***
Ночью она так и не сомкнула глаз. Единственное, что напоминало хоть какой-то сон были несчастные полтора часа беспокойного ворочания, перед тем, как в её дверь уверенно постучали, оповещая о том, что на сборы отведено полчаса. На горизонте небо едва начало окрашиваться рассветным заревом. Помилуйте! Фыркнув, Эвтида сдернула с себя простынь и с обреченным стоном поднялась с постели. Все тело протестующе гудело, требуя, чтобы она немедленно вернулась обратно на соломенный матрас, прижав к животу Омфиса и проспала ещё, как минимум, несколько часов, пока внутренний двор не наполнится гулом учащихся. Тяжелые кудри было принято решение заплести в тугие косы и закрепить их на макушке. Желание поддаться искушению не маскировать темные тени, что уютно устроились под её глазами, было настолько сильным, что Эвтида едва удержала себя от того, чтобы не наплевать на собственный внешний вид. Но непонятные принципы не могли позволить ей так поступить. Окружающим все равно было достаточно её недовольного лица, на котором отражались каждое бранное слово, проклятья и всевозможные далекие места, в которые она хотела послать эпистата и его любовь к ранним подъемам, что каждый смертный, встречающийся на её пути немедленно отскакивал в сторону, не обращая внимание на наличие макияжа. Омфис уверенно вел свою хозяйку сквозь столпившуюся толпу, ловко маневрируя и уворачиваясь от ног, норовящих наступить на его пятнистый хвост. Эвтида замерла, окидывая вереницу колесниц прищуренным взором, ища наличие свободных мест. Где-то в груди поселился маленький росточек надежды, отмечая, что все повозки были забиты. Возможно, ей удастся вернуться к своему первоначальному плану. Она уже мысленно репетировала гневную тираду, что она точно не собирается пешком тащиться через всю пустыню. Но вы же помните, что Шаи — бог удачи, — всегда поворачивался к ней спиной? Она едва не закричала, когда на ее хрупкое плечо опустилась тяжелая ладонь. Все тело моментально напряглось, а её локоть уже встретился с солнечным сплетением нарушителя личных границ. — Исфет! — послышался знакомый хриплый голос. — Ты совсем дикая? Эвтида обернулась, удивленно приподнимая брови, когда увидела Тизиана, обхватившего себя поперек туловища и опирающегося на колено свободной рукой. — Нечего так пугать и подкрадываться! — фыркнула она. Но все же отмечая его болезненное выражение лица девушка нахмурилась. Сама не понимая, что творит, она потянулась к своей небольшой кожаной сумке, в которой всегда имелся некоторый запас трав и отваров, которые практически не имели срока годности, — при правильном хранении, разумеется. — Выпей, — она протянула охотнику небольшой пузырек с темно-зеленой жидкостью, заставляя того недоверчиво сморщить нос. — Боги, это поможет снять боль! Свой порыв Эвтида аргументировала для себя тем, что в ней говорит начинающий лекарь и травник, яростно отмахиваясь от того, что к охотнику она испытывала что-то отдаленно напоминающие теплые приятельские чувства. Тизиан вздохнул и прочистил горло, выпрямляясь. На его лице снова играла добродушная улыбка. — Не стоит переживать, не лекарь Эвтида, — подмигнув, ответил мужчина, вызывая у Эвы острое желание закатить глаза, — что, собственно, она и сделала, — и ещё раз его стукнуть. — Я получал и куда более серьезные повреждения, не прибегая к помощи лекарей, чтобы их излечить. — Значит, мозгов у тебя не больше, чем у осла, — недовольно шикнула она, убирая отвар обратно в сумку. Она сложила руки на груди, вызывая у охотника смех. Приятный баритон его голоса подействовал на нее успокаивающе, что у самой, впервые за утро, на лице промелькнуло что-то наподобие улыбки. — Мы отправляемся через пять минут. Все давно расселись по местам, — он многозначительно уставился на небольшую сумку, что девушка крепко сжимала в руке, намекая на то, что и ей следовало уже прижать свою пятую точку в одной из колесниц. — А, это…— Эва театрально вздохнула, отмечая, что её превосходный навык актрисы так и не увидит свет. — Свободных колесниц не осталось. Боги явно не на моей стороне, так что думаю в Фивы… Громкое мяуканье привлекло внимание, как девушки, так и стоящего рядом охотника. Их головы синхронно опустились к ногам, всматриваясь в яркую радужку зеленоватых глаз. Только Эвтида собиралась продолжить подготовленный монолог, о несправедливости богов