***
— Отец сообщил мне, что у тебя важные новости, — без интереса спросил громовержец, спешно подойдя к стражу. Он еле-еле смог выпроводить Сигрид в ее покои от греха подальше. Последнее чего Тор хотел — это остаться с этой чувствительной особой наедине. В голове творился бардак особенно после выпитых кубков на ужине, но он совсем не хочет признавать свою вину в этом хаосе. — Я старался как мог, чтобы они не были важными, но напрасно. Кто-то проник в Асгард с тайного прохода и с учетом того, что он был давно забытым и заброшенным, этот кто-то хорошо разбирается в магии. Так хорошо, что способен скрываться от моего взора, — монотонно отчеканил тот, словно скороговорку без единой запинки и принялся ждать ответа. — Ясно, — подал голос через некоторое время наследник. Он был не в том боевом настрое после атмосферной беседы на ужине. Густой туман в голове мешал думать, — наверное, опять очередной йотун. — Йотуны не владеют такими силами, — поправил того страж. — Скажешь тоже, — злобно фыркнул он, — вспомни зеленоглазую гадюку, ведь он один из них. — Локи Лафейсон — полукровка, — бесстрастно поправил его Хеймдалль, глядя на пурпурное небо. Тор последовал его примеру, пытаясь уловить, чтó страж так старательно рассматривает, но моментально сдается от нетерпения. — Это не меняет его коварную йотунскую сущность, — настаивает на своем громовержец, скрестив руки на груди. Думать о Локи становится в тягость. — Ты жил с ним бок о бок. — Тем не менее я бы никогда не доверился ему, знай я его происхождение. Он корыстен и безрассуден, и потому отбывает справедливое наказание. — Все изменчиво, наследник, — словно предостерегая громовержца об излишних высказываниях, заявил страж. — Не с ним, — сжал он губы в тонкую линию. Повисла минутная пауза, которую Тор был бы рад прервать. Тишина давила на его совесть, что он пытался безуспешно затмить алкоголем, но все понапрасну. — Тебе нужно отыскать безликого. — Да, да, конечно, обязательно… — Тор и не слушает Хеймдаля, он решается на безумный поступок, — только отправь меня сейчас в Мидгард. Страж кривится от отвращения, но возразить не смеет — наследника вмиг окутывает потоком радуги.***
Джейн злостно захлопнула дверь кабинета. Чертов босс требует бумажку со времен динозавров, которую она, естественно, не знает, где достать. Казалось бы, пойди поройся в полке и сунь ему в нос, но, к сожалению, на столе Фостер ужасный бардак. Не только на столе. Кабинет ее пола застлан десятками стопок макулатуры, которую девушка не разбирает оправдываясь тем, что не пристало астро-физику копаться в скушных документациях. Устало вздохнув от лени, Джейн включила новенький компьютер и уселась на кресло с колесиками. Делать нечего — нужно работать. Введя в поиск название документа, она прищурилась, готовясь читать мелкий шрифт, но, увы, увлекательное занятие прервали, не успело оно и начаться. — Мисс Фостер, к вам посетитель, — сообщил озадаченный ассистент, шокированный бардаком в кабинете. Девушка злостно фыркнула — только незваного гостя ей сейчас не хватало. — Я надеюсь, это что-то срочное, потому что я очень занята, — не одарив вниманием посетителя, заявила та. — Уверяю вас, мисс Фостер, я не займу много вашего времени, — усмехнулся знакомый голос. — Тор! Девушка поднимает глаза и натыкается на возлюбленного в мидгарском прикиде. Без задних мыслей, она бросается к Тору, послав куда подальше разбор скучных документов. Повиснув у него на шее, Джейн умиротворенно вздыхает, зарывшись носиком в его волосы. Сейчас она была рада его появлению, как никогда прежде, ведь он не только удивил ее внезапным визитом, но и послужил веской причиной для того, чтобы оторваться от поиска «макулатуры». Наконец она