Что скрывается между судьбами

Эстрелла Я медленно просыпалась, ощущение неподатливого камня подо мной было далеко не самой удобной поверхностью, которую я когда-либо испытывала. Хотя я тоже не могла бы сказать, что это было самое худшее. Мое тело болело, когда я вытянула конечности, выпрямляясь из того места, где я скрутила свое тело в позу эмбриона в попытке согреться. Я не знала, где именно находится Мэбз-корт, но отчетливый холод в воздухе слишком сильно напоминал зимний, чтобы мне было комфортно. Почему здесь всегда должно быть чертовски холодно? Я хотела попасть в страну вечного лета и теплых, благоухающих ночей или, по крайней мере, почитать у камина, укрывшись стопкой одеял, чтобы мне было удобно. -Было бы теплее, если бы красивое платье не было порвано, - произнес тихий голос, глубокий тон которого так не вязался с тем, каким тихим он казался. Даже в тишине подземелья, которое мы теперь называли домом, слышался едва слышный шепот. Я внезапно села, оглядел камеру и вздохнула с облегчением, когда мой взгляд упал на фигуры двух совершенно разных оттенков, маячившие рядом со мной. Тот, кто говорил, был достаточно мал, чтобы поместиться в моей руке. Его серебристая борода была заплетена в две косички, спускавшиеся до пят. На голове у него красовалась фиолетовая шляпа, немного великоватая для него, так что казалось, что она сползает ему на глаза. Поскольку борода закрывала большую часть его рта, все, что я могла по-настоящему разглядеть на его лице, - это нос картошкой. Другой оттенок был призрачной формой женщины. Ее ноги были обнажены, только маленькие полоски ткани прикрывали грудь и интимную зону. Я взглянула на спящего Калдриса и с облегчением обнаружила, что его глаза все еще закрыты. Ревность, которая пульсировала во мне, не была естественной, но и не была чем—то таким, что можно было бы сдержать - даже несмотря на то, что она была мертва. Вернув свое внимание к ней с чувством вины в сердце, я наблюдала, как ее кожа мерцает в тусклом освещении. Она пошевелилась под моим пристальным взглядом, линии рыбьей чешуи покрыли ее плоть. - Невежливо смотреть, как люди спят, - пробормотала я, отрывая глаза от необычного зрелища. Я почти не видела рыбы, поскольку по законам Нотрека она была несъедобна из-за магии фей, циркулирующей в водах между царствами. -Невежливо чувствовать себя как дома в чьем-то любимом месте, но вы не видите, чтобы мы ругали вас за отсутствие манер, - сказала маленькая мужская фигурка, и в его голосе слышался упрек. Он сделал шаг ко мне, дерзкий и отважный, несмотря на свой рост. Я полагала, что маленький рост вряд ли имеет значение после смерти, но были те, кто скрывался в стенах Двора Теней, и я подозревала, что они могли заставить страдать даже мертвых. - Поверь мне, будь моя воля, я бы пригласила тебя в твое любимое место, - сказала я, переминаясь с ноги на ногу и продолжая разминать ноющую спину. Покрытая чешуей женщина задержалась позади него; ее лицо было тщательно бесстрастным, когда она изучала меня. Я наблюдала, как ее внимание переместилось на другую камеру, задержавшись на моем мужчине, где он спал. Низкое рычание, вырвавшееся из моего горла, шокировало нас обоих, привлекая ее взгляд обратно ко мне, когда я поджала ноги под себя и уставилась на нее. Маленькое существо пожало плечами, не обращая внимания на то, что произошло между женщинами, обитающими в камере. Таков был образ жизни людей, которые существовали, зарыв головы в песок настолько, что не замечали надвигающейся угрозы, пока не стало слишком поздно. - В любом случае, человек здесь долго не пробудет. Они никогда такими не бывают, - сказал он, пожимая плечами, как будто моя жизнь и последующая смерть не имели для него никакого значения. Неудивительно, если он видел, как бесчисленные жертвы приходили и уходили в этой самой камере. -Лозу! - воскликнула женщина, широко выпучив глаза. Несмотря на тот момент, который мы разделили раньше, ее взгляд смягчился, когда она