Разрушительница устоев

Рано утром Адрика, как и ожидала, проснулась всё же не в таком пессимистичном настроении, в каком засыпала, хотя запашок консерванта, который так и не выветрился из кабинета и просачивался оттуда в комнату, напомнил ей, что она пустое место в волшебной репродуктивной науке и жалкая ничтожная личность, не способная увидеть за деревьями леса. Но этим депрессивным мыслям она противопоставила то, что в бхаратском научном сообществе у нее нет возможности (и - главное! - желания) кооперироваться с козлами, а собственный путь всегда тернист, но отчаиваться не нужно, а нужно продолжать опыты. Потом она достала из-под подушки дневник наблюдений и сразу нашла в нем записи о своем двухмесячном рекорде. Пролистывая дальше, Адрика, как обычно, пыталась увидеть те невидимые грабли, на которые она каждый раз наступала после этого и которые не давали ей не то что продвинуться в ее опытах дальше, но хотя бы повторить этот рекорд. И в какой-то момент ей показалось, что она увидела эти грабли! – и у нее возникла новая гипотеза… *** В это время в другом лесу, недалеко от ашрама мудреца Апавы, в своем охотничьем шалаше проснулся царь Упаричара. Его разбудил залетевший туда почтовый коршун его жены с письмом от нее. Упаричара правил царством Чеди, которое, по правде говоря, располагалось довольно далеко оттуда, но в ашраме мудреца Апавы царь провел свои юношеские годы, обучаясь государственному делу, и он сохранил самые теплые воспоминания об этом месте. Где-то раз в полгода он всегда брал отпуск от всех управленческих проблем своего царства и приезжал в какой-то из окрестных лесов отдохнуть и поохотиться. Письмо от жены встревожило его – у них было не принято, чтобы она беспокоила его какими-то сообщениями из царства во время его лесного отдыха от государственного дела. Когда же он развернул довольно длинный свиток письма и увидел, что он весь исписан мелким почерком жены сверху донизу, то в душе окончательно принял как неизбежность то, что сейчас ему предстоит прочитать про какие-то жуткие заговоры и интриги от соседей и собственных министров, прервать свой прекрасный отпуск и скоропостижно вернуться в Чеди. Однако всё оказалось совсем не так плохо. Вернее, вообще не плохо – на самом деле длинное письмо жены было полностью посвящено тому, какие эротические фантазии посещают ее во время его нынешнего отсутствия. Практически с первых строчек Упаричара облегченно выдохнул, поняв, что ни Чеди, ни его лесному отдыху ничего не угрожает, и дальше просто наслаждался чтением того, что он, в принципе, за время своей супружеской жизни уже узнал со всех сторон настолько хорошо, что мог бы и сам написать подобное письмо от имени жены, и никто не заподозрил бы подлога. Последняя фраза письма, впрочем, стояла особняком от всей предыдущей многословной эротики – жена требовала, чтобы он немедленно прислал ей ответ. Эта концовка рассмешила Упаричару, и он еще раз внимательно прочитал письмо, окончательно удостоверившись, что в нем нет даже таких банальных маст-би вопросов, вроде «Как дела?» или «Когда ты вернешься?», а есть только развернутые описания нескольких вариантов воображаемой интимной близости с ним. Раздумывая, какой бы ответ дать на письмо с таким содержанием и без единого вопроса, он пару раз перечитал те его места, которые, как ему показалось, удались жене особенно художественно – и, наконец, его тело само дало ответ, а царь согласился со своим телом, что этот ответ как раз и есть самый подходящий. Он вымазал текст письма своей спермой, свернул его, повесил почтовому коршуну на ногу и отправил птичку назад к жене. *** Разумеется, Адрика хотела бы сию минуту приступить к опытной проверке своей новой гипотезы, но было понятно, что сию минуту никак не получится – никакой спермы у нее не было, а значит, надо было ехать в город, чтобы надоить ее из какого-то кшатрийского козла, и эта перспектива совсем не радовала женщину. Она зашла в кабинет, несколько раз чихнула от запаха консерванта, слишком резкого даже для ее привычного к медицинским веществам нюха, и решила на всякий случай проверить, не осталось ли чего-то из старых запасов с тех времен, когда она стабильно раз в месяц-полтора ездила в Хастинапур на дойку козлов. Естественно, она ничего не нашла и только поругала себя, что теряет время, пытаясь оттянуть неприятное. Адрика взглянула на побитые горшки и разлитый повсюду раствор, и неожиданно ей пришла в голову мысль, что, может быть, испорченный материал еще можно попробовать восстановить – пожалуй, такая задача сама по себе может