***
Обоим взрослым потребовалось пару кэ, чтобы оправится от накатившего смущения, заварить чай, достать сладости и наконец позвать детей к столу. За столом дети продолжили свои разговоры, всё сильнее пытаясь втягивать в них дядю с тётей, которые собственно и не против, особенно если Сичэнь вступает в шуточный спор с дядей, пародируя одного из старейшин, сделав из своих волос небольшую бородку и придав голосу напыщенной важности. — Так твоя идея это… — Когда разговор дошёл до идеи Вэй Ина, Цижэнь был малость поражён, а Лань Чу же светилась как звезда на ночном небосводе. Оба Нефрита сразу же это заметили и переглянулись - всё-таки тётушка реагирует на их даже самые незначительные успехи точно также: крутится из стороны в сторону, то на одного смотрит, то на другого, да поскорее узнать реакцию хочет. Кивнув друг-другу, мальчики получили ещё одно весомое доказательство тому, что Вэй Ин — новый член их семьи! — Я узнал, что 5 великих кланов обмениваются подарками на Новый Год, поэтому подумал, что было бы здорово сделать свои небольшие подарки для наследников. Кролики хорошо подойдут в честь символа наступающего года! Вот только я не помню, как называется ткань, о которой думаю. Шифу не сможет помочь А-Ину с этим? — Мальчик почесал нос, продолжая раздумывать над своими планом действий, не обратив внимания на озадаченное лицо Лань Цижэня, явно шокированного тем, сколько информации рассказал ему четырёхлетний мальчик - он дал полное описание желаемой ткани, которую пощупал один раз в жизни на плюшевой игрушке какой-то девочки ещё во время их с Лань Чу дороги в Гусу. — Да… Я кажется, понял о чём ты, но…ты сам всё это придумал и запомнил? — ДА! Цижэнь повернулся от сияющего своей идеей мальчика к возлюбленной, которая выглядела ну уж очень довольной своим воспитанником. Их немой диалог, передающий всё одними взглядами, содержал лишь: «Он точно сын Цансе-саньжэнь…» — Ну… Тогда надо купить ткани и попробовать. Думаю, это будет хорошей идеей. А-Чжань, А-Хуань. Мальчики, вы хотите помочь А-Ину? — ДА! — Мгм. — Ну делать нечего. — Наигранно разведя руки в стороны, ответил Лань Цижэнь под радостное щебетание своих мальчишек. Громче и активнее всех выражал своё счастье Лань Хуань, активно тряся сидящего рядом Вэй Ина, который ещё не свалился куда-нибудь от резко закружившейся головы только потому что его придерживал Лань Чжань. Но на самом деле обоим мальчикам просто хотелось вновь увидеть ту яркую и сверкающую улыбку их диди.***
С каждым днём Лань Чу начинала замечать, что в её маленьком воспитаннике всё больше и больше растёт жажда знаний. Вэй Ин стал задавать больше вопросов почти по каждой интересующей его вещи, мог не отпускать тётушку от себя определённое количество времени, прося её читать ему о зверушках в книжках, и даже осмелился попросить научить его читать (Лань Чу тогда чуть не расплакалась от радости). Но дева Лань, как и все остальные, явно не могла ожидать, что стеснительный и робкий воробушек А-Ин вдруг возьмёт и сбежит в лес! — Как пропал?! – Звонко воскликнула Лань Чу, когда одна из учениц Лань Гуан сообщила не самую радостную за день новость. — Куда? Когда? — Дева Лань, предположительно, он убежал в лес. — В лес? – Не своим голосом прошептала девушка, сильно контрастируя с прошлым выкриком. Она осела на своё место за столиком со свитками с таким видом, будто Ин-Ин не просто убежал в лес, а там уже нашли его бездыханное тело… — А ребёнок явно осмелел. — С лёгкой ухмылкой в голосе зашла в комнату Лань Гуан, скрестив руки на груди и поправив чёлку с короткими волосами, что за долгое время так и не смогли отрасти даже до приемлемой длины. — Не паникуй, Чу. Этот ребёнок не зайдёт же слишком далеко! Ну или Лань Гуан только на это надеялась, потому что именно в этот момент их разговора в домике, когда сердце Чу не могло уняться от беспокойства, маленький мальчик пятился от раскрытой в его сторону пасти волка… Зверь, почти такой же как на картинках в тех книжках, правда сильно напоминал собаку с рядами острых клыков, от которых Вэй Ин начинал дрожать словно осиновый лист. Запнувшись о небольшую кочку, мальчик больно упал на спину и теперь пятился от хищника на попе, не сводя обезумевшего от страха взгляда с дикого зверя. Неужели он зашёл так далеко и тот большой камень был ничем иным, как обозначением конца территории Облачных Глубин? Вэй Ин закрывает руками голову и шею. Знает - плакать нет смысла. Горючие слёзы никак не помогут. Согнутые колени мальчик прижимает ближе к себе, чтобы закрыть живот. Делает всё также, как тогда на холодных улицах в глубоком одиночестве, когда собакам удавалось его поймать, а сознание из последних сил старалось уцепиться за тот расплывающийся образ супружеской пары, который так чётко и строго, одновременно с этим нежно и заботливо, запрещал идти за ними… Сейчас этого голоса