Помани меня

Вопреки ожиданиям, записок на тему «Как заставить работать директора Годжо» было раза в два больше, чем обычных рабочих пометок. Секретарь Иори заботливо оставила все эти записи, прилепив их к краю экрана компьютера. Временное рабочее место Мэй Мэй многое говорило о своей постоянной хозяйке. На светло-коричневом столе не было ничего лишнего, но все детали радовали глаз уютной теплой расцветкой. Мэй Мэй сняла и прочла записки одну за другой. «Принести утренний кофе, как только др. Годжо появится на работе. Латте, 4 ложки сахара, ванильный сироп. Налить в его чашку (белая чашка с Базз Лайтером в шкафу слева)». «После обеда зайти в кабинет, напомнить др. Годжо об окончании обеденного перерыва. (Он спит днем и так и будет спать, если не разбудить.)» «Если др. Годжо жалуется, что не может работать, потому что у него болят глаза, напомните ему о глазных каплях. Запасные в верхнем ящике моего стола.» И так далее и тому подобное… Мэй Мэй выгнула бровь, дальний братец ожидаемо оказался проблемным. Ну нет, она с ним нянчится не станет. — Привыкаешь? — сверкнул улыбкой директор. Мэй Мэй подняла голову от стола. — Судя по пометкам твоего секретаря, ты сам работать не собираешься? — ухмыльнулась она. Они с Сатору были дальними родственниками, он был ее троюродным братом вроде бы. Слишком далекие чтобы попадать на одни и те же семейные ужины, но не настолько далекие, чтобы не принять ее на работу. Они не были близки, не то чтобы очень друг друга любили, но… Мэй Мэй признавала, что они во многом были похожи. Статные, беловолосые, красивые, талантливые и оба себе на уме. Сложные. — Ты слишком плохого мнения обо мне. Что там понаписала секретарь Химе, дай-ка взглянуть? — Сатору с любопытством потянулся к запискам, но Мэй Мэй успела их перехватить. — Во-первых, это не твое дело. А во-вторых, я все равно все это выполнять не буду. Кофе наливай себе сам. И ты и правда спишь в обед на рабочем месте? — Во-первых, это очень даже мое дело! А во-вторых, где ты видела директора, который сам себе наливает кофе? — Вот прямо перед собой вижу. Давай, иди, работай. И спать не смей. И в глаза себе капай заранее. — ответила Мэй непреклонным тоном, демонстративно отворачиваясь. Сатору обиженно вздохнул. Он не знал даже, где хранится его любимая чашка. Ушел в своей кабинет, поработал с час, потер начавшие уставать глаза, вытащил свою любимую маску для сна, надел ее, откинулся на удобном кресле и стал сонно размышлять. Плевать, что до обеда еще далеко. Настроения нет. Секретарь Химе ушла в отпуск на две недели, начиная с сегодняшнего дня. И хвала всем богам, что сестрица Мэй будет при нем так не долго! Нет, она хороший работник, она нужна, но только на другой должности. Через две недели он сделает ее начальником финансового отдела, тамошних дамочек давно пора было поставить на место. Но вот ставить на место его самого!.. Ха! Сатору был недоволен. Без Утахиме стало как-то непривычно. Он вертелся в кресле, но не мог уснуть. Все как-то не так. И кого бы послать за кофе?.. Рабочий кофе не достался ему ни в этот день, ни в следующий, ни в последовавший за ним. Мэй Мэй была упряма, он тоже. В первый раз, когда она обнаружила директора спящим, сестрица грубо сдернула с него маску и стала выговаривать ледяным тоном, что именно он должен сделать, как он задерживает ее, всех вообще, какой он «хороший» начальник и как медленно из-за него вертится планета. Хотя последнее ему, возможно, послышалось. Мэй Мэй проверяла Сатору буквально каждый час, заходила, стоило ему только потянуться к спасительной маске, как будто чувствовала. Годжо на всякий случай обыскал свой кабинет на предмет скрытой камеры, но не нашел ничего подозрительного. Мэй Мэй заставляла его работать, не давала отдыхать и всячески портила настроение. На встречах и совещаниях была вместе с ним но, вместо того, чтобы прикрывать ему тылы, сидела сбоку ледяной стеной. К концу первой недели такой жизни Сатору взвыл. А вслед за ним взвыли все, кто вынужден был обращаться к нему по рабочим вопросам. Еще никогда директор Годжо не казался такой неприятной личностью. Без Утахиме в приемной стало неуютно, да и в его собственном кабинете тоже. Присутствие МэйМэй не помогало делу. Ни три, ни четыре МэйМэй делу бы не помогли. Наоборот, она как будто только подчеркивала разницу! О, этот ее ледяной тон! Высокомерный взгляд! Презрительная ухмылка! Это было совсем не то, к чему привык Сатору. Мэй была не похожа на его бессменную секретаршу. Лампы в приемной все те же, техника шумит точно так же, все предметы на своих местах. Но голос раздается не тот, пахнет другими духами, нет привычного кофейного шлейфа. Годжо вдруг осознал, что секретарь Химе всегда незаметно заполняла собой окружавшее его пространство. И даже ее эмоции были неповторимы. Это её уверенное спокойствие, усталая, доброжелательная меланхолия, время от времени переходящая в раздражение. По его вине, как правило: «Не кладите ноги на стол! Не спите в рабочее время! Почему вы не отвечаете на звонки, я битый час за вас отвечаю! Не звоните мне ночью! Не спихивайте на меня свою работу! Не пейте мой кофе! Не зовите меня просто так!» И как же Сатору нравилось снова и снова все это проделывать!.. Ожидая, что у нее вот-вот лопнет терпение и полетят ручки, бумаги и папки! Не в него, конечно же. Она сбрасывала пар уже в своем кабинете, зато Сатору всеее слышал, слушал и ухмылялся, хах!.. Или взгляд. Ооо, этот яростный взгляд секретаря Химе!.. Сатору скучал по ней. На работе всегда было немного запарно, а без нее было запарно втройне. Она вернется только через неделю… Каким, оказывается, благом было уходить в отпуск одновременно с секретарём! Раньше он этого не знал. Воистину, ценить начинаешь, только когда потеряешь. Спасением для него стали моменты, когда Мэй Мэй уходила в финансовый отдел. Нынешний начальник постепенно вводил ее в курс дела, а Сатору оставался один, еще сильнее ослаблял и без того расслабленный галстук, прятал от света глаза и нырял в страну своих снов. — Все называют наш отдел Вороньим гнездом, — с улыбкой рассказывал Хайбара, нынешний начальник финансового отдела. Мэй Мэй вопросительно выгнула бровь. — Между нами говоря, это от того, что у нас работают