Терпкий

Открытие кофейни местным администратором по обыкновению сопровождалось мягким звоном колокольчиков на двери. Он раздражал абсолютное большинство работников, в то время как Се Ляню казался довольно милым и настраивающим на миролюбие своим нежным звучанием. Мужчина работал в этой кофейне уже месяц, и постепенно привыкал ко всему окружению — технике, посуде, стойкам, коллегам и, конечно, гостям, постоянным и зашедшим всего на раз. Он не мог не радоваться тому, что его все еще не уволили из-за какой-нибудь передряги: владелец сети кафе, конечно, был его давним знакомым и возможно не был бы к нему столь строг, но Се Лянь бы не позволил себе оставаться в месте, которому делал только хуже. Принципиальность и ответственность с детства укрепились в его характере, как самые основные и непоколебимые черты. По неизвестной причине и счастливой случайности удача настигла Се Ляня именно здесь, на корпоративном этаже полу-жилого, полу-офисного здания в центре Шанхая: удивительным образом Се Лянь даже ничего не разбил за месяц работы, не сжег и не испортил. Пожалуй, он причинял даже меньше неудобств начальству и гостям из-за совмещения врожденной и вынужденной неконфликтности, смешанной с мягкостью выражения лица и обильным набором разных знаний и умений. Се Ляню доводилось пробовать себя в бесчисленном количестве областей, взаимодействовать с массивами информации и обильными скоплениями людей, и пусть ни в чем он не был мастером или гением, его без прикрас можно назвать всесторонне развитым юношей, хотя фактический возраст требовал называть его «мужчиной». Гостям новый бариста очень нравился, и те даже иногда оставляли чаевые, хотя в целом оставлять их было не принято и среди старшего поколения даже неприемлемо. Спустя десять минут после открытия, когда кофемашина едва успела разогреться, а Се Лянь с напарником по смене — полноценно проснуться, в кафе со звоном вошел явно невыспавшийся офисный клерк: приятный мужчина в пиджаке, с ноутбуком в чехле, растрепанными редкими волосами и не самой искренней улыбкой. — Доброго утра! — жизнерадостно улыбнулся Се Лянь, оборачиваясь от кофемашины в сторону гостя и подходя к стойке выдачи, расположенной рядом с кассой. — Доброго. Пожалуйста, два двойных эспрессо в один стакан с собой, подписывать не надо, — сказал мужчина, сразу протягивая карту к терминалу. Он был постоянным гостем, поэтому Се Лянь сразу забил ему в чек то, что тот всегда берет, и принял оплату, пока Цюань Ичжэнь за одну минуту успел и вспомнить постоянника, и поставить перед ним обжигающе горячий белый стакан с минималистичным логотипом в виде меча с надписью, проходящей по лезвию. — Всего доброго! — громко пожелал одновременно со звоном колокольчиков Се Лянь, кивком благодаря коллегу за оперативность и помощь. Сегодня у него смена с Цюань Ичжэнем: не совсем мирным, но довольно умелым и популярным из-за миловидной внешности бариста, работавшим в этой сети уже около полугода. Как оказалось, Се Лянь, придя устроиться сюда, попал почти на самое открытие — этот филиал существовал всего два с лишним месяца и работники кофейни только-только успели обжиться на новом месте. Поначалу мужчина немного опешил, боясь в едва сформированном коллективе сотрудников не ужиться, и даже подумывал попытать себя в работе кофеделом несколькими месяцами позже, но за пару смен успел убедиться, что каждый его новый коллега был приятным к общению человеком. Как и его сегодняшний со-сменщик. Работа с кудрявым коллегой не сулила никаких проблем, кроме одной: менеджеры и администраторы умоляют каждого бариста не давать Цюань Ичжэню взаимодействовать с гостями, ведь тот совсем