infinite

      Вейлона всегда описывали как доброго и мягкого человека, который редко высказывался или опровергал что-либо, ну только если при необходимости. Коллеги часто подшучивали над ним за, казалось бы, невинность, несмотря на тот факт, что у него есть семья, двое детей и, ну, в общем, Лиза так или иначе, как-то должна была забеременеть. Когда Майлз впервые его встретил, тот показался ему очень встревоженным и будто бы извиняющимся. Главным образом потому, что это он был тем человеком, из-за которого Апшеру пришлось пройти через ад. Но Майлз, конечно, простил его ввиду того, что никто из них тогда просто не знал полной тяжести ситуации. И чёрт, кто бы не простил кого-то настолько миленького? По мере того, как они всё больше и больше общались с инженером-программистом, он всё больше и больше убеждался в том, чего так или иначе ожидал или мог предугадать.       Но определённо не что-то такое.         Язык Вейлона кружил по головке, плотно обхватываемой губами, от чего та слегка покачивалась вверх-вниз. У него так пошло получалось причмокивать как если бы они сейчас снимались в каком-нибудь порнофильме. Пальцы Апшера жёстко вцепились в светлые волосы, почти в знак поощрения. И всякий раз, когда ему хотелось, чтобы Вейлон вобрал в себя немного поглубже, он дёргал его за волосы и наслаждался тем, как эффектно стонет последний. Они располагались на задних сидениях джипа.         Вейлон был очень хорош в этом, несмотря на многочисленные возражения о том, что это был его первый раз с парнем.  “Первый раз с парнем, да ладно!” — пронеслась мысль у Майлза.       Он уже думал об этом, когда пару недель назад Вейлон решился ему подрочить. Парк оправдывался, что у него хорошо получается, потому что в колледже он много дрочил, чему Апшер ещё мог поверить. Но это? Боже, Вейлон как будто был создан для этого. Его губы тонко смыкаются вокруг, и он идеально понимает, как без промаха попасть в каждое сладкое местечко, что заставляет репортёра запрокинуть голову.   — Да, именно так, — прохрипел Майлз, приподнимая бёдра и тем самым заставляя Вейлона пропихнуть внутрь ещё больше. Того слегка затошнило, но он продолжил. Ему, похоже, понравилась похвала, поскольку он тихо застонал, от чего по члену Апшера прошлась вибрация. До этого Парковские глаза были закрыты, но теперь он медленно раскрывает их и пристально смотрит на журналиста с похотью из-под прикрытых век. И Майлз клянётся, что может кончить от одного только этого взгляда. Сейчас программист кажется таким смущённым, таким жалким. Хочется заставить его кричать.         Когда Вейлон попытался опуститься до конца, то подавился. Только так Майлз мог поверить в то, что это был его первый раз. Парк отстранился, тяжело дыша от предэякулята, по его подбородку стекала слюна, когда он начал надрачивать Апшеру. Его слюна служила своего рода смазкой, поэтому скольжение давалось легко. Журналист не мог не смотреть. Вейлон всё старался отдышаться, из него вырывались мелкие всхлипы, хотя он и не высасывал Майлза досуха. Пока его правая рука возилась с репортёром, левая наклонилась и залезла в собственные штаны, решив разобраться со своей проблемой самостоятельно. Он громко заскулил, дотрагиваясь до себя, как будто никогда раньше этого не делал.         Майлз посмеивался над ним, в основном над тем, каким громким он становился во время их.. встречи. Но Апшер совсем не возражал. О нет, ему нравилось наблюдать, как Вейлон практически распутничает у него на глазах.   — Знаешь, как это заводит. Ты так чертовски жалок, Вей, как бы я хотел заснять тебя на камеру, чтобы показать, на какую ёбанную шлюшку ты похож.         