Сука и футболист

Спокойная, свободная и размеренная жизнь первокурсника Хван Хёнджина закончилась, когда в середине второго семестра, за два месяца до летней сессии, к нему подселили нового соседа. — Кто вообще переводится за два месяца до сессии? — негодовал Хван. Комендант только безразлично пожимал плечами и разводил руками. Ответ был — никто, просто Хёнджину крупно не повезло, а его планам и дальше занимать двухместную комнату в одиночку не суждено было сбыться. Две кровати, два шкафа, два стола — и всё для него одного! То есть, было для него одного. Он предполагал, что однажды появится какая-то сука и испортит его размеренную холостяцкую жизнь в двухместной комнате. И был прав! Ведь как-то иначе назвать Феликса у него язык не поворачивался. Сука, как она есть. Чистокровная. Говорят, первое впечатление — самое главное. Оно предопределяет, каким будет развитие отношений, станете ли вы врагами или друзьями. Первое впечатление о Феликсе было пиздец. А второе — ещё хуже! Хёнджин в тот день уж сильно заебался на тренировке. Такова уж ноша капитана — вкалывать за всю команду и подавать пример своим ребятам. На носу у них был товарищеский матч по футболу с соседним университетом. На деле же от победы зависела стипендия для всей команды. Проиграют — и будут всю следующую половину года есть хуй без соли (останутся без стипендии). Так вот, наш герой мечтал о тёплом душе и мягкой подушке после. А получил курящего какие-то дешевые сиги пацана на своей кровати. Он, не разувшись, полулежал на кровати Хёнджина с ногами, стряхивал пепел в его счастливую бутсу и вёл себя как хозяин этой комнаты. Рядом с ним на полу стояла малиновая спортивная сумка. Всё говорило о том, что перед Хёнджином был его новый сосед. Хван впервые в жизни потерял дар речи. Он застыл в дверном проёме в полнейшем ахуе. То ли от наглости незнакомца, то ли от его внешнего вида. А посмотреть там было есть на что! У незнакомца были длинные осветлённые волосы до лопаток, подведённые тенями глаза и красноватого оттенка губы «бантиком». Он явно был не из тех, кто придерживался дресс-кода университета. Узкие чёрные джинсы низкой посадки (настолько низкой, что Хван видел выпирающие тазовые косточки) с дырками (из которых проглядывались колготки в мелкую сетку), ярко-зелёная майка на лямках с черепом из страз на груди и огромные чёрные ботинки со шнуровкой до середины голени. Он обернулся к двери, окинул Хёнджина безразличным взглядом и выдохнул дым в его сторону. — Чё уставился, — прохрипел он низким голосом, что резко контрастировал с его почти женской внешностью. — Ты на моей кровати лежишь, — ответил ему Хёнджин почти что вежливо, без наезда. Сдерживаясь из последних сил. Вроде как, бить лицо в первую минуту знакомства было не в его стиле. Хоть и очень хотелось. — Теперь это моя кровать, — хмыкнул новый сосед и закинул ногу на ногу, по-хозяйски растекаясь на постели. Хёнджин так сильно охуел, что слов не подобрать. Вот и он не подобрал. Бросил свою сумку с формой в угол и ушёл в душ. Горячую воду, кстати, в тот день отключили, и мылся Хван в темпе вальса — быстро и активно крутясь вокруг своей оси. А когда вышел из комнаты с твёрдым намерением подраться с новым знакомым, того уже и след простыл. Смылся, видать, почуяв неладное. Только оставил после себя пепел на простынке и свою сумку отвратного малинового цвета. Хёнджин спихнул её ногой на пол и, чувствуя себя отомщённым, завалился спать на соседнюю кровать. С утра пришло осознание, что так больше жить нельзя. В комнате воняло куревом, на его кровати дрых какой-то пацан, а его будильник разрывался, играя раздражающую мелодию во всю свою мощь, будто в последний раз. — Мест нет. Он останется жить у тебя, — сухо ответил Хёнджину комендант общежития, даже не дослушав просьбу до конца. Делать было нечего — нужно как-то налаживать с этим существом контакт. Но как наладить его, если вторая сторона на него не шла? Правильно! Никак, блядь. — Я Хёнджин, — представился наш герой, протягивая новому соседу ладонь. Тот, удерживая зубами сигарету, окинул его недружелюбным взглядом, перехватил сигу пальцами и прохрипел: — Да мне как-то насрать. Провал. Фиаско. Полное поражение. У Хёнджина аж натурально глаз дёрнулся. Образец вежливости и общительности. В простонародье Ли Феликс. Его имя Хёнджин узнал во время переклички на паре по физкультуре, потому что сам Феликс с ним-то как-то на контакт не шёл. — Привет, сосед! — Отвали, я с тобой не здоровался. Вот и весь разговор. Феликс вёл себя как сука, и, по сути, ею и являлся. По крайней мере Хёнджин у себя в голове его так называл, вроде «эта сука опять курила в туалете» или «эта сука везде разбрасывает свои шмотки». Вообще, Хёнджин довольно просто находил к людям подход. Недаром капитан команды! И даже до какого-то времени гордился тем фактом, что у него со всеми складывались хорошие отношения. Ну, то есть со всеми, кого не зовут Феликс Ли. Естественно, Феликс завоевал к себе внимание всего университета очень быстро. Вся футбольная команда Хёнджина, в которой он был капитаном, всю тренировку только и делала, что трещала о новом студенте. — Нет, ты его видел? — Видел-видел! Сегодня в столовой. Мне по плечо, щуплый, но зато попка… — А глаза? Он глаза красит! — Я пары проспал, так и не смог посмотреть на него!.. — А я рядом на лекции сидел, от него духами женскими пахнет, я всё сосредоточиться не смог. — Он точно парень? Выглядит как девка, только плоская. — Интересно, к кому его подселили? Я бы к нему вечерком заглянул… — К кому бы ты там заглянул? — перебил болтунов Хёнджин. — Три круга по стадиону, быстро! И ты тоже, не смотри так на меня, а то ещё три добавлю! В общем, Феликс произвёл настоящий фурор. На весь университет в целом, и на Хёнджина в частности. На него пялились все, без исключения. Но боялись подходить, будто тот был экзотическим зверьком с недружелюбным взглядом. В своей ярко-жёлтой рубашке и чёрных джинсах в облипку. Не подходи — укусит! Жить с ним было, мягко говоря, тяжело. Во-первых, он занял кровать Хёнджина, и тот спал на второй, у окна. Просыпался Хван теперь рано, с восходом солнца, когда лучи били ему прямо в глаза и ни о каком сне не шло речи. Во-вторых, Феликс курил. А Хёнджин, как настоящий спортсмен, сигареты и всё с этим связанное презирал и запах не переносил. И ладно, если бы Феликс просто курил, но он делал это у них в туалете, иногда в комнате и очень редко на балконе. Каждый раз, когда Хван возвращался с тренировки, он чувствовал этот отвратительный запах табака и его настроение резко опускалось до отметки «я этому уёбку ща рожу начищу». К счастью для «этого уёбка», его почти никогда не было рядом. Хёнджин после тренировок обычно возвращался глубокой ночью, когда Феликс уже спал (или делал вид), а уходить по утрам Фел старался раньше. Будто бы намеренно избегал своего соседа. В воздухе пахло скандалом. И дракой. На носу был важный матч. В общем, настроение у Хёнджина было ни к чёрту. Он изматывал себя тренировками, отсиживал пары, будто заключённый, и не высыпался по ночам из-за сами знаете кого. — Мне друг из соседнего универа сказал, что наш новенький и с двумя может, — во время перерыва на «попить» выдал нападающий. — Да пиздит, — перебил его вратарь, — кто вообще захочет трахаться с пацаном. В раздевалке повисло молчание. Хёнджин устало закрыл глаза, чувствуя, как второй глаз, вслед за первым, предпринимал попытки к нервному дёрганью. Феликс, Феликс, Феликс, Феликс, Феликс. Действовал ему на нервы, даже когда не находился рядом. — Да он, так-то, и не похож на пацана… — неуверенно вставил свои «пять копеек» полузащитник. — Трахнул бы этого Феликса? — весело предположил защитник. У Хёнджина заболела голова. — Да мне нормально, лишь бы дырка была, — засмеялся полузащитник и растянул уголки губ в хищной улыбке, — хоть одна, хоть две!.. — бодро заявил он и резко замолчал, как-то вмиг погрустнев. На его плечо опустилась тяжёлая рука капитана. Хёнджин приобнял его со спины (взял в захват) и обманчиво ласковым тоном прошептал: — Я тебя сейчас хоть в одну, хоть в две дырки отымею, хочешь? — закончил он и перестал улыбаться, следом повысив голос. — Я вам сказал обсудить стратегию игры против университета «Н» во время перерыва. Или вы, придурки, хотите весь следующий семестр очком торговать? Спортивная стипендия, она такая. Играй на результат или плати за обучение из своего кармана. Ста тысяч у Хёнджина не было, поэтому приходилось рвать жопу и отстаивать честь своего университета. Короче, после такого горячего обсуждения, тренировка дальше как-то не задалась. Хёнджин покричал