не умеет улыбаться, а при недовольстве со стороны вполне способен на активную агрессию, в худших случаях имеющую шанс дойти до одностороннего насилия. По странному совпадению чем лояльнее к кафе и к самому Цюань Ичжэню относился гость, тем выше его вероятность попасть под горячую руку, и что еще страннее — некоторые даже ждут возможности под эту самую руку попасть, и после придут даже с большим удовольствием. Се Лянь в свою очередь умеет улыбаться, хотя некоторые гости считают его дружелюбие слишком наигранным, о чем порой не стесняются даже говорить. Подобное не доставляет столько дискомфорта, сколько просто отвлекает: большинство гостей никаких претензий к столь краткому взаимодействию с работниками не имеют вовсе, как и любых других комментариев. Как бы то ни было, смены с Цюань Ичжэнем всегда были достаточно легкими и веселыми. Разные гости, среди которых были и неприятные, попадались с равной вероятностью каждому работнику, и за месяц к этому привыкаешь. Несмотря на все неудобства, Се Ляню нравилось работать в кафе. Он никогда не любил кофе, предпочитая чай или даже просто теплое молоко с, может быть, каким-нибудь сиропом, но уют, создаваемый здесь, казался ему очень родным. Возможно, это было связано с личностью владельца: Цзюнь У стал практически отцом Се Ляню и пусть сейчас такой взгляд на работодателя себя частично исчерпал, фигура предпринимателя у Се Ляня все еще вызывала исключительно добрые ассоциации. Конечно, стоит признать и то, что условия работы вкупе со ставкой казались ему не менее приятными, а изучать историю кофе, принципы его приготовления и выращивания было для любящего эрудицию Се Ляня отдушиной в рутине. Ему всегда нравилось все, связанное со знаниями, их накоплением и в особенности — с практическим использованием, вроде того же приготовления кофе. Тем временем, гость за гостем приходили в кафе, ведомые утренней «запарой» — многим хотелось перед работой влить в себя кофе или взять стаканчик в офис вместе с булочкой, чтобы избавиться от необходимости завтракать дома. Некоторые и вовсе приходили рано с утра, чтобы засесть на весь день в уютной атмосфере, вместо холода и отрешенности бесплатных коворкингов. Обычно представители работников сферы общественного питания не любили последнюю категорию: «Приходят и занимают место на десяток часов по цене эспрессо!» — Се Лянь вспомнил недовольный тон коллеги по имени Цзянь Лан. Однако в кафе под руководством Цзюнь У все обстояло иначе: зал достаточно просторен и обставлен столиками на двоих с розетками, прямо под потолком висит роутер с общедоступным Wi-Fi, и атмосфера в целом намеренно располагает к работе. К десяти утра все привычно утихало: оставались лишь несколько занятых ноутбуками столиков, которые вряд ли побеспокоят работников в ближайшие часы. Мойщица даже вышла промыть глянцевую поверхность пола от слякоти, занесенной гостями. Колокольчики звучали все реже, давая Се Ляню немного погрузиться в собственные мысли за протиркой стеклянной посуды, пока в маленьком наушнике, вставленном в одно ухо, играла тихая запись традиционного оркестра. Недавно Се Ляню исполнилось двадцать семь. День рождения последние десять лет имел для него не столько праздничный, сколько меланхоличный характер, хотя Ши Цинсюань всегда старался устраивать маленькие вечеринки в честь своего друга. Возможно, Се Лянь относился так к «своему дню» и раньше, но в детстве у него особенно и не было выбора, как к чему относиться. Несмотря на то, что особого значения числу прожитых лет он не придавал, каждый год Се Лянь задумывался над тем, как он прожил этот значимый период — иногда эти размышления приходили