снова сосредоточилась на мне. Ее зрачки были неестественно большими, цвет, окружающий их, был туманно-белым. - Невежливо обсуждать надвигающуюся смерть все еще живого существа. -Если у нее нет хороших манер, то почему я должен? - спросил мужчина, его нос подергивался от раздражения. Та часть меня, которую мучительно заставляли соблюдать приличия, отшатнулась, немедленно наклонившись вперед, как будто я могла извиниться за отсутствие приличий. Я стряхнула это с себя, разочарованно скривив губы, задаваясь вопросом, исчезнут ли когда—нибудь эти воспоминания - ослабнет ли когда-нибудь реакция, которую они вызвали во мне. - Не обращай внимания на Лозу. Обычно он не такой грубый. Добро пожаловать в нашу камеру. Ты вольна поделиться этим, хотя я уверена, что ты этого не желаешь, - сказала она, скрестив руки на животе.       - Меня зовут Монос. Я придерживалась своего имени, зная игры, в которые так часто играли фейри. Когда я была девочкой, ходили слухи, даже если шепот о них был слабым и затмевался учениями Новых Богов и жрецов, которые поклонялись им превыше всего. -Вы можете называть меня Э, - сказала я. Ее бровь приподнялась, затем она склонила голову, и между нами промелькнул момент уважения и вызова. Она повернулась, чтобы посмотреть на Калдриса в его камере, мерцание чешуи на ее голове отвлекло меня от того, как она наблюдала за моей парой. -Он твой? - спросила она, на мгновение возвращая свое внимание ко мне, прежде чем скользнуть вперед. Ее ноги двигались так, как будто она шла, но, казалось, ее ступни никогда не касались пола. Она проплыла сквозь прутья, удерживающие меня в клетке, растворилась в камере Калдриса и задержалась над ним, глядя на него сверху вниз. Все во мне напряглось, когда он не проснулся. Он всегда просыпался, когда что-то подходило слишком близко, его инстинкты защищали его даже во сне. Беспокойство о его травмах и тревога за женщину, которой я не была уверена, что могу доверять, закрались внутрь меня, но я отогнала это прочь. Калдрис оставался без рубашки, несмотря на жуткий холод подземелья, но там, где я свернулась калачиком и не могла согреться, это, казалось, не беспокоило его спящего. -Да. Он мой, - сказала я, стараясь облечь свои слова в слова, когда поняла, как она на него смотрит. -Он хороший мужчина, - сказала она, и я пожалела, что меня не удивило то, что она узнала его. - Он был единственным, кто был добр ко мне, когда я была заперта здесь, вдали от моря, которое я называла домом. Мой друг был убит в битве, которая привела к нашему пленению; я была едва жива. Но Калдрис пришил мне чешую обратно, чтобы я не умерла, - сказала она. Она опустилась на колени рядом с ним, потянувшись вперед, как будто могла дотронуться рукой до его лица. Ее прикосновение прошло сквозь него, неспособное установить контакт с мужчиной, которого она явно уважала. Выражение ее лица было похоже не на любовь, а на жалость. Как бы сильно я ни знала, что моей паре было бы неприятно это видеть, это успокаивало ревнивые части нашей связи, которые заставляли меня делать что-то иррациональное. -Он для меня хорошая пара, - сказала я, понимая, что он действительно сделает все, чтобы увидеть меня освобожденной от цепей, которые сковывали его. Возможно, я пока не понимаю, с каким почтением фейри относятся к брачным узам, но я знала, что люблю свою. - Ему было жаль, когда я умерла здесь в одиночестве, но я испытываю сочувствие именно к нему. По крайней мере, я больше не чувствую боли, - сказала она, вставая с его стороны. Она вернулась в мою камеру. Прижавшись к стене, она посмотрела на маленькое существо, которое, казалось, изучало меня. Я не могла быть уверена, не видя его глаз, но его нос был направлен в мою сторону. - Ему бы не нужна была твоя жалость, - сказала я, вызвав у Моноса грустную улыбку. Она знала его достаточно хорошо, чтобы согласиться, но снова перевела взгляд туда, где он спал. - Он бы не стал, - согласилась она, слегка вздохнув и опускаясь на пол. Она