыты, как будто она пребывала в вечном сне, пока ее торс не прошел мимо моей руки. Ее глаза распахнулись. Она вцепилась в меня, и ее рот открылся в крике, обнажив острые как бритва зубы. Я дернула рукой, пытаясь высвободить ее, но она и вода держали меня в плену. -Отпусти! - Я закричала, дергая изо всех сил. Эти зубы, казалось, вращались по кругу у нее во рту, вращаясь в водовороте, который, казалось, засосет меня в совершенно другой мир. Она медленно потянулась к моей руке, в то время как я отчаянно боролась, чтобы оторвать ее пальцы от своих. -Пусть это послужит тебе уроком, - произнес мужской голос, когда он прижал конец своего весла к ее торсу. Он оттолкнул ее, и ее крик и причитание эхом разнеслись по похожему на пещеру пустому пространству, когда она задремала. Наконец-то я смогла высвободить свою руку. Мои легкие вздымались, когда я прижимала его к груди, едва не потеряв из-за собственного любопытства. -Не играй с вещами, которых ты не понимаешь, девочка. - Что это было? - спросила я, поднимаясь на ноги. Вода поддерживала меня, когда я стояла; в то время как его ялик, казалось, плавал в жидкости, которая каким-то образом затвердела для меня. Черепа свисали с боков, плоть на костях таяла на разных стадиях разложения. Кости человеческого позвоночника выстилали шов самой лодки, изгибаясь по краю. -Что-то, что сделало бы все, что угодно, даже ради того, чтобы просто попробовать твою кровь, - неопределенно ответил он. Его лицо оставалось скрытым капюшоном, который закрывал переднюю часть его головы и туловища. Что бы ни существовало под ним, оно терялось в темноте внутри, заставляя меня задуматься, был ли он вообще человеком или чем-то совершенно другим. -Почему? - прошептала я, и звук разнесся между нами. Он усмехнулся, звук получился глубоким и совершенно потусторонним. - Возможно, ты не осознаешь своей истинной природы, но это не значит, что вокруг нет существ, которые видят тебя именно такой, какая ты есть, девочка, - сказал он, опуская весло в воду. Он греб прочь, отворачивая от меня свой ялик, а я карабкался за ним. - Подожди! Скажи мне, кто я такая! - крикнула я ему вслед, наблюдая, как он движется невероятно быстро. Казалось, я не могла уследить за происходящим. Мои ноги двигались, но это было так, как будто я бежала на месте. - Пожалуйста! - Будь осторожна с тем, о чем просишь, Птичка. Он перестал грести, медленно поворачиваясь ко мне, пока из-под капюшона не стало видно только сияние золотистых глаз, когда его взгляд встретился с моим.     - Некоторые секреты лучше держать в неведении. Мой мир закружился, его лицо исчезло, когда он отвернулся, оставив меня барахтаться в воде. Мои легкие наполнились воздухом, как будто их не хватало все то время, что я находилась в этом месте. То, что поглотило меня, была не река. Подо мной был твердый каменный пол в камере. Я внезапно приняла сидячее положение. Калдрис уставился на меня, выражение его лица было таким же растерянным, как и у меня. ________________________________________________________________________ - Эстрелла? - спросил Калдрис. Он сидел по другую сторону железной решетки своей камеры. Нас разделял каменный проход, искореженный и разбитый между двумя отдельно стоящими тюрьмами, разделявшими нас. Я почувствовала, как железо окружает меня, слегка приподнимаясь над влажным проходом между нами. Что-то зашевелилось в дальнем углу моей камеры, заставляя меня отвести взгляд от парня, который уставился на меня так, словно не мог поверить в мое существование. - Слава гребаным богам. Ты хоть представляешь, как я волновался? -Некоторые секреты лучше оставлять в неведении... - прошептала я, мой голос затих, когда слова сорвались с моих губ. Повторение чего-то, что я хорошо знала; слова слетели с моего языка, как хорошо известная, привычная мантра. -Что ты только что сказала? - спросил Калдрис, поднимаясь на колени. Он замер, не отрывая