через полгода после дня рождения, а иногда в тот же день, иногда и вовсе не дожидались праздничной даты. Почти все свое время он посвящал работе, и вдруг понял, что не отдыхал уже несколько лет. Даже периоды его фрикционной безработицы длились не более двух недель, а график в последний год ничего более свободного чем десять рабочих на три выходных не представлял. Он лишь недавно устроился на должность бариста, да и не чувствовал как таковой необходимости в отдыхе, однако все же сталкивался с осознанием, что у него… больше нет хобби или интересов. У него нет времени читать, писать, ходить на выставки с оружием, выращивать цветы или хотя бы ухаживать за покупными. Уколом по совести было и то, как много времени Жое проводит в одиночестве, хотя подбирая ее с улицы, он клялся ей, что она больше не будет несчастна и одинока. «Старость, наверное…» — мысленно протянул он. Се Лянь порой считал себя скучнее каждого офисного клерка, заходящего в кафе в восемь утра за четверным эспрессо. Звон колокольчиков прервал размышления. Се Лянь никогда не погружался в них слишком глубоко, ведь переживал об интересности своей личности лишь тогда, когда волею случая доводилось сравнивать себя с другими. На деле жизнь его полностью устраивала, просто и изменения в ней он бы принял без особенных затруднений. — Доброго утра! — улыбаясь, произнес Се Лянь. В ответ на привычный жест поступила непривычная реакция: молодой мужчина в ярком красном пиджаке на пару секунд застыл, смотря на бариста, и, лишь моргнув, опомнился и ответил. — Доброго утречка, гэгэ, — наконец улыбнулся он в ответ. Обращение было вполне себе обоснованным: «красному пиджаку» было явно не больше лет двадцати пяти, вот только обычно и Се Ляня принимали за школьника, поэтому он слегка удивился новому для себя прозвищу. — Можете, пожалуйста, сделать мне свой любимый кофе? Се Лянь покраснел. Вытираемый в руках стакан слегка дрогнул, ведомый смущением бариста. — Ой… Ах-ха-ха… Боюсь, я сам не пью кофе, я чай люблю… — бариста сам не знал, почему смутился настолько сильно. До этой фразы со стороны гостя он даже не обращал внимания на его внешность, поэтому не мог обосновать свою реакцию даже красивой наружностью говорящего! И все же красив он определенно был: глубокие черные глаза и густые, длинные волосы в косе набок создавали чудесное сочетание, дополняемое уже увиденным ранее красным пиджаком. Элегантнейший контраст, завершающий цветовой образ, не мог не привлекать взгляд. Прямой нос и «мыс красавицы» делали лицо очень выразительным, но глубокие глаза и волосы создавали впечатление все же более сильное. Их обладатель, в свою очередь, заглянул за спину бариста, позволив смятению затронуть свое лицо лишь на жалкую долю секунды, во время которой издал непонятный полувыдох-полустон. — Вижу, у вас есть чайники, — он заулыбался еще светлее, подойдя к стойке выдачи почти вплотную. — Ваш любимый чай; здесь, пожалуйста. — Да, хорошо… — от смущения слегка задрожали руки, и он едва нашел в кассе нужную строку. Сдерживая желание побить себя по красным щекам, Се Лянь немного успокоился и продолжил, дружелюбно улыбаясь, — Тогда, айва с персиком. Вы будете один? — Да, один, но от второй чайной пары не откажусь, — гость подмигнул, протягивая карточку к терминалу. — Хорошо, присаживайтесь, пожалуйста, за любой свободный столик! — ответил Се Лянь. Неожиданно он обнаружил в себе желание нервно засмеяться. «Неужели влияние Цинсюаня?..» — он позволил себе мимолетную отвлеченную мысль, которой едва улыбнулся, уже ни капельку не нервно; Ши Цинсюань был слишком приятным, чтобы позволять стрессу и волнению побеждать в мысленной битве