почему-то нет и это не вселяет какой-то уверенности в обычную холодную пустоту в детской груди. Возможно это всё потому, что теперь сознание Вэй Ина более чем в порядке, и он чётко осознавал - волк будет кусать больнее тех уличных собак. Гораздо больнее… Тётушка читала и рассказывал ему об этом, но что остаётся делать ещё, кроме как не закрывать самые важные для жизни зоны? Мальчик не знает сколько сидел в ожидании того, как челюсть животного сожмётся где-то вокруг любой из частей его тела, пока испугано не вскрикнул — чей-то холодный, немного шершавый нос ткнул его в ногу. Перед Вэй Ином сидела лисица. Красивая такая, с чёрной шубкой, а её пушистый хвост с белой кисточкой, лежал рядом с задними лапами, будто накрывая их. Животное, чуть наклонив голову с окровавленной челюстью, смотрело на мальчика, совершенно не моргая и не двигаясь. — Это…это ты его…?…— Мальчик глянул на лежащее где-то в ближайших кустах тело волка и тут же отвернулся. Сама по себе туша животного была скрыта, будто специально, чтобы ребёнок не увидел ничего лишнего, но вот ярко-красный снег достаточно красочно рассказывал Вэй Ину о том, что могло быть с волком…. Лисица аккуратно кивнула мордой, словно поняла речь ребёнка, и лапой подтолкнула мальчику мешочек. С её морды на снег упало две небольшие капли крови, а алые глаза выглядели и смотрели так, будто перед Вэй Ином человек, а не дикое животное. — Ты принесла мне мой мешочек? Зачем?… Лисица пнула мешок, пытаясь перевернуть, и пару раз на него прыгнула. После этого она сначала лапой, а потом, заранее обтёртой о снег мордой, вытащила из мешочка что-то. В зубах животного оказался сигнальный огонь, который на всякий случай пару дней назад дал глава Лань. Лисица аккуратно подошла поближе и оставила сигнальный огонь у детских ручек, покрасневших от долгого соприкосновения со снегом. — Ты хочешь, чтобы я запустил это? Это поможет тётушке и шифу найти меня? — А-Ин снова получил кивок от умного животного, сидящего теперь совсем рядом, буквально под боком, и прожигающего его своими алыми глазами. Мальчик поднял сигнальный огонь, направляя его не совсем в нужном направлении - почти себе в лицо. Животное среагировало моментально: когда детская замёрзшая ручка была готова выпустить огонь, лисица юркнула между держащей рукой и лицом и направила злосчастный огонь в небо, а не в самого Вэй Ина. Красные глаза смерили Вэй Ина недовольным взглядом. Нос почти касался чужого, и лисица ткнула его мордой в лоб достаточно сильно - видимо, таким образом пыталась дать своего рода подзатыльник глупому мальчишке! — С-спасибо… — Вэй Ин молча потирал ушибленный лисьим, на удивление твёрдым, носом лоб и смотрел на виновницу-спасительницу, усевшуюся теперь на нём. Она ещё чего-то ждёт? — Вэй Ин! — Раздался голос Лань Цижэня где-то со спины и лисица быстро спрыгнула с Вэй Ина, на прощание развернувшись, чтобы ещё раз посмотреть на мальчика своими слишком человеческими алыми глазами и кивнуть в сторону раздающихся голосов. — Ты хочешь, чтобы я пошёл туда? Лисица снова кивнула, уже в последний раз, и скрылась между снежными кустами, оставляя застывшего мальчика так и смотреть ей в след до тех пор пока голоса Лань Цижэня и Лань Чу наконец не стали звучать ну очень близко! — Вэй Ин! — Недовольный и встревоженный голос принадлежал удивительно громкому в данный момент Лань Чжаню, который налетел на младшего даже раньше собственного брата. Цитриновые глаза зацепились за маленькие красные пятна на белоснежном ханьфу, а потом устремились на лицо виновника балагана во всём клане. —Ты зачем убежал?! Дядя, у него кровь на ханьфу! — Как кровь?! — Встревожено воскликнули оба взрослых, пока Нефриты тащили к ним понурого Вэй Ина, чья голова была виновато опущена. Не хотелось сейчас смотреть в глаза ни тётушке, ни шифу. Стыдно…. — Ты ранен? Что случилось? Ин-Ин, где болит? — Лань Чу, вместо того, чтобы сделать выговор воспитаннику, как курица-наседка стала расспрашивать о любых травмах. Сердце ныло от того, что тут могло произойти, от того, что ребёнок снова мог почувствовать те холодные дни на улице. — Ничего не болит, тётушка. Только холодно очень. — Сичэнь с Чжанем одновременно укутали младшего в свои накидки, но на последнего моментально накинули большую и тяжёлую накидку дяди. — Ты то куда? А-Чжань, ты ещё не сформировал своё ядро. Тоже простыть удумал? — Бурчал Лань Цижэнь, сильнее укутывая надувшегося племянника в свою мантию. Потом, проверяя две мантии на Вэй Ине, ещё умудрился бурчать в сторону и самого старшего племянника. — А ты? 4 года лишь прошло, как ты сформировал ядро, так уже готов без мантии тут щеголять? Ну что за дети… — Дядя явно разволновался. Он столько за день обычно говорит. —Хихикнул себе в кулак Лань Сичэнь, пристраиваясь рядом с Вэй Ином — Конечно он разволновался! — В след за женихом уже хотела начать и бурчать Лань Чу, но краем глаза заметив, что Лунг не идёт за ними в сторону территории клана, вдруг остановилась и с тревогой на лице взглянула на возлюбленного. —Цижэнь?