Солнечные лучи пробивались в щель между плотными шторами, аккуратно ложась на лицо Сынмина. Хван встал спиной к окну, закрывая собой свет, чтобы тот не смел мешать мирному сну парня. Хёнджин даже немного завидовал, что Ким может так спокойно спать. Интересно, что ему снится? Точно не те кошмары, от которых Хван глаз не смыкает третью ночь. Вообще Хёнджин пришёл, чтобы разбудить парня. Но так не хочется разрушать хоть его сон, раз свой не ладится. Поэтому дэмилун обводил взглядом стены, чтобы отдалить этот момент. Хван практически никогда и не заходил в комнату отца Сынмина. Она выглядела брошенной. Может, оттого что по всему полу были раскиданы листы с переводами, а может, от самой мысли, что её хозяев уже нет в живых. Они никогда не вернутся. Только рассказы МиМи оживали в его голове…
Вот на этой кровати всегда чуть ли не до обеда спала целая семья из трёх человек. Мигён заходила обычно, чтобы позвать их есть, и её каждый раз трогала эта картина, как Минсо и Сохи обнимают своего маленького сына. Тепло и нежно. Как только родители могут. Хёнджин бы всё отдал, чтобы хоть раз ощутить это тепло. А за тем столом, на котором расставлены небольшие колбы, Сохи показывала маленькому Сынмину фокусы с зельями, просто меняя их цвета. Хван практически слышал этот восторженный детский смех через пелену времени. А у этого окна… Хёнджин подошёл ближе, всё же распахивая шторы. У этого окна Минсо играл незамысловатые, порой даже незвучные совсем, песни на дудочке, которую вырезал сам. Ведь создавать музыку — это была единственная магия, на которую он способен.
— Эй, соня, вставай! — не оборачиваясь, выкрикнул Хван.
— М? — Сынмин с трудом разлепил глаза и сел в кровати, — пожар?
— Нет, идём росу собирать, — Хёнджин подошёл к парню. Тот выглядел слишком забавно, как щенок, который долго и упорно вертелся в траве.
— Что? Зачем?
— Ну как, — Хван сложил руки на груди, — ты же хотел учиться магии, так пошли. Твоя бабушка говорила, что каждая ведьма должна сперва установить связь с природой, и сбор ингредиентов — просто необходимый ритуал для этого. На утренней росе получается самый вкусный чай, это я тебе как эксперт говорю.
— Разве есть отличие вечерней росы от утренней? — Сынмин поставил большую чашу под куст и начал его легонько трясти, чтобы капли не разлетались слишком сильно.
— Конечно! — Хёнджин не поднял головы, потому что пытался вытащить репейник с корнем, — в зависимости от времени у всего будет разная энергия.
— Энергия меняется сама? Я думал, что она постоянная.
Хван даже прекратил свои копания в земле и обернулся на парня.
— Ну, — он задумчиво сощурился и вздохнул, — я, конечно, не так хорошо умею объяснять, как Феликс… Давай тогда введём такой термин как… свойство энергии… Да. Энергия останется одной, но в зависимости от состояния поменяет свои свойства. Поэтому, например, если заморозить эту воду или выпарить, мы получим разные эффекты. Ведьма не может просто добавлять какие-то травы в свой заговор, всегда должны быть уточнения — корень или листья, в виде порошка или засушенные. В этом как раз и состоит самая большая сложность в создании каких-то новых заговоров, — в каком состоянии нужно взять ингредиенты, чтобы получить необходимый результат? Особенно это относится к ведьмам, которые пытаются создать что-то ходящее на грани с опасностью.
Вроде понятно, но всё равно суть будто ускользала, не давая Сынмину полностью погрузиться в этот мир. Словно он стоял перед вратами истины, но они были заперты на маленький замок. И, казалось бы, возьми камень, чтобы сбить его, и проблема решена, но вокруг только беспроглядная тьма. Это погружает в отчаяние. Он никогда не поймет до конца, пока не испытает на себе. Каково это? Чувствовать, как энергия течёт, как твои слова преображают мир, как ты создаёшь что-то новое. Будто Бог. Всемогущий Творец.