и не успевшей начаться карьере лекаря, как «пушистое проклятье» — как нарекла его девушка, — ринулось прочь. — Незримый! Омфис! Эве не хватало времени для анализа ситуации, каким чудом её ещё не затоптали. Все внимание было приковано к пятнистому хвосту, для которого, казалось, не существовало преград и препятствий, в то время, как Эвтиде приходилось подбирать подол своей струящийся юбки, чтобы ноги не запутались в ней и ей не пришлось прощаться со своими зубами. — Попался! — победно воскликнула девушка, выравнивая дыхание и подхватывая на руки Омфиса, как перед носом замерли внушительных размеров бледные ступни. По прибытии в Фивы, ей жизненно необходимо найти храм Шаи и преподнести ему щедрое подношение. Очень щедрое. Потому что ну не может же ей так не везти! Она проглотила вязкую слюну и, перед тем, как выпрямиться она вздернула голову, натыкаясь на вопросительный взгляд голубых глаз. Амен возвышался над ней и казался еще больше и шире, закрывая макушкой, облаченной в светлую накидку, восходящее солнце. — Ты точно «Предатель»! — шикнула на котенка девушка. В ответ Омфис невинно потерся о её предплечье и замурчал. Она выпрямилась, нервно разглаживая ткань на своей юбке, удерживая котенка одной рукой и не решаясь снова посмотреть в глаза эпистата. — Тизиан, — казалось, что Амен даже не напряг ни единой голосовой связки, зовя своего главного помощника, как тот материализовался буквально за спиной девушки, держа в руках её сумку. — В чем дело? От стали в его голосе Эве захотелось поежиться и спрятаться в самом конце вереницы из колесниц, а лучше оказаться, как можно дальше от проклятого Гермополя. Да, именно об этом она и мечтает! — Людей оказалось больше, чем мы рассчитывали. Свободных мест не осталось, — отрапортовал охотник, заставляя Эву мысленно затрубить фанфары. Но стоило ей сделать неуверенный шаг в сторону Тизиана и потянуться рукой к собственным вещам, как она резко отдернула кисть, словно от раскаленной стали и уставилась на главного из охотников. — Залезай, — кивнул Амен на колесницу, которая явно возглавляла всю колонну. А это означало лишь… — Я не поеду! — запротестовала Эвтида. Она и так не шибко жаловала эти саркофаги на колесах, так ей ещё пришлось бы делить её с эпистатом. Нет уж, помилуйте! — Поедешь. Залезай, — отрезал Амен и по его взгляду Эва поняла, что если она произнесет ещё хоть одно слово, то её закинут силой. В чем она уверена наверняка, не составит никакой трудности для натренированных охотников. Она с силой стиснула зубы, и могла поклясться, что слышала их болезненный скрип, и начала неуверенно взбираться на исфетово проклятье на колесах. Омфис запрыгнул первым, уютно устроившись калачиком в углу, поглядывая на свою неуклюжую хозяйку приоткрыв один глаз. Эва уверена, ей не показалось, когда на его очаровательной пушистой мордочке смогла разглядеть хитрую ухмылку.***
Эва благодарила всех Богов за то, что ей просто не хватило времени хоть чем-то перекусить, иначе её вывернуло уже на первых десяти кочках. Полуденное солнце не облегчало ее страданий, нещадно обжигая своими лучами открытые участки кожи и макушку, от которых не спасал повязанный на голову платок, служащий защитой от песчинок, которые, казалось, проникли во все доступные и недоступные места ее тела и, все от того же, проклятого солнца. Ра сохрани её душу, ей придется выложить целое состояние, чтобы преподнести подношения всем Богам под чью немилость она попала. Раздражали Эву и её спутники, на которых дорога никак не влияла. Омфис все так же мирно сопел в углу возле её ног, а охотники казались каменными изваяниями. Она фыркнула под нос, — конечно же, они привыкли к подобным тряскам, — уж лучше бы она пошла пешком и незаметно отстала. — Кажется, красоты пустыни не особо впечатлили тебя, не лекарь Эвтида, — хохотнул Тизиан. Что-то ей подсказывало, что от странного обращения охотника она не скоро избавится. На саркастичный ответ у нее не было лишних сил, поэтому она просто пропустила его реплику мимо ушей, отворачиваясь от мужчин в противоположную сторону и устремляя свой взор на горизонт. Когда песчаные дюны уж слишком высоко стали подпрыгивать в её глазах, а количество пальм больше походило на рощу, Эва поняла, что ей срочно нужно освежиться. Слава Богам, она успела набрать прохладной воды перед отправкой. Нужно было лишь дотянуться до своей сумки, которую Эва опрометчиво скинула на пол. Чтобы до неё добраться ей придется удерживать весь свой вес одной рукой, потому что ногам сейчас она не доверяла, от слова совсем. По правде говоря, можно было попросить Амена, либо Тизиана, чтобы те подали ей воды. И, если первый, Эвтида практически уверена, высокомерно скажет: «слишком много чести» или, что более вероятно, вообще ничего не ответит, то на его помощника все же мизерные шансы на помощь она возлагала. Но, нет. Она решила справиться самостоятельно.