Он сказал, что подо мною рай (она спросила, должен ли я истекать кровью)

Бойфренд Стив такой же хороший, как и друг. После того единственного утра после Разговора, когда они смотрели друг на друга за завтраком и не могли найти слов, чтобы нарушить молчание, неловкости почти не осталось. Баки первым чуть истерично рассмеялся, Стив быстро подхватил, и на этом всё закончилось. Их рутинные дела стали общими. Они вместе смотрят фильмы и ходят куда-нибудь поесть. Баки покупает им билеты на художественную выставку, а Стив отводит его в приют, чтобы гладить зверушек. Он увлечён картиной, которая не может удержать внимание Баки ни на секунду, потому что Стив рядом сияет, как маяк. Баки влюбляется в стаю молодых разнопородных собак, и Стив наблюдает за ним с таким выражением, на которое он до сих пор не может долго смотреть. Их отношения не так уж сильно изменились, и это настоящее благословение. Хотя поцелуи — это что-то новое. И поцелуи очень, очень хороши. Но, по большей части, им просто больше не нужно это скрывать, и Баки понимает: он — мастер отрицания, потому что лёгкая влюбленность, которая, как он думал, так больше и не разовьётся, если о ней не думать, оказывается чёртовым помешательством. Он так сильно влюблён в Стива, что едва не пишет Баки Роджерс и Стив Барнс в отчётах о миссии. Это ужасно. Это замечательно. Никто из Мстителей пока не знает, но когда они неизбежно узнают, это тоже будет ужасно и чудесно, Баки уверен. У него болит голова от слишком долгих мыслей, поэтому он не думает. У Баки только одна жалоба. Стив, блядь, его и пальцем не трогает. То есть он прикасается к Баки; он берёт за руку в любой удобный момент, он одержим его волосами, он так же, как и всегда, щедр на сокрушительные обнимашки, в которых можно спрятаться от всего мира. Иногда он рисует на коже Баки рисунки, которые держатся ненамного дольше той единственной набитой им татуировки, но всё равно это красиво. Это что-то новенькое. И они целуются. Рот Стива может свести с ума, и Баки на грани сумасшествия каждый раз, когда они выходят за рамки лёгких ласк, но Стив всегда отстраняется — с раскрасневшимися щеками, тёмными глазами и выпуклостью между ног, и Баки слышит, как он заботится о ней позже, в своей комнате или ванной. Теперь Баки дрочит гораздо чаще. Он даже и не думал, что может израсходовать столько смазки — иначе он стёр бы себе член, и даже сыворотка ему не помогла бы. Стив не прикасается к нему. «Мы не будем торопиться», — сказал Стив, держа Баки за руки на их кухне. «Ты можешь задавать темп», — сказал он позже в тот же день, провожая Баки до двери его спальни и целуя в щёку перед тем, как отойти. Сначала это было мило. И до сих пор мило, но Баки витает в грозовом облаке сексуальной неудовлетворённости. На прошлой неделе он зарычал на какого-то журналиста, который пытался взять у него интервью. Бедняга побледнел и убежал, и никто ничего не сказал, если не считать осуждающего взгляда Сэма, но настроение Баки сейчас оставляет желать лучшего. Хотя, конечно, это новые ощущения. Но даже они приедаются. Он близок к срыву. Очень. Баки надеется, что Стив сорвётся первым и прижмёт его к какой-нибудь симпатичной плоской поверхности, потому что он хочет этого, хочет, чтобы Стив просто что-нибудь сделал. Что угодно. Но упрямый ублюдок сказал Баки задавать темп, и если так пойдёт и дальше, он, блядь, сам его прижмёт. *** Это происходит приятным вечером вторника. Баки ставит документальный фильм на паузу, пока Стив идёт за напитками, и когда тот возвращается, его губы липко-оранжевые от сока; Баки отвлекается и так и не нажимает кнопку проигрывания на пульте. Они целуются, кажется, часами, но это невозможно — Баки мало нужно, чтобы возбудиться, и именно тогда Стив отстраняется, как внимательный мудак (и это он и есть). Баки срывается. — Нет, — рычит он, сжимая футболку Стива металлической рукой. — Блядь, нет, если мы ещё одну ночь будем дрочить в разных комнатах и утром притворимся, будто бы я тебя не слышу, а ты не знаешь, что я могу тебя слышать, и вообще что мы не занимаемся этой всратой взаимной мастурбацией, то я ёбнусь, я взорвусь, Стив. Стив выглядит охреневшим, и на этот раз такое выражение на его лице появилось не из-за похоти или волос Баки. — Не мог бы ты… повторить? — спрашивает он. — Нет. Стив достаточно легко поддаётся поцелую и даже позволяет затащить себя на Баки, как самое объёмистое в мире одеяло. Через мгновение он снова вскрикивает, когда Баки засовывает обе руки ему под рубашку. Должно быть, в какой-то момент Стив проникся тирадой Баки, потому что он резко выдыхает ему в губы, отстраняется и прикусывает зубами мягкую кожу челюсти, обрывая его стон. Угол неудобен до тех пор, пока Стив не запускает руку Баки в волосы и не откидывает его голову назад. Баки стонет, вздрагивая всем телом от давления на кожу головы и жжения зубов на коже. Такое простое ощущение, но такое новое и яркое, и Баки дрожит. За грубым укусом следует влажный засос, и Баки дёргает бёдрами вверх, едва не сбрасывая Стива с себя. Стив тихо, удивлённо хмыкает — звук приглушён из-за того, как тесно он приник к коже Баки. Однако Стив остаётся сверху, перенося вес на руки, чтобы получше прижать Баки к дивану. И Баки снова вздрагивает, всё тело горит под весом Стива, нервы, о существовании которых он не подозревал, пробуждаются в ярком порыве желания. Стив поднимает голову от горла Баки. От синевы его глаз остались только тонкие ободки по краям радужки, остальное скрывают расширенные зрачки. Взгляд поглощает: всё в Стиве в этот момент поглощает, от осторожного напряжения в его теле до влажного уголка рта. Баки жаждет, чтобы его проглотили целиком. Что бы Стив ни увидел на лице Баки, это заставляет его испустить долгий, прерывистый вздох и улыбнуться. Эта улыбка не такая уж безобидная, если сравнивать с обычной тёплой улыбкой Стива, но она согревает Баки изнутри по совершенно другой причине. — Вот как ты хочешь играть, солнце? — спрашивает Стив низким, тягучим голосом, и этот тон… Баки знает этот тон. — Мы достаточно медлили, — говорит Баки, сердце колотится у него в горле. — Теперь ты просто дразнишься. Стив выглядит поражённым, затем удивлённый. — Я пытался быть милым. — Я не этого хочу. — Баки всё ещё сжимает в кулаке рубашку Стива, неловко согнув руку между их телами, и сильно дёргает. Ткань рвётся. — Я могу принять всё, что ты дашь, Роджерс. Стив широко, белозубо улыбается. — Котёнок кусается. Баки возмущённо давится. Он не может решить, хочет ли он рассмеяться или оскорбиться. Член предлагает третий вариант. И не может быть, чтобы Стив не почувствовал эту выпуклость, точно не сейчас, когда его бедро уютно устроилось у Баки между ног. Баки вжимается в него, и глаза Стива сужаются. Он тоже подаётся вперёд, твёрдая линия его члена упирается Баки в ногу. Они оба одеты, но свободные спортивные штаны не самая надёжная преграда от жара их плоти, и Баки требуется мгновение, чтобы осознать, насколько эти ощущения отличается от его прошлых. Стив совсем не похож на девушек из его воспоминаний — он сам по себе стоит ступенью выше, как и его тёплый член, давящий на ногу Баки, — но это хорошо, Стив хороший, и Баки хочет его с той же обжигающей силой, которая медленно сводила его с ума в последние несколько дней. Стив целует его, неглубоко, но сильно, резко прикусывая нижнюю губу, прежде чем провести губами ниже. Баки выгибает горло, хотя Стив в этот момент и не тянет его за волосы, однако тот всё равно сжимает кулак, стискивает до тех пор, пока на глазах не выступают слезы. Баки стонет, член пульсирует, требуя внимания, а тёплые и влажные губы Стива, скользящие по его пульсу, только усиливают боль. — Тебе это нравится, — говорит Стив, уткнувшись Баки в горло, и это не вопрос. — Мило. Баки назвал бы это иначе. Лёжа на спине, он извивается от маленьких уколов боли, но, когда Стив впивается засосом в выступ ключицы, Баки забывает, что хотел подобрать более точное слово. Стив заставляет его извиваться только жаром своего рта и твёрдым прикосновением, и тяжесть его бедра на члене Баки возбуждает сильнее, чем отчаянное прикосновение собственной руки. Если Стив продолжит, Баки кончит в грёбаные штаны. — Давай, давай, прикоснись ко мне, — задыхается Баки, и он не назвал это мольбой, пока нет. Стив влажно лижет шею Баки. Воздух холодит подсыхающую слюну, и Баки вздрагивает, случайно срывая оставшуюся часть рубашки Стива. Тот только ухмыляется, даже не снимая остатки рубашки. — Я прикасаюсь, — говорит он, дёргая Баки за волосы и следом поглаживая для большей выразительности. Баки стонет и выгибается навстречу Стиву, потираясь о его ногу, как животное. Тот давит сильнее, в его