Baby, I saw your eyes light up

      — Блять, напомни-ка мне, нахуя нам понадобилась здесь эта пара членососок? — Босс убирает ноги с кофейного столика и облокачивается локтем о колено, приложив ладонь к лицу.        Сутенер медленно поворачивает голову в сторону как всегда недовольных звуков, постепенно наклоняя её вниз и устало смотря исподлобья.        — Твой вечно недовольный ебаный рот обещал мне, что мы проведем это Рождество в компании Макса и Димы, — парень откладывает книгу, попутно делая в ней закладку и оборачивается назад. — Пацаны, внатуре, вы заебали сосаться за холодильником, поднимитесь уже в спальню, ради Бога!        — Бога нет, толерантный ты мудозвон, иначе он не позволил бы этим одноклеточным заставлять мою гениальную голову болеть от испанского стыда, — Игорь начинает говорить нарочито громко, скрыто пытаясь воззвать к чужой совести. — Кстати знаешь, почему твой рот вечно доволен, сученыш? Потому что его ебу я.        Задорно хохотнув под удаляющийся звук шагов на лестнице, Лавров встает и берет в руку резную кочергу, начиная неспешно помешивать угли в камине.        — Твоё эго настолько раздулось, что с его помощью можно запустить все твои пидорски не смешные шутки на орбиту, — Стас тоже поднимается с мягкого кресла и сладко потягивается.        Он не успевает ретироваться из гостиной, потому что две крепкие руки обхватывают его талию и со спины вплотную прижимается горячее крепкое тело Лаврова.        — Какая же ты несносная дрянь, — тихий вкрадчивый шепот пробегается по коже мурашками, Босс касается губами плеча, выглядывающего из-под растянутого ворота его собственной футболки, которая Пимпу явно слишком велика. — Когда начинаешь язвительно умничать, так и хочется заткнуть тебе рот чем-то вроде моего члена.        Конченков буквально чувствует, как вспыхивают его уши и как ладони мужчины проскальзывают по футболку, рывками ощупывая живот, а затем бока. Поднявшись к груди, одна ладонь замирает, а другая оглаживает его левую ключицу, после мягко стискивая пальцами горло. Это заставляет Сутенера откинуть голову на плечо Лаврова и задышать медленнее, но гораздо глубже и тише, словно их кто-то подслушивал.        — Похоже членососок в этом доме три, да? — Игорь усмехается на ухо, пальцами оставшейся на груди руки медленно обводя сосок парня по кругу. — Тебе же очень нравится брать у меня в рот, не так ли?        — А-ага, — на выдохе голос Стаса подрагивает, становясь ниже обычного, он поднимает безвольно висевшие вдоль тела конечности, чтобы левой ухватиться за ткань распахнутой однотонной рубашки Босса позади себя, которую тот накинул поверх черной майки в обтяжку, а правой сжать запястье руки на своём горле, заставляя сжать пальцы чуть крепче.        — Ого, а ты здорово заводишься от маленьких садистских шалостей, детка, — Босс удивленно приподнимает брови и растягивает губы в улыбке. — Может, вдобавок ко всему, ты хочешь заняться этим прямо здесь, в гостиной?        Пимп едва различимо кивает головой, пока пальцы Величайшего продолжают терроризировать его левый сосок неспешными чуткими движениями.        — Ты ведь сам просил их убраться с нейтральной территории, что изменило твоё мнение? — с лица Игоря не сходит улыбка, когда он оставляет чужую грудь в покое, под шумный недовольный выдох, и скатывается ладонью вниз, накрывая затвердевающую плоть поверх клетчатых пижамных штанов Конченкова. — Неужели ты готов рискнуть быть пойманными на горяченьком, после того, как отхуесосил их за показушные причмокивания на кухне?        — Здесь пока никого больше нет… — Стасу с трудом удается унять дрожь в коленях и бешено разлетающийся в крови адреналин. — Ох, Боже блять… Долго ты еще будешь мариновать меня?!        — Ебучий ты извращенец! — Лавров тихо смеется, крепче стискивая обе ладони. — Возбуждает мысль того, что мы здесь не одни. Понял, будет забавно, когда я буду трахать твой грязный рот по самые гланды, сидя в кресле, а в этот момент Овечкин решит спуститься за печеньем и молоком. Как думаешь, что он скажет?        Сутенер стискивает зубы на своей нижней губе и издает сдавленный скрипучий стон, постукивая пальцами по запястью мужчины, прося ослабить хватку на шее.        — Просто сядь уже в кресло, блять, — резко поворачивает голову и пытается достать до манящих губ, но Босс лишь разворачивает его к себе лицом и целомудренно целует в лоб.        — Я восхищен твоим напором, но играем по моим правилам, пиздюк, — Величайший вжимается в тело напротив, касаясь своим стояком сквозь брюки, затвердевшего окончательно члена Пимпа, прислоняет большой палец к верхней тонкой губе парня, сминая её нетерпеливым движением вдоль.        — Пожалуйста, Игорь, сядь в ебаное кресло, — сбивчиво шепчет Конченков, захватывает фалангу внутрь, влажно обводя языком и наскоро выпуская, поднимая замыленные глаза на лицо перед собой.        — Люблю, когда ты просишь что-то с таким шлюшьим лицом, — Лавров размазывает слюну Стаса по его губам и тянет того к одному из кресел.        Отлипнув друг от друга, они спешат заняться каждый своей частью: Игорь расстегивает молнию и пару пуговиц, стягивая брюки с бельем до щиколоток, садится в кресло и вальяжно раскидывает длинные ноги, расслабленно прислоняясь к мягкой спинке лопатками, он подпирает голову рукой, устроившейся на подлокотнике, созидательно склонившись чуть на бок; Стас опасливо осматривается и опускается коленями прямо на шерстяной ковер перед мужчиной, ноги чуть разъезжаются в стороны, позволяя опуститься еще ниже к крепким бедрам впереди. Чувствуется лёгкий запах мускуса и аромат имбирного печенья, исходящий от тела Босса, который сразу после прибытия побывал в душе с кучей гелей для душа с весьма причудливыми названиями.        — Прошу к столу, леди, — Величайший заискивающе дергает бровями и свободной рукой указывает на пульсирующий, напряженный член меж своих ног. — Старайся чавкать погромче, мне это охуенно льстит.        — Я знаю, — Сутенер шумно сглатывает и наклоняется вперёд, укладывая предплечья на чужие ляжки.        Конченков опускает голову к самому лобку, устраивая ладонь у основания, наклоняет голову вбок, проходясь языком снизу вверх по стволу, скользит пальцами следом. Поднявшись, он обхватывает головку губами, целует влажно, втягивая податливую кожу, оставляет звонкий поцелуй на самом кончике. Чувствует, как пальцы Игоря берут его за подбородок, заставляя поднять голову.        — Не опускай глаза, я хочу видеть твоё лицо, — хрипло растягивает каждое слово, глядя сверху вниз властно, заставляя беспрекословно подчиниться. Лавров перекладывает ладонь на затылок Стаса, слегка надавливая, призывая вернуться к прерванному занятию. По телу последнего от этого движения разливается ощущение тягостного, болезненного дискомфорта. Сутенер смотрит снизу вверх из-под невероятно длинных ресниц: взгляд темно-карих глаз прожигает насквозь. Вновь наклоняется и начинает осторожно сосать, проводя языком по головке. Услышав сверху одобрительный выдох, парень плотнее сжимает губы, чувствуя, как напрягаются под ним чужие бедра.        — Возьми глубже, малыш, — прерывисто выдыхая произносит Игорь, его грудь часто вздымается от ставшего тяжелым дыхания. — Да, вот так.        Пимп продвигает член глубже, так что он касается задней стенки гортани, а затем снова вперед и начинает вращать языком вокруг головки. Словно любимый леденец. Сосёт всё сильнее и сильнее, заглатывая как можно глубже, начиная вращать языком быстрее.        — Чёрт, сосёшь как бывалая потаскуха, — Босс хмурится, выгибая бёдра навстречу горячей влажности. — Твой рот - лучший курорт для меня, детка.        Хм… Стас никогда не думал, что грязные комментарии Лаврова в сексе так заведут, доставлять ему удовольствие и смотреть, как он изнывает от страсти и стонет — лучшая награда за старания. Крепкая рука вцепилась в короткие волосы на затылке, с силой сжимая прядки меж пальцев.        — Я кончу тебе в рот, а потом отымею на этом к-ковре… — голос смешивается с хриплыми от надрыва стонами и громкими выдохами. Такой низкий, но не как при обычном разговоре в личине Босса, не натянутый. Это голос возбужденного до предела Игоря, урчащий, ласкающий слух. Такое дозволено слышать только Стасу, ведь обычно во время секса Босс не стонет. Так сильно и искренне он вожделеет лишь этот тощий кусок божественного дерьма.        — Сукин сын, как же ты хорош, — шипя шепчет мужчина, двигаясь навстречу, пытаясь втиснуться ещё глубже, ещё жестче. — О-о… ох, блять. Блядство.        Когда Конченков оттягивает крайнюю плоть ладонью вниз до упора, чувствует пульсацию в очередной раз и задевает ствол кромкой обнаженных зубов, смотря прямо в чужие глаза, Величайший добровольно сдается, толкаясь до конца. Когда тело перед ним застывает в напряжении, парень ощущает, как по горлу рывками стекает теплая, солоноватая жидкость. Он ждёт, принимает всё до конца, а когда снова удается установить зрительный контакт, медленно сглатывает, подтирая подбородок тыльной стороной ладони. Отстраняясь, Стас, плюхается на задницу, наконец вытягивая затекшие ноги под креслом и, с довольной полуулыбкой, продолжает смотреть на Игоря. Тот всё еще не может отдышаться.        — У тебя что бездонная глотка? — задумчиво тихо произносит Лавров. — Ты не перестаешь меня удивлять.        — У меня сейчас штаны по швам разойдутся, — Сутенер демонстративно медленно облизывает губы, и мужчина зачарованно следит за тем, как его язык скользит по верхней губе. — Ты снова что-то пообещал мне.        — Я помню, малыш, — высвобождая ноги от штанов и белья, Игорь зачесывает растрепавшиеся чуть волосы на макушке назад рукой, отодвигает одежду ступней в сторону и сползает на колени меж чужих, надвигаясь на парня. — Я разложу тебя прямо здесь, буду трахать так долго и сильно, как ты попросишь.        Пимп инстинктивно отползает подальше от кресла, освобождая больше места для них на ковре, пока Босс, зацепившись за резинку пижамных штанов своей жертвы, мучительно медленно стягивает их вниз, опуская хрупкое тело на пол и поднимая чужие руки над головой. Разгоряченная кровь скапливается внизу живота снова.        — Очень мило, что рядом со мной ты не носишь бельё, — мягко выговаривает, оглядывая распластанное под собой тело в растянутой футболке. — Держи руки над головой.        Похоже, это приказ. Лавров берется пальцами за острый подбородок и начинает целовать горло Конченкова. Его руки ласкают грудь, а губы медленно спускаются к ложбинке у основания шеи, он трется об эту ямку кончиком носа, а потом его губы начинают очень медленно спускаться вниз. Каждой груди достается поцелуй и нежный укус, а обоим соскам — ласковое посасывание.        — Боже… — бедра парня сами по себе начинают раскачиваться и двигаться в такт движениям любимого рта, проезжаясь влажной от смазки головкой по ткани майки на животе Игоря. Он изо всех сил старается не забыть про руки.        — Подтяни ноги как можно выше и согни в коленях, — Стас чувствует тепло дыхания на своей коже. Слушается. Дойдя до пупка, Игорь опускает туда язык, а затем легко покусывает живот зубами. Стас изгибается дугой на полу.        — Какой ты сладкий, — он проводит кончиком носа по линии между животом и лобком, нежно дразня языком. А потом, вдруг резко опустившись, резким движением разводит согнутые стройные ноги шире.        — Ну пожалуйста, — взмолился Сутенер, откидывая голову.        — Всё в порядке, малыш, — дразнится мужчина. Оказавшись между ног, очень нежно проводит щекой вверх и вниз по истекающему предэякулятом члену. Молодой извивается от пьянящих движений, Босс останавливается и ждёт. Когда парень перестает метаться, и поднимает голову, чтобы взглянуть на него, его сердце колотится, выпрыгивая из груди. Конченков краснеет всем телом, чувствуя, что близок к потере сознания от вида этого хитрого выражения лица там, внизу.        — Прошу тебя, — умоляет, не сдерживая стона.        — Хм-м… Попроси получше, детка, — в голосе Игоря слышится насмешка, он внимательно смотрит.        — П-пожалуйста, И-игорь, выеби меня так, словно это наша п-последняя ночь на Земле, — шепчет, заикаясь от сбитого дыхания и приподнимает таз. — Н-не сдерживайся.        Лавров поднимается на мгновение, хватает с кресла конусовидную жестковатую подушку и возвращается, чтобы, сжав щиколотку Стаса, потянуть его ногу вверх с такой силой, что обе ступни отрываются от ковра и вес переносится на спину. Подкладывает подушку под чужую поясницу, опуская парня копчиком на шелковистую ткань, заставляя держать ноги поднятыми в воздухе.        — Я не буду сдерживаться, малыш, поверь, — произносит хрипло, опуская голову.        Величайший начинает медленно обводить языком кольцо плотно сжатых мышц, придерживая руками ноги Конченкова. От прикосновений языка его тело изгибается и содрогается, пока язык наращивает темп, не ослабляя вожделенную пытку. Когда Стас не выдерживает напряжения, он подхватывает собственные ноги руками под колени, и в этот момент мужчина собирает пальцем вязкие капли с сочящейся головки и заменяет язык, растирая смазку подушечкой по центру отверстия, неспешно проникая внутрь.        — О-о, блять, сладость, у тебя тут так тесно и горячо - ты ждешь меня, — снизу слышится хриплый стон.        Игорь раз за разом проводит пальцем по кругу, растягивая упругий вход, проникая внутрь всё больше, когда считает, что уже достаточно, он добавляет сразу два пальца следом, срывая с припухших губ Молодого несдержанный крик. Выпрямив корпус, Босс пододвигается ближе, позволяя Сутенеру упереться ступнями в свою грудь, переворачивает руку ладонью вверх, вместе с тем прокручивая пальцы внутри него. Второй ладонью обхватывает заманчиво покачивающийся член партнера, поглаживает уретру круговыми движениями большого пальца, параллельно двигая тремя снизу поступательно и с давлением. Освободившимися лапками парень закрывает пунцовое лицо, словно котёнок. Пытается проглотить собственные протяжно блядские стоны, затолкать их обратно в рот. Лавров не может налюбоваться открывшимся сверху видом, он дарует аккуратному члену свободу и наваливается сверху, опираясь рукой о пол справа от головы Стаса, прижимая упирающиеся в грудь ноги парня к его же собственным плечам коленями. Маленькая мягкая задница поднимается выше, пальцы проникают глубже, а очухавшийся от первого оргазма стояк таранит своей крепостью нежную ягодицу.        — Я х-хочу твой член внутри, — Пимп стонет в поцелуй, обхватывая шею Игоря так крепко, что тот усмехается ему в губы и вынимает пальцы, тянется к нагрудному карману своей рубашки. — Нет, пожалуйста, я хочу без него.        — Уверен? — в ответ кивок. — Хорошо, потому что у меня его и нет, я хотел облегчить твою участь и показать, что нашел недавно.        Лавров выуживает из кармана небольшой прямоугольный стик со смазкой, подносит к зубам, вскрывая, поднимаясь на коленях, чтобы распределить липкую и скользкую жидкость по своему члену — от головки до основания и обратно, Стас покорно выжидает, предвкушая дальнейшее. Мужчина стягивает рубашку, затем и майку через голову. Видя, как обнажается его крепкий рельефный торс и широкая грудь, Стас восхищенно вздыхает. Каждый раз одна реакция, он безумно любит смотреть, как Игорь раздевается, это всегда выглядит изящно и не менее возбуждающе, чем его неожиданная привычка болтать грязные фразочки перед и во время секса. Пожалуй, на полу они еще не трахались. Нет, действительно ни разу. Это даже забавно. Конченков не сдерживает тихого смешка от собственных мыслей.        — Тебе смешно, Стас? — Босс поднимает брови, складывая одежду неподалеку, в тихом голосе чувствуется угроза.        — Нет, извини, — парень виновато поджимает губы.        Игорь смотрит оценивающе, сжимает икру второй рукой и толкает вперед, заставляя сильнее поднять задницу. Стас получает увесистый громкий шлепок по ягодице, которая тут же начинает гореть. В тот же момент он стремительно проникает внутрь резким толчком, сразу на всю дину. Сутенер вскрикивает от боли и неожиданности, хватается за пальцы Босса на своей ноге, сжимая так, что белеют костяшки, словно распадается под ним на мелкие кусочки, пока Босс продолжает двигаться. Игоря не нужно просить — он сам понимает, насколько ненасытным сделал Конченкова за последний год, и начинает буквально сразу же после минутного разогрева вбиваться в податливое мягкое тело. Перекладывает руки на нижнюю часть талии, большими пальцами ощупывая выпирающие бедренные кости. Сутенер всегда имел маленький комплекс, по поводу своей угловатости, носил вещи только оверсайз и не любил заниматься сексом перед зеркалом. До Лаврова, разумеется. Однажды, когда Игорь застал его в ванной с незапертой дверью в одних трусах, то отреагировал совсем странно — встал, как