только женщины и все они большие сплетницы. И все темноволосые! — Хайбара тихонько засмеялся — Так что их прозвали воронами. Эх, если честно, я с ними не справляюсь, поэтому и просил директора Годжо переставить меня. Если бы они хотя бы говорили по очереди! А то как начнут каркать одновременно, просто нет никакого спасения! «Оно и понятно» — думала Мэй Мэй. Хайбара Юи явно был мягкотелым, толпе крикливых кумушек ничего не стоило уломать его на что угодно. То ли дело Мэй, у нее не забалуешь! Она с нетерпением ждала вступления в свою новую должность, быть секретаршей Мэй Мэй совсем не нравилось. Это не ее. А вот финансы… О! Сатору Годжо не пожалеет, что нанял ее! Мэй Мэй была в себе уверена. Хайбара знакомил ее с работой отдела, постепенно передавал дела. Общение с воронами тоже проходило успешно, они прижухли, стоило их будущей начальнице войти. Справляться с делами по двум должностям, едва придя в компанию, было очень сложно. Мэй Мэй уставала, Сатору раздражал, они ругались, он срывался на всех остальных подчиненных, что не добавляло у них симпатии к Мэй. Тяжело было, в общем. В очередной раз выходя из финансового с еще одной пухлой папкой, Мэй Мэй задержалась у стоящей тут кофемашины. Пахло соблазнительно, да и начальнику принести стаканчик надо бы. Что он там любит? Латте? Мэй Мэй сначала налила себе американо, а затем заказала латте. Предметов в ее руках оказалось многовато. В каждой руке по кофе, подмышкой зажата толстая папка. Не элегантно, не красиво. Папка стала выскальзывать, Мэй сделала неловкое движение со стаканчиком в руке, пытаясь ее поймать, и чуть не пролила на себя горячий напиток. Положение спас проходивший мимо мужчина, одной рукой поймавший папку, другой удержавший начинавший крениться стаканчик. — Спасибо — сказала Мэй Мэй и посмотрела на него. Внешность у мужчины была примечательная. Высокий мускулистый блондин с острыми скулами, на глазах странные зеленые очки. Костюм бежевый, рубашка голубая, а галстук желтый в крапинку. Мэй Мэй никогда раньше его тут не видела, хотя… Всмотревшись повнимательнее, его лицо показалось ей знакомым. — Вы в порядке? — уточнил мужчина. Мэй Мэй была немаленького роста, но он все равно был выше и намного массивнее. Ей приходилось слегка задирать голову: — Да, благодарю. — тонко улыбнулась ему Мэй. — Помочь вам донести? — Буду признательна. — Хм. Никогда не видел вас тут раньше. — Взаимно. Я работаю здесь только несколько дней. Мэй Мэй, приятно познакомится! — Нанами, — кивнул ей собеседник. В молчании они дошли до приемной директора, мужчина галантно открыл перед Мэй дверь. — Так вы секретарь директора Годжо? — удивился он. — Нет, я только временно заменяю, скоро перейду в финансовый. — Вот как. Тогда мы, возможно, еще встретимся. — До встречи — кивнула Мэй. Колеса судьбы завертелись с тихим скрипом. Мэй Мэй еще не знала, что это мимолетное знакомство перевернет ее жизнь. Когда настал Тот Самый день и секретарь Химе вернулась в строй, все вздохнули с облегчением. Буквально все. Каждый, кто видел ее. Утахиме казалось, что еще никогда она не получала столько теплых улыбок от мало знакомых людей. С чего бы это? Хотя ни один не спросил ее, как она отдохнула. Девушка, подменявшая Иори, Мэй Мэй, оставила ей записку с неформальным отчетом о проделанной работе, но сама не появилась. Утахиме знала, что сегодня та вступила в новую должность, так что ни капли этому не удивилась. Директора Годжо еще не было. Утахиме села за свой стол. Вот и начались привычные будни! Этим утром она снова рано встала, надела деловой костюм, собрала на затылке волосы, подкрасилась… Все как и раньше, как будто и не было этих радостно-грустных двух недель, которые она провела с семьей. Ее младшая сестра вышла замуж. Свадьба была небольшой, но теплой. Родственники и друзья жениха оказались приятными людьми. Сам жених — тоже. Сестра была счастлива, и от этого зрелища иррационально покалывало в груди. Подруги выходят замуж, друзья женятся, а она… Умные люди говорят, что счастье рядом, они говорят: «вы просто не видите тех, кто вокруг вас», — они говорят: «одиноких полно», — они вообще много чего говорят. Раздумывая над этим в течение последних дней, Утахиме решилась попробовать. Открыть глаза пошире, приглядеться к окружающим, ей не нужен принц, в конце концов, ей нужно что-то простое, человеческое, теплое. Самым доступным для Утахиме местом поиска была работа, их компания большая, может кто-то и найдется? Надоело просыпаться одной, надоело готовить только для себя, надоело все делать в одиночестве. Проходит год и еще год, а ничего не меняется! В этот отпуск Утахиме даже посетила храм. Молиться было привычно, но вот любовный талисман она купила впервые в жизни. Это показывало степень ее отчаяния, Утахиме всегда считала себя самодостаточной, но… Терпение ее треснуло, сраженное счастливой улыбкой младшей сестры. Иори признала поражение, она тоже так хочет… Директор Годжо опоздал всего лишь на полчаса и улыбнулся во все тридцать два, едва увидев ее. Как она отдохнула, правда, тоже не спросил. Утахиме отметила, что он был в прекрасном настроении. Надо же. Наверное, Мэй Мэй отлично справилась, раз сумела довести Сатору Годжо до такого. Он даже почти не опоздал сегодня! И это человек, предпочитающий спать большую часть дня, а не только утром! Утахиме отнесла ему его любимый кофе. Годжо довольно откинулся на спинку кресла, держа чашку с надписью «Бесконечность не предел!», где-то на другой стороне светил улыбкой Базз Лайтер. Иори не переставала удивляться, даже восхищаться этим человеком. Была бы она хоть вполовину такой как он!.. Интересно, как бы тогда сложилась ее жизнь?.. Имя Сатору Годжо гремело во всей игровой индустрии, потому что он был гением. Нет, не так, он был Гением. С большой буквы. При том огромном количестве недостатков, типа лени, пофигизма, невнимательности к людям и так далее, достоинства директора Годжо все равно перевешивали. У него получалось решительно все, за что бы он ни брался. Так легко, без видимых усилий, с бешенной скоростью он вникал в любой предмет, который мог ему понадобиться или стал ему интересен. Находил новые, оригинальные решения, додумывался до того, что другим и в голову не приходило. То