… — Вы идите, отогревайтесь скорее, а я догоню. — Мягко кивнув Чу, дабы успокоить излишне беспокойное от всей этой ситуации женское сердце, Цижэнь дождался когда четверо дорогих ему людей покинут поле видимости и наконец обернулся на труп волка в кустах. Откуда на территории Облачных Глубин вдруг взялись хищники? Младшие адепты часто ходят в этот лес. Да и барьер стоит не только от нечисти, но и от таких крупных хищников. Так откуда внутри барьера волк? — Кровь ещё совсем свежая… — Мужчина накинул на эту область купол, скрывающий растерзанную тушку животного уже тогда, когда племянники только побежали к Вэй Ину. У него было пару мгновений до того момента, когда Нефриты обратят своё внимание на ярко-красное пятно. А-Чу, скорее всего, тоже не успела заметить, сразу обратив внимание на возможные ранения самого младшего мальчика. — А-Ин не мог этого сделать самостоятельно. Но тогда откуда капли крови на нём?…. Сев на корточки около животного, Цижэнь попытался найти место куда был нанесён удар. Как и ожидалось смертельный удар был в районе шеи зверя - отвратительное на вид зрелище в мясо растерзанной шеи. — Будто зубами рвали… Попытавшись найти иные следы на туше животного, нашлись лишь две таких же разорванных до мяса раны на задних ногах зверя… — Да что ж тут за тварь была?… Лань Цижэня всё ещё не покидала тревожная мысль о возможных брешах в барьере Облачных Глубин и безопасности не только его детей, но и также многих других, в числе которых и старики, и дети, и ещё юные и слабые адепты к тому же. — Надо проверить барьер… Проверить барьер… Алые глаза из-за кустов пристально наблюдали за действиями главы клана Лань, следили за местностью вокруг него, прислушиваясь к любым звукам исходящих не от человека перед оставленным телом волка. Выдохнуть и расслабиться удалось лишь после того, как Лань Лунг наконец решил догнать семью, так ничего и не найдя вокруг мёртвого тела… — Столь глупое и смелое дитя… Бери его, глава Лань…***
Лань Чу неслась как ужаленная по ночному Гусу. Во всех окнах не было и намёка на зажжённые свечи - все давно спали. Она же вьюгой влетела в небольшой, лишь издали знакомый домик, сполоснула руки в заранее приготовленном тазике, вытерла их ветошью, и наконец влетала в покои больной… На кровати, бледная и худая, лежала жена Цинхэ-цзюня - Лань Лили. Возле кровати сидела та самая служанка, которая и позвала ближайшего лекаря. Что же было бы не засидись она за свитками от Лань Юншэна в попытках разобрать его почерк? — Как и где ты её нашла? — Положив сумку рядом с кроватью Лань Лили, девушка подхватила чужое тонкое запястья, чтобы проверить потоки Ци и возможные застои в меридианах. — Я сегодня сильно задержалась в библиотеке, поэтому решила пойти в обход, ну чтобы… — Быстрее! — С толикой злости прикрикнула на любительницу вдаваться в подробности Лань Чу, найдя уже несколько застоев в меридианах, что возможно привели и ещё приведут госпожу Лань к искажению. — Как и где ты её нашла?! — Услышала громкий кашель, сильный удар, будто кто-то упал, и сдавленный хрип из дома мадам Лань. — Быстро выпалила девушка, чуть стушевавшись под неожиданно раздражённым взглядом всегда мягких звёздных глаз. — Я постучалась, чтобы узнать что случилось, но не получив ответа решилась зайти - вдруг ей нужна была помощь! « Она нарушила правило, нарушила закон, но если бы не это - Лань Лили была бы мертва. » — Закусив губу, Чу растирала в ступке травы, металась между запретом, что наложили на жену прошлого главы Лань, правилами своего клана, обязывающими доложить и потребовать наказание для спасительницы Лань Лили, и встать на сторону этой молодой девушки, скрыть её причастность к этому инциденту. — Кто-то ещё был рядом? Видел как ты заходила в дом? — Строго продолжала задавать вопросы Лань Чу, смешивая неизвестные для стоящей чуть позади девушки травы, что с интересом вглядывалась в процесс лечения. — Не знаю, но скорее всего нет. Я возвращалась одна… — Значит так. — Лань Чу обернулась к подошедшей поближе деве и устремила строгие, резко похолодевшие лилово-голубые глаза на неё. Юной Ли Нацзин вдруг показалось, что где-то за окном, в ночном небе, сверкнула молния и прогремел гром, а к горлу подставили ледяное лезвие клинка. Всё тело напряглось, ошарашенный взгляд распахнутых тёмно-серых глаз припал к неожиданно переменившийся Лань Чу. Куда подевалась та тёплая улыбка на добром лице? Откуда взялась эта сталь в мягких чертах? Разве…Лань Чу всегда была такой? — Ты ничего не видела и не слышала. Молчи обо всём. Это для твоей же безопасности. — Д-да, госпожа… — А теперь проваливай. — Столь же холодно, в тон своему взгляду, бросила дева Лань, даже не проводив Ли Нанцзин до выхода. — Мы не видели друг-друга этой ночью. — Да…***