глазах появляется понимающий, голодный блеск, и Баки осознаёт, что Стив собирается довести его до оргазма именно так. Может быть, он смягчится, если Баки будет умолять; Баки не уверен, гордость или нечто совсем другое удерживает его язык, заставляет извиваться под Стивом, даже когда это приближает его к краю. — Стив, — выдыхает он, хватая Стива за плечи, проводя руками по напряженным мышцам его спины. — Стив, я… Стив молча целует его, глубоко проникая языком, трахая рот Баки в грубом ритме их покачивающихся тел. Баки скулит, искры танцуют у него под веками, и вскоре он задыхается, прижавшись открытым ртом к губам Стива. Всё его внимание сосредоточено на нарастающем жаре между ног. Стив закусывает губу, смакуя боль, с силой вдавливает бедро между ног Баки, и жар нарастает. Баки втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, вздрагивает под Стивом, заливая штаны липкой влагой. А Стив улыбается одними губами и не прекращает двигаться над ним, словно под ритм собственной мелодии. Миг между одним вдохом и следующим слишком долог, но раскаленный добела приступ перевозбуждения заставляет Баки замереть и затихнуть, даже не пытаясь отодвинуться. Стив стонет, зажмурив глаза, и ещё больше тепла сочится Баки на штаны. Они обмякают, Стив стекает чуть набок, но всё же большая часть его веса приходится на Баки. Он пытается было отодвинуться, но на диване недостаточно места, чтобы удобно улечься вместе, а Баки не возражает, чтобы Стив лёг на него. Он тяжёлый, из-за него трудно дышать, но Баки нравится, что его груди чуть труднее подниматься, а воздуху — достигать лёгких. Он пытается представить, что это кто-то другой — Нат, может быть, Сэм, двое друзей, которым он доверяет больше всего, но никто из них не смог бы укрыть Баки собой так, как Стив; а даже если бы и мог, ему бы этого не захотелось. Он хотел только Стива; уже давно только Стива. — Господи, — говорит Стив прекрасную вечность спустя. — Давно я не кончал так быстро. — Ой. Моя самооценка. Стив фыркает, потому что втайне он мудак. — Она справится. Ты заставил меня кончить в штаны. Баки теряет дар речи на целую минуту. Затем отталкивает Стива от себя и злорадно ухмыляется, когда Стив, ойкнув, падает на пол. Он наклоняется, чтобы сердито посмотреть на него. — Я заставил тебя кончить в штаны. Это была моя идея. И всё? Стив просто ухмыляется, нагло раскидывая руки и ноги по полу. — Жалуешься? — спрашивает он, садясь. Когда Баки не удостаивает это ответом, его ухмылка меркнет. — Да? — Не будь дураком, — ворчит Баки, глядя на обнаженную кожу между неровными краями разорванной рубашки Стива. Он тыкает пальцем в красивую грудную мышцу. — Извини за это. — Не-а. Было горячо. Ты горяч. Лицо Баки пылает, словно хочет, чтобы комментарий Стива стал буквальным. Тот прижимается губами сначала к одной разгоряченной щеке, затем к другой, медленно переходит ко рту. Баки наклоняет голову, и они целуются — красиво, медленно, достаточно сладко, чтобы Баки забыл о сперме, остывающей в штанах и на коже. — Ты всегда можешь сказать мне, — отстраняясь, говорит Стив, — если захочешь большего. Стив улыбается — весь он такой нежный, открытый, и Баки словно знает его всю свою жизнь. Он наконец говорит то, о чём думал с тех пор, как Стив поцеловал его у двери его спальни две недели назад. — Что, если я не хочу задавать темп? И Стив не дурак. — Ох, — говорит он. — О, я понимаю. Его улыбка становится шире, и Баки не знает, почему вообще молчал, почему думал, что Стив отреагирует как-то иначе. Но, возможно, дело было не в Стиве и его реакции. Именно Баки должен был быть готов сказать, чего хотел. — Я знаю, что сам сказал про «медленно», и ты был настоящим джентльменом, но я уже умираю. Можешь делать всё, что захочешь, — говорит Баки, встречаясь со Стивом взглядом и не отводя его. — Я скажу, если мне что-то не понравится. Стив кивает. У него снова тот взгляд — благоговение и обожание льются из его глаз, как будто Баки — лучшее, что он когда-либо видел, и на этот раз Баки понимает, что не может отвести взгляд. Он задаётся вопросом, что написано на его собственном лице. — Да, — выдыхает Стив. — Да… мы можем это сделать, Бак. *** На следующий день Стив рано приходит домой, и его глаза так сияют, что Баки сразу начинает что-то подозревать. — Одевайся, — говорит он, подходит, чтобы поцеловать Баки в щёку и весело уклоняется, когда тот пытается поймать его губы. — Вставай, мы идём гулять. — Почему ты вообще припёрся? — ворчит Баки, как злобный дед, и нет, он не дед, спасибо, Сэм. — Ещё только пять. — Гвен сама справится. Я уточнил, она меня послала. — А сбежал ты, потому что?.. — У меня было жгучее желание пригласить моего парня на свидание. Давай, вставай! Баки слишком уж ошеломлен тем, что Стив назвал его своим парнем, потому позволяет загнать себя в комнату, а затем страдает от того, что в него швыряют одеждой. Он в свою очередь вышвыривает Стива и натягивает всё, что тот вытащил из шкафа. Большая часть верхней одежды Баки, не предназначенной для миссий, — это всё то, что угрозами заставила его купить Наташа. Главный её плюс — в счастливом выражении лица Стива, что появляется каждый раз, стоит Баки выйти во всеоружии. — Привет, красавчик, — приветствует Стив, потому что он, хоть и переодетый, но всё ещё придурок. — Отъебись, — из принципа говорит Баки за три секунды до того, как позволяет Стиву поцелуем лишить себя высших мозговых функций. Мозг не начинает работать, пока они не оказываются на улице — держа Стива за руку, Баки идёт за ним. Баки безоговорочно доверяет ему, потому что Стив — такой же фанат толпы и блеска, как и он сам, но всё же любопытно узнать, куда его тащат. — Новое кафе, — отвечает Стив на его вопрос. — Питер порекомендовал его на днях. — Паучонок Тони? — прищурившись, спрашивает Баки. Стив громко, нервно смеётся. — Можно и так сказать, да. Итак, что ты скажешь? — Мы уже туда идём, ты, задница, — говорит Баки, толкая Стива локтем. — Но не могу сказать, что доверяю его вкусу. — Тогда доверься мне, — говорит Стив просто, но с обезоруживающим блеском в глазах, и Баки опускает голову и замолкает, просто для вида пытаясь сопротивляться, когда Стив с силой притискивает его к себе. Они идут так, словно кто-то сшил их боками — обнимаются и бесстыдно липнут друг к другу. Баки никогда не думал, что станет заниматься такой ерундой, но вот он здесь, изо всех сил старается слиться со Стивом. Кафе милое. У пацана Тони неплохой вкус. Стив делает заказ за них обоих и с яркой улыбкой наблюдает, как Баки пробует еду. Они держатся за руки под столом и делят гигантский молочный коктейль. Баки буквально чувствует, как сводит зубы от сладости, и это даже не вина молочного коктейля. На улице Стив притягивает его к себе и целует, пока Баки не начинает задыхаться. Кто-то по-волчьи свистит, и Баки отстраняется, слегка вздрагивая, когда Стив проводит рукой по его ладони и переплетает их пальцы. — Что на тебя нашло? — выдыхает Баки, запыхавшийся и раскрасневшийся, когда они отлипают друг от друга. — Я счастлив, — говорит Стив, великолепно улыбаясь. — Я действительно чертовски счастлив, Бак. Баки захлопывает рот. Он не может отвести взгляд от Стива, от его блестящих глаз и раскрасневшихся щёк. — Я тоже, — бормочет он, но улыбка Стива становится шире, ярче, и Баки плывёт всю дорогу домой. Только пройдя половину пути, Баки понимает, что только что впервые поцеловал мужчину в общественном месте. Он напрягает мозг, ожидая большей реакции, но там только искрящийся шар радости, который вспыхнул, когда Стив поцеловал его, и с тех пор не угасал. Это хорошо, решает Баки. Ему нравится такая жизнь. *** Стив набрасывается на него в тот же момент, когда они переступают порог — пинком захлопывает дверь и прижимает Баки спиной к ближайшей стене. Сердце Баки бешено колотится. Он всего на дюйм ниже Стива, но прямо сейчас тот кажется больше, чем на самом деле, когда удерживает Баки взглядом и руками. — Стив, — задыхается Баки, он уже весь горит. Стив даже не прикасается к нему; между ними солидный дюйм пространства, и это притягательно в своей осмотрительности. Стив наклоняет голову, проводит носом от виска Баки к челюсти. Это мило, даже нежно — до тех пор, пока Стив не открывает рот и не впивается зубами в острый изгиб челюсти Баки. Тот вздрагивает, но Стив просто сильнее прикусывает, проводит языком по зажатому между зубами участку кожи. Баки просто стоит и дрожит — его руки свисают вдоль боков, между ног наливается кровью член. Баки побрился перед возвращением Стива, и тот, должно быть, чувствует горький привкус лосьона после бритья, но не отпускает, бережно придерживая Баки за челюсть. Когда Стив отпускает руку, колени