— Я же смогу уже сегодня заговор попробовать? — Ким смотрел как капельки падали в чашу, пуская по воде рябь. Завораживающе.
— Да, начнём с простенького, — Хван подошёл к парню, — закончил? Пойдём ещё шиповника наберём.
Сынмин залезал в колючие кусты чуть ли не по локоть, обкалывал пальцы, но доставал плоды. Он не раздражался, не чувствовал боли. Его задачей было установить какое-то единение. Это тоже звучало непонятно. Но парень сосредоточился и, кажется, чувствовал что-то ещё. За всем этим физическим. Он ощущал запах, очень тонко, а кожей будто понимал спелость, если так можно выразиться по отношению к шиповнику. Поэтому Сынмин отбирал не все ягоды. Хёнджин просто стоял рядом, наблюдая вдумчиво. От этого Ким ощущал себя будто на экзамене. Довольно нервно. Задумавшись об этом, он в очередной раз проткнул кожу на пальце, но уже глубже, и тут же зажал фалангу между зубов, словно накладывая жгут.
— Достаточно, — прикрыл глаза Хван, — удивительно, как легко ты открываешься энергии, я уж боялся, что и это нужно будет объяснять, но пока не придумал как.
— В большинстве переводов упоминалось какое-то
«единство четырёх стихий», — Сынмин толкнул бердом заднюю дверь, смотря Хёнджину в глаза, — что это значит?
— О, это дополнительный заговор на усиление эффекта, — Хван зажал одну из корзинок в локтевом сгибе и помог с открытием двери, упираясь рукой над головой парня, — ведьмы же черпают силу от природы, а основу мирового баланса составляют четыре стихии. Обращаясь к ним за помощью, мы усиливаем магический эффект заговора. Или же слабые ведьмы усиливают свою энергию.
— К какому рангу относишься ты? — Ким поставил чашу на стол.
— Рангу?
— Ну, как распределяются ведьмы по силе? Уровни, ранги или что у вас там.
Хёнджин на секунду задумался.
— Никак? То есть, да, у ведьм разный уровень силы, но не принято ранжировать. Ведь нет никакого ведьмовского училища, каких-то общих объединений.
— Кланы же есть.
— Ну, в клане, особенно в таком, о котором говорил Джисон, там наверняка есть какая-то иерархия и они отбирают ведьм по силе. Но в принципе в ведьмовском сообществе нет такого, — Хван зажёг газ на плите и поставил чайник, — но могу сказать так — я очень слаб, мой напор энергии совсем небольшой, — Хёнджин улыбнулся краешком губ. Но его лицо от этого почему-то сделалось печальным. Было видно, как он горит этим миром, как хочет быть достойным этого звания.
— Разве «единство четырёх стихий» не увеличивает силу?
— Оно увеличивает твои шансы на исполнение заговора и даёт как бы дополнительный ресурс, но не меняет природу твоей энергии, — Хван тихо вздохнул и снял с чайника крышку, чтобы наблюдать, как закипает вода, — но вообще, — он обернулся на Сынмина, оживившись, — даже слабая ведьма может стать выдающейся. Ведь легко исполнять заговоры, когда в тебе много силы, а ты попробуй упростить сложный заговор так, чтобы даже с самым слабым потоком его осуществить. Вот это действительно удивительные способности и чуткое общение с природой.
Хёнджин поставил чайник на подставку на столе и пар ударил Сынмину в лицо.
— Теперь бросай шиповник и прошепчи: «сладкая дикая роза шипами отгонит плохой сон».
Ким последовал указаниям, но ничего не почувствовал. И это всё? А как же энергия? Как же магия? Парень нахмурился, разглядывая грустно плавающие плоды в горячей воде. Разве может быть чудесный мир таким блеклым? Хван не дал ему долго тонуть в разочаровании, налив себе в чашку немного кипятка, и тут же поглотил содержимое одним глотком. Сынмин даже дернулся, представляя, как кипяток обжигает полость рта, как ревёт от боли нёбо, как извивается язык в агонии и плавятся дёсны. Он, конечно, не раскалённый уголь в рот закинул, а казалось, что должно быть так. Но у Хёнджина ни один мускул на лице не дёрнулся.