— Госпожа Лань Гуан, а где тётушка? —Вэй Ин, старательно и медленно сшивая кусочки белой хлопковой ткани, обратился к сидящей рядом женщине, разливающей им чай. — Она сегодня работает. Одной девушке понадобился лекарь, вот Лань Чу и работает целый день. —Пододвигая мальчику пиалу, Лань Гуан втягивает носом аромат чая, и прежде чем отпить кидает взгляд на оторвавшего от своего занятия мальчика. Вэй Ин, воткнув иголку в ткань, несколько раз проверив, что она там и случайно не вывалится, повторил действие женщины рядом с собой: попытался проникнуться ароматом, но кончиком носа чуть не угодил в жидкость, а потом подул и сделал маленький глоток, стараясь не выдавать, что жидкость для него ещё горячая. На лице старшей мадам Лань это вызвало лёгкую улыбку. Она окликнула мальчика, что собрался снова отпить. — Ну он же горячий для тебя. Остуди ещё немного, не торопись. За месяц своей жизни в Гусу Лань Вэй Ин наконец начал набирать в весе, а ещё стал более активным и любознательным ребёнком. Лань Гуан же всё чаще слушала хвалебные песни от невесты сына: о том как же ей нравится, что Ин-Ин перестал бояться лишний раз что-то попросить. Во многом на его поведение повлияли Нефриты, которые в любое свободное время пытались найти друга, потихоньку прививая ему и свои интересы. Да уж, внуков Лань Гуан всё чаще видела где-то на женской половине, которые под руки таскали за собой Вэй Ина. После же случая в лесу, мальчик долго извинялся чуть ли не до слёз. Он объяснил, что не заметил, как убежал слишком далеко, ведь погнался за малой пандой, чей яркий рыжий мех привлёк внимание ребёнка и пробудил в нём неописуемую любознательность… Наказания не последовало, но Лань Цижэнь достаточно долго объяснял ребёнку почему он поступил необдуманно и почему так больше не надо делать… — Эй! Веер должен едва трепетать, а не ходить ходуном у вас в руках! Это что вообще такое?! — Весь приятный настрой Лань Гуан умудрились разбить ученицы, чьи искусные веера в руках дрожали от большого напряжения в телах танцующих. Ей пришлось подняться со своего места, подхватывая свой собственный чёрный веер с белоснежными ликорисами лежащий рядом, и встать перед ученицами, показывая смазанные движения и всю связку ещё раз, а уже потом ходить вокруг девушек, и правильно ставить, направлять, удерживать, даже иногда стукать этим самым сложенным произведением искусства. Сидящий и дующий на свой чай, Вэй Ин не видел никаких изъянов в танце группы девушек, что изящно водили руками в воздухе, рисуя своеобразные узоры известные только им. Они взмахивали и едва трепетали красочными веерами, создавали невероятную картину множества разнообразных ярких и пёстрых цветов, что кружились в танце между собой, собираясь в прекрасный букет - картина танца, от которой у мальчика замирало в груди,а голова начинала кружиться. Он неотрывно смотрел на маленькую связку, что отрабатывали девушки и не мог поверить: разве может быть ещё лучше? Когда госпожа Лань Гуан встала перед ними, Вэй Ин понял - ещё как может…. Внешняя грубость и холодность женщины, что могла кого-то отпугнуть, идеально сливались с чёткими, выверенными плавными и изящными движениями рук с чёрным веером. Гуан жила танцем, была этим танцем, завораживала, заколдовывала, гипнотизировала и запрещала оторваться от неё. Она заставляла следить за каждым взмахом предмета искусного мастера, за проблесками мимолётных и таких незаметных эмоций, что вдруг позволяла увидеть эта женщина… Вэй Ин уже не дул на свой чай: поставил на столик и позабыл о нём также, как о недошитом мягком кролике у колен. С горящими серебряными глазами и приоткрытым ртом он неотрывно следил за творящимся перед ним великолепием. Как же ему нравилось это, как же хотелось узнать и увидеть больше…***
Вэй Ин, всё ещё пребывая в экстазе и эйфории от вчерашних уроков танцев, на которых теперь стал частым гостем и любимцем учениц Лань Гуан, с большим вдохновением сидел и слушал Лин Цицзян - низенькую милую и очень добрую девушку с румяными щеками, старше его на целый 10 лет, что сейчас объясняла ему как правильно делать стежки для бусинок-глазок у кроликов. Цицзян много чего стала ему объяснять в вышивке после случая, когда он запутался со стежками и не знал к кому обратиться, не увидев рядом с собой ни тётушки, ни Лань Гуан. Шидцзе Лин - так стал назвать девочку Вэй Ин - была искусна в вышивке: мальчик каждый раз с открытым ртом глядел на вышитых ею драконов, тигров, карпов и всевозможных цветочков, что не скажешь о её умении танцевать… — Почему госпожа Лань Гуан так строга к шидцзе Лин? — Спросил мальчик, когда почти доделанный кролик, что делался уже для тётушки, перешёл к нему в руки для пришивания второго глазика. — Хааа. Потому что шидцзе Лин ужасно танцует. — Устало выдохнула