рук от железных прутьев, и, склонив голову набок, пристально изучал меня. -Ничего, - сказала я, качая головой, решив, что это был всего лишь плод моего воображения; момент во сне, когда я пыталась ухватиться за что-то хотя бы отдаленно знакомое в то время, когда все, что я когда-либо знала, было вырвано у меня из рук. - Скажи. Это. Еще раз, - приказал Калдрис, его голос понизился с командным тоном, который я узнала. Это было то же самое, что он использовал против меня в тот день в туннелях, когда что-то заставило меня сбежать от пещерного зверя и оставить его позади. Мой рот приоткрылся, готовая признаться во всех своих секретах по первому его слову. Я демонстративно захлопнул ее. - Ты больше никогда так не сделаешь, - огрызнулась я, придавая своему голосу тот же тон. Глаза Калдриса вспыхнули на мгновение в темноте, чернота проступила сквозь яркую голубизну его взгляда. Мы не знали, кем я была; мы не знали, будет ли что-то, что бы это ни было, когда-нибудь равным ему или я останусь меньшим по сравнению с его статусом Бога. Его губы изогнулись в ухмылке, подтверждая мои подозрения, что он наслаждался бы каждой секундой боя, если бы я оказалась достойным противником во всех отношениях. Точно так же, как он наслаждался мной, когда я угрожала пустить ему кровь, он никогда не пожелал бы пару, которая всегда делала то, что ей говорили. -Хорошо, моя звезда. Тогда скажи мне то, что я хочу знать. Я чувствую, как это крутится у тебя в голове, но я хочу услышать, как ты произносишь эти слова, - сказал он, опуская руки по швам. Они сжались в кулаки, его разочарование пульсировало по связи. Он хотел прикоснуться ко мне, хотел дотянуться до меня, но коридор, разделявший нас, и железные прутья препятствовали этому. Я вздернула подбородок, разрывая наш зрительный контакт, чтобы оглядеть камеру, которая, вероятно, станет моим новым домом. Вода стекала по камню в коридоре прямо снаружи, а железные прутья окружали меня со всех сторон маленькой площади, которую я занимала. С потолка в коридоре снаружи свисали цепи, а со стен свисали орудия пыток. Я сглотнула. - Некоторые секреты лучше хранить в неведении, - прошептала я, снова поднимая глаза на его темный пристальный взгляд. - Покажи мне, - пробормотал он, и эта команда прозвучала менее убедительно, чем предыдущая. Вместо того, чтобы чувствовать, что это вырвет у меня подчинение, это щекотало края моего сознания, играя на нитях нашей связи, как на скрипке. Я закрыла глаза, сделав глубокий вдох, и выдвинула воспоминание о том, что я видела, о зубах и золотистых глазах на передний план своего сознания. Слова моего отца ударили меня в грудь, преследуя меня в образе кого-то, кто не был им. Кто-то, кто не мог и никогда не будет им. Ни один мой отец не уплыл бы от меня на веслах, оставив меня лежать на берегу реки. Он бы поднял меня и посадил к себе в лодку, наконец-то воссоединившись со мной после того, как смерть разлучила нас на долгие годы. И у моего отца не было тех сияющих золотистых глаз, которые западали мне в душу и мучили меня. -Перевозчик, - тихо пробормотал Калдрис, его пристальный взгляд зацепился за мой, когда воспоминание закончилось. Я рывком вернулась в свое тело, оторванная от захватывающего опыта наблюдения за этим вместе с Калдрисом в первый раз. -Почему паромщик употребляет те же фразы, что и мой отец? - спросила я, сглотнув, когда взгляд моей пары стал растерянным. - Твой отец сказал: “Некоторые секреты лучше хранить в неведении”? - спросил он, поднимаясь на ноги. Он поднес руку к лицу, расхаживая по камере. Он слегка прихрамывал, как будто его тело все еще восстанавливалось после того вреда, который ему причинили до того, как он нашел дорогу ко мне. Его рука коснулась передней части горла, привлекая мое внимание к остаткам белого шрама. Я сглотнула, зная его лицо и тело наизусть. Этого шрама не было до того, как мы прибыли на берега