— Не получилось. Давай ещё, — Хван перевернул чайник в раковине, плоды с глухим стуком бились о металлическое дно, будто в один ритм с сердцем в этот момент. Хёнджин снова налил воды и зажёг огонь, — ты что-нибудь почувствовал?
Ким опустил взгляд и увидел, как пальцы сжимаются в кулаки — он не хотел признаваться. Как могло не получиться? Это врождённый дар. Его бабушка выдающаяся и уважаемая ведьма. Сынмин просто боялся, что если он не ворвётся в этот мир, то его вернут в ту холодную, пустую, тёмную квартиру. В ответ парень всё же помотал головой.
— Ничего, это нормально, — Хван сложил руки на груди, прижимаясь к столешнице, — я не хочу описывать ощущения, ведь ты можешь просто на них зациклиться, а всё твоё внимание должно быть направлено на общение с природой. Попробуй во время заговора пропустить через себя эмоции… — Хёнджин цокнул, отведя взгляд, — как же мне трудно подобрать слова, — он прикрыл веки, пытаясь сосредоточиться, — как бы сказать… Ты готовишь сейчас чай для хорошего сна, да. Вот, представь, как тебе плохо было спать когда-то, прочувствуй это. И во время заклинания попробуй увидеть, как эта проблема решена.
— Словно я говорю чаю, какой результат хочу получить? — выгнул бровь Ким.
— О! — Хван выкинул на него указательный палец, — именно! Как я и говорил, общение с природой. То, как ты собирал шиповник… Ты же думал как раз о результате, что тебе надо его получить. И у тебя было единение.
— Я бы больше назвал это шестым чувством, — развёл руками парень.
— Да называй, как хочешь, ты уже понял, что строгой терминологии я тебе не дам. Мы все работаем на уровне чувств.
И на вторую, и на третью попытку ничего не вышло. Ведь Сынмин действительно пытался концентрироваться на себе, будто стараясь выжать что-то из пустого тюбика. На четвёртую попытку он уже хотел перевернуть этот чайник на пол. «Ну что за бред? Меня всё-таки просто разыгрывают всем селом, сейчас выбегут с камерой и будут кричать, что я дурачок. В магию поверил!». Это же просто чай! Так какого черта?! Хёнджин нежно накрыл руки Кима, что крепко вцепились в стол.
— Как ты сегодня спал?
— Плохо, я практически не спал. Будто просто дремал, бесконечно просыпаясь. Голова болит. Почему я там один, нас могло быть трое, — бубнил бессвязно Сынмин, смотря, как дрожит на воде шиповник от волн его голоса.
— Как бы ты чувствовал хороший сон?
— Он тёплый, светлый. Я бодрый. Сияю. Мама говорила, что я сияю после сна.
— Ладно, — шепотом сказал Хван, — давай ещё раз. Подумай об этом, когда я согрею воду.
Раздражение усилило головную боль в разы. Ким смотрел в воду, прищурившись, а горячий пар облеплял лицо и будто сжимал. Он попытался унять злость и опереться на ощущения. В голове четкими картинками оживала его бессонная ночь. Неуютно холодная кровать. Пустой мрак тихой комнаты. Поворот. Один. Другой. Беспокойство. Беспомощность. До слёз. Хочется спать. Беря в руки один из плодов, он не почувствовал его, словно тот стал с ним одним целым. Губы разомкнулись:
«сладкая дикая роза». Сердце сделало кульбит, словно запуская какой-то механизм. Ещё плод. В пальцах кольнуло. Импульс от укола побежал по венам. С губ как-то уже бессознательно (то ли от того что фраза приелась, то ли действительно магия) слетело:
«шипами отгони плохой сон». Шиповник ударился о воду, она поднялась, и на секунду показалось, что застыла. От сердца в разные стороны побежали мощные волны, перетряхивая все внутренности.
«Энергия». Да, такой мощный поток. Какое же подходящее слово. Всё переменилось в миг. Пар не душил, а как шёлк поглаживал. Нет, как руки матери. Сладкий запах ударил в нос. Чётко чувствовалось, как он идёт по переносице, оседает в пазухах, в голове. Расслабляет. Сынмин замер не в силах выразить это всё как-то словами. Неужели это в реальности? Магия… Или он уже просто себя убедил в этом? Мозг легко обмануть.