девушка, раскрывая и закрывая свой беленький веер со стволами бамбука. — А мне нравится как шидцзе танцует… — Какой же ты чудесный ребёнок Вэй Ин. Спасибо. — Девушка легонько потрепала мальчика по растрёпанной макушке, одариваемая в ответ славной детской улыбкой. Смотря на старание мальчика и его попытки не уколоться, так просто уже и не скажешь, что шитьё - женское дело. Да, те кролики, сшитые для подарков наследникам великих кланов, про которые мальчик рассказал Лин Цинцзян, не пестрили талантом мастера, были кривоватыми и немного смешными, но также они были по-детски очаровательными, сделанными с душой и усердием своего мастера, который прикладывал не малые усилия для их создания - за такое только хвалить! — Вэй Ин. — Двоих творящих окликнул низковатый голос ещё одной ученицы. На этот раз высокой и худощавой. — За тобой пришли. — Тётушка! — Радостно повернулся, услышав чужие шаги, Вэй Ин и бросился к зашедшей деве, обнимая её за ноги. Лань Чу была той к кому мальчик бежал заслышав и, что удивительно, различив её шаги. Мягкий голос радовал ребёнка. Он тянулся и ластился к чужим прикосновениям, радовался этой девушке как никогда! — Спасибо, что помогаешь ему Лин Цинцзян. — Мне только в радость! — Поклонившись ответила девушка, заранее спрятав доделанного кролика в рукав и подмигнув Вэй Ину, который вдруг начал паниковать. — Вэй Ин, ты что-то забыл, да? Оба хихикая, не давали Лань Чу увидеть свой будущий подарок, перепрятывая его в мешочек мальчика, подбежавшего к шидцзе, заранее попросив тётушку закрыть глаза и не смотреть. Ну а вдруг что? Ему хочется сохранить подарок до вечера! — Уже могу открывать глаза? —Почувствовав, что её снова взяли за руку, а потом звонкое «Да!» от А-Ина, девушка открыла глаза, увидев сияющую улыбку на детском довольном лице. Попрощавшись с Цицзян, двое направились к выходу. —Пойдём, А-Ин. Шифу уже ждёт нас. — Мы правда спустимся в город? — Правда-правда. Я же обещала. — Ура! Пока-пока, шидцзе Лин! —Мальчик радостно махал ручкой своей шидцзе, вскоре уже самостоятельно начиная тянуть тётушка в сторону виднеющихся силуэтов шифу и наследников. Лань Чу с любовью наблюдала, как её маленький воробушек всё больше и сильнее открывается новому окружению, людям в клане, просит о чём-то и теперь так часто одаривает улыбкой не только её; как бежит к Лунгу, подхватывающего мальчика на руки, когда он собирался врезаться в его ноги. Чу кажется, что сейчас она самая счастливая женщина в мире. — Тётушка! Пойдём скорее! — А-Чу, дети ждут. — Лань Цижэнь протягивает девушке свою руку, опуская Вэй Ина обратно на землю, сплетает их с невестой пальцы и тянет за тремя детскими фигурами, что радостно спускаются по лесенке в сторону города Цайи. Лань Чу чувствует лишь приятное дуновение зимнего ветерка, тёплую ладонь, что греет её пальцы, и тепло в груди. Никаких прежних переживаний, лишь тепло, спокойствие и любовь к этим людям, к этому моменту и к своей жизни.***
— Тётушка, а почему в городе всё ещё нет снега? Да и тут не так холодно, как у нас в клане. Я видел несколько заклинателей без накидок. — Мальчик подбегает к своему главному сборнику ответов для всех вопросов, чуть дёргая за подол одежды, чтобы привлечь внимание. — Гусу находится в горах. Вот к нам холода и снег и приходят раньше, а в Цайи позже - ближе к середине зимы. — Оставив своё развлечение в виде активной борьбы с главой Лань и засахаренным боярышником, которым Чу пыталась его накормить, девушка оглянулась на А-Ина, но вскоре со смехом вернулась к жениху, попытавшийся забрать у неё несчастную сладость. — Лань Лунг, ты поступаешь нечестно! Отдай мне сладость! — Ты сама пыталась отдать мне её, а теперь жалуешься, сладкоежка? — Эй! — Пойдём. — Сичэнь потянул младшего в сторону освещённой множеством огоньков сцены, около которой на скамеечках собирались люди разных возрастов. Можно было заметить, что деток среди всех них было на порядок больше - просто многие пришли в сопровождении родителей, сидящих по обе стороны, слушая лепет своего чада. — Там скоро будет какое-то представление. Я попросил А-Чжаня занять нам места поближе к сцене! Старший наследник тянул Вэй Ина за собой, солнечно улыбаясь и что-то лепеча. Что-то, что младший мальчик уже и не слушал. В его груди было тепло. Прежние переживания больше не тяготили его голову. Он чувствовал себя на своём месте, рядом с теми людьми, которые будут гладить его по голове, вместо того, чтобы бить по лицу, которые мягко объяснят что-то, а не будут таскать его за волосы по какой-то подворотне, которые зовут его по имени, вместо грубых криков и оскорбительных «ублюдок» «зверёныш» «мусор» и прочего, что успел услышать и запомнить на улице ребёнок. Чувства, что трепетали и накапливались в детском сердце с того самого момента, когда незнакомка протянула ему мазь и свою руку, наконец окончательно