Альфхейма. Ярость кипела в моей крови, заставляя меня подняться на ноги, чтобы я могла расхаживать по своей камере. Он будет носить шрам от этого железа до конца своих дней. Я опустила взгляд на свое предплечье, на безупречную кожу, которая светилась золотистым светом. Я каким-то образом доподлинно знала, что теневой хлыст был окован железом, что это был тот самый инструмент, которым Мэб оставила шрам на спине Калдриса. И все же на моей коже не было шрамов. Я сглотнула, оглядываясь на свою пару, которая, казалось, не могла отвести глаз от безупречных частей меня. Благодаря этой связи ко мне пришли не ревность или горечь, а любопытство и утешение. Кем бы я ни была, это не имело для него значения. Все, что имело значение, - это то, что, казалось, убить меня будет еще труднее. - Да, - согласилась я наконец. - Он часто повторял это, когда я становилась слишком любопытной. Когда я, будучи девочкой, направлялась к Завесе или попадала в какие-нибудь неприятности, предназначенные только для мальчиков.- Я закатила глаза. Эта фраза предназначалась для того, чтобы предостеречь меня от изучения вещей, о которых я не должна была ничего знать, и каким-то образом этот менталитет пронесся через всю мою жизнь. Даже сейчас я чувствовала вину за свое желание узнать, какая кровь течет в моих жилах. Логически я понимала, что секрет лучше оставить нетронутым, чтобы его нельзя было использовать против меня. -Он дал мне прозвище Маленькая Птичка, - сказала я, наблюдая, как Калдрис застыл, внезапно повернув голову ко мне лицом. - Интересно, - сказал он, кивая. Я знала, что Калдрис и перевозчик знали друг друга, что они часто работали в тандеме, доставляя души в Пустоту. - Мой отец каким-то образом работает паромщиком? Я не понимаю, как все это возможно, - спросила я, проводя рукой по его безупречной руке. Я не могла отделаться от ощущения, что мне не место в этом месте, что сама его природа мне не подходит. Я ожила в темноте, но что-то во Дворе Теней заставило мою кожу покрыться мурашками. - Перевозчик - это не какой-то один человек. Они - коллективная сущность, состоящая из душ, избранных Судьбой быть хранителями Пустоты. Коллектив создан для того, чтобы стереть человеческий опыт и создать беспристрастного хранителя, думающего только о наилучших интересах Судьбы, создавая что-то новое. Их вмешательство в то, чтобы не позволить тебе быть поглощенной потерянным духом, противоречит всему, чем они должны были быть, - сказал Калдрис. -Потерянный дух? Так вот что это было за существо? - спросила я, сглотнув. - С такими зубами? -Да. Каждое мгновение, которое они проводят, затерявшись в реке Стикс, не переходя в Пустоту, лишает их все большего и большего того, что делает их людьми или фейри. Они становятся пустыми существами без личности, отчаянно стремящимися поглотить плоть, которая могла бы снова сделать их цельными, - объяснил он. - И какое это имеет отношение к моему отцу? Судьба выбрала его, чтобы он стал частью «паромщика»? -Должно быть, у него уже была такая связь с Судьбами до твоего детства, иначе он не знал бы этой фразы, - сказал Калдрис, его взгляд упал на текущую воду, растекающуюся по каменному полу. Это была всего лишь струйка, крошечный ручеек в центре зала между нами, но было ясно, что это была часть великого и ужасного суда, которая была забыта и распущена. Все, кто входил сюда, были потеряны, так же как и те, кто погиб на Стиксе. Змея скользнула вверх по ручью, огибая выброшенные орудия пыток и пятна многовековой крови. Он остановился у решетки моей камеры, приподнялся на хвосте, чтобы посмотреть на меня, склонив голову набок. Наклонившись, я присела перед ним на корточки и протянул руку. Его нежный язычок выскользнул наружу, коснувшись кожи моих пальцев, прежде чем он позволил себе проскользнуть между прутьями и свернуться калачиком у меня на ладони. Я поднялась, проводя пальцами свободной руки по ее затылку, в