Под маской войны

21 октября 923 года

      Под покровом наступающего утра, Хедель сдерживая скрип двери проникла в глубь дома. Осторожно, на цыпочках, она незаметно преодолела коридор, стараясь не нарушить сонную тишину. Настигнув гостиную, молодая девушка застыла от ужаса. Там, на диване, сидели Хирам и Абрам. Взгляд её отца сурово помрачнел, брови нахмурились, а глаза стали узкими щёлками. Его голос пронзил пространство, наполняя гневом и неодобрением.        - Ты где была? - промчался мужественный голос и мужчина вскочил с кресла.       Абрам схватил отца за руку, пытаясь удержать его на месте, лишь бы предотвратить всплеск ненужной агрессии. Но ярость, вскипевшая в груди Хирама, преодолела даже его разум. Оттянув свою руку от сына, он со всей силой кинулся к дочери.        - Так, где ты была?! - Не сдерживая крик, Хирам навис над сжавшейся дочерью.        - Гуляла... - тихо ответила девушка, словно пытаясь избежать натиска ярости.        - Всю ночь? И в день возвращения капитана? - его голос превратился в грохот, прокатившись по помещению.        - Отец, Хедель уже взрослая и я уверен, что с Аккерманом, с ней ничего не случилось бы, - поспешно вступился за сестру Абрам, пытаясь смягчить гнев отца.       Последние слова окутала глухая тишина. Полный разочарования, Хирам сжал кулаки и затихшим голосом проговорил: - По румяным щекам вижу, что уже случилось...        - Пап... - Хедель хотела снова начать оправдываться, но собрала в себе силы и повысила голос: - Да, было! И ты не смог проконтролировать это!       Отдаваясь злобным эхом, воздух вспыхнул от звонкого хлопка. Хедель ужаснулась, дрожащая рука быстро оказалась на горящей от боли щеке. В этот миг её отец перестал быть её опорой, превратившись в предателя. Но она сдержала слезы, не дав им вырваться на волю.       Абрам резко подскочил к сестре, обнимая и закрывая её всем телом, готовый принять все её печали. В его глазах мелькнул мимолетный взгляд на отца, словно непостижимая боль и безмолвное возмущение одновременно: - Уйди, если ты собираешься так её воспитывать! И лучше не испытывай моё терпение! - Теперь в его глазах мерцало пламя злобы.        - И ты туда же? – слова как ядовитый шепот, смогли проникнуть сквозь зубы Хирама, его голос звучал преисполненный разочарования: - вырастил два гнилых пня на свою голову.       Главнокомандующий покачал головой, отражая боль души, которая навалилась на него. В его усталых глазах исчезла былая решимость, заменённая тихой и глубокой печалью. Медленно он направился к выходу, но неожиданно задержался перед портретом своей жены. Прикрыв глаза с сокрушением и несказанной грустью, он извинился перед ней внутренним молчаливым монологом, признавая свою неспособность воспитать детей в соответствии с их высокими ожиданиями и подобающим образом.       Весь день Хирам провёл дома, окутанный тревогой, которая заставляла его следить за каждым передвижением дочери. Он не желал, чтобы она покинула их убежище в ближайшие дни, пока капитан в городе. Хедель, словно игла, неусыпно проникала взглядом в его душу, за весь день она не проронила ни слова. Девушка, источая обиду, не испытывала желания идти первой на примирение. Она не забыла удар, что пульсируя в её щеку и сейчас, чувствовался вибрирующей болью.       "Не смогу больше терпеть эту немую гордость", - подумал Хирам, когда к вечеру его силы иссякли. Он постучал неуверенно в дверь девичьей спальни и осторожно вошёл по приглашению. Но в её глазах он не встретил дружелюбия.        - Хедель, - тихим шёпотом произнёс он, стоя на пороге.       Девушка сидела на подоконнике и не стремилась поворачиваться к отцу лицом.        - Признаю, пощёчина была лишней.        - Да что ты? - язвительно и с раздражением прошептала Хедель, не собираясь выпускать отца из своей холодной обиды.       Хирам постарался не обращать внимания на ядовитые слова дочери и осторожно опустился на край кровати.        - Я всегда хотел только самого лучшего для тебя. Пойми это, - прошептал он, пытаясь убедить дочь в искренности своих намерений.        - Знаю, но сейчас, ты не знаешь, что для меня лучше, - Хедель повернулась лишь на мгновение и снова отвернулась к окну, наблюдая дождливые капли на стекле.       Хирам пожал плечами, откашлялся и решил сделать последнюю попытку наладить отношения. В его голосе прозвучал отчаянный призыв к разуму:        - Молчание и разногласия не приведут нас ни к чему хорошему. Я не могу заставить тебя изменить своё мнение, но я настаиваю на том, чтобы ты задумалась о своём будущем.       