Се Ляня. В ответ на слова бариста, парень отправился за ближайший столик, сев так, чтобы поворота головы градусов на двадцать хватило, чтобы созерцать всю барную стойку. Се Лянь невольно обратил внимание, что мужчина одет очень элегантно и при этом ярко, чем-то возвращая смотрящего в воспоминания о родительских друзьях, стремившихся и быть похожими на всех, и выделяться в толпе. Только второго в образе гостя было сильно больше, а «стремлением» это было назвать трудно: он гораздо естественней привлекал взгляд, чем все те люди, отражающиеся в воспоминаниях Се Ляня одновременно тоской и ностальгией. Когда гость отошел, а Се Лянь отправился наливать в чайник кипяток из кофемашины, к нему подошел Ичжэнь. — Почему он такой странный? — сказал он своим обычным настороженным, но все же мягким тоном, пока лицо окрашивалось сведенными к переносице бровями. Он говорил под нос, будто бы и не с Се Лянем вовсе, и имел в виду не произошедшее только что. Но договорив, посмотрел уже прямо на коллегу взглядом, наполненным непониманием, а губы в тот же момент немного поджались. — Цюань-эр, это не совсем вежливо… Он не странный, он — наш гость, — по-наставнически нахмурился Се Лянь, смотря на коллегу в ответ. Увидев реакцию в виде кивка, он тихо, практически шепотом добавил: — Хотя я и сам не понял, почему он так себя ведет… — Ну и ладно. Все равно он странный. Глаза недобрые. Се Лянь бесконтрольно кивнул. Глаза посетителя в красном пиджаке и правда показались ему довольно необычными, хотя «недобрыми» их назвать было трудно, скорее чарующие и, может, не совсем подходящие озорному тону и поведению своего хозяина. Бариста не мог понять, что кажется ему неординарным, но так как имел четко поставленную задачу — выполнить заказ — не позволил себе рассуждать об этом излишне долго. Чай делается чуть ли не быстрее всего остального ассортимента меню, и пока он заваривался, Се Лянь подготовил две чайные пары. Как бы он ни был очарован, он не планировал присоединяться к мужчине за столиком, ведь фраза про вторую чайную пару для бариста могла быть просто шуткой, и на самом деле гость правда кого-то ожидает. Взяв две тарелочки с чашками в одну руку и чайник — в другую, он понес их к нужному столику. Такие моменты он не любил сильнее многого в своей работе, ведь именно посуда бьется страшнее всего: громко, у всех на виду и с несоответствием на следующей инвентаризации. — Айва с персиком для Вас, — Се Лянь аккуратно расставил все принесенное, силясь не обращать внимание на сверкающие от взгляда на вторую чашку глаза. — Не желаете попробовать один из наших десертов? — все бариста должны были предлагать дополнение в виде перекуса гостям, которые были намерены остаться в заведении. — Обязательно, когда приду в следующий раз. Не подскажете, когда Вы работаете? — Се Лянь даже не успел повторно смутиться, только-только вернул едва исчезнувшую красноту с щек, когда тот продолжил: — Или такой вопрос заставит даже Вас считать меня странным? — Ох, простите моего коллегу… Он не хотел Вас задеть! — невольно бариста даже подумал, что сидящий перед ним — монах, развивший все пять чувств до непревзойденного уровня, ведь говорили они с Цюань Ичжэнем невероятно тихо и находились как ни посмотри на немаленьком отдалении от столика. — Конечно, — бросил гость, будто бы его это и вовсе не беспокоило. Се Ляня это даже немного задело, но, опомнившись, он мог лишь признать, что рад невозмутимости гостя. — Так… когда? Наконец раскрасневшись до прежнего состояния, бариста ответил: — Завтра… И чуть ли не убежал за барную стойку. Рабочий день подходил к концу, и до закрытия кафе оставалось около трех часов. Се