привести к новым интересным результатам. Она даже взяла со стола нож и стала отскабливать с пола один из потеков, но тут же бросила нож и даже драматично побила себя по рукам – с самого начала было ясно, что сперма шудры не подойдет, но она зачем-то потеряла столько времени на эти гарантированно безнадежные попытки заменить ею сперму высших каст. И сейчас она тоже теряет время, пытаясь оттянуть неприятное! Но видя, что в ее кабинете рядом с обычным контролируемым хаосом научно-исследовательской работы теперь вообще-то воцарился настоящий хаос из побитых горшков, потеков засохшего раствора на всём вокруг и его ужасного запаха, Адрика подумала, что хорошо бы всё-таки здесь прибрать и помыть, потому что без этого запах сам по себе не выветрится. Взяв несколько глиняных осколков, она отнесла их на кучу мусора, но после того как их выкинула, сразу же опять драматично побила себя по рукам – если она так и дальше будет оттягивать неприятное, то лодочник, у которого она обычно брала лодку напрокат для поездки в рыбацкую деревню и к которой уже успела привыкнуть, может и уплыть куда-то в этой лодке. А убирать сейчас наоборот ни в коем случае нельзя – если вдруг при виде рыбака она опять даст слабину и в попытках избежать неприятного начнет распространять всякие лже-научные иллюзии на сперму шудры, то всё равно она его сюда не позовет - от этой «тухлой рыбы» ему может и плохо стать, да и на теперешний хаос ему смотреть нечего – а больше его звать некуда. Для верности, чтобы в деревне не поддаться лже-научным иллюзиям, Адрика нарисовала на тыльной стороне правой кисти большое чернильное пятно – когда она поднимет эту руку для приветственного благословения рыбака, то чернила ей сразу напомнят, что сперма шудры не годится. Наконец, Адрика заставила себя выйти из своего домика. По дороге к берегу она старалась всячески настроиться на позитив, представляя, что когда неприятное закончится – а оно ведь обязательно когда-то закончится! - то у нее будет чем проверять свою новую перспективную гипотезу. Всё нормально - наука требует жертв! Да и новых горшков надо прикупить в Хастинапуре. Правда, их на самом деле можно заказать у горшечника из деревни рядом, которому она вправила челюсть после драки, а еще раньше поставила его сестру на ноги после тяжелых родов. Благодаря этому она теперь даже может постоять у горшечника над душой, чтобы он вылепил ей именно такие горшки, как нужно, а не пытаться найти подходящее из рыночного ширпотреба в Хастинапуре… Тут Адрика решительно пресекла эту мысль, потому что так ведь можно додуматься и до того, что в город ей вовсе не надо… *** Течение само несло привычную лодку в сторону рыбацкой деревни, а руки Адрики сами отказывались работать веслами, чтобы не оказаться там, то есть ближе к Хастинапуру, быстрее, чем река сама доставит ее. В конце концов Адрика и вовсе убрала весла в лодку и легла на ее дно. Высоко в безоблачном небе туда-сюда летали птицы по своим птичьим делам. Она закрыла глаза и подумала: «О мой Господь! Я не знаю, как мне можно помочь, но ты ведь знаешь. Пожалуйста, помоги мне!» И тут Адрика почувствовала, как сверху ей что-то упало прямо на лицо. Эта неожиданность заставила ее рывком вернуться в сидячее положение. То, что было на лице, теперь оказалось на коленях - какой-то крупный свиток. Адрика взяла его в руки и посмотрела на небо. Облаков на нем всё так же не было, а птицы всё так же летали туда-сюда по своим птичьим делам, и ничего нового, откуда мог бы выпасть подобный свиток, Адрика там не увидела. Она развернула его, и, конечно, это было письмо царицы Чеди – ее пернатый почтальон не разлетелся с местным злым коршуном и в драке с ним потерял письмо. Раньше чем Адрика обратила внимание на текст, она своим острым профессиональным взглядом поняла, чем он вымазан – и, разумеется, после этого содержание письма стало ей абсолютно безразлично, и она не захотела его читать. Аккуратно держа лист письма за края, она на глаз и на нюх оценила свежесть материала – пришла в восторг и поняла, что в Хастинапур ей ехать не надо! Свернув письмо назад в свиток и надежно спрятав его в свою одежду, Адрика горячо поблагодарила Шиву. Она не сомневалась, что Махадева не просто на ближайшее время избавил ее от необходимости доить какого-то кшатрийского козла – он дал ей знак, что ее гипотеза верна, и дал ей сперму, из которой она сможет сделать хотя бы одного здорового ребенка. Водой из реки Адрика отмыла чернильное пятно с правой руки, взяла весла и погребла против течения – назад, к своему домику, в свой рабочий кабинет.