чутка, да быстро выдохся. Тренер отправил их по комнатам «набираться сил для утренней разминки». Это которая в полседьмого, перед парами. Лучше и не придумаешь. В голове была только тёплая постель и крепкий сон. Душ было решено отложить до утра. Выебанный в хвост и в гриву, уставший и измотанный Хёнджин возвращался в комнату именно с такими намерениями. Раздеться и на боковую. А когда привычно без стука открыл дверь, то увидел своего обнажённого соседа посреди комнаты. Хёнджин застыл в проёме и крепко сжал ручку пальцами, будто никогда раньше не видел голого парня. Без макияжа. С распущенными, влажными волосами, что доставали до середины спины. Чуть проступающими рёбрами, тёмными сосками, худыми плечами, но округлыми ягодицами. Но сильнее всего выделялись веснушки. Маленькие пятнышки светло-коричневого оттенка по плечам, на спине и на лице. Феликс без макияжа выглядел как совсем другой человек. У него было лицо подростка, покрытое частыми веснушками, которые он скрывал под макияжем. Кожа оттенка топлёного молока и бледные, нежно-розовые губы формы «бантиком» выглядели совсем невинно. А ещё длинный болт между ног. На первый взгляд даже толще, чем у самого Хёнджина. С головкой в цвет губ. И гладко выбритый лобок. — Насмотрелся? — своим грубоватым, абсолютно не подходящим под внешность, голосом сказал Феликс и повернулся к Хёнджину задницей, нагибаясь за упавшим полотенцем. — Ага, — ляпнул первое, что пришло в голову Хёнджин. — Дверь закрой тогда, — сказал Феликс и уже тише добавил, — еблан. Еблан этот насмотрелся так, что не смог уснуть ещё с полночи, ворочаясь с боку на бок и игнорируя подозрительное шевеление у себя в штанах. Вторую же половину ночи Хёнджин мучился от беспокойного сна, в котором защитник из его футбольной команды всё повторял и повторял. «Трахнул бы этого Феликса?». Яркая ночь задала настроение. Пробуждение по будильнику в шесть было тяжёлым и с желанием немножко умереть. Хотя бы до обеда. За окном было ещё темно, но из ванной тянулась тонкая полоска света. Соседняя кровать пустовала. Хёнджин небрежно постучал в дверь, ведущую в ванную, и облокотился на дверной косяк. Шум воды стих, а через пару секунд щёлкнула задвижка и дверь отворилась. — Чё надо, — прохрипела ранняя пташка, уже вся при параде, с макияжем, собранными в высокий хвост волосами и с сигаретой в руках. — Хули ты куришь в моём, бля, туалете, — словно по щелчку разозлился Хёнджин. Щёлк, и ото сна не осталось ни следа. Феликс окатил его ледяным взглядом с головы до пят, прижал к губам фильтр, затянулся и выдохнул дым в лицо Хёнджину. — Так лучше? — усмехнулся он и хотел уже было закрыть дверь, как Хван выставил ногу вперёд. — Какая же ты всё-таки сука, — процедил Хёнджин. — Да, я знаю, — ответил ему Феликс с улыбкой, будто ему сказали приятный комплимент. Он облизнул губы и собрался вновь поднести к ним сигарету. — Блядь, — выдохнул Хёнджин и сделал шаг вперёд, толкая соседа своим телом. Тот был уже в плечах и на полголовы ниже Хвана. Он от неожиданности выронил сигарету на кафель, а с его губ на мгновение пропала самоуверенная сучья улыбка. Но только на мгновение. Феликс быстро вернул её обратно. Он, уперевшись бёдрами в раковину, завёл руки назад и склонил голову вбок. — А ты не охуел часом, а? — расслабленным тоном сказал Фел, будто атмосфера была у них непринуждённой и никакой дракой и не пахло. Хёнджин этого настроя не разделял. Он не спал всю ночь из-за кое-кого, чувствовал усталость и бесконечную злость на этого парня с блядской подводкой под глазами. Хван сделал шаг вперёд, заставляя Фела вжаться в раковину поясницей. Он упёрся руками в столешницу по обе стороны от него и на его же манер склонил голову вбок. Только вот самому Феликсу теперь было не до шуток. Он шумно сглотнул. Его взгляд из уверенного стал испуганным. Хёнджин медленно склонился к его губам и прошептал: — От тебя несёт, как от пепельницы. И поморщился, будто ему и правда стало противно. Феликс толкнул его в плечо, отстраняя от себя. На его лице больше не было той самой улыбки. Теперь он выглядел раздражённым. Быть может, чужие слова задели его, или просто утро было такое. — Отъебись, — мрачно бросил он и хотел было ретироваться из ванной, как Хёнджин поймал его за предплечье, удерживая на месте. Он кивнул на пол, показывая на упавший окурок. — Уберёшь за собой, — сказал Хёнджин и с силой задел своего соседа по комнате плечом. — Мудак, блядь, — прилетело ему в спину. — Сука, — бросил он в ответ и, не оборачиваясь, показал Феликсу средний палец и с чистым сердцем отправился на тренировку. А когда вернулся обратно, то уже не обнаружил Феликса в комнате. Зато его ждал подарок. Распотрошенный окурок. На его ёбанной подушке. До того, как Хёнджин успел прийти в себя, он уже на всех парах спускался в столовую. Было ещё относительно раннее утро, и многие жители общежития лениво завтракали перед первой парой. И Феликс Ли не был исключением. Ещё никто из ныне знакомых людей на этой планете не вызывал у Хван Хёнджина настолько сильные чувства. Одна мысль о новом соседе порождала в нём ярость, агрессию и неконтролируемую злобу. Об этого Феликса хотелось почесать кулаки, да в разных местах и не по одному разу. Сосед был тут как тут, сидел один за дальним столиком. Перед ним стоял одинокий бумажный стаканчик, из которого уже не шёл пар (видимо Фел сидел тут уже давно). Он сосредоточенно смотрел в тетрадку, тихо повторяя себе что-то под нос. Весь такой при параде, а не как обычно в вырвиглазных шмотках. Собранные в высокий хвост на затылке волосы, подведённые коричневыми тенями глаза, на губах блеск, в ушах чёрные серёжки-гвоздики. Белая приталенная рубашка, расстёгнутая на несколько верхних пуговиц (на непозволительные четыре!), так и напрашивалась на что-то «эдакое». У Хёнджина перед глазами стояла картина. Бычок на его подушке. Он в такие моменты сначала делал, а потом думал. Вот и сегодня. Вошёл в столовку, отыскал взглядом Феликса, проигнорировал всех, кто с ним поздоровался и лёгким движением руки (с размаху) перевернул стакан с кофе прямо на белую рубашку Ликса. Тот в последний момент успел стаканчик поймать, но было уже поздно. — Ты охуел! — ахнул Феликс и подскочил на месте. Добрая половина стакана была прямо на нём. Кофейные капли стекали вниз, пропитывали коричневые брюки и растекались неприглядными мокрыми пятнами в районе паха. Хёнджин нашёл это крайне забавным и, не сдержавшись, рассмеялся. — Ты чё, блядь, ёбнутый? — закричал Феликс. — У меня сдача через пятнадцать минут, придурок! — Как жаль, — расплылся в довольной улыбке Хёнджин, — что, даже перекурить теперь не успеешь? Феликс от злобы стиснул зубы. Он сжимал в пальцах этот многострадальный стаканчик с кофе и смотрел на Хёнджина с нескрываемой ненавистью в глазах. В столовой на них смотрели все, без исключения. Кто-то даже снимал. — Смешно, правда? — холодно бросил Феликс, сжав сильнее стаканчик с кофе, почти сминая его. — А так? — хмыкнул он и вылил остатки отвратительно холодного кофе Хёнджину в лицо, смывая его довольную улыбку. Лучше, чем умыться прохладной водой с утра. По лицу и волосам Хёнджина стекали холодные капли, пропитывая ворот чёрной толстовки, которую он не успел переодеть после тренировки. Хван провёл ладонью по лицу (помогло не очень) и облизнул губы. Без сахара, хоть в этом плюс. — Ах ты сука, — прошипел Хёнджин. Он сжал кулаки и сделал шаг в сторону Феликса. — Что, прямо тут? — улыбнулся он, возвращая на лицо сучью ухмылку. — Тебе нравится делать это, когда все смотрят? Феликс даже в залитой кофе рубашке и с мокрыми пятнами на штанах смотрел на него высокомерно. Напрашивался на кулаки, зная, что при всех не ударят. Чёртов лис. Хёнджин схватил его за запястье и потащил за собой на выход. Феликс пытался вырвать руку, а все вокруг стояли в чистом ахуе и не вмешивались. — Блядь, отпусти! — не унимался Феликс, ногтями царапая ладонь Хёнджина. Только вот силы были не равны и освободиться ему удалось только тогда, когда сам Хёнджин отпустил его руку. Но бежать было некуда. Он оказался в прямом смысле загнанным в угол в полутёмном коридоре, куда редко кто заглядывал. Хёнджин нависал над ним, тяжело и шумно дыша. От него разило кофе и яростью. Его тело мелко тряслось от злости. Он сжимал кулаки, нависая над Феликсом. А тот чувствовал, что его вот-вот будут бить. Может быть даже ногами. — Подарок, что ты оставил, — произнёс Хёнджин едва слышно. Капли кофе с его волос падали Феликсу на лицо. — Понравился? — прошептал Ликс, чувствуя дыхание у себя на щеке. — Ненавижу, — ещё ближе, почти губы в губы. Запах кофе и сигарет, с нотами