вкопанный, вытаращился во все глаза и поднес ладонь к лицу, прикрывая губы пальцами, словно удерживал себя от того, чтобы что-нибудь ляпнуть. Он растерялся, не сводя с этих бедренных костей взгляда, а затем и вовсе не сдержался от закусывания собственной нижней губы; ничего так и не сказав, он просто развернулся и ушёл. Гораздо позже, будучи пьяным, Босс разоткровенничался и поведал, что ему было мучительно необходимо погладить тощее тело в тот самый момент, общупать и пожамкать все выпирающие кости, но он был в шоке от собственной реакции, поэтому предпочел сбежать. Стас тогда посмеялся, за что схлопотал по лбу. А сейчас он нисколько не стеснялся своего тела, не перед Игорем. Игорь смотрел на него с таким же любовным трепетом, как и Стас на здоровяка.        — Я уже говорил, как мне нравится твой новый цвет волос? — промычал Величайший, замедляясь и чуть поворачивая бедрами из стороны в сторону, оглаживая стенки внутри. — Интересно, они будут также хорошо смотреться, намотанные на мой кулак, как и будучи русыми?        Пимпа тоже не нужно просить — он опускает ноги, чтобы перевернуться на живот, прогнув спину, всё еще ощущая член внутри себя. Пепельные пряди отросших волос на макушке оказываются меж загорелых пальцев, Игорь грубо сжимает их и тянет голову парня на себя, вырывая из чужой груди очередной глубокий стон. Их тела соприкасались друг с другом, разнося пошлые шлепки по дому. Забыв обо всём в этой позе, когда удавалось проникнуть глубже всего, Лавров вколачивал любимую тушку в ковер, оставляя на округлившихся за последние месяцы ягодицах синяки.        — Я люблю твои волосы, Стас, люблю твоё тело… — согнувшись пополам, Босс старался не сбавлять темп, прижался грудью к торчащим лопаткам и поцеловал в загривок. — Люблю тебя.        Это было последней каплей — слова любви и имя, произнесенное рычащим шепотом. Стас задрожал в последний раз перед тем, как обмякнуть и уткнуться лбом в ласковый ворс на ковре. Всё это время он терся о подушку, которую теперь точно придется постирать. Лавров не задержался особенно, спустя несколько минут он укусил Конченкова за ухо, заставив зашипеть, и кончил внутрь, не спеша отстраняться. Он обперся о пол локтями и с удовлетворенным облегченным вздохом обнял Молодого.        — Неплохо для твоего возраста, старина, — усмехнулся Сутенер, восстанавливая дыхание. — Надеюсь ты не вырвал мне клок волос? А то с ухом, сука, больновато получилось.        — Правда? — игриво протянул Величайший, щипая наглую рожу за сосок. — Должен был уже привыкнуть.        — К твоим больным садистским заскокам невозможно привыкнуть, каждый раз что-то новенькое, — фыркнув, Стас спихнул наконец с себя влажное от пота тяжелое тело и Игорь бухнулся на бок рядом со смешным оханьем.        Вдруг заслышав топот на ступенях, Лавров успел только прикрыть Конченкова своей рубашкой и, лежа на спине, блаженно заложить руки за голову. На пороге гостинной, из-за спинки кресла показалось хмурое лицо Голышева — за его спиной на кухню прошмыгнул Дима, прикрывая лицо рукой, уберегающий свои глаза от приколов бокового зрения.        — Вы так громко трахались ебаных сорок минут, что спугнули мою добычу, — Макс по очереди ткнул указательным пальцем в виновников своего несчастья.        — О-о, нет… — одновременно огорченно протянули лежащие на ковре парни. — Как же похуй.        Игорь потрудился поднять одну руку, чтобы продемонстрировать Богомолу красноречивый средний палец, не видящий происходящего Стас тоже приподнял запястье.        — Не пизди и свари глинтвейна пожалуйста, — согнув одну ногу, мужчина перекатился на бок, закидывая колено на задницу Конченкова, пробираясь под полы рубашки, обнял стройную талию в задравшейся футболке. — Мы скоро подтянемся.        — Лицемерные кончелыги, я достаю вино, — снисходительно улыбнувшись, Голышев делитнулся вслед за Фадеевым.        Сутенер лениво повернул голову к Игорю, рассматривая расслабленное лицо.        — Почему ты не дал мне уйти в комнату? — тихо поинтересовался Пимп, поглаживая чужую колючую щеку.        — Детка, я видел, как твои глаза загорелись, — кокетливо отозвался тот, прижимая загребущей рукой Конченкова теснее к себе.