то время как ее желтые глаза пристально смотрели на меня. -Это просто должны были быть гребаные змеи, - сказал Калдрис, и его лицо исказилось от отвращения. Поджав губы, я нахмурила брови, глядя на него, но не сводила глаз с беспомощной змеи передо мной. - Их просто неправильно понимают, не так ли? - спросила я, улыбаясь, когда он наклонился под давлением моего пальца, почесывающего тыльную сторону его… шеи? Были ли у змей шеи? Какой была моя жизнь? Я покачала головой, наблюдая, как он скользит по тыльной стороне моей ладони вверх по руке. Он продолжил движение через мое плечо, обвиваясь вокруг моей шеи и щекоча мою кожу, когда добрался до макушки, используя мою косу, чтобы забраться туда. Он свернулся калачиком на ней, выглядя довольно уютно, пока Калдрис пристально смотрел на меня. -Проблема? - Я спросила. - Вряд ли это гигиенично. Никогда не знаешь, через что он прополз, - сказал Калдрис. - Змеи не ползают, - ответил я, притворяясь, что только что не задавалась вопросом, есть ли у них шеи. - Кроме того, я никогда не знаю, где ты был, и почему-то ты мне все еще нравишься. -Ой, - сказал Калдрис со смехом, который бросал вызов окружающим нас обстоятельствам. - Я нигде не был несколько столетий. Я промурлыкала, сопротивляясь желанию погладить змею у себя на макушке. Мне нужно было чем-то занять руки, чем-то занять себя, отвлечь от пустоты моей камеры. Мне нужна была чертова книга для чтения, но я сомневалась, что Мэб даст мне доступ к своей библиотеке. Лицо Калдриса смягчилось, когда я оглядела камеру, прежде чем мой взгляд снова упал на него. -Я собираюсь вытащить тебя отсюда, я обещаю. -А как насчет тебя? - спросила я, пытаясь сказать ему через связь, что я никогда не оставлю его позади. Единственный способ вытащить меня - это вытащить его, а змея, обвившаяся вокруг его сердца, сделает это почти невозможным. -Мы побеспокоимся об этом, когда ты будешь в безопасности, - сказал он, опустив голову. -нет. -Извините? - он спросил. Я свирепо посмотрела на него в ответ. Бог Мертвых не привык, чтобы ему говорили "нет" — не тогда, когда единственным человеком, осмелившимся бросить ему вызов, была сама Королева Воздуха и Тьмы. - Ты притащил меня сюда против моей воли. Меня не прогонят, как несмышленого ребенка. Я единственная из нас двоих, кто может действовать помимо воли Мэб. Я нужна тебе, и мы оба это знаем, - объяснила я, подходя к железным прутьям, которые держали меня в плену. Змея на моей голове была похожа на корону, на извращенную шутку. Мэб была королевой, известной своей властью над змеями, и здесь одна из них до сих пор оставалась со мной. - Она будет использовать тебя так, как ты и представить себе не можешь. Ты порезала ее, min asteren. Я не могу сказать тебе, когда в последний раз кому-то удавалось это сделать. Ты должна была позволить ей ранить меня, как она делала бесчисленное количество раз, и оставаться скрытой. Теперь она видит тебя. Как ты думаешь, что бы она сделала, чтобы завладеть таким оружием, как у тебя? - спросил он, заставляя мои губы скривиться в гримасе. -Я не оружие, - возразила я. - Так и есть. Мы пока даже не можем начать понимать, на что ты способна, но ты исцелилась от железа. Ты использовала собственные тени Мэб против нее. Ты укрепишь ее правление. Хотя бы по этой причине, мы должны увести тебя от нее подальше. -Я не собираюсь оставлять тебя здесь, - твердо заявила я, глядя на своего мужчину через коридор между нашими камерами. На его лице не было ничего, кроме решительного взгляда, когда он удерживал мой взгляд, его челюсти были сжаты, неподвижные, как твердый лед. Но достаточно силы, чтобы разрушить это, разбить лед вокруг него, как покрывало на траве в садах Мистфелла. Я бы не склонилась, не сломалась. Не тогда, когда альтернатива означала, что последние недели, которые я потратила на то, чтобы примириться с парой, заявившей на меня права, были напрасны. Не