Баки почти подгибаются. Руки Стива взлетают к бёдрам, вдавливаются в кожу и прижимают Баки к стене. Губы касаются пульсирующей отметины на челюсти Баки, и от нежного прикосновения внутренности стискивает так же, как и от прикосновения острых зубов ранее. — Тебе идёт, — говорит Стив, и Баки кожей чувствует, как он растягивает губы в улыбке. — Мои метки на тебе. Баки вспоминает, как Стив смотрел прошлой ночью на засосы, которые оставил у него на горле, как его так и подмывало последовать за ним в ванную и поставить ещё несколько. Баки они тоже нравятся, и ещё больше нравится реакция Стива, но он бы не смог описать словами это чувство. Стив всё равно не ждёт — тянется ко рту Баки, сначала игриво покусывает его губу, потом — с силой сжимает зубы и облизывает, когда Баки стонет. Бархатисто-тёплый язык Стива скользит по его — это жёсткий, грязный танец, от которого по телу растекается огонь. Вены пульсируют от желания, а член болит, но Стив прижал его к стене — дело не в том, что Баки не может вырваться из его хватки, а в том, что он не хочет. — Пожалуйста, — молит он, прерывая поцелуй. — Стив, не дразни, пожалуйста. Стив стонет, тихо и довольно. Его глаза полузакрыты, губы влажные, покрасневшие. На него больно смотреть и ещё больнее отводить взгляд. — Ты как будто умоляешь, — говорит Стив. — Это очень мило. Баки чертовски уверен, что сейчас наговорится, и последствия потом ещё укусят его за задницу, возможно, в буквальном смысле. И он, скорее всего, позволит. — Пожалуйста, — говорит он, сам копая себе могилу, и Стив буквально слизывает это слово с его языка. Но он слушает, скользя рукой по бёдрам Баки, касаясь выпуклости в его джинсах. У Баки есть мгновение, чтобы проклясть чёртову джинсу, а потом Стив сильно, с безошибочным намерением сжимает его пах, и давление ощущается классно и правильно даже через толстый слой ткани. Он дёргается вперёд, пытаясь потереться о руку Стива, но этот гад тут же убирает её и ждёт, пока Баки привалится к стене, прежде чем снова прикоснуться к нему. — Мудак, — шипит Баки, зарываясь лицом в шею Стива. — Ага, — счастливо соглашается Стив, утыкаясь носом в волосы Баки. — Знаешь что, думаю, тебе это понравится. В его словах одновременно обещание и угроза, и Баки просто доказывает его правоту, скуля и пытаясь снова потереться об руку. Стив избавляет его от страданий, стискивая пальцами член сквозь джинсовую ткань, и этого недостаточно, будет недостаточно, пока он полностью не разденет Стива и не прижмёт его к себе, на себя, в себя, и… господи, он об этом подумал. Баки запускает обе руки в волосы Стива и приподнимается для жёсткого, кусачего поцелуя. — Ты не заставишь меня снова кончить в штаны, — говорит он, дёргая Стива за волосы и резко кусая его растянутые в ухмылке губы. — Бля, давай. — Но я мог бы, — говорит Стив, сильно надавливая ладонью на пах Баки. — Держу пари, тебе бы это понравилось. Баки колеблется. Стив видит это и кривит рот в лёгкой улыбке. — Пожалуйста, — шепчет Баки, обхватывая лицо Стива обеими руками и притягивая его ближе к своему рту. — Мне нужна твоя рука, пожалуйста, Стив. — Ты так мило просишь, — говорит Стив прямо в рот Баки. — Как я могу отказать? Мимолётное давление на губы, а затем, в мгновение ока, Стива уже нет. Баки со смущённым стоном открывает рот, обнаружив его в добрых нескольких футах от себя, стягивающим рубашку через голову. Стив бросает рубашку на пол и пригвождает Баки пристальным взглядом. — Продолжай, — говорит он. — Раздевайся. Сердце подскакивает к горлу. Баки начинает стаскивать облегающую хенли и осознаёт, что ожидал такой же горячей возни, как вчера, неистовой и неряшливой. Но всё иначе: взгляд Стива давит на Баки почти физически, пока тот с трудом стаскивает с себя одежду. Правая рука дрожит, левая не лучше: Баки настолько не в себе, что ему требуется вся его измученная сосредоточенность, чтобы не порвать одежду. Что чуть было не случается, но, схватившись за ремень, Баки совершает ошибку, встретившись взглядом со Стивом: тот качает головой, изогнув уголки губ. Итак, Баки раздевается старомодно — медленно, обалдело, и он почти смеётся над проскользнувшей глупой мыслью он рад, что Стив не сделал этого раньше, потому что иначе Баки сгорел бы на месте. И вот он голый, всё ещё жмущийся к стене, и Стив — без рубашки, но ещё в джинсах — шагает вперёд. Баки смотрит ему на штаны, затем в глаза, хмурится в безмолвном вопросе. Стив ухмыляется, и что-то в выражении его лица заставляет желудок Баки сжаться. — Позже, — говорит Стив. — Если будешь хорошо себя вести. Стон, который вырывается у Баки, жутко смущает. Ухмылка Стива становится ещё пронзительнее. Он не вжимает Баки в стену, как раньше, а стоит чуть поодаль и, не скрываясь, внимательно разглядывает его. Баки опускает голову, сутулится, но его член предательски напрягается, на головке выступает влага. Стив, когда Баки рискует взглянуть ему в лицо, выглядит слишком довольным собой. — Красавчик, — говорит он, разглядывая член Баки. — Чего, — воинственно рычит Баки, — мой член? — Среди прочего, — невозмутимо говорит Стив. Он подходит ближе, и Баки прижимается к стене, прерывисто дыша, а Стив обхватывают его руками. — Такая прелесть. Хоть и слишком нетерпелив. — В жопу иди. — Не думаю, что ты готов, Бак, — говорит ублюдок, переводя взгляд обратно на член Баки. — Выглядишь так, будто вот-вот взорвёшься. По шее Баки разливается густое тепло не от стыда. И не от смущения. Это что-то ещё: тягучее ощущение расползается под кожей, медленно сжигая его. Стив шагает вперёд, его бедро дразняще близко к члену Баки. Баки тянется к нему, кладёт ладони на широкие плечи, проводит ими по скульптурному торсу. У Стива тоже есть шрамы — метки собственной кровавой истории. Баки потирает большим пальцем один рубец, явно от пули, и смотрит Стиву в глаза с безмолвным вопросом. Стив просто улыбается. — Скажи, чего хочешь, — говорит он, перекладывая руку на голову Баки. Их лица теперь ближе, между ними пузырь тепла. Губы Стива сухие, но всё ещё такие манящие, и Баки не может смотреть на его торс без желания прикоснуться ртом к каждому его дюйму. Он может дать только один ответ. — Всего. Стив резко втягивает воздух. Он закрывает глаза и прижимается лбом ко лбу Баки. — Ты идеален, знаешь? — спрашивает Стив, и кажется, что слова заползают Баки под кожу. А потом — что-то ещё, потому что Стив протягивает руку и охватывает его член. От первого прикосновения его пальцев Баки со сдавленным криком выгибается навстречу. У Стива большие руки и длинные пальцы, и он знает, как ими пользоваться — гладит ствол Баки медленно, сладостно, размеренно. Это часть Баки десятилетиями не чувствовала чужого прикосновения, и член пульсирует и течёт в крепкой хватке Стива. Баки вздрагивает, ноги дрожат, колени слабеют. Он цепляется за Стива, едва осмеливаясь дышать, боясь, что рассыпется пылью, если попытается. Стив смотрит вниз; Баки прослеживает за его взглядом, и это ошибка, потому что невыносимо смотреть, как головка члена раз за разом скрывается в кулаке Стива. Она красная и влажная, крайняя плоть оттянута назад, обнажая головку, и мозолистая ладонь Стива ощущается на каждом её дюйме словно огненные зубы. Баки беззвучно дрожит в тёплых объятиях Стива, ощущая себя невесомым. Затем Стив поднимает голову и целует Баки, другой рукой зарываясь в его волосы. Он не прекращает поглаживать, всё так же медленно, всё так же горячо, и Баки пытается ответить на поцелуй, пытается, но не может думать, не может двигаться, не может дышать — все его чувства сосредоточены в пульсации крови в головке члена. Язык плохо слушается, зубы неуклюжи, но Стив просто смеётся, когда Баки случайно пускает ему кровь, и с силой кусает, отплачивая тем же. Боль пронзает позвоночник, отдаёт в член, и Баки беспомощно толкается Стиву в кулак, а потом тот убирает руку, сжимает руками его бёдра и прижимает к стене — Не двигайся, — говорит он, и Баки соглашается, поскуливая. Стив снова обхватывает член Баки рукой, на этот раз крепче, почти жёстко, что мало чем отличается от его ухмылки. Он снова целует Баки, широко расталкивая языком его губы и облизывая их; оба они на вкус как кровь, но если Баки придется утонуть в металле и соли, он всегда выберет рот Стива. Стив сильнее стискивает его волосы, и прошлая ночь не подготовила Баки к интенсивности собственной реакции. Он глухо вскрикивает с языком во рту и тает до самых пальцев ног, кожа головы покалывает и пульсирует. Стив откидывает ему голову назад, впивается зубами в обнажённое, выгнутое дугой горло, и дрочит в лихорадочном исступлении. Баки на одну ошеломляющую секунду замирает, а затем весь шквал ощущений обрушивается на