цветочного парфюма. Хёнджина что-то тянуло вперёд. На чистых инстинктах. Сердце болезненно быстро стучало где-то в глотке, будто норовило вот-вот остановиться. — Меня? — мягко усмехнулся Ликс, укладывая ладони на подрагивающие плечи Хвана. — Да, — выдохнул Хёнджин. Секунда, вторая. Ему казалось, если он промедлит хоть одну лишнюю, то точно задохнётся. Зубы зудели, а воздух в лёгких натурально подходил к концу. Он притянул к себе Феликса за ворот рубашки, накрывая его губы своими. Перед глазами салюты, а в груди пожар. Первый поцелуй с парнем. Грубоватый, нетерпеливый. Хёнджин кусал его губы, чувствуя неровное горячее дыхание на своих. У Феликса блеск с вишнёвым привкусом и губы такие мягкие, каких ни у одной девчонки не найти. Горькие, на вкус как сигареты, которые так ненавидел Хёнджин, но от которых всё не мог оторваться. Феликс крепко держал его за шею, почти до боли впиваясь ноготками в кожу, отвечал на поцелуй, пытаясь перехватить инициативу. Как драка, только языками и главный приз — завладеть чужими устами. Никто из них не уступал другому. Хёнджин, почти задыхаясь от ощущений, подсознательно прижимал Феликса к себе за талию, вжимался во что-то твёрдое бёдрами и медленно, но верно сходил с ума. Оба вздрогнули от оглушительно громкого звонка на пару, расцепились и отскочили друг от друга, словно для обоих этот поцелуй был какой-то не очень приятной неожиданностью. Первым в себя пришёл Феликс. — Блядь, у меня сдача! — растерянно воскликнул Фел и начал торопливо расстёгивать пуговицы на своей рубашке. — Снимай толстовку, быстро, — добавил он, а не успевший прийти в себя Хёнджин почему-то послушался. А когда сам Хван пришёл в себя, у него в руках была мокрая, пропитанная кофе и сигаретами рубашка Феликса, а на самом парне красовалась его тренировочная чёрная толстовка, что была на пару размеров больше и доходила ему почти до середины бедра. — До вечера, — бросил он и убежал. А Хёнджин так и остался стоять с голым торсом и белой тряпкой в руках. В его жизни прямо сейчас происходило некое дерьмо, и он всё никак не мог понять, как он до такого докатился. Находиться в состоянии «в ахуе» Хёнджин продолжал ещё с полчаса после. Не удивили его ни двусмысленные взгляды от девушек и некоторых парней, ни то, что ему пару раз посвистели в след (не девушки!), и даже ни то, что комендант впервые с ним поздоровался. Хёнджин вернулся в комнату, сел на свою старую кровать, которая теперь принадлежала Феликсу и уставился в одну точку перед собой. Он. Поцеловал. Парня. Не просто какого-то там парня, а этого Феликса, который потомственная сука в третьем поколении, стянул с него толстовку и уебенил на свои пары, как ни в чём ни бывало. Будто тот налево и направо целовался со всеми подряд и для него это было обычным делом! Хёнджин спиной упал на кровать и страдальчески простонал. Ну вот, теперь в своих мыслях и фантазиях, он стал ревнивцем. Да из-за кого! Этого Ли Феликса, который…! Ну вы поняли. И ведь только вчера голова Хёнджина болела грядущим матчем против университета «Н» и стоящей на кону спортивной стипендией, так теперь к этому добавился возмутительный стояк и абсолютно идиотская тяга к чужим болтам. Таким, с бледно-розовой головкой. Его абсолютно точно волновала эта бледно-розовая головка, что увенчала толстый, красивый болт, но размером возможно даже крупнее Хёнджиновского. Хёнджину от этих мыслей стало так стыдно, что он перевернулся на кровати и спрятал лицо в подушку. От наволочки пахло цветочным шампунем и немного горькими сигаретами. Хёнджин вдохнул в себя эту смесь и почувствовал, как у него приятно заныли губы. Внизу живота от воспоминаний поцелуя потеплело. Хван с силой сжал подушку руками и мягко толкнулся бёдрами вперёд. От чужого запаха кружилась голова. Воображение то и дело подкидывало яркие картинки. О том, какая у Феликса узкая талия и как приятно прижимать его к себе. Какие у него сильные руки. Что с ним можно не нежничать и отпустить себя. Хёнджин тихо прорычал. Низ живота болезненно скрутило. Возбуждение не утихало, а только наоборот нарастало. Ему было чертовски мало этих трений о матрас, ему нужно было что-то большее. Точнее кто-то. Короче, весь день после такого у него закономерно пошёл по пизде. На парах Хван так и не смог сосредоточиться (даже не пытался), на тренировке пропустил все пасы (за что получил пять кругов вне очереди по стадиону и два раза мячом по голове), а по пути в общежитие его чуть не сбила машина, когда Хёнджин пытался перейти дорогу на красный. Время уже близилось к позднему вечеру. Оттягивать своё возвращение в общежитие не имело смысла, только если Хёнджин не хотел для разнообразия заночевать на лавочке. А он не хотел. На часах без пяти минут как комендант перестанет пропускать через проходную. Хёнджин побил себя по карманам разок, другой. Пусто. Сумки со всяким полезным на плече так же не оказалось. Телефон он в последний раз видел в ящике в раздевалке во время тренировки. Пропуска, чтобы открыть дверь, тоже не было. Короче — разнообразию и лавочке, видать, быть. Хёнджин сел на ступеньки у входа в общагу и грустно повесил голову. А мысли всё возвращались к тому самому поцелую, с привкусом кофе и сигарет. С тем самым парнем, который… — Уйди с дороги! — на выдохе прокричал Феликс, на всех парах улепётывающий от кого-то через газон. Он до сих пор был одет в чёрную толстовку Хёнджина и свои коричневые строгие брюки, а в пальцах у него поблёскивала та самая карточка-проходка в общагу. У Фела было покрасневшее из-за бега лицо и испуганный взгляд. А за его спиной, почти догоняя, бежал какой-то парень. Хёнджин, не успев сориентироваться, поднялся на ноги. Феликс врезался в его грудь и в последний момент спрятался ему за спину. Парень, бежавший за ним, почти успел ухватить Фела за волосы, но схватил только воздух перед лицом Хёнджина. Когда Феликс прижался к его спине, Хван почувствовал, как сильно тот дрожал. Перед ними стоял не кто иной, как капитан футбольной команды университета «Н», с которыми у них скоро должен будет состояться матч. Широкий в плечах, невысокого роста. К этому человеку Хёнджин испытывал личную неприязнь. Они не раз и не два сталкивались на поле, и ни капитан, ни, тем более, его игроки не брезговали грязной игрой. Травмировать противника во время матча для них было обычным делом. Всё для победы. Даже если кто-то в процессе мог пострадать. — Привет, Хван, — улыбнулся блондин, обнажая верхний ряд зубов. — Привет, Бан, — без улыбки ответил Хёнджин, — потерял что-то? — Скорее, выпустил погулять, — хмыкнул он и склонил голову вбок, в знакомом Хёнджину жесте, — не оставишь нас? Феликс замер и сильнее вжался в спину Хёнджину, сжимая края его толстовки в кулаках. Несмотря на то, что Бан улыбался, в воздухе витали пассивно-агрессивные настроения. Синоптики прогнозировали потасовку с вероятностью в девяносто процентов. — Не думаю, — покачал головой Хёнджин, — а ты не оставишь? Нас, — добавил он и снисходительно улыбнулся. Бан вальяжно размял плечи, будто и правда готовился к драке. — Скачешь по футболистам, да, Фел? — ядовито усмехнулся он. Феликс, который обычно за словом в карман не лез и огрызался на всё и вся, теперь молчал, замерев за спиной у Хёнджина, и будто вовсе перестал дышать. — И как, Хван? Хорошо я его обучил, а? — Вали отсюда, — грубо перебил его Хёнджин, перестав улыбаться. Бан помрачнел и стиснул ладони в кулаки. — Ты, кажется, забыл, с кем говоришь, Хван. — Не надо, пожалуйста. Просто давай вернёмся в комнату, — попросил Феликс негромко, касаясь пальцами запястья Хёнджина. — В комнату, да? — протянул Бан и расплылся в нехорошей улыбке. Он сделал шаг вперёд, подходя к Хёнджину совсем близко. — В последний раз, когда мы виделись, ты не интересовался использованными дырками. — Ты чё уебок… — Просто идём, — настаивал Феликс. Он приложил карточку ко входу. Дверь пикнула и открылась. На часах было без одной минуты. — … охуел, блядь… — стиснув зубы, продолжил Хёнджин, рыпаясь в сторону улыбающегося Бана. — Эй, вы что тут делаете? Ты кто такой? — вмешался старичок-комендант, держа перед собой наготове клюшку, — вы, оба, быстро внутрь! Где пропуска? — Идём, — бросил Феликс и потянул Хёнджина за собой за руку. Бан в последний момент поймал Хвана за запястье и негромко произнёс: — Если ему сделать больно, он будет туже сжиматься. Попробуй. И с довольной ухмылкой подмигнул, одним лишь этим жестом превращая Хёнджина в злобную псину. Он красноречиво посмотрел на коменданта. Так, что тот даже не посмотрел пропуск (хотя у Фела проверил). За ними закрылась дверь на ключ (опоздавшим соболезнуем), и Феликс