Сбереги, Незримый, души всех женщин, да и людей в принципе, которые пренебрегали хотя бы попытками попросить о помощи! Нехватка сна, как никогда, остро ощущалась в ослабевшем теле и крайне плохой координации, стоило ей переместить руки и развернуть корпус так, чтобы сумку было хорошо видно. Она опустила голову вниз делая череду глубоких вдохов и выходов, настраивая себя и выстраивая в голове подробный план действий. Стоило правой кисти разомкнуть напряженные пальцы, как на пути проклятой колесницы попалась очередная кочка. Эву сильно повело в сторону и мозг посчитал это за команду разжать пальцы на левой руке. Исфет! Проклятье! Инстинкты самосохранения работают совсем не так! Не успела Эва мысленно прочесть молитву, пока летела подобно пальмовому листу на ветру, навстречу, если не смерти, то наверняка болезненным ушибам и парочке переломов от соприкосновения с брусчаткой пола, как её тело резко подалось вверх. Она ошарашено распахнула глаза, теряя всякий ориентир в пространстве, пока её янтарные глаза размером с инжир метались в разные стороны, пытаясь поймать фокус. Она вздрогнула всем телом, когда первое, на что Эва наткнулась своим ещё размазанным взором — обжигающий холод голубых глаз, которые нахмуренно смотрели на неё сверху вниз. Что-то промелькнуло во взгляде Амена, что-то, как казалось Эве, очень важное, но такое же недосягаемое, как, если бы она решила дотянуться до носа Сфинкса. Его взгляд прищуренно метался по её лицу и, забери Анубис её в Дуат, Эва была рада, что платок скрывал её пылающие щеки. Его крупная ладонь, расположенная между её лопаток, надежно держала девушку в вертикальном положении, оберегая от очередного падения. И почему-то от ощущения его грубой руки, неосознанно скользящей по ее коже при малейшем покачивании колесницы, эти места горели так сильно, словно она добровольно вошла в пылающий костер. Только сейчас, Эвтида заметила свои подрагивающие кисти, что мертвой хваткой вцепились в его накидку, уничтожая любое свободное пространство между ними. Тизиан подозрительно притих. Кажется, Эва никогда в жизни не влипала в более странные ситуации, до краснеющих ушей от смущения. Она поспешила разжать кулачки, совсем позабыв о том, что они все ещё находились в движущей, Сет помоги, колеснице. Натяжение на шее заставило ее в очередной раз дернуться, зашипев сквозь зубы от неприятного давления и чуть ли не обвить руками торс эпистата. — Проклятье! — фыркнула она себе под нос, когда заметила, как её невзрачная подвеска с горным хрусталем зацепилась за застежку на мантии Амена. Он негромко хмыкнул, но Эва все равно услышала и уже вздернула голову вверх с недовольным взглядом янтарных глаз. Амен все ещё ее держал. Крепко. Кажется, его позабавило поведение Эвы. Должно быть, он не видел таких неуклюжих девиц ровно с того момента, как покинул то поселение, пока не покинул её. Едва различимые ругательства утопают в шуме движущийся колесницы, которыми Эва разбрасывается, пытаясь отцепить свое украшение. — Откуда оно у тебя? — его задумчивый голос заставляет её вновь вскинуть голову вверх с недоуменным выражением лица. — Украшение, — краткое пояснение. Эва дает себе несколько секунд, пристально изучая его лицо. Ни надменности, ни высокомерия. Обычный вопрос. Вопрос, который может задать мужчина женщине, друг своей подруге. Он кажется задумчивым ей, будто что-то вспомнил и поспешил это скрыть, снова становясь папирусом с выцветшими на нем иероглифами. Ни единой эмоции, чтоб его! Она задумчиво прикусывает уголок губы, наклоняя голову набок, и проводит кончиками пальцев по небольшому камню, обмотанному простым шнурком. Он совсем не изысканный, такие украшения не носят. — Не помню, — Эва равнодушно пожимает плечами. — Кажется, оно со мной всю жизнь. Сколько себя помню, всегда было со мной. Её звонкий голос