него, проносясь по венам, как лесной пожар. Он вскрикивает, когда влажный рот Стива прижимается к пульсу, и сильно вздрагивает, когда мозолистый большой палец грубо надавливает на головку. Стив до синяков кусает горло и яростно проводит рукой по члену, и у Баки нет ни единого шанса. Он с криком кончает. Стив продолжает поглаживать член, но мягче, медленнее, сжимая слабее. Баки вздрагивает каждое мгновение, жмурится так сильно, что белый свет вспыхивает под веками. Это совсем не похоже на прикосновение собственной руки и не совсем не то же, что кончать на бедро Стива; это затягивает, как водоворот. А после он прислоняется к Стиву, благодарный за руку, которая обнимает его за талию, и за губы, которые шепчут нежности ему в висок. Как только Баки берёт себя в руки настолько, что может просто стоять прямо, а не падать на колени и не делать предложения руки и сердца Стиву, он отстраняется и смотрит ему в лицо. Тот улыбается, одновременно нежно и самодовольно, красный до самой шеи. Баки целует его в щёку и спускается по шее вниз, осыпая влажными поцелуями, а потом Стив хватает его за волосы и притягивает к себе для ещё одного — глубокого, беспорядочного. Именно тогда он замечает, что Стив движется — толкается бёдрами вперёд, сжимая ногу Баки своими. Его промежность напряжена, и если собственные джинсы сводили с ума, то Баки не может описать словами разочарование, которое испытывает, бесполезно возясь с ширинкой Стива. Виновата его дрожащая рука, но он не может сказать, что сожалеет об умопомрачительном оргазме. И он не собирается хватать член Стива левой рукой, когда не может полностью контролировать силу. Он ещё надеется с ним породниться. Стив избавляет его от страданий, но для этого ему приходится сделать шаг назад, и Баки остаётся только тосковать по теплу его крепкого тела. Стив быстро возвращается, отчаянно прижимаясь к Баки, будто чувствует ту же пустую боль. Баки хочет поцеловать его снова, но отвлекается на его член. Он длинный, толстый, изогнутый влево, с выпирающей веной сбоку, от которой у Баки пересыхает во рту. Он не в первый раз видит член другого парня, но впервые не просто так. Баки не думает, просто падает на колени. Стив над ним испуганно вскрикивает. Баки моргает, глядя на него, и улыбается — той улыбкой, которая ещё до войны приводила его во многие, очень многие места, куда ему не следовало попадать. — Я никогда раньше этого не делал, — говорит он. — Скажешь, что делать? Стив ругается, долго и заковыристо. Головка его члена блестит, и под таким углом он выглядит чертовски устрашающе. Но Баки не сдаётся. Он обхватывает его рукой, сердце колотится от тепла его ладони. Стив — отличный парень, и Баки кусает губы, гадая, насколько полным будет. Несмотря на сказанное, на самом деле Баки не ждёт, пока Стив что-нибудь скажет — он сам наклоняется и касается головки губами. Раньше он уже был принимающей стороной — эти воспоминания такие же расплывчатые, как и всё, что было до Гидры, но основы понять легко. И просмотренное порно хоть и никак и не возбудило, но всё же оказалось умеренно информативным. Стив обрезан, ярко-красная головка открыта миру. Баки пробует облизнуть её. Стив над ним яростно ругается. — Баки. Баки поднимает на него взгляд. Стив снова ругается, на его лице появляется выражение, от которого Баки почти что хочется спрятаться у него подмышкой. Эта горячечная тьма проникает прямо в живот Баки, вонзая крючки в чувствительные внутренности. Баки чувствует облегчение, когда Стив запускает пальцы ему в волосы и крепко сжимает. Он откидывает голову назад, и Баки безвольно подчиняется, всё ещё ощущая на языке мускусное тепло. Большой палец Стива давит на нижнюю губу. Баки легко приоткрывает рот и закрывает глаза, когда палец легко скользит внутрь, на язык. В этом есть что-то странно эротичное — в том, как медленно, почти дразняще Стив исследует его рот. Баки представляет, что ленивые толчки большого пальца имитируют движения члена, и собственный мягкий член пульсирует в ответ. — Твой рот, — тихо, приглушённо говорит Стив. — Мне снился твой блядский рот. Баки, раскрасневшийся и довольный, улыбается, глядя на Стива. Его собственные сны всё ещё о крови и пулях, но в моменты бодрствования его мысли преследует Стив. Приятно, что он не один такой. И хорошо, когда тебя хотят так же сильно. — Открой, — говорит Стив и, не дожидаясь согласия, оттягивает губу Баки. — Позже я позволю тебе поэкспериментировать. Баки не чувствует разочарования, только острый трепет, окрашенный опасениями. Он сказал Стиву делать то, что хочется, и Баки начинает осознавать всю полноту этих слов. Уже сейчас Баки кажется, что он сделал бы для Стива практически всё, а Стиву дал бы с собой сделать и того больше. Член Стива касается губ, и Баки без подсказки открывает рот шире. Он так отчаянно хочет, чтобы Стиву было хорошо, потому что тот воспламеняет Баки одним прикосновением и растопляет его до костей сладкими поцелуями. Он остро желает стать для этого мужчины всем, что только тот попросит — Баки ничего не хочет сильнее. — Шшш, — говорит Стив, поглаживая Баки по волосам и успокаивая боль. — Полегче, милый. Я с тобой. Просто открой рот. Вот и всё, всё хорошо, ты чудо. Сердце болезненно колотится от тихой, успокаивающей похвалы, или, может быть, из-за того, как плотно сжаты губы на члене Стива. Он тёплый и крепкий, он приносит ощущения, подобных которым Баки никогда не испытывал, и его разум перескакивает с мысли на мысль. Это скорее визуальные образы, чем слова, и у Баки всё внутри сжимается, когда он представляет тот же самый пронизывающий жар внизу, там, где только пробовал исследовать себя. Должно быть, он издал какой-то звук, потому что Стив шипит проклятие и медленно, медленно выходит. Рот теперь свободен, и Баки одурело облизывает губы и проводит языком по зубам от внезапной, ноющей пустоты. — Стив? — зовёт он тихим голосом. — Я… — Ты совершенство, — обрывает Стив, дёргая Баки за волосы, словно для пущей убедительности. — Господи, Бак, ты — всё. В этом нет особого смысла, но Баки всё равно улыбается. Стив выглядит измученным и голодным, его грудь вздымается, соски торчат, кожа блестит от пота. Когда головка члена Стива снова прижимается к губам, Баки не ждёт просьбы открыть рот. Он впускает его, касается губами и зубами, давит на ствол языком. Вдыхая, он чувствует только запах Стива. Баки давится, когда головка утыкается в горло, и Стив отступает, отстраняется, гладит его по волосам и бормочет что-то нежное и ласковое, пока тот кашляет и прочищает горло. — Ещё, — говорит Баки. Он смотрит на Стива из-под ресниц и тихо добавляет: — Пожалуйста. Стив закрывает глаза. А когда вновь открывает, они пылают. — Продолжай так смотреть, и я долго не протяну, — говорит он, скользя членом обратно в рот Баки. Предэякулят капает на язык, и от его вкуса Баки дрожит, однако по-настоящему ему в голову ударяет жар и давление от того, что он держит рот широко открытым и расслабленным. Тупая боль в челюсти и удушающее напряжение от большого члена во рту мешает думать, делать что-то ещё — только упорно сосать Стиву и дышать сквозь прилив ощущений. Целиком он член не заглотит, запоздало осознаёт Баки, глядя на оставшиеся долгие дюймы. Пока нет, яростно думает он про себя, обхватывая рукой основание. — Бак, — шипит Стив, и целый мир заключён в этом единственном слове. — Да, да, так хорошо, милый, так хорошо. Баки даже не делает ничего, просто позволяет ему мягко двигаться у себя во рту, и сжимает губами то, что не влезает, но в голосе Стива, без сомнения, слышно хриплое напряжение. Его тело тоже честно: из члена обильно течёт на язык Баки, вкус пьянит. Тем не менее, Стив мягок: крепко сжимает рукой волосы Баки, но не двигает, член осторожно скользит во рту, но больше не заставляет давиться. Баки ценит это, но безумная часть его хочет, чтобы Стив был не таким нежным и милым — хочет, чтобы он был грубым и жёстким. Однажды будет, он уверен. Эта лёгкость приятна, и Баки, по крайней мере, знает, что ему это нравится — стоять на коленях перед Стивом и чувствовать во рту его член. Прикрыв глаза, он погружается в мягкую дымку, пока Стив мягко трахает его в рот, и только когда напряжение и тяжесть исчезают, он возвращается к реальности. Прежде чем он успевает сказать хоть слово, Стив накрывает рукой ладонь Баки, которой тот сжимает основание его члена. Он двигается, и Баки двигает рукой вместе с ним. Ощущения совсем иные, чем когда Стив дрочил ему. Внимание Баки сосредоточено на шелковистом влажном тепле ладони. Стив трахает их сплетённые кулаки, неистово двигая бёдрами, и он спокоен, очень спокоен, но Баки слышит каждый резкий, неровный вдох. Рука в волосах сжимается