ли интуиция, то ли логика, то ли прекрасная память, а может все это вместе позволяли Сатору Годжо стремительно лидировать во всем, за что бы он ни взялся. Утахиме наблюдала это много раз, он постоянно затыкал за пояс всех на свете. Это восхищало, просто не могло не восхищать, но и раздражало тоже. Потому что все та же Утахиме каждый день видела, как он отлынивает от работы. Как обычно, директор Годжо расслабленно пил кофе, даже не потрудившись включить свой рабочий компьютер. Ах да, было еще кое-что раздражающее, нечто, что очень бросалось в глаза. Сегодня на нем был светло-серый костюм, белая рубашка и голубой галстук, и все это страшно ему шло, как и любая другая одежда, в которой Иори доводилось его видеть. Галстук подобран под цвет глаз, а глаза директора были темой номер один в разговорах всей женской половины их компании. И не только глаза. При всей своей гениальности, он был еще и ужасно красив. Иногда Утахиме казалось, что ради справедливого баланса во вселенной Сатору Годжо следует убить. Наверняка он при рождении выкачал кучу удачи и таланта, отобрав их у обычных людей, таких, например, как Иори. И теперь его от простых смертных отделяла бесконечная пропасть таланта, умений и навыков. Хотя в повседневной жизни, как и любой гений, он был просто невыносим. Сейчас их компания занималась разработкой очередной онлайн игры. «Магическая битва» обещала выстрелить, Утахиме была уверена в успехе. Сценаристы вдохновлялись жизнью, и некоторые сотрудники стали прототипами для игровых персонажей, ну а с директора списали самого сильного героя. Утахиме это нисколько не удивляло, она читала сценарий. Персонаж в игре был, как и директор в жизни, вот только на экране он раздражал не так сильно, как в реальности. На всех этажах их офиса горят все лампы, всё гудит, все трудятся, как пчелы, и только последний босс мирно спит в тишине и полумраке своего кабинета. Утахиме пришла его будить, пора было идти на собрание. Директор Годжо как всегда был в забавной маске для сна, на голубой мордочке нарисованы смешные полуприкрытые глаза. Мужчина откинулся в кресле, запрокинув голову, обнажив красивую длинную шею. Утахиме привыкла к этому зрелищу, но все равно засматривалась иногда. Он услышал ее шаги и приподнял маску с одного глаза, рассматривая гостью. Улыбнулся, зевнул как крокодил, стянул маску окончательно. — Начало собрания через 20 минут — напомнила Утахиме. — Аааа, точно… Окей. Пошли! — сказал директор, поднимаясь. На собрании все очень тепло ее приветствовали, Утахиме не переставала этому удивляться. Там же она лично познакомилась с новой главой Вороньего гнезда, красивой беловолосой женщиной, в чьем облике так и сквозила сила и уверенность. Не зря они с директором Годжо родственники, она тоже была красоткой. Утахиме вздохнула печально, в обеденный перерыв она привела себя в порядок, решив с этого дня тщательнее следить за своим внешним видом, потому что… Мало ли что. Но в ней все равно не было ничего такого, особенного, заставляющего посмотреть и задержать взгляд. И все же, кроме рабочих обязанностей ее сегодняшней целью было присмотреться к другим работникам на собрании. Благо, людей тут было немало. Директор сел во главе длинного стола, Утахиме заняла ближайшее место сбоку. Собрание началось. Пока докладчики отчитывались о проделанной работе и показывали результаты, Иори разглядывала толпу. Этот женат, тот слишком молод, другой не нравится ей как личность, четвертый слишком скучный, а пятый, в принципе, вариант. Она переводила взгляд с одного мужчины на другого, не замечая, что за ней самой тоже наблюдают. Годжо разглядывал элегантный черный бант в ее волосах, миловидный профиль, изгиб ресниц. Бежевый костюм в мелкую клетку хорошо сидел на фигуре секретаря Химе. Особенно юбка, на которую он смотрел, пока она шла впереди него на собрание. Клеточки как сетка на 3D модели, подчеркивали плавные изгибы симпатичной задницы. И что Химе так высматривает в зале? Не похоже на нее… Губы накрасила ярче обычного, стрелки нарисовала, хотя почти никогда этого не делала… И он не мог не заметить туфли на довольно высоком каблуке. Стоя рядом с ним в лифте сегодня она казалась немного выше, чем всегда. Сатору отследил взглядом предмет ее интереса, она рассматривала мужчин приблизительно своего возраста, то одного, то другого, то третьего. У Сатору это вызвало две эмоции, с одной стороны позабавило, с другой… даже неприятно как-то. Любая уважающая себя секретарша по закону жанра влюбляется в своего босса. А вот секретарь Химе делать этого даже и не думала. А ведь Сатору такой босс, что грех не влюбиться! Но зато Химе была хорошим помощником, внимательно слушала и вникала во все, что он говорил. Вовремя подавала нужные документы, тихо подсказывала даты и имена, никогда не спорила с ним по рабочим вопросам, напоминала обо всем, что он забыл. Сатору вздохнул. Его секретарша была ценным кадром, нельзя было ее терять. Ни директор, ни его секретарь так и не заметили, что новый начальник финотдела наблюдает за ними и понимающе ухмыляется. Оказывается, красавчик Годжо засматривается на своего секретаря, а секретарь смотрит на всех остальных. Как забавно, хах. То-то Сатору был таким злым без нее, а теперь посмотрите: расцвел! Мэй Мэй подавила улыбку, переключая внимание на рассказ очередного докладчика. Скучно… Но необходимо. С тех пор, как ее поставили начальником вороньего гнезда, прошел уже месяц, и Мэй Мэй наконец почувствовала себя в своей стихии. Девчонки стали к ней привыкать, но по-прежнему немного побаивались. Она того и добивалась. Остальные дела были рутинными, проблемы Мэй решала быстро и уже начала завоевывать уважение у коллег из других отделов. Репутация — это важно. Большую часть времени блондинка просиживала в своем кабинете, так что… То, что она возвращалась к себе с обеденного перерыва непривычной для себя дорогой «в обход» было проявлением чистой скуки и легкого любопытства. Интерес усилился, когда Мэй Мэй, проходя мимо стеклянной стены рабочего зала, увидела своего случайного знакомого, Нанами. Мэй остановилась, наблюдая за происходящим. Это были съемки движений для игровых персонажей. Сильную фигуру Кенто обтягивал черный костюм со множеством