Лянь уже успел избавиться от накатившего волнения, а Цюань Ичжэнь — от неприязни, когда «красный пиджак» вновь подошел к кассе. — Гэгэ, пожалуйста, сделаете латте с собой? — его улыбка была невероятно нежна и мила, казалось, что одна только возможность смотреть на бариста в милом фартуке делала его счастливее всего существующего в мире, и все же Се Лянь предпочел списывать это на предвкушение о вкусе кофе. «Должно быть, он хочет дозу кофеина с самого утра… Декаф, наверное, нет смысла и предлагать.» — Вы желаете на обычном молоке или на альтернативном? — увидев кивок на первом, он отправился делать заказ, и, когда уже принес стаканчик с крышкой, уточнил: — Как я могу подписать? — Не утруждайтесь, гэгэ, — Се Лянь немного удивился, почему-то думая, что гость непременно назовет свое имя, а может, и дополнит представление номером или ID какой-нибудь популярной соцсети. Предположив, что у того в имени просто слишком сложные иероглифы, он нарисовал «^0^». Получив стаканчик, гость направился к выходу и сказал: — Называйте меня Сань Лан. .・。.・゜✭・.・✫・゜・。. Субботнее утро выдалось гораздо более активным — по выходным и праздникам кафе открывалось и закрывалось на час позже, при этом «распределение» гостей было более равномерным по дню: у большинства не было четкого графика: ни обеденных перерывов, ни строго установленного рабочего времени. И все же утром люди всегда приходили плотнее — теперь среди них было несколько больше школьников, студентов и людей, пришедших парами или группами посреди прогулки. Гораздо меньше рабочих и в целом тех, кто куда-либо спешил: во многом из-за этого по выходным работать было приятнее. К двенадцати просыпалось все больше людей, и смогла даже образоваться очередь. Сделав бесчисленное количество капучино на пару со все тем же Цюань Ичжэнем, Се Лянь даже немного выдохнул, когда очередь наконец закончилась, и хотел было поблагодарить напарника, когда его лицо вдруг окрасилось нескрываемым недоумением, дополняемым сведенными бровями и надутыми аналогично вчерашнему губами, слегка сжатыми. — Что такое, Цюань-эр? — Гэгэ, можно сделать заказ? — услышав знакомый со вчера голос и обращение, Се Лянь обернулся, стараясь хотя бы частично закрыть коллегу и его выражение лица. Успех: частичный, разница в шесть сантиметров позволяла «красному пиджаку» увидеть брови, но вот переносицу уже закрывала кичка Се Ляня. — Да, конечно, простите… — думая, как сформулировать, за что он приносит извинения, он быстро сдался, не желая делать ситуацию еще более неловкой: — Еще раз… — Не стоит, гэгэ. Айву с персиком в стаканчик с собой. Можете особо не ждать, пока заварится — я люблю некрепкий чай. Се Лянь даже немного обрадовался тому, что гость не будет видеть недовольство Цюань Ичжэня целый день, и, приняв оплату, вдохновленно отправился за баночками с чаем. — Пожалуйста, айва с персиком, Сань Лан! — протянул стаканчик Се Лянь, надеясь, что запомнил имя правильно. — И… Вы говорили, что попробуете десерт. — Спасибо, гэгэ. Мне очень приятно, что Вы запомнили, я и сам забыл, что пришел сюда за десертом, — молодой парень так уверенно и улыбчиво смотрел прямо в глаза, что Се Лянь даже начинал чувствовать себя неловко. Из-за очень прямого взгляда он начал ощущать, что с глазами парня что-то не так, но не смог понять, что именно, а приглядываться казалось крайне невежливым. — Можно круассан тоже с собой? Неведомым образом за полтора дня присутствия в жизни Се Ляня, красный пиджак стал постоянным обитателем его мыслей. Откровенно говоря, с ним никогда так в открытую не флиртовали, даже Ши Цинсюань, на девяносто процентов из флирта состоящий. Из-за ассоциации