сильнее и дёргает его голову вверх, и Баки закрывает глаза и открывает рот как раз вовремя: он ощущает кожей первые жаркие капли. Сперма попадает по большей части в горло. Пара капель попадает ему в рот, на губы и язык. Стекает по его груди тёплыми, щекотно покалывающими потёками. Одна скользит по напряженному, торчащему соску, и Баки стонет, пугая самого себя. Обмякающий член Стива прижимается к ноге. Баки подавляет желание прижаться к нему лицом, уткнуться носом в изгиб бедра. — Бля, — говорит Стив голосом, которого Баки никогда раньше не слышал. — Посмотри на себя. Баки выглядит как пиздец. Но этот пиздец заварил Стив, и, предполагает Баки, именно в этом разница, потому что тот смотрит на него сверху вниз так, будто не против съесть. Баки поднимается и чуть было не падает — трясущиеся ноги отказываются его держать, но Стив стоит рядом, как мускулистая стена. Они покачиваются — никто из них ещё не обрёл устойчивости, но не падают, даже когда Стив смыкает их рты в требовательном поцелуе, от которого Баки снова слабеет. — Ты кончил на меня, — бормочет Баки в губы Стива. — Мне понравилось. В его голосе намёк на удивление. Он не скрывает этого и рад, что сказал, потому что Стив стонет и с энтузиазмом пытается засунуть в рот всё чертово лицо Баки. Его руки повсюду — ладони скользят по спине, пальцы сжимают задницу, ногти царапают бёдра. Он снова наполовину возбуждён, но желание не такое острое, как раньше. Ему нравится, когда его обнимают, целуют и снова целуют, нравится сладкое, ленивое гудение отголосков оргазма в напряжённых мышцах. — Я так сильно хочу тебя, — говорит Стив. Его губы распухли. — В тебя. Баки прижимается к нему, обнимает, утыкаясь лицом в изгиб шеи. — Сделай это, — говорит он со смущением и голодом одновременно. Стив прижимает его крепче и шепчет обещание в волосы. *** Стив следует за ним в его комнату, затем в душ, и Баки позволяет ему провести мыльными руками по своей коже и нанести шампунь на волосы. Стив явно не привык ухаживать за длинными волосами, но он неплохо справляется, хотя в конце концов Баки отталкивает его и делает со своими волосами то, что нужно, пытаясь не обращать внимания на то, насколько приятнее было ощущать на коже головы пальцы Стива. После этого Стив прижимается к Баки и целует в горло, пока снова дрочит ему. Слабее, нежнее, и Баки отвечает на вопросительное прикосновение мыльного пальца к своей дырке. — Этого я тоже хочу, — говорит он Стиву, снова наблюдая, как вода смывает сперму. Стив за спиной прерывисто дышит. — Да, — говорит он. — Это можно устроить. Баки фыркает. — Какая жертва с твоей стороны. Стив кусает его за ухо в отместку. — Я хотел проебать тобой матрас с тех пор, как впервые увидел. Так лучше? — Зависит от обстоятельств, — тихо говорит Баки, гордый тем, что может говорить из-за внезапного прилива крови к члену. — Это правда? Стив позади переступает с ноги на ногу, его мягкий член трётся о ягодицы Баки. — Да, Бак. Да. И всё ещё хочу. — Тогда да, — говорит Баки с глупой улыбкой. — Так лучше. Смех Стива тёплый и нежный, омывающий Баки и проникающий в каждую щель его души. Они вытирают друг друга и выходят из душа, обнажённые и удовлетворённые. Стив колеблется, переводя взгляд с Баки на дверь. Баки поднимает бровь и хватает его за руку, притягивая ближе. — Ты хочешь остаться на ночь, — говорит он, это не вопрос. — Я… я бы хотел, — почти смущённо отвечает Стив, щёки у него красные. Баки усиливает хватку. — Мне снятся кошмары. Кажется, именно это стирает неуверенность Стива. — Мне тоже, приятель, — с вызовом говорит он, встречаясь взглядом с Баки. — Это проблема? У Баки неприятное предчувствие, что он полюбит этого мужчину. Он ничего не говорит, просто притягивает Стива ближе к кровати, наблюдая, как морщинка между его бровями разглаживается, а губы растягиваются в мягкой улыбке, которая каждый раз согревает сердце. *** Если ему и снится сон той ночью, он этого не помнит. Когда неделю спустя он просыпается в отчаянии и растерянности рядом со Стивом, тот оказывается рядом с ним и тихими словами призывает Баки вернуться в настоящее, заземляющими ладонями обхватывает его руки и притягивает ближе к телу, которое обвивается вокруг так, будто защитит от всего мира. И когда наступает очередь Стива просыпаться с криками, Баки отвечает взаимностью. *** Мудаки, которыми могли бы заняться Мстители, по всему миру долго не задерживаются. На этот раз это как-то связано с Тором, и его брат, похоже, внезапно оказался на их стороне. У Баки нет таких разногласий с этим парнем, как у остальной команды. Даже Сэм из принципа слегка недоволен, потому что он был в Нью-Йорке и наблюдал за его разрушением, пока Баки спал в криокамере. Целая неделя, проведённая в погоне за инопланетной чародейкой, способной метать огонь и промывать людям мозги одним прикосновением. И огонь — это ещё нормально. У Баки мурашки по коже. Не только у него. Клинт бледнее обычного во время инструктажа по миссии. Тор мимоходом хлопает его по плечу, и Клинт морщится. Наташа всё время хмурится, даже не переживая за свой имидж. Адская неделя. Сначала Баки держится на крышах и пичкает транквилизаторами красноглазых гражданских, которые никогда не подписывались ни на что из этого дерьма. В конце концов он, защитив каждый дюйм кожи, оказывается на поле боя, и голос Пегги отдаёт приказы ему в ухо. В конце концов Локи побеждает чародейку, и даже его обнимашки с Тором (которому потом за это прилетело) не сильно поднимают ему настроение. Он хочет пойти домой и заползти в объятия Стива, прижаться к нему. Он хочет забыть всё это. — Ты не останешься на ночь? — устало спрашивает Сэм, когда Баки направляется к лифту. Баки качает головой. — Сказал Стиву, что вернусь, — это всё, что он говорит, и только позже задаётся вопросом, выдал ли всю правду. Разве это имеет значение? Стив — не секрет. Баки просто не из тех, кто рассказывает о своей личной жизни. Никто из них не говорит о ней, по крайней мере, друг другу. Сэм, Пегги и Нат, по-видимому, общаются как полуфункциональные взрослые. У Тора и Брюса всё запутанно. У Баки и Тони есть договоренность не разговаривать больше строго необходимого, но, кажется, Поттс и Роудс с ним справляются. У Клинта… есть семья? Баки почти уверен, что у Клинта есть семья. А у Баки есть Стив, для них всех — его сосед по комнате. Ладно, может быть, они и не такие замкнутые, как Баки. У него есть на то свои причины. В конце концов, он расскажет им. Или они каким-то образом узнают. У Наташи, несомненно, патологическая потребность в любопытстве. Это её способ обеспечить им всем безопасность, и Баки только иногда бесится. Он отвлекает себя мыслями об их неблагополучной команде, пока не оказывается дома. Время близится к полуночи, и Стив должен быть дома. Баки написал, пока летел в квинджете, и получил ответ, что Стив подождёт. У него не хватило самоотверженности сказать, что в этом нет необходимости. Он просто поблагодарил Стива. И теперь Баки падает в объятия Стива и благодарит бога, что догадался переодеться в Башне, потому что вряд ли смог бы терпеть между ними толстый барьер из бронежилета и оружия. — Эй, — бормочет Стив, крепко прижимая Баки к себе. — Эй, всё в порядке. — Я… — говорит Баки, запуская руки под футболку Стива и вдыхая его мускусный запах. — Да. Это не совсем правда. И не совсем ложь. Стив, каким-то образом, понимает. Он целует Баки в висок и говорит: — Я налил ванну. Давай, милый. Это поможет. В комнате Стива, куда тот ведёт Баки, есть ванна. Он спал здесь и пользовался ею по утрам, но обычно они заканчивали в его комнате, и, если подумать, это Баки всегда вёл их туда, ступая по знакомым ступеням и уткнувшись головой в Стива. Ванная Стива похожа на его собственную по цвету и расположению, но просторнее, и беспорядка тут больше — она отличается настолько, что Баки начинает нервничать. Он сжимает и разжимает руки, пристально глядя на открытую бутылку шампуня, оставленную у раковины, и не понимает, что отключился, пока Стив мягко не окликает его. — Прости, — вздрогнув, говорит Баки. — Я просто… прости. Стив ничего не говорит, но подходит ближе, и Баки отмечает каждый миг перед тем, как он обхватывает ладонями его лицо. И не прекращает всё то время, что они стоят вот так. Весь мир сужается до тепла ладоней Стива и голубизны его глаз. Стив целует его, нежно касаясь губами каждого века. Опускает руки и тянет за подол футболки Баки. — Можно? — спрашивает он. Баки просто кивает. Стив раздевает его быстро и эффективно. Ругается, когда видит исчезающие синяки на боку Баки. Они относительно недавние; он напоролся на бетонную плиту, пытаясь уклониться от струи огня. Повреждения были минимальными