датчиков. Он выполнял те движения, о которых его просили, прыжки и трюки, удары. Камеры вокруг него фиксировали движение датчиков на его теле. Мэй Мэй слышала об этой технологии, но никогда раньше не видела, как ее применяют. Значит, Кенто не работает в офисе, вот почему она ни разу не встретила его за прошедшее время! Он актер, чьи услуги требуются компании лишь иногда! Блондин сделал паузу, выслушивая замечания режиссера и кивая ему. Краем глаза заметил наблюдавшую Мэй Мэй, они кивнули друг другу в знак приветствия. Девушка понаблюдала еще немного за уверенными, красивыми движениями актера. Да… игра у них получится ничего, с такими-то моделями. Телефон завибрировал, кто-то уже искал ее на рабочем месте и не мог ждать. Мэй ответила и ушла, не заметив, что Нанами смотрел ей в след. К их обоюдному удивлению, они столкнулись снова уже через несколько дней. Ни где-нибудь, а в том самом фитнес клубе, куда Мэй Мэй ходила уже полгода. Оказалось, что и Нанами Кенто ходит сюда же, только обычно не вечером, вечерами у него работа. — Кстати говоря, когда мы впервые столкнулись, твое лицо показалось мне знакомым… — задумчиво сказала Мэй Мэй, они вышли из клуба и решили прогуляться пешком. До ее дома тут было не очень далеко. — И вот теперь я вспомнила, кажется, я видела тебя на сцене в театре, все верно? — Да, я играю, — с улыбкой подтвердил Нанами. Мэй Мэй вспомнила о театре совсем недавно. Это было месяца два назад, она была на свидании с богатеньким холостяком, он затащил ее на спектакль. Постановка была по мотивам истории о Короле Артуре, Нанами играл одного из рыцарей. Весьма эффектно, кстати. Ей понравилось. На нем тогда были доспехи, и это смешило ее теперь, когда он был одет в спортивный костюм леопардовой расцветки. В дополнение к костюму на шее его была толстая цепь. Сейчас Кенто выглядел скорее как преступник, чем как рыцарь. — Как тебе на новом месте? — спросил Нанами. — Хайбара часто пил кофе рядом со своим отделом, мы иногда пересекались и разговаривали. Он жаловался на своих сотрудниц. — Хах, да! Девчонки вили из него веревки, что меня совсем не удивляет. Но я — другое, к тому же, я тоже женщина, — Мэй Мэй ухмыльнулась — Зато теперь мои вороны доносят мне все сплетни со всего офиса. Хоть информацией торгуй. — И даже про меня? — поинтересовался ее собеседник. — Про тебя очень мало, ты у нас слишком редкий гость. Почти ничего, кроме того, что ты горяч и у тебя есть собака. — Горяч? — улыбнулся Нанами — Это комплимент? — Да. — Приятно слышать подобные вещи от такой шикарной женщины. Они оба улыбнулись, глядя перед собой. Нанами проводил ее до дома, и они распрощались. Ничего такого, все чинно, мирно, без претензий. В конце концов, Мэй Мэй и не горела желанием видеть его снова или общаться с ним ближе, он не был из ее ценовой категории. Она встречалась только с теми, кто мог без проблем угощать ее в самых дорогих ресторанах Токио. Но она ошиблась в своих чувствах и поняла это в ту же ночь. Во сне она скучала на очередном свидании с богатеньким парнишкой, не очень красивым, совсем не интересным, зато при деньгах. Они гуляли по ночному городу, он нес всякий бред о себе и своем состоянии, а Мэй Мэй терпеливо слушала. Из-за очередного поворота вдруг вынырнул мужчина, в его руке сверкнул нож, он угрожающе навис над богатеем и отобрал у того бумажник. Парнишка сбежал со всех ног, бросив Мэй Мэй одну. Мэй приготовилась защищаться, преступник обернулся к ней и подошел ближе, убирая нож. На нем был леопардовый спортивный костюм, шею украшала цепь. Мужчина медленно приблизился, навис над ней, загораживая свет, притянул ближе, Мэй Мэй ощутила на лице его дыхание. Блондин легко поцеловал ее, как бы дразня, Мэй вцепилась в полы его куртки, мужчина поцеловал ее снова, на этот раз горячо, влажно, жадно, руки поползли по ее телу. Прижал к стене, прикусил мочку уха, запустил ладони под платье… Мэй Мэй вынырнула из сна, тяжело дыша, чувствуя томление внизу. Так, ладно, ничего. Просто красивый мужчина, как раз в ее вкусе. Ничего. Она забудет. Но это оказалось весьма непростой задачей… Рабочее утро Сатору по-прежнему начиналось с кофе. Кроме одной детали. Всякий раз входя в свою приемную сутра, Годжо видел теперь, как секретарь Химе сосредоточенно наводит марафет. И ведь вроде ничего такого, пускай красится себе на здоровье, так большая часть их сотрудниц делает, но Сатору это немножко задевало, потому что красилась Утахиме для кого угодно, но только не для него. Перед ним она не боялась поправить помаду или прическу, как будто он был ее родственником, а не Очень Симпатичным Боссом. Перед всеми остальными секретарь Химе явно старалась себя держать и показывать с лучшей стороны. Годжо замечал, что она стала чаще разговаривать с другими мужчинами, улыбаться им и даже немного заигрывать. Кто поймет этих девушек?! Годжо точно знал, что, несмотря на все свое недовольство, секретарь Химе восхищается им. И что же? Утахиме могла бы немного пококетничать с ним, он бы ей ответил, это было бы интересно, а потом они бы вернулись к их старым отношениям, но нет! Она даже и не пыталась! Она сразу взялась за других! Теперь Сатору постоянно наблюдал эту неутешительную картину. Попытки секретаря Химе подцепить кого-нибудь из коллег. Она хохотала над их шутками, а над его — только улыбалась, и то не всегда. Она поправляла для них одежду и волосы. Тон ее голоса становился мягче, выражение лица нежнее. На клюнувших Сатору зыркал таким взглядом, что желающих остаться в директорской приемной подольше в итоге не было. У Годжо снова начало ухудшаться настроение, он смотрел на своего секретаря с недовольством, она недоумевала почему. Шли дни, ничего не менялось. Наконец, Сатору решил сделать то, что делал крайне редко. Нажаловаться своему лучшему другу. У Сугуру Гето тоже был свой бизнес, маленький, без размаха, но Гето вроде как нравилось. Сатору ухмыльнулся, разглядывая его. Весь в черном, от макушки до пят, как обычно. На мягкой ткани штанов и толстовки неопрятно налипла длинная белая шерсть, все руки в царапинах. — Скучал по мне? — с ухмылкой спросил Сатору, кивая на исцарапанные кисти. Гето ухмыльнулся в ответ. У него дома жил страшный крокодил, огромный белый кот, вреднющий