с ним же Се Ляню казалось, что они с Сань Ланом могли бы подружиться, хотя ничего не знал о характере гостя. Стиль нового знакомого ему определенно нравился. И внешность… И голос… Завтра он снова работает, и уже ожидает встречи с гостем. Постепенно вечер спускался на город, и к наступлению позднего заката Се Лянь начал готовиться к закрытию смены. Оставив Цюань Ичжэня замывать кофемашину, сам он отправился в подвал за пополнением фруктов и овощей, из которых они делают свежевыжатый сок. Се Лянь был ниже и ловчее, поэтому в узком подвале у него было всяко меньше шансов угробить себя в один момент со всеми продуктами. Вернувшись из стафф-зоны, он даже не успел сфокусировать взгляд, как заметил ярко-красное пятно у стойки выдачи. Сань Лан! — Это ведь ты издеваешься над шисюном? — услышалось Се Ляню, когда тот с тремя ящиками в руках зашел за стойку. Проигнорировав вопрос Цюань Ичжэня в пользу другого бариста, человек в красной рубашке обернулся на него. «Переоделся после утреннего визита?..» — обратил внимание Се Лянь, пока звук его мыслей не прервал голос. — Добрый вечер, гэгэ, — улыбнулся гость. Поняв, что его смену облика заметили, он поправил ворот рубашки и застегнул нижнюю из трех расстегнутых пуговиц в области груди. «Стесняется?» — Се Лянь чуть ли не засмеялся вслух. «Наверное, назвать его «милым» даже просто в мыслях — довольно грубо…» — Добрый, Сань Лан, — Се Лянь был рад возможности подарить улыбку в ответ и, опустив ящики, посмотрел на гостя. — Я зашел только спросить, смогу ли я навестить гэгэ завтра? — радостным вне контекста тоном сказал пришедший в заведение, еще немного разозлив вспыльчивого Цюань Ичжэня. — Да, я завтра работаю тут же… — вновь не справившись с подавлением смущения, сказал Се Лянь, почесав за затылком и наклонив голову. — Я очень рад. До завтра, гэгэ. И он правда пришел на следующий день. Утром — за чаем, вечером — за разговором с Се Лянем. — Добрый вечер, гэгэ. Вы не слишком устали? — на удивление это не казалось пустым вопросом, вроде «Как дела?» при встрече, и бариста ощутил некоторый трепет от неожиданного вопроса. — Добрый вечер, Сань Лан! Нет, очень спокойный день для воскресенья, — он весело улыбнулся, снимая рабочий фартук и вешая его на крючок около стойки выдачи. Он обратил внимание на прикрепленный к фартуку бейджик с именем. — Кстати, Сань Лан, почему ты так уверенно называешь меня «гэгэ»? Мне чаще говорят, что я выгляжу слишком молодо, ха-ха… — Я просто предположил, а так как ты не поправил, я продолжил. Не задумывайся над этим, — он поддержал обращение на «ты», хотя сам Се Лянь даже не понял и не заметил, как вдруг перешел на менее формальный стиль. — Я достаточно молод, чтобы полагать, что все вокруг меня старше. — О? И сколько же тебе? — Двадцать два, гэгэ, — сказал он, открывая звенящую колокольчиками дверь, давая Се Ляню пройти без усилий. Около десяти минут они шли до метро, разговаривая буквально обо всем. Шанхай был невероятно живым городом, в особенности, когда медленно приближалась ночь: множество людей и не меньшее множество ярких мерцающих надписей и картин. Пока те сменялись на заднем плане, двое мужчин в неторопливой прогулке обращали внимание только друг на друга. — Сань Лан, а какой твой любимый кофе? — спросил Се Лянь, вспоминая то, что первым спросил у него новый друг. — Латте? — Мне нравится пить айву с персиком. Жаль только, что кипяток в кафе наливается мгновенно, и у меня так мало времени на то, чтобы полюбоваться, — они опустились на эскалатор, и Сань Лан, встав на одну ступеньку ниже, все еще оставался на пару сантиметров выше. — У нас и правда очень красиво. Не подумай, я не