заметно расслабился и с облегчением выдохнул, отпуская ладонь Хёнджина. До комнаты шли в тишине. Во-первых, комендант сказал не шуметь или отпиздит, а во-вторых, каждый витал в своих мыслях. Хёнджин в своих, например, избивал этого ебучего капитана команды университета «Н» до полусмерти. И зубами от злости скрипел. Но это уже не в мыслях, а на самом деле. Из-за стычки на улице он чувствовал болезненное напряжение по всему телу. У него мелко дрожали руки и натурально зудели кулаки. Хотелось подраться. Или потрахаться. А лучше все сразу. Сигаретный бычок на наволочке настроения не поднял. Феликс, почуяв, что запахло жареным, поспешил сбежать в ванную. — Стоять, — холодно бросил Хёнджин и ухватил Феликса за предплечье. Тот болезненно простонал и поморщился, отнимая руку к себе. — Чё с рукой? — Не твоё дело, — огрызнулся Феликс, который по возвращении в комнату, вновь превратился в суку, — отпусти. — Это теперь стало моим делом, не находишь? — ответил Хёнджин, перегораживая собой путь в ванную комнату. — Нет. Уйди с дороги, — отрезал Фел, не смотря Хвану в глаза. У Хёнджина то желание потрахаться и подраться росло как на дрожжах. Из-за Феликса Ли в том числе, который старательно избегал чужого взгляда. — На тебе моя толстовка, — напомнил он, не давая парню пройти мимо себя. Хван окинул его с головы до ног изучающим взглядом и добавил, — снимай её. — Сейчас? — Ага. Сейчас, Феликс. Снимай. Феликс бросил на него недружелюбный взгляд. Хёнджин в ожидании приподнял брови и облокотился о дверной косяк, сложив руки на груди. — Не стесняйся, — бросил он. Феликс раздраженно цокнул в ответ. Он отвернулся к Хёнджину спиной и очень бережно освободил сначала больную руку из рукава, потом стянул всю толстовку через голову. Взору Хёнджина открылась палитра из всех оттенков красного с тёмно-фиолетовыми вкраплениями на коже у Феликса. Часть спины и бока парня были покрыты свежими ссадинами и синяками, которых с утра ещё точно не было. Феликс, выдержав изучающий взгляд на себе, небрежно бросил толстовку к ногам Хёнджина и добавил: — Насмотрелся? А теперь отвали. — У тебя плечо опухло, похоже на вывих, — смягчил тон Хёнджин, — тебе бы к врачу с утра, а пока надо хоть мазью обработать, чтобы… — Слушай, — устало перебил его Феликс, — то, что ты меня поцеловал, нихуя не значит. Я с футболистами больше не… — Ты поцеловал меня первым, — оборвал его Хёнджин. Феликс хотел было что-то сказать, но только шумно выдохнул и ничего не ответил. Он держался ровно, старался не подавать виду, огрызался как обычно, а самого его потряхивало после той встречи на улице. Он инстинктивно прижимал к себе ушибленную руку другой, будто защищаясь и прикрывая свою наготу и синяки. Казалось, что он держится на ногах из последних сил. — Эй, — мягко позвал его Хёнджин, — давай я помогу. С мазью. Ты на спине не достанешь с такой рукой. Феликс окинул его недоверчивым взглядом. — Как просто твой сосед по комнате, — добавил Хёнджин. Феликс вновь ничего не ответил и только неопределённо повёл здоровым плечом на манер «да поебать мне, делай, что хочешь». Хёнджин уступил ему дорогу и следом прошёл в ванную комнату, по привычке закрыв за собой дверь. Мазь от синяков и разного рода побоев у Хёнджина всегда хранилась в ящике над раковиной. После игр незаменимая хрень. Особенно, если это матч против университета «Н». — Только спину, — негромко бросил Феликс и встал у тумбочки, лицом к зеркалу. Он опустил голову вниз и сжал края раковины пальцами, будто готовясь к чему-то неприятному. Вид сзади, с опущенными плечами и свежими синяками на теле. Этот парень выглядел беззащитным, уставшим, испуганным и помятым. Таким, что Хёнджин больше не мог злиться на него из-за ебучего бычка на подушке. И это тоже в каком-то роде злило! Хёнджин наклонился к ящикам, нависая над Феликсом. Тот заметно напрягся всем телом и было дёрнулся, чтобы в очередной раз удрать, но Хван остановил его за здоровую руку и сказал: — Успокойся, меня такие, как ты, не интересуют. Эти слова на секунду отразились на лице Феликса. Он поморщился и криво усмехнулся. — Такие, как я, да? — переспросил он и отвернулся, неоднозначно хмыкнув. Будто эти слова и правда задели его. Хёнджин хотел было что-то сказать, но слова не находились. Не складывалось у них как-то, с самого начала. Вот и теперь. — Рад, блядь, что у нас это взаимно. Меня такие, как ты, тоже не интересуют, — сказал Фел. Хёнджин устало выдохнул и окунул два пальца в банку с мазью. — Заткнись уже, а, — сказал он и мягко коснулся тёплой кожи Феликса рукой. Тот заметно вздрогнул и напрягся, крепко вцепившись пальцами в края раковины. Он закусил губу и тихо зашипел. А Хёнджин почувствовал, как тело под его пальцами мелко дрожало. — Скажи, если будет сильно больно, — добавил Хёнджин и стал аккуратными движениями размазывать тёплую мазь по ушибленным местам. Вся правая часть спины, рука и бок были окрашены в красное с тёмно-фиолетовыми вкраплениями, будто по этим местам пришлась добрая половина ударов. Феликс здоровой рукой потянулся к своему затылку и распустил высокий тугой хвост, выдохнув с облегчением. Золотистого оттенка волосы упали ему на лицо, скрывая его. Он подрагивающими пальцами заправил прядь за ухо. Хёнджину показалось, что тот был бледнее обычного, будто бы и правда вот-вот отключится. — Всё нормально? — спросил он. — Ага, — прохрипел Феликс. Он попытался улыбнуться, но получилось с натяжкой. Хёнджин поставил баночку на край раковины и свободной рукой оперся на борт рядом с рукой Феликса. Тот, будто привыкнув к Хвану, на этот раз не дёрнулся и остался стоять спокойно, лишь изредка шикая от прикосновений к своим синякам. — Я закурю, — предупредил Феликс. Он, задев своей ладонью чужую, потянулся назад и выудил из заднего кармана слегка помятую пачку сигарет и зажигалку из неё. Пара лёгких движений, и комната заполнилась запахом табака с привкусом горькой вишни. Пальцы, которыми Феликс держал сигарету, мелко подрагивали, будто он до сих пор не мог успокоиться. Он обнял губами фильтр и сделал несколько быстрых, торопливых затяжек, выдыхая дым куда-то вперёд. Он мелко дёргался каждый раз, когда пальцы проходились по царапинам или особо чувствительным местам. Хмурился и сжимал зубы. Но, когда сигарета почти дошла до середины, он заметно расслабился и прикрыл глаза. А Хёнджин чувствовал то же самое, что и с утра. Из разряда «хуй пойми что». Вроде как и «не интересует», а вроде как и… Феликс перехватил сигарету ушибленной рукой и облизнул пересохшие губы. Он вернул вторую руку обратно на край раковины, на этот раз совсем близко, едва касаясь чужой ладони. Он сделал долгую затяжку и, поймав на себе взгляд Хёнджина, улыбнулся одними уголками. — У тебя стоит на побитых шлюх, Хван Хёнджин? — грустно усмехнулся Феликс и поднёс подрагивающую ладонь с сигаретой к своим губам. — Может быть, не знаю, — ответил ему Хёнджин и ласково провёл пальцами по его рёбрам. Феликс чувственно выдохнул дым и закусил губу. Его кожа покрылась мелкими мурашками. — Ты же слышал, что другие говорят. Про меня. Хёнджин конечно слышал. И про «с двумя может» тоже. — Да похуй мне, что другие говорят, — бросил он и мягко огладил пальцами его живот. В воздухе пахло мазью и сигаретами с вишней. А Феликс с распущенными волосами, потёкшей тушью и с сигаретой во рту выглядел так, что Хёнджин всё не мог оторвать от него своего взгляда. Тысяча слов вертелась у него на языке. Он всё хотел сказать что-то важное, но не мог. Мысли не складывались в предложения, поэтому Хёнджин просто обнял пальцами чужой подбородок, резковато развернул лицо Феликса к себе и наконец-то накрыл его горькие, пухлые губы своими. Он чувствовал горечь от сигарет на языке, запах вишни и неровное дыхание на своих губах. Феликс стиснул руками края раковины и прогнулся в пояснице, упираясь ягодицами в пах Хёнджину. — Бля… — выдохнул Хёнджин в поцелуй. — Не интересуют такие, как я, правда? — усмехнулся Феликс и потёрся задницей о чужой стояк. — А у тебя стоит только на футболистов? — ответил ему Хёнджин, крепко сжимая его стояк рукой через джинсы в ответ. — Блядь, просто заткнись, — прошептал Феликс и откинул голову назад, на плечо Хёнджину, прижимаясь к тому всем телом и подставляя шею под поцелуи, — давай по-быстрому, меня уже вырубает. Он прогнулся в спине так, чтобы тереться точно о пах Хвана. Фел, крепко вцепившись в края раковины пальцами, стал в рваном темпе скользить задницей о член своего соседа через одежду, чувствуя через грубую ткань джинсов его размеры. На лбу у Феликса проступил холодный пот. Он с трудом различал в отражении лицо Хёнджина. Сознание