решается заглянуть в его глаза и, к своему огромному счастью, в них нет ни намека на беспокойство. Это был ее Тор, тот самый глупенький и забавный божок, в которого она и влюбилась, сейчас рассматривает ее как в первый раз и проводит по ее манящим изгибам. Желание вспыхивает мгновенно, и Джейн стонет в голос, толкая его к двери. Он накрывает ее сладкие губы, и, не отрываясь от них, возится с ключом. Щелчок и готово — сегодня им никто не должен помешать. Тор зацеловывал нежную шею, оставляя влажные дорожки, он действовал до невозможности ласково и мягко, словно извиняясь за все свои оплошности. Он шептал ей на ухо глупые комплименты, будто эти манипуляции помогут ему приглушить угрызения совести. Он повторял, как сильно ее любит, как если бы сам сомневался в своих чувствах, пытаясь заверить самого себя.***
Локи точил ножи, сидя на хлипкой табуретке, когда Эйдин неожиданно влетела на кухню. Не сказать, что он был изумлен ее поведением — значит ничего не сказать. Она злостно оглядела пространство вокруг, обеспокоенно вздохнула, словно успокаиваясь на мгновение, и опять сжала кулаки. Локи впервые видел ее в таком нервозном состоянии, обычно Эйдин была такой спокойной и собранной. А сейчас, заприметив его в углу, она презренно сверкнула глазами, и не одарила его и словом. Рассеянно приблизившись к котлу на огне — источнику неприятного запаха гари, асинья задержала свой взгляд на булькующей жиже в ней и задумалась. Да так, что хватает ручку горячего котла голыми руками и ошпаренно вопит. — Эйдин! — испуганно поднялся Локи, послав к черту заточку ножей. Но девушка даже не отреагировала на его отклик, она лишь резво бросилась к прибитым полкам на стене в поисках какой-нибудь залежавшей ткани. — Погоди, повязкой ладони ты не поможешь, — трикстер бесцеремонно схватил чужие руки и попытался залечить ожоги. Локи не обратил внимание на негативную реакцию со стороны девушки, потому что сосредоточился на процессе излечения. Лучше не думать о том, что он добровольно лишает себя последних сил, думает он отстраненно. Эйдин гораздо дороже каких-то жалких крупиц магии, и потому он обязан выяснить причину столь странного поведения. Постепенно охлаждая и залечивая кожу вспылившей асиньи, он напоминает себе самое важное задание. — Эйдин, — собравшись духом Локи продолжил, глядя на асинью, что в ответ нахмурила брови, — я прошу прощения за то, что наговорил тебе в порыве гнева. Ты единственная, кто раскрыл мне свои объятия, когда все отвернулись от меня. И я правда не хочу прекращать наши дружеские отношения. Прости. Вот оно! Он наконец-то выдавил из себя эти долгожданные извинения. К его счастью, лицо Эйдин постепенно смягчалось с его речью. Значит ли это, что она больше не злится? Стоило трикстеру на мгновение расслабиться, как асинья вновь помрачнела. Что такое творится?! — Я давно уже не обижаюсь на тебя, Локи. Лгать не стану, — набрав побольше кислорода в легкие, она призналась, — ты действительно меня задел, но я простила тебя. — Тогда чего ты такая суетливая? — непонимающе хлопает зелеными глазами тот, все еще не выпуская ее ладони. Они у нее такие теплые. — Ты не поймешь меня, — резво покачав головой, она отцепила чужие руки от себя и схватилась за голову, — Я как будто сбрендила! Он мне кажется каким-то подозрительным! — Ты о ком? — негодует Локи, наблюдая как Эйдин все-таки, отмахнувшись, снимает котел с огня самостоятельно, обернув его рукоятку плотной тканью. — Точно, ты же еще не знаком с Рагнаром! — Кто это? Местный ас? — Я понятия не имею! Просто я всегда замечала… Вдруг Эйдин запнулась, а то и вовсе не договорила свою мысль, замолкнув. Такое воистину причудливое поведение навело суету и на самого трикстера, которого