хочу соблазнить тебя на еще какой-нибудь напиток, просто кофе у нас и правда очень вкусный, особенно авторские! — Се Лянь улыбался, находясь невероятно близко к Сань Лану. Тот, кажется, даже немного покраснел, но смущение не отразилось на его лице. — Обязательно попробую, гэгэ. Какой тебе больше всего нравится делать? Се Лянь, сам не заметив, начал вдохновленно рассказывать о разных напитках из меню, прервавшись только когда уже подъехал его поезд. — Сань Лан, тебе в эту сторону? — Боюсь, что нет. До завтра, гэгэ! — сказал он, провожая бариста взглядом. На другой стороне тоже подъехал поезд, но мужчина даже не сдвинулся с места, продолжая взглядом провожать бариста. — До завтра, Сань Лан! .・。.・゜✭・.・✫・゜・。. Кажется, два визита в день, один из которых происходил ранним утром, а второй — прямо перед закрытием и не утруждал работников заказом, гость решил сделать своей традицией. Однако с каждым днем ответ «Да, я завтра работаю!» от Се Ляня он воспринимал все с меньшей радостью. Так прошла неделя и бариста пришлось с грустью признать — вот уже четыре часа дня, а утренний визит Сань Лана так и не свершился. Он надеялся, что гость еще хотя бы день придет, и в свой выходной он сможет договориться с Сань Ланом о встрече, чтобы правда подружиться. Ведь именно сегодня, спустя десять рабочих дней, он мог ответить Сань Лану «нет» на его привычный вопрос. За эту неделю они успели неплохо поговорить немало раз — когда напарником Се Ляня был не Цюань Ичжэнь, под закрытие он мог говорить с тем, кого уже успел начать считать другом, пятнадцать-двадцать минут и получать от этого немалое удовольствие. С другой стороны, ему казалось странным расстраиваться из-за того, что из десятка дней один они не увидятся. Се Лянь начал жалеть о том, что так и не обменялся с «постоянным гостем» номерами. Он не считал позволительным давать своему настроению влиять на качество работы с гостями, и потому день в плане работы прошел все с такой же легкостью. Сегодня с ним на смене была Цзянь Лан, которая, несмотря на некоторую вульгарность, пугающую Се Ляня, была достаточно ответственной и умелой девушкой, с коей было приятно работать. Вечерело, до закрытия оставалось около часа. Гостей было довольно много — люди все еще возвращались с работы и желали провести хотя бы десяток минут в спокойствии уютного кафе. Обычно такие люди шли большим потоком, и, пока обслуживал одного, не мог даже обратить внимание на входящих. Благо, Цзянь Лан отлично справлялась с проявлением дружелюбия, пока Се Лянь занимался заказами, и примерно каждые минут десять они менялись. Так и прошел час. — Добрый вечер, гэгэ, — бариста даже не заметил, как вошел в ярко-красном пальто его друг. И очень обрадовался, увидев его. — Сань Лан! Я уже думал, что ты не придешь… Ой, то есть, не то чтобы ты обязан приходить сюда, но я тебя и правда ждал, — Се Лянь снова почесал рукой за затылком, слегка отводя взгляд: желание видеть кого-то каждый день стало для него неожиданностью и, пожалуй, довольно-таки стыдной. — Рад оправдать твои ожидания, — он немного устало улыбнулся. «Наверное, у него все-таки была своя причина не приходить утром…» — подумал бариста, переводя взгляд с пола на своего друга. Тот оперся рукой на стойку, продолжая: — Меня мучает вопрос, гэгэ, позволишь? — Конечно, Сань Лан! — Ты хоть когда-нибудь отдыхаешь? — парень спрашивал с нескрываемой досадой, немного надув губы и щеки в наигранно-инфантильном выражении, в то время как Се Лянь был очень рад получить вопрос, на который уже заготовил долгожданный с обеих сторон ответ. Бариста заулыбался, кладя свою руку на ту, что мирно лежала на стойке. — Да, отдыхаю!