Хедель сжала ладони, стараясь сдержать свои эмоции и не обнаружить слабость перед отцом. Губы её дрогнули, а глаза наполнились слезами.       Хирам не собирался отступать от своих принципов, и поэтому единственным путём, который представлял возможным, было для него, поставить перед Хедель ультиматум. Боль от разрыва с дочерью уже проникала в каждую клеточку. Он чувствовал, что должен сделать последнюю попытку переубедить Хедель.        - Ты можешь пойти к нему, - тихо произнёс Хирам.       Хедель радостно вскочила и направилась к выходу, но отец, несмотря на свои последние слова, остановил дочь на выходе из комнаты, пытаясь удержать её рядом с собой, семьёй и теплом дома.        - Но, если ты уйдёшь, больше не возвращайся, - его голос звучал сдавленно, голос отца, который надеялся, что привязанность к семье перекроет желание свободы. В глубинах его души Хирам верил, что Хедель выберет уют и безопасность их семейного очага, что она откажется от своих стремлений ради него.       С грустью в глазах Хедель лишь немного кивнула и прикрыла веки, прощаясь. Она скрылась за дверью, и внутри Хирама всё сжалось. Он стоял один, ощущая, что сам выбрал этот путь разлуки и последующего одиночества.       У окна Хирам смотрел вдаль, стараясь увидеть её фигуру, надеясь, что она одумается и вернётся. Но силуэт Хедель смазывался лёгкой дымкой, покинув родной дом.       Переминаясь в неуверенности, Хедель ходила из стороны в сторону возле мужского военного общежития. И каждый раз взгляд её украдкой останавливался у окошка на втором этаже, откуда, словно последний островок тепла, пробивался слабый свет. Этот свет означал, что капитан ещё не спит. Однако она колебалась — стоит ли приходить так неожиданно, нарушать его предстоящий сон? Хедель приблизилась к двери, но затем, покачав головой, отступила, отогнав свою смелость. Она отошла в сторону, не в состоянии преодолеть ту ступень, которая вела в его комнату.       Леви как обычно вёл тесную беседу с бессонницей, его съедало слишком большое количество пережитых эмоций. Он жил обычно для военного, всё что он делал, уже знал досконально, вся жизнь его была привычной рутиной. Он пару раз повернулся в постели, но потом присел, задумался и подошёл к окну. Взгляд его мгновенно уловил девушку, метавшуюся возле двери. Его улыбка слабо блеснула в ночной тьме, и, открыв створку, он выглянул в окно.        - Эй, малахольная, ты чего тут делаешь?        - Я пришла проверить твои танцевальные навыки, - выпалила быстро Хедель и уже мысленно ругала себя, что не придумала ничего лучше.        - Заходи, - всё что произнёс Леви и закрыл окно.       Хедель, сияя от радости, вбежала в общежитие, едва касаясь ступенек. Она сделала маленький прыжок и мгновенно оказалась перед дверью, которую Леви уже открыл в ожидании её появления.        - Танцевать говоришь? - Леви недоверчиво сощурил глаза.        - Просто ты уезжаешь послезавтра, и я вспомнила, как много ты писал, о своих тренировках и вот...        - Правильно сделала, я ведь уезжаю завтра, - ровно заметил капитан, отодвигая обеденный стол к стене.        - В смысле завтра? - Хедель отшатнулась, похоже, она совсем потерялась во времени и не заметила, как пролетел ещё день, она ведь могла пропустить отъезд и не увидеть его в последний раз.        - В прямом, - Леви подошёл к девушке, что стояла неподвижно, явно переосмысляя что-то, он обошёл её, снял плащ и повесил его на вешалку.        - Так значит хорошо, что я всё-таки пришла, - выдохнула она со смесью облегчения и нервного волнения.       Леви лишь согласно кивнул и вытянул руку, приглашающе сжимая пальцы. Её сердце забилось быстрее, и она улыбнулась, положив свою руку в его, делая первый смелый шаг на встречу. Затем они закружились в танце в маленькой комнате, стараясь не задевать мебель. Их движения были немного сдержаны, но наполнены эмоциями, как Хедель себе и представляла в своих мечтах. Воздух вокруг них стал невыносимо горячим, их груди вздымались всё выше, а улыбка на лице Хедель, ярким лучом озаряла комнату.       Когда они наконец остановились, они не отступали друг от друга, все еще сжимая руки. Их дыхание было тяжёлым и они смотрели друг другу прямо в глаза. Леви опустил свой взгляд на её приоткрытые губы, затем на изящную шею, на которой тонкие нити напряглись из-за их сильного дыхания. Он приблизился и вдохнул запах кожи, что был пропитан ароматом фиалок и других трав, которые он не мог распознать. Его губы нежно коснулись её шеи, он больше не мог удержаться от искушения прикоснуться к этой тонкой коже.       