и упрямый как ни один другой кот на свете. Сугуру назвал его «Годжо», в честь своего лучшего друга. Потому что Сатору, как он считал, был самым вредным и неуправляемым человеком из ныне живущих. — Да уж, не повезло мне с вами, — грустно усмехнулся Сугуру. — У тебя что-то случилось? Ты какой-то еще более недовольный, чем всегда. Сатору стал рассказывать ему о своей секретарше. О том, какой она хороший работник, как нужна ему и как, неблагодарная такая, она теперь его игнорирует, засматриваясь на других. Брови Гето поднимались все выше и выше, на губах расползалась улыбка. — Это мне не снится? Неужели я дожил?! — Гето начал мерзко хихикать. — Что? — недовольно спросил Годжо. — Да ты, братец, влюбился! — Ничуть. Я же говорю, без нее я просто не могу нормально работать! — Тогда какая тебе разница встречается она с кем-то или нет, причем тут работа? — Притом. Что, если она выйдет замуж за кого-нибудь, родит детей и уйдет их воспитывать? — Какое интересное оправдание… Ну ладно. Слушай, вот ты сказал, что она такая сякая и неблагодарная. Но разве ты что-нибудь для нее сделал? Она-то для тебя да, а ты для нее? — М? Но это же ее работа, что-то для меня делать, я плачу ей за это. — Ага, ладно. Сатору, вот скажи, какого числа у меня день рождения? — Ээээ… В январе, кажется? — В феврале. И с тех пор, как она работает на тебя, ты исправно поздравляешь меня и подарок даришь вовремя. Это ведь она тебе напоминает, да? — Нууу, да? Но она же секретарь… — Она ведь и про дни рождения твоих родителей напоминает, верно? — Сатору кивнул — И кстати, мой секретарь едва помнит когда др у меня, не то что у моих родственников. Смекаешь, к чему я? — Гето заговорщически наклонился к нему. — Она знает про тебя кучу всего. Она лучше тебя помнит важные даты твоих близких. Она знает, какую еду ты любишь, сколько чашек кофе выпиваешь за день, какие лекарства капаешь в свои распрекрасные глаза, где живешь, сколько спишь и как хорошо работаешь, если берешься за дело всерьез. Ну а ты? Что о ней знаешь ты? Разумеется, она для тебя важна, она же столько сделала. А вот ты для нее приставучий начальник, потому что, что ты даешь ей в ответ? Зарплату. И только. Ну что сказать? Разговор с Сугуру его не успокоил. На следующий день Сатору был даже злее обычного. Утахиме предупредила Гэгэ-сенсея, главного сценариста, принесшего для одобрения продолжение истории, что босс сегодня не в духе. Мужчину это не обрадовало, он глубоко вздохнул и немного помедитировал перед дверью, прежде чем войти в директорский кабинет. Все было тихо спокойно минут десять, как вдруг раздался оглушающий ор: — Не смей меня убивать!!!!! — сопровождавшийся звуком удара, наверное, кулаком по столу. Гэгэ-сенсей вылетел из кабинета как ошпаренный, держа на руках скомканные разбросанные бумажки, когда-то бывшие полноценным сценарием. Галстук его смялся, лицо блестело от пота, в глазах был испуг. Утахиме посмотрела на него с сочувствием. Сценарист поспешил убраться как можно дальше от директора. Вскорости сам Годжо появился из-за двери, взлохмачивая и без того лохматые волосы и возмущенно сверкая глазами. — Да вы все меня изжить хотите!!! — возмущенно сказал он Утахиме, а затем добавил отчаянно: — Кофе!.. Утахиме вздрогнула, слегка испуганная его непривычно взвинченным состоянием, схватила его чашку и вылетела из кабинета так стремительно, что случайно перевернула стоявшую рядом с ней сумочку. Из нее что-то вывалилось, но не было времени сразу поднять. Утахиме унеслась за кофе и вернулась с наполненной чашкой в рекордные сроки. Директор Годжо продолжал стоять возле ее места, рассматривая что-то в своих руках. Утахиме поставила чашку на стол рядом с ним. Он сказал спокойным тоном: — Спасибо… И уже сев на свое кресло, уже подняв сумочку, Утахиме, наконец, поняла и заметила, что именно крутил в своих длинных пальцах ее начальник. Амулет, талисман на любовь, случайно выпавший из ее сумочки. — Какая прелесть… — директор положил амулет на стол перед ней. — И что? Как успехи? — Нормально, — недовольно ответила Утахиме, краснея от унижения. — Уже встречаешься с кем-то? — директор улыбнулся, расслабленно сунул руки в карманы брюк и стал раскачиваться на каблуках. Ни следа былой агрессии, обманчиво сонный вид. Это настораживало. — Вас это не касается. — Как же, совсем? А вдруг ты, секретарь Химе, выйдешь замуж за первого встречного, забеременеешь и уйдешь в декрет? Я едва пережил две недели твоего отпуска, больше года мне не вынести. Так что это очень даже меня касается! Утахиме удивленно посмотрела на него. Надо же, какие мысли, оказывается, посещают эту светлую голову. Неожиданно. И… Едва пережил две недели?.. — И что же, мне теперь ни с кем не встречаться, по-вашему? — с иронией спросила девушка. Директор Годжо задумался. — Да нет, почему же?.. Но мне бы не хотелось упускать тебя как работника. Ты хорошо выполняешь свои обязанности, ты терпишь меня без особых нареканий, ты споришь со мной, только если считаешь, будто я отлыниваю, ты прекрасно знаешь, что я люблю, а что ненавижу. Ты вообще довольно хорошо меня знаешь, и я к тебе привык. А еще ты красивая девушка. У тебя есть все, чтобы стать прекрасной женой. Я вижу только один вариант, который устроил бы всех. Утахиме снова выгнула бровь и уставилась на него, ожидая продолжения. — Я, — милостиво пояснил директор. — Что — вы? — он же не мог иметь в виду… — Почему бы тебе, секретарь Химе, не начать встречаться со мной? Иори вытаращилась на него. — Ты ведь даже не рассматривала меня как вариант, я прав? — он оперся руками о ее стол, нависнув над ней. — Ну, так подумай об этом. Какое-то время они смотрели друг на друга. Наконец, директор убедился, что донес свою мысль, выпрямился и, как ни в чем не бывало, ушел в свой кабинет, прихватив кофе. Утахиме сидела, уставившись в одну точку. Пришла ее очередь злиться. И что это сейчас было? Директор!.. Типичный директор Годжо, вообще-то, это так похоже на него… «Гений.» Математик чертов. Нашел ответ. Как у него все просто!.. Дважды два? Четыре! В плане точных наук и программ подобная «тактика в лоб» может и работает, в словесных баталиях тоже. Но нельзя же так с людьми!.. С девушками! Он никогда не понимал простых смертных и за