тогда, когда связь, которую мы создали, и любовь, которую мы теперь разделяли, будут преследовать меня. Я бы не позволила Мэб стать тем, что разлучило нас, когда я пыталась и потерпела неудачу в этом самостоятельно. - Тебя не должно было здесь быть. Я не поверил, когда ты сказала, что почувствовала, как что-то внутри тебя восстало против этих берегов. Ты слишком опасна, чтобы существовать в когтях одного человека, который использовал бы тебя, чтобы сжечь мир, каким мы его знаем, дотла. С тобой рядом она могла бы стать неудержимой, - объяснил Калдрис, и его взгляд смягчился на один-единственный деликатный момент. - Она уже такая. Если бы это было не так, кто-нибудь уже остановил бы ее, - сказала я, опустив голову, поскольку подумала, что в конце концов освободить мою пару от Мэб может оказаться невозможным. Казалось непостижимым, что один человек может обладать гораздо большей силой, чем та, которую я в нем наблюдала. Было время, когда сила, которой обладала моя пара, казалась бесконечной, и, по правде говоря, она все еще была такой во многих отношениях. Как, должно быть, выглядела сила Мэб, если она была слишком велика для мужчины, уничтожившего Телят, чтобы сражаться? - Может быть, мы просто ждали тебя. Даже если мы этого не осознавали, - сказал Калдрис, понизив голос до шепота. - Было высказано предположение, что моей пары может быть достаточно, чтобы увеличить мою силу, чтобы у меня был шанс в бою, но мы никогда не рассматривали, кем ты можешь быть. Ты для меня больше, чем просто пара, которую я могу любить, и твоя сила будет питать нашу связь гораздо сильнее, чем когда-либо могла бы питать жизненная сила человека. Кем бы ты ни была, внутри тебя есть что-то такое, что испугает Мэб, когда она поймет, насколько глубоко это в тебе сидит. Когда ты принимаешь во внимание нашу связь, нас двоих было бы не остановить, если бы мы только смогли завершить церемонию и связать наши жизни по-настоящему. Я опустилась на колени на камень подо мной, прикоснувшись рукой к шероховатой поверхности и желая, чтобы железо вокруг меня не притупляло мои чувства так сильно. Я так и не оправилась от этого до того, как ступила ногой в Альфхеймр, так что что-то в этой земле укрепило меня. Как бы сильно я ни чувствовала, что меня здесь не должно было быть, именно здесь я родилась в своей первой жизни. Это была земля, которая пронизывала мою душу, которая питала само мое существование. Так почему же это вызвало у меня отвращение, как будто сама земля хотела прогнать меня прочь? Я вздрогнула, согнув пальцы, впиваясь ногтями в камень и надавливая со всей остротой, которую чувствовала. Камень треснул под моим прикосновением. Зазубренные осколки торчали из поверхности, окружая мою руку. Я медленно разбирала их на части, отодвигая в сторону, когда касалась пальцами почвы под ними. Она было живой, живой - даже в этом месте, казавшемся таким безжизненным. Зерна идеально подходили для выращивания растений, были влажными и здоровыми, какими зернистые пески Нотрека никогда не были бы без волшебства Фей. Я зачерпнула пригоршню и подняла ее с земли, прижав руку к туловищу и уставившись на грязь, которая на ощупь так отличалась от почвы, на которой я трудилась всю жизнь. -Что ты делаешь? - спросил Калдрис приглушенным голосом, как будто я тонула под водой. Как будто вода, текущая по холмам Волшебной страны, бушевала у меня в голове, из-за чего я едва могла его видеть. -Я не знаю, - призналась я, уставившись на яму в земле, откуда я извлекла грязь. Я вернула почву на место, аккуратно положив ее и снова прикоснувшись пальцами к земле. Мои пальцы впились в нее, отдельные крупинки забились мне под ногти и испачкали пальцы. Я проигнорировала пульсирующий шепот, побудивший меня убрать руку с того, что мне не принадлежало. Это тихое журчание почвы, отдававшееся эхом в моей голове, не требовало меня. Мерзость, казалось, говорило это; и