и мало мешали ему, но от явного волнения лице Стива у Баки что-то переворачивает внутри. Он снова смотрит на синяки и пытается увидеть их глазами Стива. Удар мог бы сломать ему рёбра, если бы у него не было сыворотки. Когда он переодевался, синяки были ярко-синими, а сейчас стали розоватыми. Через несколько часов совсем пройдут. Дни, а, может, и недели исцеления сыворотка превратила в несколько часов. Он уже почти не замечает этого. Но Стив замечает. Стив заметил. И Стиву не всё равно. — Всё в порядке, — говорит Баки, пытаясь улыбнуться. — Ничего серьёзного. Стив просто выглядит грустным. Он целует напряжённо приподнятые уголки рта Баки. Он втягивает воздух и перестает улыбаться, и Стив крепче целует его в губы, задерживая дыхание, а после глубоко дышит вместе с ним. — Пойдём, — говорит Стив после нескольких ударов сердца. Отстраняется. — Вода остынет. Вода горячая. Не обжигающая, как любит Баки, но всё равно приятная. Он с благодарностью погружается в воду. Стив садится на корточки рядом с ванной и расставляет бутылки на краю. Баки требуется мгновение, чтобы понять, что это его собственные туалетные принадлежности, скорее всего, украденные из ванной. У кондиционера оторван край этикетки, он сам однажды сорвал его. Стив замечает его взгляд. Он застенчиво улыбается и краснеет. — Я, э-э, думаю, всё взял? Может, сходить за чем-нибудь ещё? Ты не возражаешь? Тепло внутри не имеет ничего общего с водой. — Нет, — удается выдавить ему. Глаза у Баки на мокром месте, хотя вода ещё не коснулась его лица. — Спасибо, Стив. Стив отмахивается, краснея ещё сильнее. — Мне остаться? — нерешительно спрашивает Стив. — А ты хочешь? — Да. Баки пытается не показать облегчения, но, кажется, его всё равно не получается скрыть. Стив успокаивается, напряжение, которого Баки старательно не замечал, покидает его тело. Когда Баки кивает, Стив просто улыбается и ничего не говорит. Баки глубже погружается в воду, и ему приятно и уютно, но чего-то не хватает. Наблюдая, как Стив притворяется, что не смотрит на него, Баки догадывается, чего. Сначала он думает, что не сможет спросить. Горло сжимается, слова теряются где-то между головой и ртом. Но секунды идут, а Стив всё также тихо, ненавязчиво утешает своим присутствием. Баки никогда не забывает, что он тут, но, честно говоря, и не хочет. Он тянется за мылом и пристально смотрит на его потёртую белую поверхность, пытаясь вернуть себе голос. — Присоединяйся ко мне? — наконец хрипит он. Стив выпрямляется, лучезарно глядя на Баки. — Конечно. Они устраиваются так, что Баки лежит между ног Стива, облокачиваясь спиной на его грудь. Ванна большая, но они оба крупные мужчины. Поза немного напряженная, но не неудобная. И неплохо прижиматься к Стиву и быть так близко. Совсем неплохо. — Можно? — спрашивает Стив, беря мыло Баки. Баки не знает, как Стиву умудряется задавать подобные вопросы так, словно просит об одолжении, когда благодарить должен Баки. Должен. — Да, пожалуйста, — говорит он. Теперь Стив моет его. Но сейчас всё иначе — не как тогда, когда они стояли под душем и заканчили сеанс намыливания минетом, или как в тот памятный раз, когда Стив скользнул ему языком между ягодиц. Воспоминания приятны, но возбуждение ленивое. Руки Стива успокаивают. Это — безопасность. Баки целую неделю не чувствовал себя в безопасности. Он с благодарностью отдаётся ей. Просыпается он от толчков, и первой реакцией становится замешательство. Тело начинает расслабляться раньше, чем разум, Баки замечает податливого Стива позади и узнает его сцепленные у себя на животе руки. Вода теперь прохладная. — Привет, — тепло говорит Стив, никак не комментируя его ещё не прошедшее напряжение. — Как ты себя чувствуешь? — Устал, — автоматически отвечает Баки. — Как долго?.. — Едва ли час. — Ты мог разбудить меня. Должен был. — Не-а. Думаю, тебе это было нужно. И я был рядом, так что не дал бы тебе утонуть во сне, правда ведь? Дело совсем не в этом, но тон Стива полон того весёлого упрямства, которое одновременно вызывает у Баки желание придушить его и глупо расцеловать. Прямо сейчас у него нет сил ни на то, ни на другое, но он все равно поворачивает голову и тихо, протяжно урчит — Стив каким-то образом переводит этот звук правильно и целует Баки в губы. «Спасибо», — хочет сказать Баки, но не может, поэтому показывает, прижимаясь губами к губам Стива. Стив улыбается, когда они отстраняются, и Баки весь наполняется нежностью и теплом. Стив быстро принимает душ, пока Баки занимается чисткой зубов и умыванием лица. Волосы влажные, и хотя у Баки нет привычки ложиться спать с мокрой головой, он почти готов растечься по полу ванной и отрубиться. Появляется благоухающий какими-то цветами Стив, смотрит на ожидающего Баки и улыбается, нежно и раздражённо одновременно. — Твоя комната или моя? — спрашивает он, бесцеремонно выпроваживая Баки из ванной. — Твоя, — с огромным усилием ворчит Баки. — Ближе. Он отключается ещё до того, как падает на кровать. *** Но жизнь, конечно, ненавидит его. Его мозг определённо ненавидит его. Это даже не кошмар. Или, технически, кошмар, но не совсем обычный. Баки даже не помнит этот сон, только то, что он вызвал у него беспокойство и дискомфорт, и теперь он не спит в какой-то ебанутый час, уставившись в потолок и отчаянно пытаясь позволить тихому храпу Стива снова убаюкать его. Он сдаётся через полчаса. Баки неохотно покидает уютный кокон кровати, но лежать тут и ничего не делать всё равно бесполезно. Он печально вздыхает и уходит от магнетического тепла Стива. С другой стороны, он чувствует себя лучше, чем прошлой ночью. Честно говоря, большая часть дня прошла как в тумане. Но он помнит Стива, нежного, доброго и хорошего. Такого хорошего. Баки, должно быть, сделал что-то правильное в прошлой жизни, чтобы заслужить его в этой. Не в этой, конечно. Эта, вероятно, не сулит ничего хорошего для его следующей жизни. Психотерапевт Баки сказал бы «дело не в заслугах, Джеймс». Чуточку странно, что он так хорошо научился предсказывать его слова. Но они помогают, Баки не может этого отрицать. Но не собирается позволять внутреннему доктору Росси подвергать себя психоанализу прямо сейчас. Ему нужно пойти и что-то сделать, что угодно, и, возможно, если он заставит свой мозг хорошенько поработать, ему снова захочется спать. Он спускает ноги с кровати и собирается встать, когда чья-то рука хватает его за запястье. Баки замирает. Затем делает вдох и позволяет напряжению уйти. Света, проникающего через окно, как раз достаточно, чтобы Баки смог разглядеть, как Стив мутно моргает, глядя на него. — Бак? — Его голос хриплый со сна, несправедливо ласковый. — Всё хршо? Ему требуется мгновение, чтобы понять сказанное. — Всё в порядке, — тихо говорит Баки. — Проснулся, вот и всё. Спи. На мгновение кажется, что именно это Стив и сделает. Его глаза закрываются. Пальцы разжимаются. Затем Баки совершает ошибку, пытаясь отдернуть руку. Стив резко, с хрипом просыпается, широко распахнув испуганные глаза. Баки тихо впадает в отчаяние, в нём нарастает чувство вины. — Баки, — произносит Стив секунду спустя, куда более бодро. — Куда ты идёшь? — Эм. Баки отчаянно обдумывает ложь, игнорируя каждый приходящий в голову едва ли адекватный вариант. Он сдаётся через несколько секунд, потому что Стив с каждым мгновением становится всё более настороженным — глаза проясняются, хмурый взгляд становится пронзительнее. — Не мог уснуть, — в конце концов говорит Баки. — Решил пойти… Не знаю. Почитать или ещё что-нибудь. Стив спокойно переваривает слова, не сводя глаз с Баки. Затем дёргает за руку, притягивая ближе, и он не в силах не подчиниться. Он заползает обратно в постель, и Стив сбрасывает одеяло, стряхивая с себя расслабленность сна. — Прости, — морщась, говорит Баки. — Я не хотел тебя будить. Стив без слов недовольно ворчит. — Прости, — несчастно повторяет Баки. — Идиот, — говорит Стив, тыча Баки пальцем прямо в сосок. Баки орёт. Стив хватает его и поворачивает, их взгляды встречаются, и у Баки искры пробегают по позвоночнику. — Меня не это волнует. Тупица. — Ты… ты особенно много ругаешься, когда наполовину спишь. — Я полностью проснулся, отъебись. Баки устраивается рядом со Стивом, потирая ноющий сосок. Он не сразу осознает, что начинает сам его щипать, замечает только, когда Стив опускает взгляд и так и продолжает смотреть. Баки останавливается. Стив наклоняется над ним и включает прикроватную лампу. Он не ложится обратно, вместо этого нависая над Баки, и да, он больше не выглядит сонным. Хищный интерес в его глазах стал очень знаком Баки за последние несколько дней. Правый сосок пульсирует острой болью, будто от удара током. Стив медленно