те три года, что Иори работала на него, директор Годжо ни капли не изменился. С чего вообще у него появилась такие мысли? «Опасно», — думала Утахиме. Прежде он никогда не забывал своих идей, если уж что-то ему втельмяшилось, он это когда-нибудь исполнит. Утахиме знала по опыту. С другой стороны… Может, не в этот раз? Может, он просто озвучил случайную мысль и скоро забудет об этом? Утахиме надеялась, что так оно и случится, потому что… Девушка хмыкнула. Да не может такого быть, директор это не всерьез! Еще бы она рассматривала Годжо Сатору как пару для себя! Он же такой… Она и так каждый день будит его, напоминает обо всем на свете, бегает по его поручениям, хранит его лекарства в ящике своего стола и вообще… Он же… Как ребенок! Она мечтает о тишине и спокойствии, о обычной мирной жизни, а директор… Он бы никогда не стал о ком-то заботиться, Иори было трудно себе это даже представить. И жить тихой мирной жизнью это тоже не про него. «Ну, так подумай об этом.» Ха! Подумала. Ответ тоже прост как дважды два: нет. Будни Мэй Мэй не то чтобы были абсолютно серыми и однообразными. Работа работой, зарплата сойдет, по вечерам она выбиралась куда-нибудь. Зачем тратиться на вечерние платья, если никуда их не носишь, верно? Ее приглашали на свидания, она ходила. Дорогие рестораны, умные разговоры, вино или шампанское, сальные взгляды, намекающие улыбки. А ей все снилось… Высокие скулы, сильные руки и острый взгляд, она в его руках, а он делает все, что захочет. Сны и реальность расходились, как в море корабли. Разница становилась все более очевидной. В один из вечеров Мэй Мэй пошла в тот самый театр. Одна. Просто так. В красном вечернем платье, с волосами завитыми крупной волной, в туфлях на шпильках. Мэй Мэй умела быть эффектной, на нее оглядывались. Оглянулся и он, заметил со сцены, едва приметно кивнул. А затем, в конце спектакля, Мэй Мэй пришло сообщение с неизветного номера. «Добрый вечер. Подождешь меня после выступления? Десять минут.» Мэй Мэй ухмыльнулась и ответила «Да». Вальяжным жестом убрала телефон, запрокинула голову, свысока наблюдая за происходящим на сцене. Хорошо они тут подбирают актеров… Ей нравилось. Он вышел, как и обещал, спустя десять минут. Мэй ждала его в буфетном зале. На нем снова был тот самый костюм и тот самый галстук, что и в первую их встречу. Они ехали на такси по ночному городу, затем ужинали в не слишком дорогом ресторане, разговаривали о театре, обсуждали постановки, которые она смотрела, разные театры, ее работу, тренеров в их фитнесс клубе и всякие мелочи. Неожиданно, но Мэй Мэй и это понравилось. С Нанами было хорошо даже в таком ресторанчике, даже в такси, даже с непривычно маленьким счетом за вечер. Он проводил ее до дома, отпустив машину. — Спасибо за ужин! — сказала она. — Спасибо, что пришла сегодня, — ответил Нанами. Они стояли у дверей ее квартиры, Нанами был близко. Мэй Мэй окинула его долгим взглядом. Мужчина приблизился к ней, медленно наклонился к ее лицу, приподнял подбородок, огладил челюсть большим пальцем. Их дыхание смешалось, губы встретились. Как во сне, Мэй Мэй притянула его еще ближе за галстук. Поцелуи становились все более жадными, у обоих сбилось дыхание, когда Нанами отстранился, между их губ растянулась ниточка слюны. Они разглядывали друг друга. Припухшие губы, блестящие глаза… Мэй Мэй прикрыла веки, покачала головой, отперла дверь своей квартиры, развернулась к нему снова. Еще один долгий взгляд между ними. На этот раз приблизилась Мэй Мэй. Потянула его за пиджак, он наклонился, их губы снова встретились, Мэй утянула его за собой в темноту квартиры, осторожно отступая спиной вперед. Между поцелуями Нанами шепнул: — Ты уверена?.. — Даа!.. — выдохнула Мэй. Жаркие поцелуи, руки переплетаются, гладят везде, куда могут дотянуться, Нанами оглушил ее первый стон, они натыкались на стены, продвигаясь вглубь коридора, дверь за ними захлопнулась. Они стали встречаться почти каждый вечер. Гуляли пешком по ночному городу, слушали уличных музыкантов, бегали в парке с его собакой, занимались в фитнесс клубе и тут же ели в дешевой забегаловке, Нанами приучил Мэй к уличной еде. Было не так уж плохо, пожалуй, даже хорошо. Они переписывались днем, просыпались то в его квартире, то в ее, ходили в кино на ночные сеансы, наслаждались жизнью… Вот только Мэй Мэй все настойчивее грыз тот противный червячок, что поселился в ее душе еще в детстве. Червячок алчности нашептывал ей, что все пошло не по плану. Что не такой она хотела видеть свою жизнь. Выйти замуж за богатого папика, эту цель она поставила перед собой давным-давно. Выйти замуж, чтобы купаться в роскоши. Ради этого Мэй так тщательно ухаживала за собой, училась тому, как нужно себя держать, что говорить и что делать, чтобы зацепить мужчину, чтобы он захотел остаться. И ведь… ей уже предлагали руку и сердце, но она все отказывала, эти люди были ей неприятны… Она… Полюбила Нанами, влюблялась в него все сильнее, и это было плохо, это было неправильно, не по плану. Мэй Мэй была почти счастлива, но ненасытный червяк алчности загубил это счастье. Она начала параллельно встречаться с другими, богатыми, сравнивала, взвешивала все и, наконец, решилась. Очередной ночью сказала Нанами: «прощай» и ушла, так толком ничего и не объяснив, ненавидя себя за тот взгляд, которым он проводил ее. Уязвимый, болезненный. Он не звонил и не писал больше. Все было кончено. С тех пор, как Сатору предложил секретарю Химе себя в качестве пары, ничего толком не поменялось, хотя она стала более… Ну, по крайней мере, она старалась теперь при нем не красится и с другими сотрудниками в его присутствии не заигрывать. Это было уже хорошо, но Годжо удовлетворен не был. Она ведь не думала, что он это не всерьёз, правда? Сатору продолжал наблюдать за ней, давая время на раздумья. В один из дней она пришла на работу явно больная, Сатору пощупал ей лоб на предмет температуры и отправил домой, сказав, что подвезет, раз уж такие дела. Секретарь Химе воспротивилась, уличив его в том, что он просто хочет улизнуть с работы под благовидным предлогом. Сатору все отрицал. Наконец, девушка сдалась, взяв с Годжо клятвенное обещание, что он вернется на работу, как только отвезет ее. Годжо довел