Хёнджин вновь наполнил свою чашку.
— Хорошо, — причмокнул и выдохнул Хван, и на его лице расцвела улыбка. Лёгкая и мягкая. Глаза искрились, отчего казалось, что он рад достижениям Сынмина большего него самого, — получилось отлично. Попробуй, — Хёнджин протянул ему свою чашку.
Ким, всё ещё не до конца веря в происходящее, осторожно отпил. Как только жидкость огладила горло, парень почувствовал, что головная боль рассеивается, оставляя за собой тягучее чувство бодрости. Когда лениво просыпаешься в мягкой постели, потягиваешься и кутаешься в одеяло посильнее, потому что слишком приятно, чтобы покинуть её. Он действительно засиял, словно вместо сердца у него была звезда. От её света пульсировало всё тело. Маленькое чудо простыми словами. Буквально просто словами. Сынмин сделал ещё несколько глотков. Вялость перестала ощущаться даже на физическом уровне.
— Знаешь, у меня вообще вышло только с девятой попытки, я немного завидую, — Хван смущённо потёр висок, — ладно, неважно, попробуем ещё на росе?
Ким почувствовал азарт, словно заядлый игрок казино. Не все заговоры выходили с первого раза, но это больше распыляло, и он не мог остановиться, продолжая повторять попытки. Почувствовав силу, что всё время скрывалась так долго внутри него, Сынмин не хотел избавляться от этого чувства всесильности, воодушевления. Он будто чувствовал саму суть жизни. Это единение с природой. Гармония. Теперь он не мог понять, как кто-то может хотеть разрушить её. Ведьмам под силу защитить всех. Ким был уверен, что теперь он не увидит смерть. Предотвратит её. Да, пока они попробовали самые простые заговоры. Тот же самый шампунь, из-за которого он разозлился в первый раз. И изменил вкус листьев кинзы. Теперь Сынмин по-настоящему смог понять то, о чем говорил Джисон. Зря он так, довольно сносно выходит. Возможно, если есть на постоянной основе, то приестся. Кстати о Джисоне, он снова заходил позвать поесть, но Ким даже на это предложение не хотел отвлекаться. Будто сила могла испариться. Да, все сомнения и недоверие испарились, как их и не было бы. Ведь это действительно неописуемо, и, на месте Хёнджина, он бы тоже не смог доходчиво объяснить. Вот на таком кураже, опьянённый своими способностями, Сынмин и не заметил, как опустились сумерки.
Которые несли за собой гнилой смрад чудовищ, живущих под покровительством Луны.
***
Чанбин шёл к Хёнджину по своей обычной тропе, покручивая крышку фляги в кармане кардигана. И уловил тонкий запах крови. Такой сладкий и живой, что аж живот скрутило. Неужели какой-то человек забрёл в купол? Со насторожился. Кто-то уже шёл по этому следу. И это не вампиры его клана. Неужели кто-то ещё остался из этих жалких недоумков? Но всё ещё было странно, что кровь была, а вот человеком и близко не пахло. Может, кто-то оставил метку и их теперь укрывают ведьмы. Чанбин решил не придавать тогда этому значения. Но чем ближе, он был к дому Хвана, тем сильнее становился запах. Может ли это быть он? Тогда, придётся избавиться от этого сброда.
И правда, двое вампиров крутились вокруг куста шиповника, источника аромата. Выглядели они отвратно с распахнутыми ртами и стекающей по подбородкам слюней. Жалкие псины. Но чего взять с низших вампиров, голодавших пятнадцать лет. Их глаза почернели, всё тело дрожало, волосы частично повыпадали, отчего виднелись проплешины. Чанбин наблюдал, прислонившись к дереву, как они облизывали колючие иглы, прокалывая свои ссохшиеся языки. Со поёжился от отвращения.
— Эй, вам не мерзко от себя же? — Чанбин один рывком оказался рядом с ними, подхватив и подняв одного за горло.
