Гретхен за прялкой

      Когда она открывает глаза, всё вокруг застилает густая тьма. Голова трещит, как корка тонкого льда под тяжёлым сапогом. Тем удивительнее ясная отстранённость, с которой рождается догадка. Возможно ли, что зрение стало её платой за проход? Исход закономерный. И практически наверняка смертельный.       Осмыслить неутешительный вывод Сигюн не успевает: молочно-белым туманом к ней возвращается восприятие света. Стало быть, ошиблась. Значит, последние минуты жизни она хотя бы увидит.       В том, что они станут для неё таковыми, сомневаться не приходится. Обещание скорой развязки дают тёмные силуэты, постепенно вырисовывающиеся из дымки. Сигюн сжимает дрожащие пальцы, пряча ладони в складках длинных рукавов. То огромное напряжение сейда, которого потребовало её перемещение, оказалось непосильным. Она чувствует ломоту в суставах, то, как болезненно горят щёки и губы. Машинально облизывается и подслеповато щурится, силясь разобрать никак не желающую прояснятся картинку.       Эту часть плана она совершенно не продумывала: среди всех этапов она казалась самой простой. Зря. Следовало учесть, что после всего произошедшего думать связно станет практически невозможно.       Но какой же блёклый финал. Как и большая часть её жизни: бедный материал для скальда, в котором самая длинная часть — биографическая.       «Теперь расскажем о Сигюн, дочери наместника Ванахейма Хёнира и Нёртус, супруги Локи, сына ётуна Фарбаути и Лаувейи. Однажды она прошла дорогами Хельхейма, но, выйдя, оказалась в яме со змеями. И больше о Сигюн в этой саге говориться не будет», — услужливо подсказывает внутренний голос.       Она бы в последний раз посмеялась вывертам фантазии, но именно в этот момент зрение к ней возвращается. Под взорами дюжины Богов Обмана веселиться уже не хочется.       Сигюн и на пике своей силы не могла сравниться с Локи. Так что же она противопоставит эманациям хаоса сейчас, истощённая и еле живая?       — Твои фокусы? — голос подаёт тот, что стоит прямо перед ней. Лицо, выражающее крайнее недоумение, почти такое же, хотя пары морщинок в уголках глаз не достаёт. Облачён в причудливый сюртук со значком «Локи в президенты» на лацкане. Обращается при этом куда-то ей за спину.       — Не в этот раз. — Сигюн оборачивается, чтобы разглядеть отвечающего. Им оказывается пожилой мужчина в ещё более экстравагантном наряде, состоявшем из жёлто-зелёного трико и шлема с выдающегося размера рогами. Смотрит на неё с неверием и волнением.       «Узнал, должно быть», — догадывается Сигюн. И тут же определяется с планом.       Громкое слово для того схематичного огрызка мысли, что звёзд с неба не хватает. Но ни на что другое нет ни времени, ни сил.       Она поворачивается к тому Локи, что заговорил первым. Выбирает его целью единственно потому, что на знакомом лице распознать эмоции проще.       — Мой господин, — её голос совсем тих и слаб, однако в повисшем молчании звучит вполне различимо, — наконец-то я нашла вас.       Врать Богу Обмана сложно даже спустя два столетия, проведённых с ним. Хотя бы потому, что вить ложь нужно вокруг правды.       Брови её собеседника изгибаются дугой. Заинтригован, но виду подавать не хочет. Сколько раз она это видела, не счесть.       Сигюн старательно будит в воспоминаниях образ трепетно влюблённой девушки, смотрящей на мужа не иначе, как с преклонением и обожанием. Сейчас ей очень нужны те юношеский пыл и томление, что так льстили супругу.       — Мы знакомы? — спрашивает Локи, слегка склоняя голову набок и щуря глаза. Делает шаг вперёд. Осторожный, совсем небольшой, но Сигюн в глубине души тихо ликует.       — О, мой господин! — Она порывисто подаётся вперёд, от чего Локи отшатывается. Но Сигюн не спешит записывать это себе в промахи: — Неужели вы не узнаёте свою жену? Ведь это я, ваша Сигюн! — Она пытается рывком подняться на ноги, но имитировать неудачу не приходится: колени так и подкашиваются, заставляя в бессилии рухнуть на пыльный пол. Накатившее отчаяние тоже вполне натурально: Сигюн в ужасе понимает, что встать самостоятельно просто не может.       Она вскидывает не него затравленный взгляд. Разжалобить Локи — затея ничтожная. Соблазнить его легкодоступной добычей, что сама проситься в руки, — идея куда более жизнеспособная. Знать бы ещё, давно ли у него не было женщины.       В обычных обстоятельствах муж считает её красивой. Желанной. Но стоящий перед ней Локи не её муж. Да и обстоятельства их встречи слишком подозрительны, чтобы он с лёгкостью отринул любые предосторожности.       В голове тут же роем пчёл жужжат сомнения: не поспешила ли? Не передавила? Может, следовало подвести мягче? Но нет, затяни она игру, у него было бы больше времени на раздумья. А ей нужна его эмоциональная, не рассудочная сторона.       — Что ж, — его лицо с минуту хранит задумчивую непроницаемость, после чего расплывается в елейной улыбке, — полагаю, что у подножия королевского трона найдётся место и для королевы.       Очаровательно. Она очень надеется, что за восторгом вспыхнувшей в глазах надежды не видны тлеющие угольки раздражения. А кормить он её будет объедками, и спать уложит в конуре, так что ли?       Мягкой, чуть пружинящей походкой, какой приближается к жертве хищник, он подходит к ней. Сигюн смотрит проникновенно, протягивая трясущуюся руку. Пусть видит, как она беспомощна, слаба. Безопасна. Только бы решился протянуть ладонь и помочь ей встать.       Чуть сползший вниз рукав обнажает золотую голову змеи с глазами-изумрудами — браслет, оплетающий тонкое запястье пятью кольцами. Её свадебный подарок от Локи, им же и зачарованный. Искусная работа цвергов во славу древней ванахеймской свадебной традиции: в день бракосочетания жених вручает невесте кинжал. Если на семью в отсутствие господина нападут враги, жена должна использовать клинок, чтобы лишить жизни детей и себя, тем самым избежав позора. Вручая ей кинжал, Локи сказал, что знает, как ваны чтут традиции. А затем обернул оружие украшением, добавив, что Сигюн всегда может вернуть ему прежний вид. Но пока она его жена, иного оружия ей никогда не понадобится.       В тот раз он не солгал. Знать же, что однажды это оружие будет направлено против него самого, он, будучи Богом Обмана, а не всеведущей норной, не мог.       Локи останавливается совсем рядом. В глазах — блеск змеиной чешуи, ползущей по влажной почве. Проходится по ней цепким оценивающим взглядом. Сигюн судорожно вздыхает: если сейчас в нём победит мужчина — её взяла. Если расчётливый стратег — клинок всё-таки придётся обернуть против себя.       Его тонкие пальцы нежно дотрагиваются до её, медленно проводя по тыльной стороне ладони.       Сигюн нежно улыбается, сжимая его руку крепче.       Попался.       Под синими искорками магии змейка юркает между сомкнутыми ладонями, тут же обращаясь обнажённым лезвием. Сигюн надавливает, чувствуя, как надсадно ноет углубляющаяся рана, а её кровь смешивается с его. Локи вскрикивает, пытаясь отнять ладонь, но она, пользуясь замешательством, левой рукой обхватывает его шею, притягивая ниже. Клинок возвращается в прежнюю форму браслета, и Сигюн теснее сжимает их окровавленные ладони.       — Стань моей тенью, — шепчет она, заглядывая в распахнутые зелёные глаза.       Над их руками синим всполохом зажигается печать. Локи оседает на пол, а потрясение во взгляде сменяется совсем уж неуместным восторгом.       — Змея, — заворожённо произносит он.       Не спеша размыкать рук, Сигюн пододвигается ближе, прислоняясь к его лбу своим. Ей мало просто установить связь. Нужно хотя бы попытаться взять немного его магии. Без неё она и шага не ступит.       