слегка опечалило недоверие со стороны девушки. Ну нет, раз он сам напортачил, оттолкнув асинью, сам должен и вернуть ее прежнюю душевную открытость. Да разве не он так упорно стремится стать ближе? You have been my muse for a long time You get me through every dark night — Ты можешь сказать мне все, что угодно. Любую, даже самую безумную мысль твою я приму. Также как и приняла меня ты. Эйдин отличалась от остальных. Отличалась тем, что не пыталась строить из себя кого-то другого. Она прекрасно знала весь расклад невзрачной участи простой девицы и тащила в себе это осознание. Она никогда не осуждала никого, потому что наперед знала чужие раны, которые могли сподвигнуть их на какие-либо деяния. Эйдин молчала, и молчание ее имело гораздо большую ценность чем ее слова. В тишине она раскрывала себя — свою непоколебимую отреченность и святую преданность бесчувственным богам, которые едва ли предоставляли ответы на гложущие ее сознание вопросы. — Я всегда замечала за собой некую странность. Никому, признаться я об этом не рассказывала, ибо не люблю говорить об этом. Я различаю еле уловимые детали в человеке, и часто угадываю, друг мне он или враг. И вот от того Рагнара меня бросает в дрожь. Я привыкла терпеть поражения в жизни, на то я и простая слуга, но я опять чувствую, смерть кружит надо мной. В последний раз это предчувствие преследовало меня, пока отец не… — Эйдин перекрывает дыхание, как если бы ей было слишком больно думать об этом трагичном воспоминании. — Пока моего отца не убили по пьяне на моих глазах. Трикстер подавляет чувство отвращения, возникшее в нем при воспоминаниях о своем собственном, кровном отце. О Лафее, который бросил слабого младенца на произвол судьбы в полуразрушенном храме. Он морщится от дежавю отвратительного ощущения, когда он испепелил его собственноручно с помощью могучего Гугнира. И нет, Локи не скорбит по недоделанному отцу. Нет. Он невероятно упивается проклятым, постыдным и дьявольским удовольствием того, что он убил его — того, кто являлся основоположником его болезненного пути в жизни. I'm too consumed with my own life Локи подавил чувство отвращения, но не мог. Он не мог сочувствовать Эйдин, не потому что он не понимает ее муку. А потому что он понимает всю трагичность и горечность ее травмы, но нет абсолютно ничего, в слове «отец», которое могло бы пробудить в нем тепло. Любовь и привязанность к отцу в его сердце были выжжены, в тот же момент, когда громадный великан превратился в пепел. Feels like I can't move Нет, Локи не хочет, просто не хочет ставить себя на место Эйдин. Не хочет, ведь он не сожалеет о содеянном. Он обещал себе не вспоминать это, он… I don't want to play this part But I do, all for you — Его убили приближенные наследника ради забавы. Просто, чтобы узнать насколько его хватит. I don't want to make this hard But I will cause I'm still… Локи неосознанно делает шаг вперед. Он хватает асинью в охапку и крепко обнимает, словно этим доказывая самому себе, что способен перебороть собственное упрямство и перешагнуть принципы ради нее. Трикстер чувствует, как влажные слезы капнули на его грудь и шепчет, что-то неразборчивое Эйдин, пытаясь утешить. Это так ново для него — заботиться о ком-то, кроме Фригги и искренне желать поддержать. Пытаться поставить себя на чужое эмоциональное состояние и… проявлять эмпатию. Он неподдельно боится этого чувства, боится, что слабеет. Что добровольно поддается дурацким манипуляциям, что сознательно теряет контроль над ситуацией, но… Эйдин так больно содрогается в его объятьях, а он так привык к ее улыбке. Локи нервничает как никогда прежде и пытается представить, как бы на его месте поступила Фригга. Что бы сделала его