переполнили Вэй Ина. Они вылились большими волнами и мелкими струями куда-то за края, готовясь обволакивать собой всех, кто причастен к их появлению. Лань Хуань остановился на пол пути к их месту и впервые потрепал младшего по голове, приговаривая что-то вроде: « Снова ты задумался, диди. » Диди. Вэй Ин ничего не мог с собой сделать, когда единственным, что он хотел - обнять Хуаня и крепко сжимать его мантию в своих руках. Его единственное желание, о котором он так просил, но на самом деле даже не надеялся на исполнение, теперь разворачивается к нему лицом, ласково протягивая руку. Семья. У него снова есть семья! — Ты чего? — Недоуменно спросил Сичэнь, на которого впервые кто-то налетел с объятиями, чуть ли не с ног сбивая. — Спасибо… — Шептал Вэй Ин, расплываясь в улыбке в мантию дагэ, которую сжимал в ручках, чувствуя, как руки старшего также обняли в ответ. — Спасибо за моё желание… — За что? — Всё также недоумевая, уточнил Лань Сичэнь. Но из объятий чужого тела не отпускал - ещё не понятно что вдруг нашло на его младшего братика, раз он наконец решился на что-то столь не свойственное ему ранее. Хуань оглянулся по сторонам, чтобы найти возможный источник испуга Вэй Ина - собаку. Но кроме семей со своими детьми, сбившихся в кучки детей и ярко выделяющегося из всех своими белыми одеждами и прямой ровной спиной Лань Чжаня - Лань Хуань ничего не увидел. — Что-то случилось, диди? Где-то собака? — Нет…Нет, просто очень захотелось тебя обнять… — Шмыгнув носом и вытерев подступающие слёзы, Вэй Ин улыбнулся так, будто готов осветить своим светом всю улицу, на мгновение превратив ночь в день. Лань Хуань смотрел на эту широкую улыбку, которую первый раз увидел на кроличьей поляне, разинув глаза. Налетев на А-Ина, он стиснул его в руках и потряс из стороны в сторону, сдавленно пища от накатившего умиления и желания либо затискать самого младшего, либо откровенно съесть его за то, что он такой хорошенький! Да, у Лань Хуань два младших братика, два диди, которых он очень любит! — Там сегодня спектакль? — Лань Ай указывает палочкой с недоеденным засахаренным боярышником, который ей всё же удалось отобрать ценой своего холодного разума, на небольшую сцену, в сторону которой Лань Сичэнь уже увёл младших и сейчас усаживал на скамеечки по обе стороны от себя поближе к сцене. Женские щёки горят так, словно она впервые узнала о чём-то таком извращённом, о чём в приличном обществе не говорят даже… — Да. Наши адепты предложили устроить представление для детей в Цайи. — Поправляя почти слетевшую от игр этой безумной женщины ленту, Лань Цижэнь ещё пару раз побухтел себе под нос про свой нынешний внешний вид, создательница которого хихикала рядом, словно не она дёрнула его за ленту, пытаясь вернуть свою сладость! Да у него чуть сердце от смущения не взорвалось!! — Лунг, может нам стоит подойти поближе? Мне самой интересно, что они придумали. — Собравшись с силами и скрыв будоражащее смущение, привычно мягко и, возможно, совсем немного кокетливо улыбается девушка, тянув за собой жениха, что даже не сопротивлялся. Солнце уже давно село за горизонт. Горящие у каждой лавки фонарики отбрасывали красные, оранжевые и жёлтые блики на фигуры, крутящиеся в подобие боя-танца возлюбленных, одна из которых звонко смеялась, теперь уже наоборот не позволяя Лань Цижэню откусить немного боярышника, всячески крутясь вокруг себя, выбираясь из любой хватки жениха. Лань Чу была опьянена моментом и атмосферой. Ещё недавнее беспокойство из-за случая в лесу, улетучилось из головы под действием самого сильного алкоголя - Лань Лунга. Всё же он правда держит все свои обещания. — Не ты ли хотела меня накормить? — Разыгравшись, шепчет Лань Цижэнь, подобравшись совсем близко, даже не заметив, как одна из рук оказалась на талии Лань Чу, а вторая на запястье руки, что держала палочку с боярышником, и наконец сорвав несчастную ягоду с палочки себе в рот. Широкая улыбка, играющая на тонких губах, так неожиданно открыта, ярка, даже немного дерзка, что у Лань Чу мозг плавиться от одного взгляда на такого нового Лунга. Сейчас он куда больше похож на мужчину своих лет и статуса, обладателя имени дракона, чьи глаза отражают тёплый свет фонарей за её спиной, становясь подобными мифическому животному и загораясь настоящим огнём. Таким же тёплым, как и душа мужчины. Лань Чу же в этой паре кошка, и ей хочется добраться до этого тепла, лечь куда-то рядышком с его источником и всегда иметь возможность вернутся… Подкрашенные губы слишком быстро и жадно накрывают прохладные тонкие. Лань Лунг чуть вздрагивает под её уверенными, наглыми действиями. Неожиданно и совершенно бесстыдно делать такое в людном месте, нагло притягивая мужчину ближе, ведь так иногда хочется забыть обо всём и лишь в ответ обхватить опалëнные лёгким вечерним ветром щёки Лань Чу и неспешно целоваться, пытаясь