могло вот-вот покинуть его, но единственное, что имело для него значение в ту секунду, — грубые поглаживания спереди, от которых скорее становилось ещё хуже. Хотелось настоящего человеческого тепла, когда кожа к коже и чужое дыхание на своих губах. — Знаешь, что я сделал? — прошептал Феликс, подставляя губы под горячие поцелуи. — Я рассказал его девушке, что мы с ним трахаемся, — он довольно хмыкнул, будто эти слова приносили ему особое удовольствие, — Крис обещал с ней расстаться, а потом я узнал, что они собираются пожениться после выпуска, бля!.. — глухо простонал Феликс от неосторожного прикосновения к своим синякам. — Прости, — выдохнул Хёнджин и облизнул свои губы, — так ты… — Да, — хищно оскалился Феликс, — и я рассказал об этом не только ей, но и всему универу. Что он встречается с двумя. Хёнджин низко простонал и улыбнулся. В его руках был ебанутый на всю голову, но очень горячий парень, из-за которого управление телом от мозга переходило к хую моментально, хотел этого сам Хван или нет. — Ты такая сука, знаешь? — горячо прошептал ему в шею Хёнджин. Он провёл языком по шее, остановился у мочки уха и ощутимо прикусил её. — Поэтому… ах! Подумай лишний раз перед тем, как связываться со мной, — на выдохе произнёс Феликс, из последних сил вжимаясь в тело Хёнджина своим. — Ты угрожаешь мне или соблазняешь? — Предупреждаю, — совсем тихо выдохнул Феликс. А следом он крупно задрожал и прогнулся в спине, наклоняясь над раковиной и максимально выставляя зад. Самая странная близость в жизни Хвана закончилась так же неожиданно, как и началась. Феликс глухо простонал, и Хёнджин закончил следом за ним. Он поморщился от липкой спермы у себя в трусах и, аккуратно придерживая Феликса за талию (чтобы тот не упал), облокотился боком на борт раковины. Но Фел такого джентльменского жеста не оценил и грубо скинул чужую ладонь. — Руки убрал, — сухо бросил он и, еле стоя на ногах, тоже отмотал себе туалетной бумаги и отвернулся, чтобы вытереть сперму спереди, — ты помог мне, а я дал подрочить тебе о свой зад, — добавил он и бросил комок бумаги в унитаз, — мы в расчёте. Больше не разговаривай со мной. Хёнджин вяло улыбнулся и показал своему соседу средний палец вслед. — Ебанутый, блядь, — пробурчал себе под нос Хван и склонился над раковиной. Ситуация была «сос». Зрачки расширены, дыхание сбито к чертям, а в голове туман. Да, Хёнджин определённо был чемпионом в категории «сочно вляпаться в дерьмо». А главный приз в которой был крепкий стояк на Феликса, мать его, Ли. Утро же опять (закономерно) началось не с кофе. Феликс стоял в середине комнаты, шипел, матерился и в целом издавал так много шума, что ни о каком сне не могло больше идти и речи. Он пытался (безрезультатно) втиснуться в узкую водолазку, тогда как из-за выбитого плеча у него не поднималась рука. На его лице не было ни грамма косметики, лишь бледные губы, медового оттенка кожа и веснушки по всей сонной мордахе. Волосы его пребывали в творческом беспорядке (короткие прядки кудрявились у лица, а на макушке образовалось «гнездо»). Почти что милая картина, разве что начинающие темнеть синяки на правом боку портили весь вид. Хёнджин понаблюдал за этим театром абсурда минуту-другую, а когда сон и вовсе пропал, он приподнялся на локтях и хриплым голосом произнёс: — Надень из моего и вали к доктору, заебал. Феликс бросил на него уничтожающий взгляд. У Хёнджина даже как-то вмиг настроение поднялось (и не только оно, но не суть!). Фел поканаёбился с водолазкой ещё секунду-другую, проматерился себе под нос и сдался. Он откинул кофту на кровать здоровой рукой с таким негодованием, будто она была виновата во всех смертных грехах. И даже больше! — Вечером верну, — сухо бросил Ликс и выудил из шкафа одну из чёрных толстовок Хёнджина, в которых тот бегал по утрам. — Валяй, — зевнул Хван, — можешь даже не дрочить мне после, вчера так себе было. — Так себе? — вмиг взбесился Феликс. Он хотел было вывалить целую гневную тираду на голову Хёнджина, но его будильник прозвенел, и сам Фел сорвался с места, будто ужаленный в жопу осой. У Хёнджина же перед матчем, до которого оставалось всего пара дней, было освобождение от пар. Ближайшая тренировка была только перед обедом, и у него были все шансы отлично выспаться. Только вот сон никак не шёл обратно, а Хёнджин всё продолжал думать о веснушках на носу и щеках, медовой коже и непослушных длинных волосах. И особенно Хёнджина волновал тот факт, что сосед уже второй день подряд ходил в его одежде. Так, будто они были очень близкими друзьями или… Хёнджин шумно засопел и перевернулся на другой бок. Где-то на полу валялась его подушка с окурками на наволочке. Рядом с ней пара шмоток разных оттенков кислотного. От прежнего порядка в комнате не осталось ни следа. Сон не шёл. Было принято решение брать его штурмом. Хёнджин завалился на соседскую кровать, которая была всё ещё тёплой. Видимо, Феликс после вчерашнего «ничего не было» бессовестно проспал. От постельного белья пахло шампунем, вишней и сигаретами. Хёнджин втянул этот запах в себя и вместо сна словил чёртов стояк. Дальнейший эпизод под названием «смотрю в потолок и ненавижу себя с хуем наперевес» из уважения к нашему герою мы опустим. Прибор его явно сбоил, реагируя на представителя своего же пола. Одного конкретного представителя. Самого неподходящего, блядь! После долгих размышлений о том, как же ему теперь жить, было принято единственное верное решение — сходить поесть. Авось, всё и пройдёт! Так вот, с ноющими яйцами и пустым желудком Хёнджин отправился завтракать, попав как раз на перерыв между первой и второй парами. Столовая была забита до отказа, хотя, казалось бы, всего одна пара прошла! Сонные студенты, чувствуя приближение зачётов и экзаменов, лихорадочно пытались выучить всё на свете и чуточку больше. Все столики были забиты, и некоторым даже приходилось стоять у подоконников и перекусывать на весу. Хёнджин ухватил себе классику (чай + слойка с сыром!) и отправился искать кого-нибудь знакомого, чтобы обсудить с ним свою проблему в формате «у моего друга стоит на его соседа-парня, это нормально?». Но все из футбольной команды ещё спали, а других хороших знакомых у Хёнджина не было. Он дошёл до конца столовки, оглянулся, и в самом углу увидел одного своего плохого, просто ужасного знакомого. Тот был каким-то бледным, взволнованным. Держался за ушибленную руку здоровой и что-то неотрывно зубрил, повторяя себе под нос. Он то и дело заправлял непослушные передние пряди за уши и задумчиво кусал губы, сосредоточенно морща лоб. Вообще, каждый раз, когда Хёнджин встречал Феликса в универе, тот постоянно что-то учил, зубрил и повторял. А если не учился на ходу, то вечно куда-то опаздывал. Будто ему нужно было сдать всё и сразу, и немножко больше. По-хорошему, нужно было повернуться на сто восемьдесят градусов и идти своей дорогой без лишней головной боли. Но на языке вертелась тысяча и одна ядовитая шутка, а его самого будто тянуло к этому Феликсу, как магнитом. — Придерживаешься кофейно-табачной диеты? — хмыкнул Хёнджин, облокачиваясь бедром о подоконник. — Белковой, — безразлично бросил Феликс, даже не посмотрев на нашего героя, — отвали, Хван. Хёнджин сначала не понял, а потом как понял. Белковая — это шутка про сперму. Феликс, кстати, стаканчик с кофе отодвинул от себя подальше. На всякий случай. Хёнджин ничего не ответил. Тысяча и одна ядовитая шутка куда-то пропали. После минуты напряжённого молчания Феликс не выдержал, захлопнул учебник и одарил Хвана недовольным взглядом. — Что? — спросил Ликс, уперев здоровую руку на сучий манер вбок. Вторая же, ушибленная которая, висела вдоль тела. — Ты в медпункте был? Выглядишь прям хуёво. — Ты тоже вообще-то не красавчик, знаешь? — передразнил его Феликс и залпом допил остатки кофе. — Не лезь в мои дела. И перестань вести себя, как мой парень. То, что ты ловишь на меня стояк, ещё нихуя не значит. — Я на тебя… что, блядь? — возмутился Хёнджин и сложил руки на груди. — Да мне даже не понравилось. У кого вообще может стоять на плоского дрища с пресным ебалом? — У тебя, — ядовитым тоном бросил Фел. Хёнджин было открыл рот, чтобы оспорить сиё возмутительное обвинение в свой адрес, но ничего внятного из этого не вышло. Потому что Феликс, блядь, попал в самую точку. И это было понятно им обоим. На лице у Фела была его фирменная сучья ухмылка, которую хотелось стереть как можно скорее. — Да с тобой сосаться — всё равно, что пепельницу вылизать. Удовольствие то ещё, знаешь? Сучья улыбка растаяла на глазах. Такого Феликса, бледного, без блядского мейка, туши, подводки и сучьей