ее до своей машины, в которой она быстро уснула, потом до ее квартиры, придерживая своего секретаря за плечи, как будто она могла упасть в любую секунду. Он впервые был дома у Утахиме и с интересом оглядывался. Все здесь было такое же, как она. Все как будто пропиталось ее духом и запахом. Бежевые занавески, клетчатый плед на кровати, разноцветная посуда на кухне, разросшийся цветок в большом пузатом горшке. Было уютно. Несколько мелочей удивили его, например бейсбольная бита и перчатка в углу коридора. А так… Утахиме порылась в аптечке, выпила пару таблеток, улеглась в постель. Сатору поставил чайник, нашел чай, заварил и принес его Иори. Глядя на него с горячей чашкой в руке, в полудреме секретарь Химе сказала: — Это мне снится, да?.. Сатору ушел, пообещав, что сегодня и завтра будет заниматься не только своей, но и ее срочной работой. Он писал Утахиме следующим утром, она ответила, что чувствует себя лучше и на следующий день выйдет на работу. Сатору подозревал, что она боится оставлять его без присмотра, но на деле он, как и обещал, занимался не только своей работой, но и работой секретаря. Пользуясь случаем, Годжо сел за ее стол, покрутился в кресле, заглянул в ящики. Из интересного обнаружил ее ежедневник. На полях некоторых страниц были рисунки, где человечек, подозрительно напоминавший секретаря Химе, бьет, душит и убивает человечка, напоминавшего Сатору. Годжо листал страницы одну за другой, подперев кулаком подбородок и умиленно улыбаясь. Оказывается, у нее был еще один вариант спустить стресс, когда она злилась на него. Судя по обилию рисуночков, злилась она часто. Сатору принес из своего кабинета давно лежавшую фотку с ним и секретарем Химе. На фотографии она недовольно смотрела на него, а он сам улыбался. Сатору взял маркер, нарисовал Утахиме сердечки вместо глаз, а вокруг себя добавил сияние из звездочек. Получившуюся красоту вклеил в ее ежедневник, на титульную страницу, так, чтобы заметила. И только тогда вернулся к работе. Хотелось бы ему увидеть лицо секретаря Химе, когда она обнаружит этот «сюрприз»!.. Ахаха!.. Вечером он без предупреждения приехал навестить ее. Утахиме застыла на пороге, глядя на него. Сатору протянул ей пакет с едой на вынос. — Как самочувствие? — Почти жива, спасибо… Сатору прошел за ней следом на кухню. Она накрыла на двоих, они поужинали. Утахиме сварила кофе. В его добавила сахара и молока, а в свой только коньяк. — Ничего себе! — присвистнул Сатору — Мы, оказывается, с коньячком кофе любим! Неужели вкусно? Коньяк же вообще в рот не возьмешь! — Кому как, — снисходительно ответила Утахиме. — Я вот не понимаю, зачем портить кофе таким количеством сахара? — Сахар мне нужен для мозга. — защитился Сатору и продолжил после паузы: — У тебя было достаточно времени, и теперь я хочу знать, так что ты думаешь на счет моего предложения? Утахиме поджала губы и уставилась в чашку. — Зачем это вам? — Что именно? — Встречаться со мной. — Я же сразу объяснил! — Ну да, вот только что-то я не заметила, чтобы другие начальники так делали просто для того, чтобы удержать работника. Это же смешно! Вот скажите честно, зачем? — она отпила из своей чашки и продолжала. — Вы же наш гениальный директор, птица высокого полета, девушки за вами увиваются, так зачем вам я? Выбирайте любую! — Если любую, то почему не тебя? — подловил ее Годжо. — Потому что… Вы мне не нравитесь? — Утахиме пожала плечами и задумчиво посмотрела в окно, продолжая пить кофе. — Да ладно, вот прямо совсем? Судя по тому, как мы с тобой сработались, мы вполне друг другу подходим. — С чего вы взяли? Просто потому, что я вас терплю? — она снова посмотрела на него и отставила свою чашку. — И поэтому тоже. — Сатору прищурился. — Дай-ка попробовать свой кофе? Никогда с коньяком не пил. Утахиме вздохнула. — Он закончился. Я сварю вам еще, если хотите… — Нет. Не нужно. Я попробую так. Утахиме непонимающе посмотрела на него, Сатору пододвинулся ближе, потянулся к ней, запустил пальцы в ее волосы, притянул за затылок, она успела сказать только: — Что вы?.. Когда он мягко накрыл ее губы своими, слегка оттянул нижнюю, поцеловал настойчивее, заставляя поддаться и приоткрыть рот. Кофе с коньяком оказался не плох в таком варианте. Наконец, Утахиме оттолкнула его от себя. Она покраснела, прикрыла рот рукой: — Ничего, мне понравилось! — облизнулся Сатору. — Хотя знаешь, с сахаром было бы все-таки лучше. — Да вы!.. Нахал!.. — Вот видишь, — наставительно продолжил он, — ты не очень-то и сопротивлялась, даже ответила. Так что не говори мне, что я тебе не нравлюсь от слова «совсем». Утахиме больно пнула его по ноге, впервые в жизни. Сколько у них первых разов за один день! Первый совместный ужин, первый поцелуй и первый удар. Прекрасно. — Надеюсь, вы заразитесь и заболеете!.. — зло процедила она. — Ну что ты!.. Там же был коньяк! Дезинфекция! Наверное, завтра, вернувшись на работу, она изрисует половину ежедневника сценами его избиения. Уже сев в свою машину, вдалеке от чужих глаз, Сатору позволил себе ощупать собственные губы. Он помнил ее вкус и мягкость ее волос, ладони и губы покалывало от этих воспоминаний. Хотелось еще… Его интересовал один вопрос. Что за будущее она рисовала себе? Чем он ей не нравился? Хотя да, конечно, он признавал, что с ним не просто, и все же? «Не просто» подтвердилось на следующий же день, когда разгневанная секретарь Химе влетела в его кабинет красная то ли от злости, то ли от смущения, потрясая своим ежедневником: — Что это такое!??? — Где? — спросил Сатору, вставая из-за стола и подходя к ней хищной кошачьей походкой. — Это!.. — Утахиме раскрыла титульную страницу и указала на вклеенную фотографию. — Позволь и мне задать вопрос, — хитро улыбаясь, ответил Сатору и забрал книжку из ее рук. — А вот это что такое, м? — он стал листать страницы с многочисленными рисунками пыток, убийств и избиений. Секретарь Химе покраснела еще больше. — Если у тебя подобные сексуальные пристрастия, то я не против!.. У секретаря Химе стало такое лицо, как будто она хотела воплотить все нарисованное за один раз сию же секунду. — Как вы смели вообще взять его?! Это мое личное дело, что писать или рисовать в своем ежедневнике! — Любопытство не порок, малышка