остудить её взволнованные чувства. Губы девушки приторно сладкие, такие же мягкие и медовые, как и в их первый поцелуй на границе Гусу. Лань Цижэню крышу сносит от того, как жадно продолжает напирать А-Чу. Будто ещё мгновение и он испарится, станет кем-то другим, но не собой. Исчезнет, как прекрасный мираж… — Делай так чаще… — С отдышкой шепчет бархатный и томный женский голос прямо в губы, отрываясь на какое-то жалкое мгновение, а потом снова, не давая времени опомниться, отдышаться, ответить или спросить, припадает к любимым, неприлично податливым для мужчины губам. По ощущениям Лунга ему хватит ещё нескольких мгновений пока их языки сплетены, когда узнать их может каждый второй, проходящий адепт или даже их дети, и он рухнет на землю с желанием провалиться под неё, куда-нибудь в Дьюй прямиком к Янь-вану, и одновременно повторить всё пережитое. А ведь ноги его, мягко говоря, уже не держат… — Моя Ай… — Мгновение на передышку, чтобы просто прошептать заветное имя и Лань Цижэнь сам тянется за поцелуем, восторженно вздыхая от любви к этой женщине, что помыкает им так легко, что он готов забыться и бесстыдно целоваться вот так, у всех на виду…***
Лань Ай пыталась сдержать свой и детский смех, ставя на стол няньгао и клейкие рисовые шарики под неприлично громкую ругань Лань Цижэня в ближайшей комнате. — Да я ему! Я ему эти кувшины разобью об его тупую башку! — Пыхтя как печка в бане, Глава Лань трясёт перед невестой несчастным коротеньким письмом от чёртового Не Цзуньцзяо с напоминанием самого постыдного воспоминания своего обучения! — Лань Лунг, тебе не нужны конфликты с Цинхэ Не. — Сдерживая смех и пытаясь казаться выше юмора над пыхтящим от гнева и толики смущения в глазах Лань Цижэнем, Лань Чу забирает уже изрядно помятый листок и легко, аккуратно его складывая в два раза, откидывает в сторону, дабы что-то неизвестное не портило возлюбленному окончание дня. — А нам нужен ты за столом. — Да! — Подарки! Мальчики не могут усидеть на своих местах. Ну, все кроме Лань Чжаня, который старательно ждёт когда можно будет попробовать сладкие клейкие рисовые шарики, от которых у мальчика текут слюнки. Сичэнь же даже позабыл о подарке для себя. Ему всё больше становится интересно какой же будет реакция Вэй Ина на подарок тётушки с дядей! Поэтому когда Лань Чу достаёт из рукава цайкунь белоснежную деревянную коробочку перевязанную красной лентой, у старшего Нефрита загораются глаза и будь А-Ин чуть старше, он уже давно прочитал в этих огромных карих безднах абсолютно всё про грядущий подарок! Конечно, Сичэнь также видит, что дядя ставит и перед ним с А-Чжанем такие же коробочки. Однако он просто ставит свой подарок на колени и в ожидании смотрит на маленькие пальчики диди, что развязывали ленточку. — Ты тоже открывай, А-Чжань! — Я хочу рисовые шарики… — Надувает щёки и хмурит тонкие бровки мальчик, не отрывая взгляда от тарелки с желанной сладостью. — Небеса, ещё один сладкоежка в моём доме… — Наигранно вздыхая, Лань Цижэнь пододвигает тарелочку ближе к племяннику и кивает на его вопросительный взгляд. Вэй Ин же в тот период времени уже открыл подарок, и вдруг, тупо глядя на его содержимое, от части не совсем веря в то, что сейчас лежит внутри, замирает. Такие эмоции заставляют Лань Цижэня неожиданно напрячься. А не слишком ли рано они решились на такой шаг? И года не прошло, как мальчик потерял обоих родителей, а они тут клановые ленты ему суют… — Это…мне? — Он поднимает мягкую белоснежную ленту, по ткани которой вышиты плывущие, как по небосводу, голубые облака. По лицу ребёнка ни Чу, ни Цижэнь вдруг впервые не могут понять эмоции Ин-Ина. — Конечно тебе. — Пытаясь сохранить бесстрастный вид, когда в голове совесть начинает бить тревогу, Лань Лунг подпирает щёку рукой, отпивая своего чая. Грозовые глаза знакомо вспыхивают двумя звёздами от такой новости и колокола в голове, под звуки которых глава Лань был готов отбивать лбом извинения перед душой Вэй Чанцзэ, наконец замолкают. Мужчина расплывается в мягкой, пьянящей улыбке уже в который раз за сегодняшний день, от чего Чу снова хочется кошкой ластиться к этому многогранному главе Лань… Прижимая к груди новый подарок, Вэй Ин широко улыбается и сдавлено пищит и хихикает, мотаясь из стороны в сторону и примеряя ленту себе на голову. Наверное, если бы он не сидел, уже давно бы прыгал от радости вокруг тётушки и шифу, параллельно обнимая каждого по очереди! — Мы подумали, что это будет хорошей идеей, если ты полноправно станешь частью клана Лань. Тем более, скоро наша с Лань Ай свадьба. Я бы хотел, чтобы вы все были моей семьёй, мальчики. — С…— Незнакомое слово немного остудило возбуждение Вэй Ина. Он опустил ленту, которую прикладывал ко лбу и уставился на крутящего свою пустую пиалу от чая Лань Цижэня. —Что это? — Свадьба? — Лань Сичэнь только потянулся к ленточке своей коробочки, как совершенно не подготовив ему в лицо кинули подарок подороже любого, что сейчас может быть в его руках. Свадьба. Свадьба тётушки Чу и дяди! Что может быть лучше? Ведь именно этого он и желал с первой встречи с тёплыми светящимися лилово-голубыми глазами, мягкой улыбкой и тёплыми объятиями. У него будет мама! — Да. Мы планируем свадьбу, но попозже. — Лань Чу подсела поближе к жениху, оплетая руками его за талию и опрокидывая голову на его плечо. — А-Ин, свадьба - это своего рода обряд, сопровождающийся заключением брака между людьми, что любят друг друга. — То есть я могу….