ухмылки было даже почти совестно оскорблять. — Ну и каково осознавать, что у тебя настолько дерьмовый вкус, а, Хван? — холодно бросил Феликс и подхватил учебник подмышку. — Гандон, — добавил Фел и толкнул его здоровым плечом. У Хёнджина от вида удаляющейся спины Феликса в его толстовке неприятно ёкнуло сердце. В горле собрался ядовитый ком, а запоздалое чувство вины сжало его шею ледяными пальцами. — Стой, — окликнул его Хван, но тот и не думал оборачиваться, — да стой же ты! — повторил он и схватил его за руку. Феликс одёрнул её к себе и тихо зашипел. Из его рук выпала книга, а из неё несколько исписанных тетрадных листов. Фел поморщился от боли и бросил в Хёнджина враждебный взгляд. Его глаза были влажными, будто он был готов вот-вот расплакаться. — Бля, прости, я… — растерянно произнёс Хван. Он наклонился к ногам Феликса, собрал с пола его вещи и забрал их себе, — давай сходим к доктору? Оно не перестанет болеть, если не вправить обратно. — Просто забудь, — устало покачал головой Феликс и протянул вперёд руку, — учебник. — Пошли, — ответил ему Хёнджин и вложил в протянутую ладонь свою, — до начала пары успеем даже, — и потянул его через толпу на выход. А Феликс, не сопротивляясь, молча шёл за ним следом, в глубине души всё же надеясь, что он и правда не опоздает на пару. Дело было в том, что Феликс до трясучки боялся врачей. Любых. Вроде, как видишь белый халат — беги. Хёнджин понял это, когда перед самым медпунктом Феликс вдруг совсем притих, побледнел, сжал своей ладонью чужую и беспомощно посмотрел на Хёнджина. Тот показательно закатил глаза и сказал: — Не ссы, это не больно, — максимально небрежным тоном, чтобы скрыть тот факт, что ему от такого растерянного Феликса стало натурально хуево. Ну, такого, без макияжа, с детской мордахой и невинно-испуганным выражением лица. Конечно, то, что вправлять плечо не больно — пиздёж полный. Но об этом Хёнджин решил Феликсу не говорить. Сам догадается. Это ему за окурок. — Идём со мной, — попросил Фел, а Хёнджин почувствовал себя слишком слабым, чтобы ему отказать. На вопросы врача о том, откуда синяки, Феликс вежливым (!) тоном отвечал, что, мол, упал. У Хёнджина даже челюсть отпала от того факта, что Феликс, оказывается, не со всеми сука. А когда доктор сказал приготовиться, Феликс испуганно дёрнулся и взял Хёнджина за руку. Хруст, тихое «бля», сказанное низким, глубоким голосом (у Хёнджина аж в штанах всё оживилось) и — всё! Плечо на месте. Феликс аккуратно повёл им, улыбнулся врачу (!!!) и мило добавил: — Спасибо большое. Хёнджин, который за свою помощь получал от Феликса максимум «отвали» (про близость не вспоминаем) как-то вмиг скис и расстроился. А тут подоспела и ещё одна пощёчина от судьбы — Фел расцепил пальцы и убрал свою ладонь, будто ничего и не было. А сам он даже повеселел после врача. Его щёки стали розовыми, а на губах заиграла расслабленная полуулыбка. У Хёнджина же всё наоборот. Он, сам того не ведая, подхватил заразу. Никогда такого не было, и на тебе — втюрился! — Я на тренировку, — сухо бросил он и отдал Феликсу учебник, — покеда. Сердце его было разбито. Душа просила грустных песен и дождика за окном, чтобы смотреть вдаль и печально вздыхать. — Ты не пойдёшь на пары? — удивился Феликс и кокетливым движением заправил непослушную прядку за ухо. — Игра против «Н» в выходные, какие пары, — ответил Хёнджин, изо всех сил стараясь не смотреть на Феликса. Который, кстати, всё ещё был в его толстовке. Как будто и правда был его парнем. По груди растекалось что-то холодное и неприятное. Хотелось не дожидаться «не лезь в мои дела» и побыстрее свалить. — С университетом «Н»? — переспросил Феликс. — С командой Криса? — Ага. За стипендию. Феликс заметно оживился. На его губах расцвела сучья ухмылка. — Если он проиграет, то слетит со стипендии? — Да. Или слечу я, — без энтузиазма отозвался Хван. — А знаешь что? — мягко усмехнулся Феликс. — Если выиграешь, то можешь… — он приподнялся на носочках и остаток фразы прошептал очень тихо Хёнджину на ушко. Сказать, что Хёнджин охуел… Ну, вы поняли. Когда он пришёл в себя, Феликса рядом уже не было, а сам Хван нарезал дежурные пять кругов по стадиону перед тренировкой. — А ты чё на шестой пошёл? — запыхаясь, спросил его вратарь. — Ты настоящий пример, капитан! Мы так точно этих сможем… — Отодрать без резинки, — ответил ему Хёнджин, витая в своих мыслях. Феликс так сказал ему. Пообещал. И за мочку уха ещё цапнул. — Чего? — скривился вратарь. — Ты опять этого придурка Минхо наслушался? — Заткнись, Хан! — перебил его нападающий. — А не то я тебя без резинки отдеру. — Плюс три круга, умник! — закричал тренер. — Всем! Короче бегали всей командой до посинения. До матча оставалось всего ничего. А в мыслях был один только Феликс. Обе свои толстовки Хёнджин нашёл в тот же день постиранными и аккуратно сложенными на его кровати. Как и наволочка от подушки, пострадавшей в одну из ночей из-за распотрошённых сигаретных бычков на ней. После того случая у медкабинета Хёнджин не пересекался с Феликсом ещё несколько дней. Хван возвращался поздно, когда за окном было уже темно, а Феликс мирно спал в теперь уже своей кровати. Сам он уходит так рано и бесшумно, что Хёнджин день за днём просыпался в одиночестве и о наличии соседа свидетельствовал только лёгкий запах сигарет в туалете. Чем меньше дней оставалось до игры, тем сильнее росло напряжение в команде. Никто не хотел слетать со стипендии и отдавать победу другому университету. У Хёнджина же игра теперь носила более личный характер. Глубокий, так скажем. Без резинки который. — Все молодцы, — похлопал в ладоши тренер и постучал Хёнджина по спине, — сегодня отдыхаете, а завтра — всех порвёте. Я в вас верю! — похвалил он команду и отпустил всех с тренировки пораньше. Хёнджин, без задних ног, уставший, как собака, после тёплого душа в зале, хотел только одного — помереть и больше никогда не играть в футбол. Все его мышцы ныли от усталости, а тело находилось в нервном напряжении от предстоящего матча. Он всё прокручивал в голове тактику, разыгрывал различные варианты событий, мысленно уводил мяч из-под ног противника… до тех пор, пока не зашёл в комнату, и всё перестало иметь значение. Феликс сидел за столом под светом лампы, сосредоточенно строчил что-то в тетрадь от руки. Его волосы были собраны в небрежный пучок на затылке, а непослушные пряди слегка кудрявились на концах и лезли в лицо. На нём был чёрный безразмерный свитер, в котором он прятал поджатые под себя ноги. Штанов не наблюдалось, только какие-то ниточки на бёдрах, но Хёнджину рассмотреть не дали. Феликс прикрылся от чужих глаз, одёрнув свитер вниз. — А, это ты, — выдохнул он и заметно расслабился, возвращаясь к своим конспектам. Вокруг него была целая гора из учебников, из страниц которых торчали разноцветные закладки. — Ага, — бросил Хёнджин. В его груди быстро-быстро затрепетало сердце. Он всё никак не мог сдвинуться с места, залипнув на своём соседе. Но тот, казалось, не обращал на это никакого внимания, уделяя его исключительно учебникам. — Раньше отпустили? — спросил Феликс, выделяя что-то в тетради жёлтым маркером. — Завтра матч, — ответил Хёнджин и спиной упал на свою кровать. От подушки всё ещё немного пахло сигаретами. Как и во всей комнате. — Правда? Тогда удачи, — улыбнулся Феликс и, чуть привстав, потянулся за дальней тетрадью через весь стол. Края его свитера задрались вверх, обнажая медового цвета округлые ягодицы. Их разделяла чёрная ниточка и небольшой треугольничек сверху с логотипом «хеллоу китти». Хёнджин-младший мгновенно заинтересовался, но у Хёнджина-старшего не оставалось сил на банально подрочить. Хотя очень хотелось. Он лежал у себя на кровати на боку, пока стояк не спал, и всё смотрел на то, как Феликс занимается, хмурит лоб, закусывает кончик карандаша зубами или поправляет на себе свитер, пряча от внимательного взгляда задницу. Короче, с утра Хёнджин проснулся с боевым настроем. Злой, как чёрт. С твердым намерением «отодрать вражескую команду без резинки» и чётким пониманием: сегодня он сражается за нитки-трусы с «хеллоу китти». Вся команда заметно нервничала, только Хёнджин оставался абсолютно спокойным, но только внешне. Внутри у него бушевала настоящая буря. С утра он уже успел столкнуться с капитаном другой команды, разнять несколько драк между своими и чужими, и получить пизды от тренера за отсутствие дисциплины в команде. Но на всё это похуй. Глубоко поебать. Сегодня он получит Феликса Ли. Этого грубого, на всю голову ебанутого, с пшеничным блондом и непослушными передними прядками, с тушью под глазами, липким блеском на