сидела на камне, прислонившись к железным прутьям моей клетки, и подбирала обломок. Она подбросила его в воздух и поймала, когда он снова упал ей в руки. - В любом случае, я подозреваю, что многие его жалеют. Мое лицо вытянулось, горько-сладкий смешок вырвался из меня, когда я кивнула в знак согласия. Помимо монстра, способного на такие зверства, кто бы не пожалел существо, которое всю свою жизнь провело в рабстве и страданиях? -Считается ли невежливым спрашивать, к какому виду фейри ты относишься? - спросила я, приподняв бровь, когда она слегка улыбнулась. -Очень, - сказала она, и ее губы растянулись в улыбке, обнажившей заостренные зубы в уголках рта. Их было два ряда, в два раза больше, чем зубов у любого человека, которого я когда-либо встречала. - Я селки, существо, которое предпочитает жить в воде. Лозу - гном, хотя он никогда в этом не признается. -Что хорошего в том, чтобы отрицать то, кто мы есть? - спросила я, взглянув вниз, туда, где маленькое существо подошло к моим ногам. Он наклонился вперед, взял мое платье в руки и провел пальцами по ткани. Он слегка приподнял ее, отодвигая в сторону, когда входил внутрь. Я попыталась прижать ткань к своему телу, в замешательстве наблюдая, как он наклонился вперед и прижался носом к моей лодыжке. Она дернулась, когда он принюхался. -Что это? - он спросил. Он прижался ноздрями к моей коже, вдыхая так глубоко, что я почувствовала всасывание. Этот нос был направлен в мою сторону, и я мельком увидела красные глаза-щелочки под шляпой, когда он пошевелился. -Я... что есть что? - спросила я, проглатывая навязчивое чувство, возникшее даже на мгновение, когда эти глаза остановились на мне. Все они были красными, с самым узким черным ромбом в центре, похожим на зрачок. Не было ни белков, ни радужной оболочки, только цвет крови в том месте, где она поглотила глаз. - Ты. Он хочет спросить, кто ты такая, - ответил Монос. Она, казалось, не была удивлена тем, что Лозу зациклился на моей лодыжке, тем, как он пытался отодвинуть в сторону побольше моей юбки, чтобы добраться до большего участка моей кожи. - Ты выглядишь как сидхе, но от тебя не пахнет как от сидхе. Я взглянула вниз на маленькое существо, когда оно наконец выбралось из-под моего платья. Он запрокинул голову, его нос продолжал подергиваться, когда он посмотрел на меня. Я подумала о том, чтобы отвести взгляд, желая снова избежать этого тревожного ощущения от его красных глаз, но если я не смогла противостоять первому из встреченных мной созданий Волшебной страны, как мне быть, когда я столкнусь с монстрами из легенд? - Можно мне попробовать? Только маленько? - спросил он, приоткрыв губы ровно настолько, чтобы показать ряд острых зубов, заполнявших его маленький рот. Он провел заостренным когтем по моей лодыжке, и на моей коже расцвела красная линия, когда он поцарапал ее. Он не пустил кровь, только поцарапал поверхность. -Нет, дегустации не будет абсолютно никакой, - сказала я, сделав глоток. Его губы опустились, борода упала при этом движении. Это было самое близкое к настоящему нахмуренному выражению лица, которое я когда-либо видела, его надутые губы придавали ему несколько менее угрожающий вид. -Нам очень любопытно, - сказал он, как будто это любопытство давало ему право попробовать мою плоть. Его язык пробежал по складке губ, смачивая сухую плоть, пока он ждал, надеясь, что я передумаю. Только через мой гребаный труп. -Я действительно не знаю, кто я такая. Мне жаль, что я не могу дать те же ответы, что и вы, - сказала я, прикусив внутренний уголок рта, когда гном отошел. Он подошел к Монос, свернулся калачиком в ее протянутой руке и устроился поудобнее. - Мэб знает, что ты не сидхе. Именно сюда она помещает существ, которые, по ее мнению, ниже ее. Те, кто недостаточно волшебен, чтобы она могла оценить их по достоинству. Что-то в тебе не соответствует ее стандартам, - сказала Монос, кладя голову на камень. Она свернулась калачиком, как будто сон был следующим