Сердца бились так громко, словно они оба были на грани эмоционального взрыва. Леви смягчил лицо Хедель своими руками и поцеловал в губы, со всей доступной ему страстью, не дав времени отдышаться от танца. Уверенность в их взаимном влечении была настолько ощутима, что они, будто тысячи искр пронизывали сущность друг друга.       Не теряя мгновений, Хедель расстёгивала пуговицы одну за другой. Леви хотел двинуться к кровати, но они упёрлись в стол и Хедель села на него, раздвигая ноги и принимая капитана ближе к себе. Леви жадно впивался в шею, что девушка открыла, откинув голову назад. Заманчивые вздохи окутывали помещение отдаваясь эхом.       Хедель окунала пальцы в чёрные волосы прижимая ближе к себе и впиваясь в его губы, будто никогда не увидит его больше. Леви приподнял подол платья, продвигаясь рукой между бёдер и его губы слегка коснулись плеча. Пальцы скользнули к мягким и влажным складкам, от чего на лице капитана заиграла ухмылка. Хедель сняла с Леви рубашку, пальцами оставляя мурашки на его коже. В поцелуе, что стирал все границы и остатки разума, они утопали друг в друге, не думая ни о чём больше. Рыжеволосая придвинулась и Леви вошёл в неё, медленно, чтобы она прочувствовала каждый рельеф члена, каждую вену и пылкость горячей кожи. Затяжной стон расплылся, оставляя за собой место для ещё большего возбуждения.       Взгляды их встретились, и время замедлило свой ход. Хедель чувствовала внутри себя смесь возбуждения и близости, что рассыпалась в груди волнующим фонтаном. С каждым новым движением, с каждым толчком, отдавало словно током по всему телу. Леви не торопился, ему хотелось растянуть этот миг и утонуть в зелёных глазах. Наблюдая друг за другом, за волнующим взглядом и за румянцем на светлых щеках, казалось, что весь мир остановился именно для них. Сейчас есть только они, в едином целом. В возбуждении, что до дрожи заставляло сжимать пальцами кожу.       Избавившись от остатков одежды, как от ненужной преграды, они переместились на кровать, сливаясь в пылком поцелуе. По мягким бёдрам стекала смазка, это слияние накрывало с головой. Хедель уложила Леви толкнув его рукой и он упал на жестковатую кровать, с ухмылкой, отдаваясь этой рыжеволосой, что охватывала его мысли и тело, он совсем не сопротивлялся происходящему. Хедель прикоснулась губами к крепкой груди, следуя тонкими пальцами за своими поцелуями. Обхватив член руками, мягко ввела его в себя и очередной стон заполнил помещение. Она плавно двигала бёдрами, и Леви сел, желая целовать грудь и осыпая её лепестками нежности. Женские руки гладили крепкую спину, охватывая каждый шрам, что своей историей говорил больше, чем редкие слова капитана.       Леви окунул руки в растрёпанные рыжие волосы, стараясь ухватить каждую деталь её тела. Словно бархатом ощущалась кожа, ласка и нежность были в каждом движении. Казалось, что здесь и сейчас они взорвутся от эмоций и подступающего экстаза. Эти волны подступали всё выше, охватывая кончики пальцев, отдавая трепетом на самой макушке головы. Движения становились жёстче и глубже, а вздохи чаще и громче. Удовольствие близости подступало слишком ощутимо, ноги сводило, а руки хватались друг за друга, стараясь удержать момент этой связи, отдающей в каждую клеточку, растягиваясь до самого нутра.       Хедель поцеловала тонкие губы лишь на мгновение, пока с её губ не сорвался стон и она, откинув голову назад, окунулась в пик наслаждения, что будто волнами проникал в каждый атом её тела. Член внутри пульсировал, как и её тело, отдаваясь этой близости без остатка. Сперма растекалась внутри тёплой вязкой влагой, наполняя до самых далёких струн. Они не отпускали друг друга, впиваясь, будто боясь отпустить. Грудь вздымалась в такт танцующих душ, так алчно желающих быть вместе.       С тихим выдохом пара растворилась в объятиях, упав на мягкую подушку. Леви не мог отвести взгляд от прекрасной груди, поднимающейся в ритме дыхания, и от еле заметных веснушек, что раскинулись по коже, словно звёзды. Пальцы его ласково провели по их рядам, соединяя в созвездия, и это вызвало у Хедель лёгкую щекотку, заставившую её улыбнуться. В то время как Леви столкнулся с серьёзным и напряжённым выражением на лице, это было неизбежным для его строгой и рассудительной натуры. Он понимал, что эти мгновения близости являются ценным даром, что слишком скоро ускользнёт из его рук вновь. Остаётся лишь примириться с тем, что веснушки эти, он увидит снова очень не скоро.