Химе! Любопытство не порок! — Не смейте называть меня малышкой, вы!.. — Уже посмел! И что же мне, по-твоему, думать? Ты так много рисовала меня, признайся, часто обо мне вспоминаешь? — он наклонился над девушкой, она отступила на шаг. Он подошел ближе. — Да ты же просто влюблена в меня и сама этого не понимаешь! Сатору покачал головой и зацокал языком. Утахиме пятилась назад к выходу, он надвигался на нее. Девушка уперлась спиной в дверь, Сатору придвинулся ближе. — Я влюблена в вас?!.. Да вы, кажется, совсем ослепли! — как загнанному в угол животному, ей оставалось только защищаться. — Да вы же просто ходячая проблема! Вы делаете только то, что хотите, вы неуважительный, не ценящий чужих усилий эгоист, которому все легко дается! И все вам все прощают, а не стоило бы!.. Годжо уперся руками в дверь с двух сторон от ее головы. — Тогда почему ты до сих пор со мной? — тихо спросил он, разглядывая ее губы, медленно скользя взглядом выше, глядя на такие близкие сейчас блестящие карие глаза. Вблизи она была такой красивой… На лице секретаря Химе отразилось нечто похожее на отчаяние, взгляд забегал с глаз Сатору на его губы и обратно. — Не делайте этого!.. Он наклонился, их губы встретились, он ласково гладил ее по щеке, челюсти, шее, спустя минуту секретарь Химе все же ответила на поцелуй, укусила его за губу, вцепилась пальцами в плечи. Она была такой маленькой… Сатору оставил последнее нежное прикосновение на губах Утахиме, прижался лбом ко лбу, заключил ее в свои объятья. — О чем ты так мечтаешь, что думаешь, будто я тебе не подхожу? Они смотрели глаза в глаза, Сатору придерживал ее лицо, чтобы она не отстранилась. Секретарь Химе упрямо молчала. — Ну же! Я не умею читать мысли! — Я хочу простого человеческого тепла, спокойно жизни, а вы!.. — Утахиме попыталась отстраниться. — А что я? — Сатору последовал за ней, секретарь уперлась затылком в дверь. — А вам такая жизнь совершенно не подходит! — Разве? А я бы сказал, что мечтаю о том же. Или ты думаешь, что я только и делаю, что бегаю туда-сюда, совершаю вселенские гадости, в космос летаю на выходных? — Утахиме упрямо смотрела на него. — В общем, с этого дня, секретарь Химе, мы встречаемся. — Да я же сказала вам!.. Сатору улыбнулся и целомудренно поцеловал ее в щеку. — Ты обо мне какого-то неправильного мнения. Давай, не узнаешь, пока не попробуешь!.. С этого дня Сатору начал свой личный челлендж «убеди секретаря Химе в том, что с тобой можно иметь серьезные отношения». Челлендж продвигался в целом успешно, хотя и не так быстро, как ему хотелось бы. Иногда он допускал ошибки, по инерции выдавая колкие фразы, раздражая ее своим нежеланием работать, пугая напором, который он не всегда мог сдержать… Теперь, когда она заходила в кабинет чтобы разбудить его, он ждал, когда она подойдет поближе, хватал ее за руку и старался усадить к себе на колени. Она сопротивлялась, но как-то смущенно, не кричала, хотя иногда отталкивала. Это только раззадоривало Годжо. Их свидания частенько проходили в бейсбольном центре. Как ни странно, это нравилось обоим. Сатору очень быстро научился отбивать и теперь с интересом осваивал искусство питчинга. Его фастбол был весьма неплох, контроль мяча становился все более четким, он уже научился кидать ченджап и больше всего наслаждался восхищением в глазах Утахиме, которое она не успевала скрыть. Естественно, ведь она, будучи бывалым беттером, увлекаясь бейсболом с детства, не могла отбить у человека, который только несколько недель как мяч в руки взял! Сатору наслаждался ее реакцией на свой успех даже больше, чем самим успехом. Игра в бейсбол помогла ему сблизиться со своей девушкой сильнее, чем что-либо другое. Возможно потому, что это было ее любимое времяпрепровождение, а он оказался неплохой компанией? В любом случае, теперь она подпускала его к себе охотнее, они подолгу разговаривали, сидя в кафе или ресторанчиках. Сатору наслаждался ее обществом не меньше, чем ее прикосновениями. С ней было хорошо, в ее обществе теплое чувство обвалакивало его, как запах свежеиспеченного хлеба, как кофейный пар, как вода в горячей ванне. Хотелось остаться… Мэй Мэй решила, что сошла с ума, когда сделала себе маникюр в крапинку, когда стала ужинать в закусочной неподалеку от дома, когда купила увиденную на витрине леопардовую комбинацию, когда стала смотреть мелодрамы и рыдать над ними, закрывшись в собственной квартире. И перестала ходить на свидания. Вообще. С тех пор, как они расстались, прошло уже два месяца. И она ни разу его не видела. Вороны доносили ей, что директор перестал опаздывать на работу, что теперь он постоянно появляется вместе с секретарем Иори, женщины перемигивались и значительно добавляли: «Вы же понимаете, что это значит?». Придя в следующий раз в приемную директора, Мэй не застала секретаря Химе на месте. Зато услышала в кабинете возню, шумные вздохи, скрип диванной обивки, короткие приглушенные фразы. Даже этот эгоист Годжо сумел добиться своего счастья и остаться в нем… Она ушла, оставив документы на столе, а вечером купила самое большое ведерко мороженого из всех, какие удалось найти в магазине, съела его вперемешку со слезами, в очередной раз пропадая у телевизора, в попытках убежать от себя и своей тоски. Она то ела всякую гадость, то бежала в спорт зал, в тот самый фитнесс клуб, в глубине души надеясь, что встретит там его. Но Его нет. Его нигде нет. В море ее тоски захлебывалось все живое, даже тот самый ненавистный червяк алчности затих в ней, замороженный болью утраты и холодом пустоты. Зачем ей деньги?!.. Зачем ей деньги без него?! К чему все это? Большая зарплата, роскошная одежда, дорогая еда, это мнимое счастье, которым не с кем поделиться, которое некому отдать. И никто больше ей не нужен! Мэй Мэй больше не могла без него. Она снова надела то самое красное платье, накрасилась и уложила волосы, как в последний раз, прилагая все свое мастерство, купила билет в его театр, на ту же постановку. Но как она ни вглядывалась, его не было на сцене… Его не было нигде. Мэй Мэй встала, не дождавшись окончания спектакля. На выходе из зала кто-то схватил ее за руку. Знакомый голос тихо сказал: — Привет… Мэй обернулась, чуть не плача. По лицу расползалась улыбка…