Она ожидает, что Локи окажет сопротивление её попытками позаимствовать его силу. Её сейд слаб и вовсе не лишает оппонента воли, скорее, трансформирует её в удобном ключе. Поэтому Сигюн не готова к тому, когда его магия вливается в неё мощным потоком, бежит раскалённой лавой по венам, сжигает огнём лёгкие. Она вскрикивает, отшатываясь, рвано и хрипло вдыхает. За всю жизнь она лишь пару раз одалживала его силы, и впервые — так много. Её почти раздирает на части от ощущения несовместимости зелёного пламени с её природным сейдом, но она собирается с духом. Встаёт на ноги — на этот раз без малейшей заминки — и заставляет себя отпустить часть магии. Она ускользает из-под пальцев тонкими зелёными ручейками. Хочется стряхнуть её всю, избавиться от этого удушливого жара, но он ей ещё пригодится.       — Опрометчиво, — раздаётся юношеский голос из-за спины. Сигюн оборачивается к мальчику, сложившему руки на груди и рассматривающему её с лёгкой досадой. — Зря потратила магию, лучше бы вернула владельцу. — Он кивает головой на Локи, вставшего рядом с ней. — Знаешь, он и так не шибко хорош в колдовстве, а теперь, когда ты так топорно его обокрала, сгодится разве что как живой щит.       Ах вот оно что. Теперь ясно, отчего она так легко прибрала его магию к рукам.       — Стоило выбрать другой вариант, — продолжает мальчик. — Этот Локи — кандидат в президенты. Поможет разве что смухлевать на подсчёте голосов.       — Я бы попросил: в моём мире я стал президентом. — Её пленник горделиво приосанивается, чуть отдёргивая лацканы сюртука. И тут же одаривает её кривоватой улыбкой. — Но в целом он правда, душа моя. Если хотела повоевать, следовало хватать старика. Но, — его взгляд и речь оживляются, — если вдруг надумаешь баллотироваться, фонд «Доверчивая Америка» к твоим услугам! Предоставлю бюджет для наёма членов «Гидры» и организую место для обрядов над козами.       — Мой Бог! — Сигюн кидает на него гневный взор. — Для политика ты слишком честен!       — Ха, бабёнка с огоньком! — Голос принадлежит воинственному темнокожему мужчине с молотом в руке. — Решено: в придачу к короне и трону возьму и её.       — Власть и женщины не терпят дураков. — Ухмыляется мальчишка.       — Плохо же ты знаешь жизнь. — Мужчина зло щурится, недобро усмехаясь. — Но я готов преподать урок мудрости любому, кто рискнёт оспорить мои права на престол.       Эти слова становятся сигналом для присутствующих. Как по команде они бросаются друг на друга, превращая пространство вокруг в хаос из мельтешащих тел. Тут и там мелькают кулаки, блестит сталь кинжалов, встают столбы пыли и разлетается на части погромленная утварь. Всюду струятся зелёные вспышки магии, но самые яркие исходят от пожилого мага, замеченного Сигюн ранее. Сама же она, как кажется, напрочь позабыта присутствующими, и только Локи-президент осторожно оттесняет её от бьющихся Богов Обмана.       — Леди Сигюн. — Она оборачивается, и, видя перед собой всё того же Локи-старца, чьё колдовство заворожило её мгновение назад. Не в силах удержаться, вновь поворачивает голову к битве. Так и есть: его двойник убедительно сражается в самом эпицентре событий.       — Какое тонкое искусство, — восхищённо выдыхает Сигюн.       — Благодарю. — Он польщённо улыбается, но тут же одёргивает себя. — Вам лучше уйти вместе с нами. — Он кивает головой себе за спину, где стоит мальчик, держащий на руках — кто бы мог подумать! — живого аллигатора и Локи, которого она не заметила ранее. Выглядит он точь-в-точь как её муж.       На короткое мгновение она задумывается. И кивает. Стоит держаться Локи-старца, если Сигюн рассчитывает пожить ещё хоть немного.       Взмахом руки маг открывает портал.       — Дамы вперёд. — Он галантно пропускает Сигюн.       — Она не дама. — Локи-президент тут же оказывается рядом, чинным жестом предлагая взять его под локоть. — А моя первая леди.