наклоняется, широко раскрыв глаза и не отрывая их от Баки. — Утреннее дыхание, — бормочет Баки. Стив не двигается, одной рукой опираясь на кровать, а другой похлопывая по простыням. Он отводит взгляд от Баки лишь для того, чтобы закинуть в рот мятную конфету. Потом протягивает такую же Баки, и тот безропотно берёт губами, качая головой, когда леденец растворяется на языке, наполняя рот пронзительным вкусом мяты. — Ты должен перестать прятать всё и вся под подушку, Стив. — Это необходимые вещи, — замечает Стив, вдыхая так свежо, как только возможно в данных обстоятельствах. — Ты рад моей мятной заначке, признай. Баки ни в чем не признается. Он целует Стива, прежде чем тот успевает его заставить. Целуется Стив точно не как полуспящий. Его рот горячий и уверенный, он влажно скользит по губам Баки и спускается к его горлу, оставляет засос на шее. Это напоминает Баки о травме в боку. Она уже зажила, как и предсказывалось, и Баки точно по ней больше не скучает — Стив тоже осознает это, когда отодвигается, чтобы глотнуть воздуха, и, прищурившись, смотрит на Баки. А потом плюхается на Баки, как на самое удобное в мире одеяло, так что он почти не жалуется. Мгновение спустя жалоб ещё меньше, потому что Стив извивается всем телом и прижимается ртом к груди Баки, скользя влажным и теплым языком по ноющему соску. Нити тепла расползаются по телу Баки, проникая сквозь вены и кости. Член твердеет, и иногда Баки всё ещё застает врасплох то, как легко Стив его заводит, как мало нужно, чтобы вызвать чувства, о которых Баки даже не думал, пока не провалился в эту кроличью нору. Зубы Стива смыкаются вокруг соска, резко дёргают, и мысли Баки разбегаются — закричав, он дугой выгибает спину. Стив поднимает голову и ослепительно улыбается, и, хоть Баки этого и ожидает, ощущения и собственная реакция не становятся менее резкими и яркими, когда тот прикусывает второй сосок. Стив лениво посасывает ареолу, его рот влажный, горячий и сводящий с ума. И он продолжает в том же духе, прокладывая губами путь вниз по животу, лижет вдоль тазовой кости и ухмыляется, когда Баки хнычет. Стив подталкивает молящий о внимании член, не сводя глаз с Баки. — Пожалуйста, — умоляет Баки, зная, что именно этого хочет Стив, и не стыдясь дать ему это. — Пожалуйста, Стив, пожалуйста. Первый минет от Стива был откровением. Он прижал Баки к кухонной стойке и высосал ему мозг через член. С тех пор это стало не столь шокирующим, но всё ещё очень ярким ощущением, и Баки прикусывает кулак ещё до того, как губы Стива касаются его члена. У него вырывается первый приглушенный вздох, а затем Стив выпускает головку члена Баки изо рта и свирепо смотрит на него. — Брось, — говорит он. Мягче добавляет: — Я хочу слышать тебя, солнце. Ты это знаешь. Баки качает головой, но почти мгновенно подчиняется, вместо этого запустив руку в волосы. Гордая улыбка Стива окутывает сердце тёплым сиянием; Баки сделал его счастливым. Баки дрожит, когда Стив снова возвращается к члену — он так легко берёт его в рот, расслабляя горло, чтобы глубоко заглотить. Он задыхается от удушающего жара, стонет, когда Стив втягивает щеки и сосет, извивается, когда тот нежно касается зубами нижней части члена. Стив облизывает щель уретры и почти мурлычет, как будто это лучшее, что он пробовал, и снова опускает голову, заглатывая член. Баки просто вцепляется в простыни и пытается дышать. Он слишком быстро чувствует приближение оргазма, и должно быть неловко, что Стив играет на нем, как на скрипке, всегда зная, за какие струны нужно дернуть, чтобы Баки закричал, но ему это нравится — нравится, что Стиву с ним легко, нравится, что его жёсткое, измученное битвами тело превращается в извивающуюся массу беспомощного удовольствия под его руками и ртом. Он всегда хочет большего, и ему немного страшно просить, но когда влажный жар рта начинает тянуть его к краю, Баки хватает Стива за волосы и заставляет себя заговорить. — Подожди! Стив мгновенно останавливается, позволяя члену Баки выскользнуть изо рта. — Бак? — Я… я хочу тебя в себе. Я хочу кончить с тобой внутри. Какое облегчение просто сказать это вслух. Ошеломленное выражение лица Стива он никогда не забудет, и голодное выражение, которое появляется на нем, заставляет Баки дрожать с головы до ног. Стив двигается не сразу. Наклоняет голову, и взгляд его немного смягчается, когда он замечает широко раскрытые глаза и вздымающуюся грудь Баки. Но он не спрашивает, уверен ли Баки. Он никогда этого не спрашивал, просто доверял, и, боже, Баки обожает этого мужчину. — Принеси смазку. Это приказ. Баки с трудом подчиняется. Смазка, что просто удивительно, находится под подушкой, и забавно, как он перенял постельные привычки Стива всего за две недели совместного сна — в буквальном смысле и в остальном… Он смотрит немного осуждающе, прежде чем швырнуть бутыль в Стива. Стив безжалостно ухмыляется и ловит бутылку, снимая зубами крышку и выдавливает немного на пальцы. Растирает, изучая Баки прищуренными глазами, что-то обдумывая в своём удивительно изворотливом мозгу. — Перевернись, — говорит он наконец, убирая колено из-под ног Баки. — На четвереньки. Баки переворачивается, конечности слабее, чем должны бы. Он сжимает кулаками простыни и говорит себе, что это всего лишь Стив. Стив уже видел и трогал все места на теле Баки. Ладонь Стива гладит его бедро, нежно, но твердо, сжимает задницу. Повторяет путь губами, и Баки хочется зарыться лицом в подушку и чуть-чуть поорать, потому что Стив, покрывающий лёгкими, как пёрышко, поцелуями расщелину между его ягодиц — это даже ярче, чем его губы на члене. Именно нежность каждый раз заводит, и осознание, что Стив скоро станет грубым и развратным, только усугубляет ситуацию — или улучшает, Баки не может решить. Влажные пальцы касаются его дырки, нежно потирают, скорее чтобы подразнить, чем протолкнуть внутрь. Это все-таки новые ощущения, хотя Баки несколько раз и совал внутрь пальцы, думая о Стиве, его пальцах и члене, его губах. Стив однажды тоже дразнил Баки, трахая сначала одним пальцем, затем двумя, а потом взял его член глубоко в горло. Это было лучше всего, и Баки с пересохшим ртом и кружащейся головой, думает, что на этот раз будет больше… просто больше. Он хочет разучиться думать. Он хочет, чтобы Стив заставил его забыть даже собственное имя. Возможно, в следующий раз он скажет это Стиву. Палец проникает внутрь, и Баки пытается расслабиться. У Стива большие пальцы, толстые и длинные, и они знают, что делают, сразу по первую фалангу проникая в Баки. Медленнее, чем ему хотелось бы. Он хочет лёгкой боли — острого, резкого жжения, которое бывает, если сделать это слишком быстро. Он пытается двигаться, глубже насадиться на палец, и это срабатывает, но его болезненный стон превращается в крик, когда Стив убирает палец, оставляя в Баки ноющую пустоту. — Ты примешь то, что я тебе дам, — говорит он. — Я могу вынести больше. Стив смеётся, низко и хрипло. Его ногти впиваются в задницу Баки. Он хочет, чтобы на ней остались синяки. — Разве я спрашивал? Баки ничего не говорит: лицо горит, язык налился свинцом. Он не ожидает удара открытой ладонью по заднице. Он дёргается всем телом, член подпрыгивает между ног, влажный и пульсирующий, в то время как разум затмевает безумный красноватый туман. — Хм, — говорит Стив, потирая место, по которому только что ударил. — Интересно. Теперь отвечай, Бак. — Н-нет. — Что нет? — Нет, ты не спрашивал. — Молодец, — тянет Стив, похлопывая по месту удара. Очень нежно. Баки напрягается в ожидании нового удара, желая его. Стив просто убирает руку, пальцы возвращаются к дырке Баки со свежей порцией смазки. На этот раз входит легко, и Баки вдыхает и выдыхает в ритме этих ленивых толчков. Он почти готов опуститься грудью на матрас, но Стив сказал: «на четвереньки», и теперь Баки знает, что лучше не противиться. Стив мягок в постели, похвалы и пошлости слетают с его губ с одинаковой тихой лёгкостью, но в каждом слове чувствуется сталь. Половина Баки хочет подчиниться каждому приказу, отдать себя в сильные, умелые руки Стива. Другая половина хочет узнать, каково это — попробовать на вкус острое лезвие этой стали. Пока он ведёт себя прилично. Не двигается и позволяет Стиву раскрывать себя. Стонет, когда хочет, и скулит, требуя большего, зная, что Стиву нравится его слушать. И Стив вознаграждает его за всё это, проталкивая внутрь второй палец, затем третий, прижимая костяшки к туго натянутому краю и переплетая пальцы, чтобы услышать, как он кричит. Баки чувствует себя так, будто остался без кожи: поломанным, раскрытым. Это больше всего, что было раньше, но он знает Стива, знает, что всё равно будет трудно. Он хочет этого — напряжения