если бы грязь, грунт и все эти твари обладали способностью говорить, я, возможно, приняла бы это оскорбление близко к сердцу. -Это игра ума, - напомнила я себе, наконец убирая руку. Я снова прикрыл дыру камнем, складывая осколки вместе, как пазл, до тех пор, пока это не стало очевидным для охранников, которые могли бы проникнуть в мою личную камеру. - Оно не хочет, чтобы я была здесь, - прошептала я, стараясь не выдать грусти в своем голосе. Было глупо беспокоиться о том, что думает обо мне то, чего нет в живых, но я не могла избавиться от жгучего чувства отверженности. Я никогда нигде не была своей, и, похоже, до сих пор не буду. - Что не работает? - спросил Калдрис. Я чувствовала на себе его пристальный взгляд. Я еще не смотрела ему в лицо, не желая видеть беспокойство в его глазах. Я задавалась вопросом, не отняло ли то, что изменилось внутри меня, что-то и у меня самой. Если бы это изменило меня во что-то менее стабильное, превратило во что-то, что всегда пыталось бы отделить правду от вымысла. Я подняла глаза, наконец встретившись с его голубым взглядом. Грязь, казалось, прилипла к меткам фейри на моей ладони и пальцах, как будто это могло скрыть, кто я такая. - Фейри, - ответила я, не зная, как еще это назвать. Магия, которая струилась сквозь грязь, была естественной, унаследованной от Первобытных людей, которые сами создали этот мир. Были ли это Изначальные, которые не хотели, чтобы я была здесь, если это было так? Или это было чисто результатом их магии? - Ты говоришь это так, словно это говорило с тобой, - сказал он, нахмурив брови. Я была уверена, что он слышал шепот, который танцевал в его голове; и учитывая, что я сама сомневалась, реальны ли они, я могла только представить, как трудно, должно быть, слышать их через связь. Как тайна, нашептываемая людьми, многое ли из того, что мы чувствовали друг от друга, было разбавлено или изменено? -Это были не столько слова, сколько чувство, - подтвердила я, потому что слово, которое я вложила в это, было моим собственным. Единственное слово, которое соответствовало тому чувству, которое оно у меня вызвало. Как я вообще могла процветать в этом месте, где я была пленницей, в стране, которая меня не хотела? -Что со мной происходит? - спросила я вместо этого, и слезы навернулись мне на глаза. У меня защипало в носу от исходящей от них угрозы, как будто они могли прожечь путь к моему горлу и опалить весь мир. Осознание всего, что произошло, всего, что я потеряла, захлестнуло меня. Я знала, что быть с Калдрисом означало пожертвовать своей свободой, но я не ожидала, что меня в буквальном смысле будут держать в клетке. Сначала я пожертвовала своей свободой ради любви, а потом ее украли без всякой причины. Это было последнее, и я хотела сделать все возможное, чтобы вернуться к жертвоприношению. -Я не знаю, - признался мой парень. Он не пожал плечами. Это движение было бы слишком небрежным для серьезности нашего разговора, но, тем не менее, чувствовалось отсутствие целеустремленности. - Мы разберемся с этим, когда сможем. На данный момент нам лучше не знать ответов. Мэб не может требовать информацию, которой у нас нет. Я кивнула, стараясь не дать любопытству взять надо мной верх. Некоторые секреты лучше оставить в неведении. Я слышала голос моего отца так ясно, как будто это было вчера, мантра паромщика мягко звучала в моей душе. Я не понимала почему, и я бы солгала, если бы мне не было любопытно увидеть его снова, потребовать ответы, которые мне причитались. Это был разительный контраст с девушкой, которая всегда была довольна тем, что ничего не замечала, которая чувствовала правду в этом утверждении. Куда это меня завело? Что хорошего в конце концов принесло мне мое сознательное невежество? Мне надоело оставаться в неведении о вещах, которые меня касались. Мое рождение было одной из загадок, которую я была полна решимости разгадать. Почему я