провести свадьбу с тётушкой? — Немного неопределённо уточнил ребёнок, поджимая губы, когда дагэ вдруг прыснул в кулак. А вот Лань Чу, к своему удивлению, почувствовала, как обычное спокойное и сильное тело, обвитое её руками, вдруг неопределённо дёрнулось от обычных детских слов. — Лань Лунг? — Не веря собственным мыслям и предположениям, позвала Лань Ай. Нет, ну не мог же такой человек, как Цижэнь, приревновать к ребёнку! — Пх…пх. — Из крепко сжатых губ всё же вырвалось что-то непонятное: то ли кряхтение, то ли сильно сдавленная попытка унять хохот. Чу же почувствовала, как спина мужчины напряглась, поэтому ей пришлось отпустить его из кольца рук и уже всмотреться что вообще в данный момент происходит с женихом. Позвать снова или посмотреть на лицо Лань Цижэнь ей не дал. Он вскинул голову, которую до этого склонил, и закрывая рукой нижнюю часть лица, разлился громким бархатным смехом, за которым в голове Лань Чу последовала пустота. Она смотрела, как возлюбленный утирает образовавшиеся капельки слёз в уголках глаз, как на пару мгновений снова открывается эта яркая и будоражащая улыбка. А то и ярче той, что девушка видела в городе! Не ведая собственных действия, Лань Чу схватила тянувшуюся обратно к лицу руку и прижала к себе. Лишь бы ей снова не закрыли обзор на этот обворожительный вид. Лунг смеялся… Ох как же прекрасно он выглядел в этот момент: в этой домашней атмосфере, с убранными лишь одной серебряной шпилькой волосами, расслабленным улыбчивым лицом и столь неизвестным ранее, громким бархатными смехом, что ещё долго будет звучать в разуме Чу. Лань Лунг выглядел мифическим зверем, драконом в человеческом обличие, Небожителем спустившемся на землю и Ай была готова смотреть на этот лик ещё очень долго, если бы не глухой удар упавшей ложки об деревянную поверхность. — А-Чжань? — Позвала мальчика заклинательница, не сразу осознавая почему лицо Второго Нефрита вдруг приобрело цвет взошедшей на небосвод луны. Обернувшись на старшего племянника, Чу увидела то ли радость, то ли шок в детских глазах и открытый рот Сичэня. А потом до неё дошло что же стало причиной такого поведения… В той руке, которую Чу неосознанно схватила за запястье, кроме того самого запястья был конец белоснежной ленты. — Ой…Я… — А-Чжань! — Вскрикнул мужчина, пытаясь ухватиться за чужое одеяние, когда младший племянник вдруг завалился назад, чудом словленный братом. — Цижэнь, стой! — Вот только конец ленты всё ещё оставался в руке Лань Чу и при столь резком порыве и натяжении, лента попросту развязалась, спадая с головы мужчины под изумлённый взгляд Лань Сичэня. Лишь Вэй Ин не совсем понимал почему взрослые сидят со столь красными лицами, почему Чжань-гэ упал на спину и почему дагэ столь счастлив и удивлён одновременно?! Неужели дело в ленте на голове шифу? Что же это за вещица теперь в руках у него?…***
Всё ещё поправляя ленту на лбу, Цижэнь всячески пытался уверить себя, что теперь уж точно ничто и никто, не сорвёт её ему,***
— Не хмурься. — Шепчет Чу, разглаживая появляющуюся морщинку между сдвинутых тонких бровей мужчины. — Неужели всё прошло плохо? — Нет, просто переживаю… Всё ли правильно мы делаем? — Откидывая на кровать и устремляя взгляд уже слипающихся глаз в тёмное дерево кровати, Лань Цижэнь пытался понять это необъяснимое чувство, давящее на горло и грудь, будто его решение - ошибка. Разговор в той душной комнате был неприятен ему с самого его начала, с самой мысли о том, что ему придётся пойти туда. Но иначе… — Лунг, это лучший вариант. Всё остальное несёт за собой только большие страдания. — Прислушиваясь к копошениям мальчишек где-то ближе к купальне дома, Чу поджимает ноги ближе к груди, ставя подбородок на колени. Ей, наверно, впервые сложно понять, что сейчас чувствует Лунг. Хотя обычно её эмпатия работает на высоте. Что же творится на сердце сосредоточенного мужчины? Почему он выглядит так, будто сейчас он где-то далеко, а не рядом с ней? — У неё было не простое искажение, я же говорила… Она убивает себя. — И неизвестно, попытается ли она снова довести себя до него… —Закрывая лицо руками, Цижэнь уже и не знает что правильно в этой ситуации, а что нет. Для старейшин она больше не госпожа клана, а всего лишь мать наследников…