На этих словах Парк захныкал, чуть поморщился и прикусил губу. Тот любит, когда Майлз с ним так разговаривает, этого не может ни Лиза, ни кто либо ещё. Просто в нём есть что-то такое, властное. Апшер разговаривал с ним, как с игрушкой – и это заводило. Вейлон ещё немного наклонился вниз и провёл себе членом по лицу, принуждая репортёра сверху низко простонать. Инженер прерывисто вздохнул, набираясь сил для следующей фразы:   — Майлз.. хочу, хочу, чтобы ты кончил мне на лицо... п-пожалуйста, — это всё, что он смог выдавить из себя, и журналист не удержался от потрясённого взгляда, а затем и от удовлетворённого смешка-кивка, одобряя приступить к само-выполнению просьбы.        Вейлон облизывал орган по бокам, время от времени посасывая и продолжая поглаживать его. Он мог сказать, что Майлз был близок по тому, как его стоны становились громче, а бёдра двигались быстрее. Апшер снова откинул голову назад, пытаясь прикусить губу, чтобы заставить себя замолчать, но вышло безус-   — Блять, Вейлон, я близко, д-дерьмо!         Его горло покидает последний рык – больше похожий на мяуканье, но Майлз не согласен, он бы сказал по-другому, примудрил. И репортёр кончает Парку на лицо, как тот и просил. Брюнет прерывисто вздохнул, когда посмотрел на него сверху вниз. Программист выглядел таким же запыхавшимся, всё ещё тяжело дыша и сглатывая сперму с большого пальца, которым провёл по своей нижней губе. Апшер тут же снова возбуждается. А кто бы не стал? Он решает, что просто позаботится об этом дома, но как раз в тот момент, когда собирается натянуть боксеры, слышит неуверенное: — Подожди, ээм, Майлз.         Брюнет оглядывается и кивает, поощряя Вейлона продолжать. Тот уже схватился за салфетку, вытирая остатки семени у себя на лице. И замешкавшись, смотрит журналисту прямо в тёмные глаза:   — Как... как ты думаешь, эм, как ты думаешь, ты мог бы меня трахнуть.. ? — тихо интересуется Парк, и Майлз фыркает, проводя ладонью по своим волосам и слегка сжимаяя их.   — Ну, у меня нет смазки, и я не хочу причинять тебе боль, так что...   — Я-я, я уже... подготовил себя. Перед тем, как мы пришли сюда.         Майлз с минуту размышляет, вновь прикусывая свои уже толком истерзанные губы и осматривая столь заманчивое предложение: Вейлон наблюдал за ним снизу вверх, между его ног, в штанах была заметна эрекция, а руки покоились на бёдрах Апшера. О, Парк даже не догадывается о том, что это означает. Репортёр проверяет время на своих часах и решает, почему бы и нет, у них ещё было время.  — Боже правый, Вей, да ты действительно в отчаянии, не так ли? — подкалывает Майлз, и прежде чем инженер успевает что-либо ответить тот целует его.       Грубо, для уточнения. Журналист хорошо целовался, лучше, чем Вейлон. Не похоже, чтобы они с женой регулярно занимались сексом или что-то в этом роде, да и он не думал, что её это волнует. Парк обнял Майлза за плечи, лёг и раздвинул ноги. Апшер медленно начал снимать с него штаны, а затем и нижнее бельё.         И Вейлон правда подготовился сам, как и сказал. Майлз оторвался от поцелуя и слегка завис, разглядывая его. Кончик его члена был симпатичного розового цвета, с него капал предэякулят на живот. И его дырочка практически умоляла, чтобы её ёбнули. Он оглядел машину в поисках презерватива, но когда ничего не нашёл, рассеяно подытожил:   — Дерьмо. Ладно, Вейлон, у тебя ведь нет никаких зппп, о которых мне нужно знать, верно? Глускин же не трахал тебя? Потому что, господь, у него, вероятно, были с собой все болезни, известные человечеству, и, наверное, даже те, которых ещё не исследовали...   — Чт- Майлз, нет!   — Просто нужно было спросить, — успокоился Майлз, прежде чем поравняться с Парком, схватить его за ногу и перекинуть её себе через плечо, чтобы получше дотянуться. Вейлон сглотнул и облизал губы в ожидании. А затем издал тихий стон, почувствовав, как Майлз вошёл в него, правда, едва ли на головку. Инженер-программист постарался расслабиться, он всё ещё был довольно тугим. И откинул голову назад, в то время как Майлз сохранял сосредоточенность.   — Я буду действовать помедленнее, хорошо? Не хочу причинить тебе боль.. — пробормотал Апшер, кусая того за шею и аккуратно проталкиваясь внутрь. Но почувствовал, как последний качает головой и приподнялся, чтобы посмотреть, что не так.   — Н-нет... б-больше, я могу.. я могу вынести больше, пожалуйста, Майлз, — он умолял.   — Если это то, чего ты хочешь, детка.         Репортёр кивнул, прежде чем войти полностью, и Вейлон протяжно застонал от этого ощущения. Он чувствовал себя таким наполненным, и ему хотелось гораздо большего.         Майлз набирал темп постепенно, просто чтобы грамотно настроить Парка, но, в конце концов, прибавил фору, как только заметил, что Вейлону, похоже, скучно. Тот крепко вцепился ему куда-то в лопатки и прочно обхватил ногами, пока Майлз быстро входил и выходил из него. Они стонали неряшливо и гортанно, тянулись друг к другу ближе, чтобы получить больше. Тачку затрясло от веса и скорости, с которой они ебались.   — Даа, тебе нравится, Вей? Бля, боже, ты такой узкий, хотя так чертовски хорошо меня принимаешь, — прохрипел журналист, и Вейлон заскулил, сминая собственные фаланги.       Его маленькая чёлка подпрыгивала туда-сюда на лбу, некоторая часть прилипла к нему из-за пота. Парк быстро кивнул, пытаясь подобрать слова, чтобы ответить Майлзу: — Так хорошо, Майлз, ты такой... большой, хаах!         Апшер ухмыльнулся на это, прежде чем схватить второго за пястья, с силой пригвоздив их к сиденью, пока его толчки становились по-жёстче. Инженер сладко прикрыл глаза, и расстреяно заметил, что плачет от того, насколько ему приятно. Для него это было такое хорошее сочетание боли и удовольствия. По тому, какие звуки тот издавал, Майлз предположил, что он был уже почти на грани и хитро облизнулся:   — Посмотри на себя, грёбаная шлюха. Ты уже собираешься кончить? Только от того, что я тебя трахаю? Ты такой симпатичный, малыш, интересно, что бы подумала твоя жена- ххнгх, если бы увидела, как тебя вот так вот выёбывают, а? Тебе, наверное, понравилось бы, ты такой ч-чертовски- аанх, нуждающийся.         И это то, что довело Вейлона до предела. Он упал с криком. Кончил себе прямо на рубашку, с мелко дрожащими бёдрами. Был так перевозбужден, пока репортёр продолжал вбиваться в него. Прошло совсем чуть-чуть, прежде чем тот тоже замер, изливаясь внутрь. А потом практически рухнул на программиста сверху, всё ещё не выходя из него. Несмотря на их динамику во время секса, именно после Майлз совсем смягчается и нежнеет, и Парк был единственным, кто заботил его:   — Так здорово, Вей, ты так хорошо справился..         Апшер ослабил хватку на запястьях Вейлона, и последний погладил его по волосам, выдыхая с небольшим облегчением. Журналист поднял на него взгляд и тепло улыбнулся. Он хотел чуть наклониться и поцеловать его, но знал, что это ничего бы не значило. Майлз был просто запасным вариантом, к которому Вейлон шёл, когда был возбуждён. Апшер чувствовал нечто большее, хотя никогда бы не признался в этом Вейлону.   — У тебя действительно милая улыбка, — просто сказал Парк, и Майлз вздохнул, зная, что цикл повторится на следующей неделе.   — Спасибо, Вейлон.