на ее повестке дня, заставив меня бросить еще один обеспокоенный взгляд на мою пару. - С ним все в порядке? Конечно, он уже должен был услышать наш разговор, - сказала я, используя привязанность Монос к моей паре, чтобы попытаться получить хоть какую-то уверенность. Она была рядом с ним; она бы узнала, если бы он больше не дышал. Если его сердце больше не будет биться. Она склонила голову набок с недоверчивой улыбкой. - Он не услышал нас, потому что ему нечего слышать, - сказала она, протягивая руку. Она наклонилась вперед, преодолевая расстояние между нами, пока не схватила меня за голую лодыжку. Я почувствовала руку, обхватившую мою плоть, и сразу же подумала о том, как ее прикосновение прошло через Калдриса, когда она попыталась. -Я не понимаю, - сказала я, уставившись на ее руку и когти на ней. Она не причинила мне вреда, отведя мою ногу в сторону. Но я не почувствовала, что она передвинула меня, не почувствовала никакой связи с мышцами и сухожилиями, которые изменили положение. -Ты еще не проснулась для этого дня, Э, - сказала Монос, опуская взгляд, чтобы посмотреть на что-то позади меня. Обернувшись, я увидела свое тело, лежащее, свернувшись калачиком, на боку, моя нога была неловко поставлена, поскольку я была не тем, кто это делала. -Завеса между жизнью и смертью становится тоньше всего, когда мы спим и приближается день зимнего солнцестояния. Тебе следует быть более осторожным в следующий раз, когда ты покинешь свое тело и войдешь в царство духов, Странник. Не все духи, с которыми ты столкнешься, будут такими добрыми. Я протянула руку, касаясь тыльной стороны своего предплечья, в то время как мой ужас нарастал. Оно проплыло сквозь меня, соскользнув прямо на пол подземелья, как будто мое тело было ничем иным, как воздухом. -Я не знаю, как покинуть свое тело, не говоря уже о том, как остаться, - призналась я, сглотнув, глядя на свое тело и на то, где Калдрис начал шевелиться в своей камере с другой стороны. Он пробормотал мое имя, быстро принимая сидячее положение и поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. Его глаза немедленно переместились на мое тело, его пристальный взгляд зациклился на нем. Как будто трех оттенков не существовало, и я поняла правду в словах Монос. Он не мог меня видеть, и я задалась вопросом, почувствовал ли он, что моя душа — вторая половина его души — покинула мое тело. -Неужели вот так я должена умереть? Душа, отделенная от своего тела и оставленная скитаться вечно? - спросила я, слезы жгли мои глаза, когда я изучала Монос. - Так вот как ты умерла? - Глупое создание, - сказал Лозу, зевая. - Мы умерли, потому что Королева Воздуха и Тьмы заперла нас здесь и оставила гнить. Она забыла, что мы когда-либо существовали, и мы просто растаяли. -Это ужасно, - сказала я, мое сочувствие росло по мере того, как я думала о том, каково это было - умирать так медленно. Даже когда я наблюдала, как Калдрис запаниковал, схватившись за грудь, как будто боль в его сердце — боль в его душе — была чем-то, что он ощущал физически. Лозу пожал плечами. - Пробыл здесь столетия. Умереть здесь было благословением по сравнению с тем, что Мэб делает со своими игрушками. Лучше надеяться на голодную смерть, тогда я смогу съесть тебя, когда ты уйдешь. -Может ли тень есть? - спросила я, подавляя свой страх. Это не должно было иметь значения, так как я бы уже была мертва и исчезла. Я вложила свою душу в верхнюю часть своего тела, имитируя свое положение и надеясь на лучшее. Тепло моего тела проникло в мою замерзшую душу, приветствуя меня дома, когда я снова вошла в ритм своего сердцебиения. Это убаюкивало меня, мягкий и ровный барабан, когда я отключалась от паники и страха Калдриса. Единственный способ успокоить его - это вернуться, снова стать единым целым со своим телом. Все стало серым, когда мои глаза закрылись, последние зловещие слова Лозу донеслись до меня в последние мгновения перед тем, как меня поглотил сон. -Возможно, мы это выясним.