губах, в обтягивающих чёрных джинсах и его толстовке. Чего бы ему это ни стоило. Тем более, что преимущество было на их стороне. Игра должна была проходить на родном стадионе, который они шлифовали по кругу каждый день. Перед началом команды сошлись лицом к лицу. Кристофер насмешливо улыбался и играл бровями, тогда как у Хёнджина от злости скрипели зубы. От рожи «бывшего» своего «будущего» мелко дрожали колени. В предвкушении перед матчем, конечно же. Хотелось как можно скорее растоптать этого уёбка и забрать свой заслуженный приз. — Орёл, — весело сказал Крис, жуя жвачку за щекой. В отличие от Хёнджина он был полностью расслаблен и весел, будто для него эта игра уже окончилась. Причём его победой. Судья подбросил монетку и закрыл её ладонью. — Решка, — ответил Хёнджин, смотря противнику прямо в глаза. Судья раскрыл ладонь. На ней лежала монета стороной «орёл» кверху. Кристофер хмыкнул и подмигнул Хёнджину. Команда университета «Н» первыми выбирали сторону поля. Команде Хёнджина же пришлось занять противоположную, на которой солнце светило прямо в глаза. Но зато били первыми. Хёнджин опустил мяч на траву, разбежался и от души ударил. Игра началась. Он без устали гонялся с одного конца поля на другой. И пробежки в десять кругов перед тренировкой показались ему детской сказкой на ночь. Они забирали мяч у другой команды, сами упускали его в последний момент, и вновь перехватывали инициативу! Нельзя было сказать, какая из команд была сильнее. Обе играли технично и без ошибок, не отдавали противнику ни единого очка. Обе команды делали замены по ходу матча, отправляли запыхавшихся игроков на скамейку и выпускали вместо них других. Так прошли (пробежали) первые тридцать минут от первого тайма. До перерыва оставалось каких-то пятнадцать минут. Счёт ноль-ноль. Мяч в очередной раз вылетел за края поля. Игрок команды Хёнджина опустил его на траву, кивнул Сынмину, которого уже перекрывал Кристофер и сделал пас Чанбину. Этот, в свою очередь, сделал пас Хёнджину, который уже успел пробежать вперёд. Они тысячу раз отрабатывали это на тренировках. Чанбин — Хёнджину, а тот Сынмину, который в этот момент должен быть уже у ворот противника. — Давай! — кричал тренер, надрывая глотку. Хёнджин погнал, что есть мочи, обгоняя сначала одного, а затем другого игрока вражеской команды. Трибуна заревела. Хван бросил быстрый взгляд на неё. И!.. «Он» был там. С высоким хвостом, в чёрной кожаной куртке, в кислотно-зелёном топике с чёрными тенями на глазах и красной помадой на губах. Их взгляды встретились, и мир Хёнджина в тот миг перевернулся с ног на голову. В прямом смысле. Он перелетел через мяч, пропахал коленями поле и, как результат, навернулся. В ту же секунду мяч был перехвачен вражеской командой. Удар, и — гол! Кристофер открыл счёт, завершая первый тайм в «один-ноль» в пользу университета «Н». — Нормально, — подбодрил его Сынмин, похлопав по плечу, — следующий тайм заберём. Заберут или нет — это ещё предстоит узнать, но уже без участия Хёнджина. Того тренер отправил на скамейку со словами: — Ты что, возомнил себя ёбанным Месси? Кретин. И Хёнджин не мог не согласиться. Ёбанный кретин, упустивший мяч. Лучше и не скажешь. Хёнджин бросил быстрый взгляд на трибуну, в надежде увидеть того, из-за кого он нетвёрдо стоял на ногах. Но его место пустовало. — Эй, ты куда? — окликнул его Джисон. — Мы через пять минут начинаем. — Перекурить, — раздражённо бросил Хёнджин, уже на ходу разминая кулаки. — А меня сигареткой не угостишь? — остановил его знакомый голос. Крис опустил ладонь ему на плечо, небрежно разворачивая Хвана к себе лицом. — Отъебись, — бросил Хёнджин, скидывая его руку со своего плеча. — Так грубо! — хмыкнул Крис. — Ты не слишком вежлив с тем, кто позволяет тебе донашивать за собой вещи. — Ахуел что ли, — прорычал Хёнджин и дёрнулся в сторону Криса со сжатыми кулаками. — Давай, — расплылся в улыбке Кристофер. — Хван, бля! — выругался Чонин и поймал Хёнджина за руку за секунду до неизбежного. — Тебя дисквалифицируют же! — Да похуй мне… — Иди отсюда, Бан, — небрежно бросил Чонин, закрывая собой Хёнджина и не давая тому наделать глупостей. — Слабаки, — закатил глаза Крис и показательно зевнул, — один-ноль, девчонки. И спасибо кому? Джинни, а? — хмыкнул он и, засунув руки в карманы, вальяжной походкой пошёл к своей команде. Начало второго тайма Хёнджин встретил на скамейке запасных. Команды поменялись сторонами на поле, и теперь солнце слепило игроков университета «Н». Но помогало это мало. Без капитана на поле команда начала делать ошибки, терять мяч, а бедный вратарь то и дело вытаскивал положение из полной задницы, отбивая регулярные удары в свою сторону разными частями тела. Хёнджин же ловил на себе взгляды Кристофера. Тот в издевательской манере подмигивал ему, ухмылялся и вообще всячески демонстрировал ему своё превосходство. — Тренер! — начал было Хёнджин, но тот остановил его жестом. — Не время. В таком бешеном темпе прошла добрая половина второго тайма. Победа, в которой Хёнджин был так уверен с утра, ускользала у него из рук. Десять минут до конца. Хёнджин, стиснув зубы и кулаки, в бессильной злобе наблюдал за матчем. Джисон героически держал позицию, отбивая один мяч за другим. Он тяжело дышал, играя уже на пределе своих возможностей. Чонин, защитник, отсеивал добрую половину ударов в сторону ворот, тоже еле стоял на ногах. Минхо с Сынмином, нападающие, были готовы выплюнуть свои лёгкие на траву. У Чанбина же была самая сложная задача — он держал Кристофера, не давая тому разыграться по полной. С каждой секундой лучшие игроки команды уставали всё сильнее, а шанс на победу становился всё меньше и меньше. Крис с мячом в очередной раз вылетел на другую сторону поля. Его перекрыл Чанбин, не давая капитану чужой команды сделать пас или пройти дальше. Отступать было некуда, сзади были уже ворота и Джисон, который, казалось, вот-вот упадёт от усталости. Крис попытался обвести и обойти Бина, но тот не дал ему этого сделать. И тогда капитан команды университета «Н» попёр вперед, вместо мячика влупив по голени Чанбину со всей дури. Тот, вскрикнув, рухнул на траву, держась за ногу. Свисток. Судья показал красную карточку. Кристофер, улыбаясь во все тридцать два зуба, был удалён с поля. Фол. Был назначен штрафной удар в невыгодной для команды Хёнджина позиции, прямо, блядь, у ворот с полуживым Джисоном. Чонин стоял в нескольких метрах от него. Впереди были Минхо и Сынмин, уже перекрытые другими игроками. Ситуация могла легко превратиться в позорные два-ноль из-за малейшей ошибки. Чонин въебал по мячу, что есть мочи, а там, откуда ни возьмись, появился Сынмин, принял его на грудь и понёсся вперед! За мгновение до того, как на него навалилась добрая половина вражеской команды, он сделал пас, а Минхо отправил мяч прямо в чужие ворота. Болельщики закричали от радости. Счёт один-один. Минхо без сил шлёпнулся на траву, а команда облепила его со всех сторон, слетевшись как пчёлы на сладкий арбуз. Хёнджин тоже хотел было рвануть к нему, но его остановили чужие ладони, что легли ему на плечи. Небольшие пальчики, с чёрным лаком на ногтях. А потом горячий шёпот куда-то в шею: — Давай же, Джинни, сделай мне приятно сегодня. И следом, голосом тренера: — Хван, на поле! Хёнджин пулей выбежал на поле, всё ещё чувствуя чужие ладони на своих плечах. Феликс по-сучьи улыбался ему вслед. И Хван ещё никогда не был уверен в своих силах так, как теперь. Он собрал всех полуживых ребят на поле в полукруг. — Давайте отдерём их без резинки! — крикнул он. Минхо одобряюще закивал, Джисон скривился, а остальные хором повторили «без резинки», вгоняя тренера в краску то ли от злости, то ли от смущения. Пять минут. Счёт один-один. Хёнджин занял место Чанбина, проводив того до скамейки лично. Он похлопал его по плечу, бросив «молодец, мужик», и с боевым настроем побежал обратно на поле. Мяч в игре. Джисон руками поймал очередной мяч, летевший прямиком в ворота. Он кивнул своему капитану и сделал рискованный пас в сторону, где никого не было. Хёнджин не успел добежать до него первым, и мяч вновь оказался у вражеского нападающего. Но тут Чонин, зря не теряя времени, сделал финт, завладел мячиком и пасанул его точно Хёнджину. Две минуты. Хёнджин получил мяч. Защитники уже заблокировали Минхо и Сынмина, не давая и шанса сделать им пас. Одна минута. На Хёнджина налетели сразу двое. Один поставил ему подножку, а другой вмазал по ноге. Судья, не успев добежать до них, нарушение пропустил. Хёнджин же, несмотря на боль в голени, обошёл этих двоих и что было сил побежал к вражеским воротам. Был всего один