давно не звучал так спокойно и умиротворенно, расслабленно. — От него тоже избавишься? — Амен произнес это безразлично, его тон не отдает ни единой эмоцией, но какая-то горечь оседает на кончике языка девушки. — Нет. Никогда, — решительно заявляет она, мотая головой в стороны для убедительности и наконец сумев отцепить себя от Амена. Больше не звучит никаких вопросов от эпистата, только шум колесницы, фырканье лошадей, их копыт и ветер. Эва не успевает понять, когда Амен быстро их разворачивает, закрывая своей широкой спиной ее от открытого участка колесницы, возвращая на свое место, к лежащему в ногах Омфису. Стоит пальцам ухватиться за перекладины повозки уверенно, как поддерживающая её ладонь исчезает. Наверное, стоит его поблагодарить. Уста Эвы уже готовы разомкнуться, когда перед лицом замирает фляжка. — Спасибо, — кивает она, скрывая горлышко и пылающие щеки за платком. Такой жажды Эва никогда не ощущала.***
Больше никаких, слава Ра, происшествий во время пути не произошло, — сумка с водой всегда находилась при ней. Они два раза ночевали возле оазисов и всегда, едва небо окрашивалось предрассветными красками, отправлялись дальше. Задушевных разговоров так же не было. Во время ночлегов Эва всегда держалась особняком, избегая внимания кого бы то ни было, утопая в собственных мыслях. Бывало время от времени Тизиан пытался завязать с ней разговор и, если Эву укачивало чуть меньше, она охотно его поддерживала. Он даже пытался несколько раз рассказать забавные моменты из их с Аменом обучения, но всегда замолкал, стоило ему увидеть хмурый взгляд эпистата. Но, что-то он все же успел сболтнуть. Например, на первом году обучения они увидели ядовитую змею — Тизиан уверен, что она точно была ядовитая. Наверняка, какая-то кобра или гадюка. Одним словом: само воплощение Апопа, — и забрались на оливковое дерево, просидев на нем до заката и после получили наказание, за пропущенные занятия. Мимолетный взгляд на Амена, брошенный во время истории Тизиана, позволил Эве заметить, как впервые с их нового знакомства на его губах расцвела добрая ухмылка, а не хищный оскал, а холодная голубизна его глаз отливала теплом. Эва легко смогла это представить: двух мальчишек, сидящих на ветке и посматривающих вниз. Амен, она знает точно, фыркал под нос, закатывал глаза и продумывал пути к отступлению, а Тизиан его всячески уговаривал, аргументируя смертельной опасностью. Возможно, где-то глубоко Эва на это надеется, что новый друг напомнил Амену её. Даже Омфис устал все время спать. Но, помилуй Баст, лучше бы он спал! Это «пушистое проклятье» стало слишком активным, всячески стараясь выпрыгнуть из колесницы или оседлать одну из лошадей, чьи хвосты казались ему игрушкой. Удерживать своего питомца Эва боялась и в один момент посадила его на свое плечо, немного сгорбившись, чтобы Омфису было комфортнее, а её руки могли спокойно держаться за перекладины. Позже он сам стал взбираться по тканям её наряда и сидеть как попугай на плече. Они подъезжали к Фивам. На горизонте уже виднелись очертания города. Эва надеялась, нет, она молилась, что дорога станет лучше. Местами, действительно, была. Очередная кочка, но Эвтида сумела себя удержать, только зашипела сквозь зубы, когда почувствовала острые коготки на своем плече и недовольное мяуканье и… тепло чужого тела. Амен шагнул в бок, едва соприкасаясь с девушкой, его рука разместилась за её спиной, служа неким препятствием в случае возможного падения. Она с котенком синхронно повернули головы в его сторону, посмотрев на него. Эва — в очередной раз, провалиться ей в Дуат, со смущением и растерянностью, а Омфис — любопытством. Мяукнув, он ловко забрался по предплечью и оказался на плече эпистата. Скорее всего, он посчитал, что опора в виде широких плеч Амена будет куда безопаснее, чем Эвы. Он, не сомненно, был прав. Кончики пальцев покалывало от ужаса и впервые за весь их путь Эва покрылась холодными мурашками. Боязливо, посмотрев на Амена, она распахнула глаза от удивления. В радужках главного из охотников отражалось хитрое лукавство, когда правой рукой он потянулся вверх и погладил Омфиса, усмехнувшись под нос. Так, они и въехали в столицу Верхнего Египта. Тихо хихикающий Тизиан, управляющей колесницей. Верховный эпистат с котенком на плече. И шокированная Эвтида. Какие ещё потрясения ожидают беглянку в Фивах?