мать, которая всегда находила время и силы, чтобы вникнуть в его собственные, ребяческие обиды. Она также обняла и пригладила бы его по волосам с добродушной улыбкой, что он и решается сделать. Аккуратно, смакуя каждую секунду непривычной близости, трикстер проводит по светлой макушке асиньи. Он был бы рад изъять все болезненные воспоминания у нее, если бы этого позволяли силы. Его сердце неистово колотилось, как если бы оно билось за двоих. Оно бешено стучало о ребра, сообщая о том, что он осознанно впустил кого-то к себе. Должно быть девушка смогла успокоиться, либо неразборчивые слова утешения сработали — Эйдин взяла себя в руки. Она благодарно кивнула трикстеру и поспешно отвернулась. — Пойдем ко всем, — еле уловимым шепотом предложила та, пытаясь скрыть покрасневшие глаза, — Познакомишься как раз с этим типом. Локи с укором взглянул на асинью, которая без слов уловила причину — он осуждает ее за то, что она не хочет показывать ему свою слабость. Трикстер сейчас хочет только одного — чтобы Эйдин была в порядке, потому бессловесно кивает и следует за ней. Практически все слуги, с которыми он был более менее знаком, столпились на заднем дворе, на отдаленном цветущем участке, служащем пастбищем для царских лошадей. Прорвавшись с Эйдин сквозь кольцо асов, Локи узрел смугленького юнца, проделывающего хитроумные манипуляции верхом на коне, одновременно умудряясь держать животное в узде. Темногривая лошадь скакала по кругу, на седле которого всячески виртуозничал лукавый юнец под ахи да охи асов. Наконец покончив с представлением, он артистично спрыгнул с седла и поклонился публике, чьи бурные аплодисменты не заставили себя ждать. Сам Рагнар случайно заметив среди толпы Эйдин, с ухмылкой подмигнул ей, на что та резко съежилась. Локи бережно обхватил ее за плечо, и внимательно оглядел нового конюха. Он был действительно слишком вычурным, а в трюках его сквозила неподобающая телу легкость… скорее даже расслабленность, граничущая с уверенностью. Словно Рагнар знал наперед, что ошибка невозможна… что все пройдет, как по маслу. — Я верю тебе, Эйдин, что-то в нем яано не то, — прошептал Локи, обдавая горячим дыханием ее шею. Знакомиться с этим типичным представителем ванов — как он уже догадался — не возникало желания. Ван, как ван — смуглая кожа, кудрявые черные волосы. К тому же напыщенное поведение Рагнара подталкивало трикстера к мысли, что он что-то таит в себе. Его магическая чуйка не подводит даже сейчас — находясь под давлением сдерживающего ошейника. Вдруг вспомнив об этом надоедливом украшении на шее, трикстер взъерошил волосы и как мог прикрыл его черными локонами. Не хватало, чтобы этот юнец осыпал его вопросами или установил его личность. Как на зло Рагнар устремил на него свой цепкий взгляд, и, к его разочарованию, он направился в их сторону. Локи лишь крепче сжал девичье плечо и с дружелюбной улыбкой подозвал его к себе. — Откуда ты будешь, ловкач? — трикстер, благо позволяет рост, осматривает Рагнара сверху вниз. — Звать меня Рагнар, из Ванахейма. Я сирота, который скитается из одного мира в другой в поисках лучшей жизни. — Не представляю, как это тяжело — остаться в одиночестве, лицезреть смерть родных, — Локи состроил гримасу преисполненную печали и сострадания, пытаясь проверить реакцию собеседника, — Но должен признать, судя по трюкам, потеря тебя особо не печалит. Я восхищен твоей духовной силой. Глаза Рагнара блеснули озорными огоньками, и трикстер уже догадывается, в чем причина настороженности Эйдин — этот дерзкий юнец владеет магией… Спокоен даже при намеках. Он явно преследует какую-то цель и потому готов играть свою роль до конца. Эйдин права, от этого скользкого вана нужно держаться подальше.