***

      Первая леди в их группе идёт последней. Локи-президент уверенно шествует перед ней.       Полы длинного платья в очередной раз цепляются за мусор, щедрой рукой разбросанный по Пустоте.       «Название Свалка этому месту подошло бы больше», — отстранённо думает Сигюн, рывком выдёргивая юбку. Ткань с треском рвётся, но деликатность уже ни к чему: некогда роскошное одеяние теперь более всего подходит для того, чтобы обрядить в него пугало.       Пейзаж с каменистыми сопками и буйной порослью кустарников разнообразят технические диковинны, названия которых Сигюн не знает. Ни в Ванахейме, где прошла её юность, ни в Асгарде, где она жила последние столетия, таких устройств не встречалось. Вид некоторых из них напоминал ей картинки в книгах о Мидгарде. Сигюн старалась следить за развитием истории во всех Девяти мирах. Но далеко не вся информация из книг прочно осаживалась в памяти. В конце концов, сложно удержать в уме то, с чем в твоей жизни нет пересечений.       — Я могу предложить вам более удобное одеяние? — осведомляется Локи-старец, подходя к ней.       — Благодарю, — Сигюн приветливо улыбается, — но в этом нет необходимости. Достаточно того, что есть.       — Сомневаетесь в моём вкусе? — Насмешливо фыркнув, уточняет он и демонстративно вскидывает руки. — Я бы тоже отказался, если бы получил такое предложение от человека в трико. — Сигюн и сама не может сдержать смеха, после чего Локи продолжает. — В моё время мода была совсем иной. И сейчас этот костюм служит мне напоминанием о мире, которому я принадлежал. Но вам я в состоянии создать нечто более утончённое.       — О, дело вовсе не в этом. — Сигюн чувствует лёгкое смущение, но всё-таки решается сказать как есть: — В Ванахейме женщина не может получать одежду в дар ни от кого, кроме отца или мужа. Такой подарок считается слишком интимным, — помолчав немного, она добавляет: — Должно быть, в этом мы похожи: одежда и мне напоминает о том, откуда я родом.       — Что ж, я бы мог разыграть козырь, ведь некогда был мужем Сигюн, — он хмыкает, с досадой кривя рот и внезапно прибавляя: — Не знаю, за что норны так невзлюбили её.       — Ваш брак был несчастливым? — тихо спрашивает Сигюн. Левая ладонь ложится на браслет и пальцы скользят вдоль выгравированных чешуек на теле змея.       — Наш брак был недоразумением, — зло гаркает Локи. — Мимолётной прихотью, которой я поддался. А когда понял свою ошибку, обвинил в ней Сигюн. Она сделалась мне невыносимой. Великая цель, — эти слова он выплюнул с особенной горечью, — загораживала собой всё. Сигюн это понимала. Но всё равно шла следом, поддерживала, ждала. Я презирал это в ней, считал раболепной покорностью. И лишь сегодня, увидев тебя, — он сам не замечает, как перескакивает на «ты», — осознал, что, в сущности, вместо того, чтобы видеть её настоящую, подменил её иллюзией. Бог Обмана в очередной раз обманул главного своего судью — себя.       Сигюн долго молчит. Бросает взгляд на Локи: то, сколь молниеносна была его словесная казнь, показало ей, что он уже ни раз выносил себе этот приговор. Но, должно быть, первый раз он совершал это перед той, кто так живо напоминал ему жену. Единственную, кому эта исповедь предназначалась.       — Наш брак был недоразумением, — эхом отзывается Сигюн, боковым зрением подмечая, как резко дёргается Локи. И продолжает: — Мимолётной прихотью, за которую я благодарна судьбе. Мы оба совершили много ошибок, в которых могли винить друг друга. Но на каждом из нас лежит доля ответственности за счастье, многократно утерянное и вновь обретённое. Я ненавидела его Великую цель, заслонявшую собой весь мир. Но в конце концов поняла, что стоит за желанием быть центром его устремлений. Богиня Верности в очередной раз хотела оправдать своё бессмысленное существование, подменив любовь кандалами.       Лишь к концу монолога Сигюн понимает, что их разговор привлёк всеобщее внимание. Это кажется ей почти забавным. Она так долго желала внести в их отношения ясность. И вот, пожалуйста: вносит сразу перед несколькими Локи, с которыми отношений нет вовсе.       — Как вы здесь очутились? — меняет тему собеседник, возвращаясь к прежней учтивой манере обращения. — За что вас стёрло TVA?       — TVA? Что это?       — Организация по контролю над временными отклонениями. Они удаляют варианты существ, чьи действия ведут к нарушению Священного таймлайна. Вас что, даже не проинформировали на суде? — удивляется Локи-старец.       — Не было никакого суда. И TVA. Я пришла в Пустоту сама.       — Как это возможно? — Рядом с магом в мгновение ока оказывается тот Локи, которого она заметила лишь у самого портала. Крайне взволнованный, он подаётся вперёд. — Вы сможете повторить? Сигюн растерянно моргает.       — Боюсь, это не в моей власти. На этом пути мне помогли. Едва ли я в состоянии пройти этой дорогой сама. — Да ещё и теперь, когда её сейд истощён. Однако об этом лучше умолчать.       — Но что это за путь? — допытывается подошедший Локи. — Возможно, один из нас смог бы им воспользоваться.       — Возможно, — Сигюн чуть опускает голову, задумчиво глядя на него. — Если вам доводилось бывать в Хельхейм.       — Хельхейм? Вы хотите сказать, что шли через царство смерти и смогли его покинуть? Но ведь это практически невозможно.       — Невозможно, — соглашается Сигюн. — Но меня вёл один из тех немногих проводник, которого почитает сама Хель. Без него я бы не выбралась.       — Соваться к Хель — попытка не менее безрассудная, чем убить Алиота, — констатирует Локи-старец. — Хотя итог один: неминуемая смерть.       Сигюн передёргивает. Демонстрация силы Алиота была явлена им совсем недавно и продлилась недолго. И тем убедительнее доказала верность озвученного вывода.       Громыхающий звук, раздавшийся откуда-то справа, заставляет Сигюн в тревоге обернуться. Локи-президент порывается обогнуть её, чтобы прикрыть от потенциальной угрозы, но она коротким жестом останавливает его. Взгляд перемещается с ревущего и быстро приближающегося объекта, поднимающего клубы пыли, на спутников. Они выглядят озадаченно и настороженно.       — Что это? — Сигюн взволнованно всматривается вперёд: чем ближе непонятный ревун, тем отчётливее в нём угадывается деяние рук человеческих. — Оно опасно?       — Это машина. На таких ездят люди, как на колесницах. Только вместо животных и магии они используют достижения техники, — поясняет Локи-мальчик. — В Пустоте на них обычно передвигаются каннибалы-мародёры, или каннибалы-пираты.       Локи-двойник — так она про себя именует того, что более прочих походит на её мужа — внезапно бросается вперёд, чем вызывает всеобщее замешательство.       Машина останавливается в нескольких шагах от него. Передняя дверь распахивается и безбородый мужчина наделённый, однако, роскошными усами, выпрыгивает навстречу.       — Локи! Жив! — отрывисто восклицает он, не скрывая радости.       — Мобиус! — та порывистость и облегчение, с которыми Локи-двойник возвращает приветствие, заставляет Сигюн слегка изогнуть бровь. Что-то в этом возгласе её удивляет. — Ты в порядке?       — Более чем. Видимо, Ренслейер права, говоря, что я провёл с тобой слишком много времени. Даже освоил твою главную науку: умереть так, чтобы выжить.       — А не было ли среди твоих подопечных вариантов тех, от которых бы ты освоил науку уничтожения непобедимых монстров? Она бы сейчас очень пригодилась… — он не договаривает, потому что только теперь отвлекается от Мобиуса на девушку, вышедшую из машины следом. — Сильви? Как ты здесь..? — Он взволнованно осматривает её, после чего выдыхает: — Какое счастье, что ты цела.       Сигюн мысленно перечёркивает ранее данное этому Локи прозвище «двойник», приписывая вместо него «антипод».       Сильви молчит, но взгляд её красноречивее любых слов. Сопоставив его с предшествующей сценой, Сигюн быстро приходит к правильному выводу.       — Кто это? — Сильви разом напрягается, когда видит подходящую к ним компанию.       Сигюн идёт в самом конце, но даже скрытая спинами спутников ощущает мазнувший по ней острый, как сталь клинка, взор.       — Всё в порядке! — спешно поясняет Локи, безошибочно улавливая настроение. — Это… друзья.       — Друзья? — Сильви смотрит на собравшихся снова, но уже по-новому. Губы её растягиваются в сардонической улыбке. — Старик, женщина, ребёнок. Ты, кажется, собрался с кем-то воевать. Отличный отряд, если цель — заставить противника умереть от смеха.       — И аллигатор, — вставляет Локи-мальчик, немало не смущённый нелестным приёмом. Напротив, он, кажется, весьма весел. — О нём лучше не забывать: почувствовав небрежение, он кидается откусывать конечности.       Сильви переглядывается с Мобиусом.       — Да, на первый взгляд компания разношёрстная, — соглашается Локи-антипод, сам бросая оценивающий взгляд на компаньонов. — На второй тоже. Но в действительности всё немного иначе, — он смотрит на Сильви, поочерёдно представляя присутствующих. — Это мы в детстве, это мы в старости, это — в должности президента, а это… кхм, в шкуре аллигатора. И лучше об этом не задумываться.       — А это? — Сильви озадаченно смотрит на Сигюн. — Я думала, есть лишь один женский вариант Локи, — в её голосе слышатся нотки недовольства.       — Лишь один? — Сигюн распахивает глаза от внезапного озарения. — Ты тоже Локи?       — Сильви, — кривится собеседница. — Предпочитаю это имя. Но в целом да. Так кто ты?       — Я Сигюн из Ванахейма. Жена Локи. — Видя, как резко метнулся взгляд Сильви к Локи-антиподу, она спешно добавляет: — Среди присутствующих моего супруга нет.       — А, — коротко бросает Сильви, вновь возвращая взгляд к ней. На этот раз она осматривает её более обстоятельно, оценивающе. — Допустим. — Она клонит голову чуть на бок, посылая интригующую улыбку.       «Она… заигрывает?» — Сигюн теряется, внезапно ощущая лёгкое головокружение. А ещё неспособность оторваться от манящего взгляда Сильви.       — Эй, эй! — Локи-антипод вырастает перед ней, закрывая Сигюн спиной. — Сейчас не время очаровывать чужих жён.       — Не ты ли выдал нас на Ламентисе из одной лишь тяги к гедонизму? Так вот, у меня свои способы развлекаться. Её воспоминания — штука весьма любопытная. Тебе нет?       Локи-антипод кидает на Сигюн взгляд через плечо, и она вновь готова вернуть ему прозвище «двойник». Нетрудно догадаться, к чему всё идёт.       — Богиня, — она отходит на шаг назад, смотря Сильви в глаза, — знаю, что не соперница тебе. Но позволить заглянуть в мою душу не могу. Подобный позор по ванским обычаям смывает лишь кровь жены, не сумевшей сберечь таинств брака.       Удивление на лице Сильви сменяется недоверчивым прищуром. Не верит, что она может на это решиться.       — Больно сурово грозишься обойтись с собой за пустяк, — складывая руки на груди, говорит она.       — Что асам пустяк, то ванам — смертельное оскорбление, — просто отвечает Сигюн.       А про себя думает, что женщин в Ванахейме отправляют в царство Хель и за меньшие проступки.       Случилось как-то, что жена в отсутствие мужа пустила в дом путника. У того прихватило живот, так что он попросился в первое же жилище. Женщина поручила его заботам слуг. Да только надо же было такому случится, что в этот же час вернулся и муж. Нашёл в доме чужака и, не став слушать уговоров, прирезал обоих. Ни альтинге порешили, что ни мести, ни виры за тем следовать не должно: супруг действовал в своём праве, кровью отчистив имя.       Разумеется, историю эту в виду вопиюще непотребной детали о болезни живота Сигюн рассказывать не станет.       — Ну и страшные же нравы у вас в Ванахейме. — Кривится Сильви.       — Не страшнее, чем милость богов в Асгарде. — Улыбается Сигюн.       — Была избавлена от радости знакомства с нею, — фыркает Сильви, косясь на Мобиуса. — Стараниями TVA. Оказывается, поблагодарить надо было. Но как бы то ни было, — она качает головой, возвращая взгляд к Сигюн, — ты не в Ванахейме. И закон здесь иной: право сильнейшего.       Сигюн чуть опускает голову, хмурится. Подгоняет себя, заставляя думать быстрее.       Все Локи, что у неё в спутниках, могли при желании прочесть её мысли. Так отчего именно Сильви хочет воспользоваться этой возможностью? Ей не важна Сигюн, которую она впервые видит. Но что-то же ей руководит.       Догадка приходит не со стороны блуждающего впотьмах разума, а от интуиции. Сигюн даже немного смущается: если она поняла неверно, то, озвучив мысль вслух, будет выглядеть наивной и глупой. И всё же попробовать стоило.       — Богиня, твою силу я признаю, не дерзая просить доказательств, — Сигюн аккуратно подбирает слова. — Но позволь мне поделиться с тобой всем добровольно. Спрашивай, коли хочешь что узнать: если ответ у меня есть, дам его без утайки.       — Зачаровать всё-таки проще и быстрее, — скучающе тянет Сильви, пожимая плечами.       — Увидеть отношения со стороны не то же самое, что вступить в них. Тебе бы хотелось ощутить это самой, верно? — осторожно спрашивает Сигюн, внимательно следя за реакцией, но по отстранённому лицу собеседницы понять что-то сложно. — Богиня, я предлагаю тебе то, что нельзя взять силой — добрую волю и дружбу. Они возможны между нами, если есть на то твоё желание.       Несколько мгновений ответом ей служит лишь непроницаемый взгляд. Наконец, молчание нарушается:       — Сильви. Обращайся ко мне так. И учти: вопросов у меня много.