шанс, чтобы закончить всё здесь и сейчас. Он чувствовал на себе чужие взгляды, как команда с надеждой провожала его спину, слышал, как Минхо кричал на всё поле «ебашь!!!» До ворот ещё далеко, на часах нихуя. Хёнджин, не останавливаясь, ударил по мячу. Тот попал по пальцам вратаря и от них же отлетел прямо в ворота. Гол! Счёт два-один в пользу команды Хёнджина. Он в победном жесте поднял руки и радостно закричал. К нему рванула вся команда во главе с тренером. Но первым, кто бросился ему на шею, был Феликс. Хёнджин тут же подхватил его за бедра и, наплевав на всё и вся, поддавшись моменту, поцеловал своего соседа при всех, чувствуя вкус сладкой вишни и сигарет на своих губах. — У тебя есть ровно минута на то, чтобы снять с меня штаны, потому что я хочу, чтобы ты выебал меня прямо сейчас, — быстро прошептал в его губы Феликс. А Хёнджин громко объявил: — Мужики, кто зайдет в раздевалку в ближайшие тридцать минут, тот получит проверку своего очка на прочность. — Да поняли мы уже, что у тебя будет секс, — проворчал Хан, тогда как хромающий Чанбин показал своему капитану два больших пальца с такой счастливой улыбкой, будто давать сейчас будут именно ему. — Пацаны, стипуха! — закричал Чонин, привлекая к себе всеобщее внимание и запуская волну радостного свиста в честь свалившихся на них денег. А про Хёнджина и Феликса все забыли. Чем они и воспользовались. Хёнджин, крепко держа Феликса за руку, в кратчайшие сроки добежал (доковылял) до раздевалки, захлопнул за собой дверь, трижды прокрутил замок, чтобы никто им не помешал, и оказался прижатым к металлической двери неожиданно сильными руками. Его губ коснулись чужие. Феликс не целовал его, а скорее жадно кусал, прихватывая губы зубами и оттягивая на себя. Он без прелюдий проник ладонью под резинку трусов и обхватил член Хвана пальцами, начиная в грубоватой манере скользить по всей длине, изредка задевая нежную кожу короткими ноготками. — Блядь, быстрее, — торопил его Феликс. А перед Хёнджином в тот момент стояла по истине тяжёлая и трудная задача. Почти невыполнимая — аккуратно расстегнуть все эти мелкие ебучие пуговицы на штанах Фела, при этом не вырывая их с корнем к чертям собачим. — В следующий раз надень юбку, детка, — выдохнул в чужие губы Хёнджин, подхватывая своего без пяти минут парня под ягодицы и укладывая его спиной на стол, на котором они только вчера раскладывали схемы игры против университета «Н». — Кто сказал, что будет следующий раз? — по-сучьи усмехнулся Феликс, а когда его голые ягодицы коснулись холодного стола, он шумно выдохнул и прогнулся в спине. — Ох, бля… — Я сказал, — ответил ему Хёнджин, вжимаясь бедрами в его задницу, — потому что нас друг к другу тянет. — Нет никаких «нас», — тихо простонал Феликс. Хёнджин сжал его задницу в ладонях, пуская по всему телу приятную дрожь. Анальная пробка при таких манипуляциях задевала какую-то чувствительную точку внутри, заставляя Ликса тихо поскуливать от ощущений. — Значит, будет. Сейчас, завтра и ещё много-много раз подряд, — добавил Хёнджин и опустился на колени перед разведёнными ногами Феликса, закидывая их себе на плечи. Он подхватил ниточку-резинку стрингов зубами, стягивая их вниз и обнажая красивый, крепкий и уже возбуждённый член Феликса, что скрывали такие же чёрные стринги, как и тогда вечером, только теперь без рисунка. Он аккуратно снял их с него и покрутил на пальчике. — Я оставлю себе? — усмехнулся Хёнджин и, наклонившись, оставил мягкий поцелуй под коленкой. — Тебе не подойдет. — Как трофей. За выигранный матч, — сказал он и накрыл головку чужого члена губами, — за то, что получил тебя, — добавил Хёнджин и скользнул языком по всей длине. — Блядь, Хван, — тихо простонал Феликс. Его ноги мелко задрожали, когда Хёнджин обхватил края пробки пальцами и потянул её на себя. Шарик за шариком, каждый раз меньшего размера, выходил из задницы Ликса, а тот шумно всхлипывал и сминал схемы атаки и прочие бумажки, лежащие под ним на столе. — Что, детка? — ласково прошептал Хёнджин, проникая в его растянутый и смазанный зад двумя пальцами. Внутри было свободно и горячо. Будто Феликс специально готовился. — Настолько верил в мою победу? — улыбнулся Хван. Он приподнялся с колен и навис над Феликсом сверху. У того помада от поцелуев размазалась по краям, а щеки приобрели розоватый оттенок, который пробивался даже через слой тонального крема. — Растягивал себя пальцами на твоей кровати, потому что было скучно. В твоей толстовке, кстати, — признался Фел и нетерпеливо поёрзал, закусив нижнюю губу. — Вставь мне, Джинни, — прошептал он и шумно ахнул, когда Хёнджин одним движением, без предупреждения вошёл в него. И как одно из условий, без резинки. — Держись крепче, — сказал Хёнджин и расплылся в хищной улыбке, — сейчас я буду тебя драть. Он крепко обхватил разведённые в стороны ноги Феликса за бедра и стал в быстром темпе двигаться у него внутри. Сердце в его груди быстро колотилось, не успокаиваясь ни на миг с последних минут матча. Феликса под ним выгибало и чувственно подбрасывало. Он хватал ртом воздух и цеплялся за края стола, пытаясь удержаться на месте. — Хёнджин! — звал его просящим тоном Ликс. — Да, детка? Просишь быть с тобой нежнее? — Ах, блядь! — вместо ответа вырвалось изо рта Феликса. Он облизывал свои красные губы, шумно дышал и закатывал глаза от удовольствия. Пряжки его кожанки звонко стучали о поверхность стола. Куртка сползла вниз, обнажая острые ключицы и плечи. Тонкие лямки ярко-зелёного топика мозолили Хёнджину глаза. Он спешно стянул одну из них вниз, обнажая твёрдый сосок тёмного оттенка. Второй же, до сих пор прикрытый тканью, бодро торчал вверх, делая весь этот образ Феликс до неприличия горячим. — Нравится? — прошептал Фел. — А тебе? — на выдохе произнёс Хёнджин, ритмично и лихо двигая бёдрами в быстром темпе. — Охуенно, — простонал Ликс, сжимаясь на члене Хвана и мелко подрагивая от удовольствия, — для одноразового траха неплохо. — Одноразового? — хмыкнул Хёнджин и пятернёй пригладил влажные от пота пряди волос назад. — А как же назвать то, чем мы будем заниматься на твоей постели сегодня? — Ошибкой. — Давай наделаем ещё несколько ошибок, и ты станешь моим парнем, а? И, детка, подержи свою задницу для меня открытой, вот так, — он замедлил темп и накрыл ягодицы Фела ладонями, разводя их в стороны, — хочу видеть, как из тебя вытекает моя сперма. — Блядь, кто вообще тебе разре…шал, — проскулил Феликс, туго сжимаясь вокруг члена Хвана. Он обхватил свою задницу так, как сказал ему Хёнджин, развёл ягодицы в стороны, показывая себя, такого открытого и доступного. — Совершенный, — прошептал Хёнджин, понижая скорость толчков до неспешных, глубоких и чувственных. Он оставил влажный поцелуй под коленкой и прижался щекой к ноге Ликса. Фел прогнулся в талии и тихо прошептал: — Вылижешь меня, когда вернёшься. Если хочешь, чтобы это было больше, чем на один раз. Хван улыбнулся и провёл языком вдоль гладко выбритой голени. — Сядешь мне на лицо, детка? — Бля, — выругался Феликс. В нём стало очень узко. Тени под его глазами размазались и потекли, а губы выглядели зацелованными и припухшими. Он с низким стоном кончил себе на живот, чувствуя, как его задница наполнилась чем-то горячим. Хёнджин вышел из него и тяжело задышал. От эмоций и ощущений у него тряслись руки, а сердце стучало где-то в горле, норовя вот-вот выпрыгнуть наружу. Из ануса Фела вытекала сперма. Она густыми каплями падала на стол, пачкая и пропитывая бумаги на нём. Фел продолжал послушно держать задницу, показывая Хёнджину всё, без остатка. — Заткни пробкой. Хочу, чтобы она осталась во мне, — прохрипел Феликс, разводя колени пошире. — Как думаешь, сейчас подходящий момент, чтобы признаться тебе в любви? — внезапно охрипшим голосом сказал Хёнджин. — Подожди до вечера, — по-сучьи улыбнулся Феликс, — с языком в моей заднице будет романтичнее. Их непринуждённую беседу прервал бесцеремонный стук в дверь. — Эй! Вам тут не одним надо празднично потрахаться! — голосом Минхо. На всю Ивановскую, блядь. — Не ори ты так! — шикнул на него Джисон, погружая Хёнджина в состояние полного ахуя. Парень, о котором он даже не смел мечтать, прямо перед ним вводил в себя анальную пробку малинового цвета, кусая свои губы и вновь пробуждая Хвана-младшего. А его лучшие друзья, оказывается, всё это время спали друг с другом. А ещё у них теперь была стипендия. С которой Хёнджин обязательно купит что-нибудь своему драгоценному мальчику. Что-нибудь красивое. И съедобное. Возможно даже стринги с клубничным вкусом, на их первую неделю отношений. Но всё это уже за кадром. Счастливый конец, получается!