была защищена? Кем я была, что меня пришлось тайно вывезти из Страны Фейри младенцем вместе с дочерью Мэб? Калдрис ухмыльнулся, слегка закатив глаза, и уставился на меня через пустоту между нами. Даже если это было всего в нескольких шагах, казалось, что нас разделяла пропасть. Разделить то, что, как знала Мэб, было бы слишком сильно для нее, если бы мы только могли объединиться в самом прямом смысле супружеской связи. -Ты же не собираешься оставить это в покое, не так ли? - спросил он, качая головой, как будто я была невозможна. Это было сделано с неподдельным весельем наряду с его разочарованием, как будто это было еще одним доказательством всех причин, по которым он любил меня. Я улыбнулась ему в ответ, молча покачав головой. - Я так и думал, - сказал он со вздохом. Тепло запульсировало по узам, ударив меня прямо в грудь. Его чувства по этому поводу были ясны, как будто я не могла прочесть их на его лице. Мы всегда могли каким-то образом общаться, даже без слов, до того, как узы соединили наши умы в единое целое. Я покрутила большими пальцами, отводя от него взгляд и размышляя, хочу ли я получить ответы на вопрос, который задам. Часть его разума была защищена, воспоминание о том, что именно они с ним сделали, было нечетким, как будто он спрятал это за завесой, чтобы я не могла получить доступ к мельчайшим деталям его боли. Только быстрая, непреклонная агония, которую он испытал, прорвалась наружу, как будто той стены, которую он воздвиг в своей памяти, было недостаточно, чтобы отгородиться от нее и скрыть от меня. Он пошевелил шеей, тонкая белая полоска, которая у него еще не зажила, казалось, поблескивала в тусклом свете, исходящем от бра на стене. - Что они сделали с тобой после того, как забрали меня? Он заколебался, его тело застыло, когда он отказался от попыток размять напряженные мышцы, которые сопровождали его травму. - Ты не должна задавать этот вопрос, - просто сказал он, его голос понизился с предупреждением. Я толкнула стену, которую он создал в своем сознании, пробуя ее по краю нежными пальцами, которые, казалось, не могли проникнуть сквозь нее. Я не осмеливалась давить слишком сильно, не зная, какой ущерб могу нанести, проявляя силу. -И все же я все равно такая, - сказала я с едва заметной улыбкой.   - Мне нужно знать, что они с тобой сделали, чтобы я знала, как сильно заставлю их страдать, когда мне представится такая возможность. Он ухмыльнулся в ответ, его любовь к моей жестокости проявлялась даже в темноте, которая окружала нас, и в судьбе, избежать которой, казалось, было невозможно. - Вряд ли это подходящее место для прелюдии, моя звезда, - нежно пробормотал он, легкая дразнящая нотка в его голосе подтверждала, что, что бы они ни сделали, он переживет это. -Я думаю, что атмосфера здесь идеальная. Все хотят трахаться в окружении крыс, - сказала я, качая головой из стороны в сторону. - Как бы сильно ты ни старался, это не тот вопрос, от которого я откажусь. Расскажи мне, что они сделали. - Оставь это в покое, Эстрелла, - рявкнул он, стуча зубами от досады. -Нет, - просто ответила я, прижимаясь к стене достаточно сильно, чтобы он с рычанием повернул голову в сторону. -Ты бы просто позволила мне защитить тебя от того, насколько уродлив этот мир? - он спросил. - С какой целью? Ты думаешь, Мэб не собирается сделать то же самое со мной, как только выяснит, кто я такая? Она будет мучить меня; и прятать меня от ожидающей боли не принесет пользы ни одному из нас, - сказала я, закатывая глаза к каменному потолку, который нависал слишком близко. Это было невысоко, но почему-то вызывало еще большую клаустрофобию, чем туннели, которые предпочитало сопротивление. Я предположила, что в этом и был смысл, и самое близкое сравнение, которое я могла провести, - это псарни, в которых Туманная Стража держала своих собак. Это было больше похоже на тюрьму, чем я когда-либо испытывала, и это