Вампиров можно было убить, оторвав им головы, но, на самом деле, эта не очень и простая задача, как могло показаться. Ведь кожа словно хитиновый панцирь, плюс довольно быстрая регенерация. Либо его полностью ослабит ведьма. Либо нужна сверхъестественная физическая мощь. Приняв истинный облик, Со справился бы вмиг, но сил сейчас для этого не было. Поэтому придётся повозиться. Чанбин откинул того, что держал, подальше и вцепился пальцами в темя второго, который уже пытался накинуться на него.
—
Благословлён Основателем? — прохрипел тот, усмехаясь.
Со промолчал, впечатывая его со всей силы головой в землю. Чёрная жидкость брызнула в лицо, отчего пришлось прищуриться. «Так ослабли, что бьются словно фарфоровые вазы». Ухватившись за шею вампира, Чанбин дёрнул со всей силы, отрывая кусок плоти. Грязных брызг стало больше, какие-то капли даже попали в глаза. Чёрная кровь стекала с кисти. Ткани в руках быстро застывали, всё ещё продолжая регенерировать защитный слой. Только бы успеть сломать позвонки, будет проще. Но тут его за волосы потянул назад подоспевший первый вампир. Перекатываясь на спину, Со с маху ударил напавшего ногой в живот, тот снова оказался отброшен. Сделав рывок с низкого старта, Чанбин всё же успел сжать в кулаке кости, раскрошив их. Оперившись ногой в плечо вампира, он обхватил голову под подбородком и потянул, отрывая. Подбрасывая свой трофей как мяч, Со направился к последнему. Теперь будет быстрее.
***
Хёнджин и Сынмин ютились в небольшой кладовой. Ким оглядывал все запасы, расспрашивая о каждом растении. Ему было интересно, как же ведьмы видят их свойства. Так бы он быстрее понял суть создания заговоров. Какие чувства и ощущения приводят ведьм к новым открытиям? Хван был бесконечно счастлив, отвечая на все вопросы с озорством. Словно наконец-то появился человек, с которым можно поделиться своей обсессией. Первый настоящий друг, которому не страшно открыть свою душу. Но его маленькую идиллию прервал стук в дверь. Неужели снова Джисон?
— Хёнджин!
Внутри всё похолодело, отчего Хван застыл как мертвец. Он даже ощущал, будто тело немеет. Это Чанбин. О нет. Этот вампир разрушит всё, сорвёт маскировку. Откроет Сынмину занавес, чтобы показать полную картину этого гнилого мира.
Ким бросил вопросительный взгляд на Хёнджина, мол «ты глухой? Тебя же позвали». Не увидев никакой реакции, парень решил было уже сам пойти открывать. Но Хван перехватил его за запястье.
— Ох, не стоит беспокоиться, — Хёнджин затянул парня вглубь кладовой, а сам вышел наружу, — мой не самый приятный знакомый, достаёт меня без конца. Я просто выпровожу его и всё.
— Но тогда я точно должен помочь тебе, — Сынмин сделал шаг вперёд, — он тоже ведьмак? Сильный? Тебе угрожают? Я вижу по твоим глазам, что ты напуган, я так этого н-
Хван слегка толкнул парня в грудь и захлопнул перед его лицом дверь, подпирая её спиной. Глаза хаотично забегали по комнате в поисках того, что могло бы заблокировать выход. С каждой прошедшей секундой он невыносимо злился, поэтому лучшим решением, принятым на поводу у гнева, было сломать ручку. Замок заклинило. Ким не стал отчаянно колотить в дверь, поэтому Хёнджин решил, что тот понял — это ради его же блага.
Хван большими шагами пересёк гостиную с коридором и вышел на улицу, сталкиваясь на веранде с Чанбином. Тот был весь в черных брызгах, а руки чуть ли не по локоть в гнилой крови. Внутри всё сжалось и сердце, казалось, замерло. Хотя оно и так еле билось обычно.
— До тебя тут вёл кровавый след от шиповника, укрываешь кого-то? — Со говорил спокойно, голос казался даже немного заигрывающим. Для него обычное дело — стоять в крови после смертельного поединка и рисовать улыбку на грязном лице. Глаза Хёнджина стали ещё шире, его пробила дрожь, как от лихорадки. Что он наделал? Какой опасности подверг Сынмина? А если бы это был не Чанбин? А почему он тогда в крови? Хван метнул безумный взгляд на вампира, тот аж одёрнулся от такой колкости. Он мягко опустил руки на плечи Хёнджина, успокаивая, — ничего, это были низшие, я без труда с ними справился, — его тихий голос лился, словно мелодия, пытался убаюкать.