о чем-то говорило, когда вся моя жизнь была тюрьмой. -Прекрати, - сказал он, отмахиваясь от меня и снова подключаясь к нашей связи. - Расскажи. Мне, - приказала я, мой голос понизился вместе с командой. Я почувствовала, как он заурчал у меня в груди, прежде чем слова вырвались наружу, его бас казался слишком глубоким, чтобы быть естественным. Калдрис застыл. Его глаза широко раскрылись, а губы приоткрылись, но он быстро их закрыл. Я наклонила голову и наблюдала за его физической борьбой, как будто он был вынужден признаться мне в правде. -Расскажи мне, что они сделали, - сказала я, позволяя своему голосу резонировать в этом глубоком месте. Это был тот же дом для тьмы, которая таилась внутри меня, для пустоты ничто, которая только и ждала, чтобы поглотить меня. - Малышка, - сказал он, и его голос перешел в глубокий стон, когда он потянулся к горлу и обхватил его рукой. Его глаза сузились, когда он понял, что я уже осознала, что натворила. Я уже догадалась об этом, даже если и не понимала, как это возможно. - Скажи. Мне. - Мой голос был едва слышен, едва ли даже дыхание. -Они отрубили мне руки, - сказал он, слова вырывались из него, когда он брызгал слюной. - А потом, когда я истекал кровью, они проткнули мне обе руки и горло железом, так что я был прижат к земле и вынужден был вырываться. Я с трудом сглотнула. Навязчивый образ из его памяти вырвался на свободу из его стен и ударил меня прямо в грудь. Боль, которая пронзила меня, была за гранью воображения, разрывая меня надвое так, как я когда-либо испытывала, только когда меня переделывали, когда я прикасалась к Альфхейму. Образ того, как он тянул себя за руку, пока лезвия не пронзили его насквозь, и его плоть не свисала с тела лентами, никогда не изгладится из моей памяти. Я сглотнула, обхватив голову руками, наблюдая, как он выдергивает нож из своего горла, изо всех сил пытаясь подняться на ноги. Он не мог этого сделать, его тело было слишком отягощено железным оружием, которое было использовано, чтобы обездвижить его. Он с трудом поднялся на четвереньки, его кости торчали из ран, а кровь лилась из раны в горле, которая отказывалась заживать. Он поскользнулся в собственной крови, когда полз по снегу, окрашивая землю в красный цвет. -Я бы тащил свое изломанное тело по снегу, пока не добрался бы до тебя, - сказал Калдрис, заставляя меня убрать руки от лица и встретиться с ним взглядом. В его глазах таились и сочувствие, и ярость, каким-то образом смесь мягкости и ярости пробивалась сквозь нашу связь. Я даже не могла его винить. То, что я сделала, было нарушением, и даже после того, как я поняла, что происходит, я все равно продолжила. Я зажала рот, проглатывая извинения, которые пытались пробиться к моему горлу. Если бы роли поменялись местами, он бы не извинился за то, что сделал это со мной. Но никто из нас не ожидал, что у меня будет такая власть над ним, и я не знала, к чему это нас привело. Кем я могла бы быть, что было бы могущественнее Бога? Сын двух богов. Внук Первобытных. Он был одним из немногих существующих Богов второго поколения исключительно потому, что был настолько могущественен, что никто не мог с ним сравниться. -Нам нужно установить границы, - сказал он, сглотнув, когда понял, насколько это несправедливо. -Забавно, что когда я использую это против тебя, наступает время для установления границ, но когда ты это делаешь, это для моего же блага, - сказала я, поднимая бровь и пытаясь подчеркнуть его нелепые двойные стандарты. - Я делаю это, чтобы защитить тебя. Не для того, чтобы заставить тебя признаться в своих секретах, - сказал он. - Возможно, тебе пора понять, что я не та, кто нуждается в защите, - пробормотала я, позволяя словам повиснуть между нами. Молчание встретило меня в ответ, потому что ни один из нас не был готов принять во внимание тот факт, что я могу быть чем-то большим. Более могущественной, чем моя пара.