Из глубины дома раздался хлопок, после этого слышно было, как что-то с грохотом упало на пол, и гул приближающихся шагов.
— У меня в руках амброзия и я не побоюсь ей воспользоваться, — выкрикнул Сынмин, распахивая дверь.
Чанбин тут же поднял руки от плеч Хвана. Он явно не знал, что такое амброзия, но звучало действительно устрашающе. Особенно после тех сопроводительных эффектов.
— Вряд ли амброзия что-то ему сделает, — почувствовав, как холодок бежит по спине, Хёнджин обнял себя за плечи.
— Как же? — Сынмин вытянул руку вперёд с растением и, не сводя глаз с незнакомца, подошёл ближе к Хвану, — я знаю о её свойствах, и в некоторых заклинаниях, причиняющих вред здоровью, она является основой. Хотя, может он уже больной, — Ким кивнул не его руки, — что это — новый вид чумы? Или просто измазался в мазуте? Неважно, я не дам ему тебя обижать.
Чанбин удивлённо приподнял брови, и уголки губ дёрнулись, будто он хотел рассмеяться. Но всё же в диалог влезать не хотел. Ему определённо стало интересно, как события будут развиваться дальше.
— О-он болен, да, — Хёнджин сжался сильнее. Будь его воля, он бы растворился прямо в эту секунду. В голове кавардак, тревожная сирена била внутри, оглушая. Вода в лёгких бурлила, кипела. Отчего Хвану казалось, что он задыхается.
«Но если он на тебя обидится, когда узнает, что ты ему лгал, не приползай к нам жаловаться» — эхом отдавались слова Джисона. Что же сейчас его беспокоило больше? То, что Сынмину придётся столкнуться с главным страхом этого мира? Или то, что Хван окажется лжецом и предателем в его глазах? Нет, нужно попытаться обелиться. Он не лгал, скорее, недоговаривал, да. Конечно! Просто хотел уберечь. Это вообще желание его бабушки. Как он мог не уважить его? Некуда больше вести ложь, стоя перед лицом правды, — он не болен. Он и не может заболеть. П-потому что мёртв…
Сынмин был слегка сбит с толку. Вероятно, после того, как он узнал, что существуют ведьмы и даже сам попробовал магию на вкус, то его мало, что могло сильно выбить из внутреннего равновесия. К тому же он и так думал, что есть какая-то третья сила.
— Зомби типа?
Чанбин прыснул со смеху от его предположения.
—
Вампир, мальчик, — Со раскрыл карты, выложив флэш-рояль. Поистине ужасающая комби нация.
Хёнджин сказал Сынмину, что всё расскажет обязательно, но сначала ему нужно было избавиться от следа. Хван взял с собой только спички и немного душицы. Чанбин сопроводил его до места драки. Хёнджин смотрел на обезглавленные тела и его мутило. Вспоминалась бойня, которая разгорелась в самом начале заточения. Тошно. Он сел на корточки и поджёг спичку. Ком стоял в горле, и безумно хотелось разрыдаться, но дэмилун лишь молча бросил горящую палочку в кусты шиповника.
— Пламя чистое сокрой содеянное плотным одеялом, — прошептал Хван и следом в огонь отправил пару веточек душицы, — сладкий запах пусть травы душистой унесёт смрад кровавых преступлений.
Как только Хёнджин закончил говорить, пламя вспыхнуло и объяло все кусты. Чанбин аж присвистнул от масштабов. Он тут же подхватил безжизненные тела и придал огню, а после сел рядом с Хваном. В тишине разглядывая ночное небо. Хёнджин почувствовал от его тихого спокойного присутствия себя в безопасности и смог беззвучно заплакать.
«МиМи, я… не смог скрывать… не смог заставить его уехать… не смог ничего. Сейчас я сжигаю трупы тех, кто шёл за его кровью. А вдруг в следующий раз они дойдут…».