и боли. — Ещё один палец? — спрашивает Стив. — Или член? Баки облизывает губы и сглатывает. Когда Стив задаёт вопросы, он хочет ответов. Стив никогда раньше не просил его выбирать, но Баки знает его достаточно хорошо — он знает, что Стив будет уважать его выбор. Он думает о четырёх пальцах. Это было бы убийственно долго и так хорошо, но затем он представляет член Стива, чертовски большой член, и содрогается до глубины души. Они говорили об этом — о сыворотке и о том, насколько осторожными им нужно быть, то есть совсем немного, и Баки с кристальной ясностью вспоминает, как сказал, что сможет, и свет в глазах Стива. Он представляет, как Стив входит в него, наполняя влажным жаром так же, как уже пачкал им кожу Баки, и, чёрт возьми, выбор никогда не был легче. — Член, — говорит он. Стив хмыкает. В его голосе нет удивления. — Хорошо, — говорит Стив. Он продолжает трахать Баки пальцами, добавляет ещё больше смазки, и та стекает по его коже, пачкая влагой тяжело висящие яйца. Баки кусает губу и дрожит, но не поддается пульсирующему требованию своего члена. Он хочет прикоснуться к нему, но он имел в виду то, что сказал. Он может кончить сейчас и будет готов кончить снова через несколько минут, но он хочет, чтобы Стив выебал из него оргазм. Он многого хочет от Стива. Баки повезло, что Стив, похоже, легко справляется с его особыми ожиданиями. Пальцы медленно выскальзывают наружу. Дырка Баки трепещет вокруг кончиков пальцев, тщетно пытаясь вновь втянуть их внутрь. Пустота там вызывает невыносимую боль, и Баки жалобно стонет. Стив успокаивает его, бормоча нежности и кладя руку ему на задницу. Он чувствует тупое давление, совсем не похожее на пальцы Стива. У Баки перехватывает дыхание. — Готов? — спрашивает Стив. Баки кивает. Ему каким-то образом удаётся обрести голос и сказать: — Да. — Дыши, — предупреждает Стив. — Скажи, если слишком. Баки хочет, чтобы было слишком. На самом деле он не собирался говорить это вслух, но, похоже, больше не контролирует свой рот. Стив просто фыркает, явно удивлённый. — Тогда будет слишком, — говорит он. Он ещё раз резко шлёпает Баки по заднице, и тот, хоть гонит эти мысли, всё равно чувствует себя так, так, будто получил награду. — Ты — нечто, Бак. От похвалы Баки слегка ёрзает. Это почти — почти — отвлекает его от начинающего входить члена. Он большой. Это не новость; Баки держал член Стива в руках, обхватывал губами горячий ствол, но сейчас он кажется больше, когда растягивает так, что ничто другое. Баки вцепляется в простыни и пытается дышать, как сказал Стив, заставляя своё тело расслабиться, преодолевая инстинктивное желание сжаться и вытолкнуть мешающий предмет. Он стискивает зубы, но не может сдержаться: низкие, хриплые звуки вырываются с каждым выдохом. Стив входит медленно, толкаясь всего на дюйм, прежде чем отстраниться, но горячее скольжение члена по внутренним стенкам — это своего рода пытка. Его трясёт, ноги и руки дрожат, но Стив удерживает его на месте, положив обе ладони на бедра, а большие пальцы с силой вдавливая в тазовые кости. Крепкая хватка успокаивает, но не настолько, чтобы пропало ощущение, что он трещит по швам. Баки не может сказать, что ему не нравится дрожать на острие ножа. Стив замирает, войдя примерно на половину. Баки думает, что на половину. Он надеется, что не меньше. Такое ощущение, что Стив засунул ему в зад всё своё предплечье, но Баки знает, что его тело играет злую шутку с восприятием. Стив разжимает стиснутые на бёдрах Баки пальцы и гладит его, проводя руками по бокам и спине, вниз по бёдрам и по напряжённой выпуклости задницы. Баки пытается представить себя глазами Стива — выгнутая спина, потная кожа, туго натянутая вокруг его невероятного члена дырка. Он стонет, жар разливается по венам. — Ты в порядке? — хрипло спрашивает Стив, голос у него становится глубоким и гортанным. Он не остается равнодушным, совсем нет, и Баки задается вопросом, каково это для него — знать, что он первый у Баки, первый во многом. Баки нравится, что это Стив, он знает, что в надежных руках, но думает, что для Стива кайф совершенно в другом. — Я в порядке, — говорит Баки. — Ты можешь… я могу вынести больше. Стив смеётся, но смех выходит каким-то диким, в нём нет ничего от обычного самообладания. Баки кажется, что сердце стало вдвое больше. — Да, милый, можешь. Стив толкается так же медленно, как и раньше, но на этот раз не останавливается, просто продолжает двигаться, проникая глубже дюйм за дюймом. Баки дрожит, наполовину охваченный благоговением, наполовину сходя с ума. Его тело доводили до предела, а затем заставляли справляться с ним больше раз, чем он может сосчитать, но каким-то образом именно горячее скольжение члена Стива внутри угрожает сломить его. — Господи, — выдыхает Стив. — Ты… Его руки сжимаются на бёдрах Баки. Внезапный толчок — это слишком, и Баки кричит, даже не осознавая этого, он чувствует только давление и тепло. Бедра Стива плотно прилегают к изгибу его задницы. Баки наконец разжимает руки. Из-за поменявшейся позы член Стива выскальзывает, теряя тот отвоёванный последний дюйм внутри. Стив ругается и снова толкается, а Баки хнычет: звук выходит приглушённым из-за того, что Баки уткнулся лицом в подушку. Он поворачивает голову в сторону — дышится легче, но Баки всё равно задыхается, когда чувствует, как глубоко Стив у него внутри. Он снова пытается успокоить Баки, проводя руками по его бокам и массируя напряжённые ягодицы, но в его движениях, в его громком, прерывистом дыхании чувствуется голод. — Баки, — хрипит он, и Баки никогда не слышал у Стива такого голоса. — Поговори со мной. Баки вроде как хочет показать ему поднятый вверх большой палец, и он бы так и сделал, но его руки бескостной массой лежат возле головы, и вряд ли в ближайшее время это изменится. Нижняя часть его тела всё ещё приподнята, но причина тому — руки Стива на бёдрах и его член внутри. — Я… я в порядке, — говорит Баки дрожащим голосом. — Просто… блядь, тебя много. При этом Стив издаёт очень интересный звук. — Слишком много? — спрашивает он так, словно скрипит зубами. — Не в плохом смысле. Стив смеётся. Или пытается. Смешок прерывается прерывистым полувыдохом, полустоном. Всё тело Баки вспыхивает жаром, смесью гордости и желания. Он пробует крепче сжимать член в себе, и это палка о двух концах, если это можно так назвать, потому что он дрожит так сильно, что стучат зубы, но это того стоит — Стив кричит и впивается ему в задницу всеми пальцами разом так, словно держится за неё изо всех сил. — Господи, блядь, боже, — говорит Стив. — Как я тебе? — спрашивает Баки. Стив рычит. Его рука с силой опускается на задницу, и на этот раз Баки выгибается, беспомощно, инстинктивно, звёзды вспыхивают под закрытыми веками. Стив не слишком нежно поглаживает быстро начинающую гореть кожу. — Я тебе покажу, — говорит Стив, когда Баки снова тяжело опускается грудью на постель. — Может, так, а? На самом деле он не ждёт ответа. Баки не думает, что смог бы издать что-то ещё, кроме тихих приглушённых стонов, и, как бы то ни было, он всё равно стонет, раскачиваясь всем телом, когда Стив начинает двигаться. Баки думал, что принять член Стива — это уже достигнуть предела своих возможностей, но теперь Стив трахает его, и это совсем новый уровень. Его член толстый и длинный, изогнутый так, что давит везде, скользя по сжимающимся стенкам и потирая простату почти при каждом толчке. Когда Стив тёр это место пальцами, Баки кончил так, что почти потерял сознание, и те ощущения — ничто по сравнению с этим, с этим раскаленным добела давлением, которое проникает под плоть и кожу, обволакивая тугими завитками мягкие, вожделеющие части его тела до тех пор, пока Баки не почувствует себя одним обнаженным нервом. Стив медленно выскальзывает и давит на дырку головкой, дразня Баки, не позволяя ему сжаться и не давая опустеть, пока он не начинает умолять, ругаться и царапать простыни. Стив сжимает пальцами его ягодицы и толкается внутрь, наполняя Баки своим членом до тех пор, пока он не перестает дышать от обжигающего жара. Стив ускоряется, в одно мгновение дразня Баки головкой, а в следующее погружаясь по самые яйца. Ощущений слишком много, чтобы кричать, разум и тело замирают от внезапной, обжигающей полноты. Вес Стива давит на него, его грудь прижимается к спине Баки, и этого достаточно, чтобы и его колени подогнулись. Стив опускается вместе с ним, член сдвигается внутри, выскальзывает наружу, а потом резко, легко врывается. Баки чувствует жар дыхания Стива на затылке. Стив проталкивает влажные от пота руки между его телом и кроватью и подтягивает в нужное положение. — Всё в порядке? — спрашивает Стив прямо на ухо Баки. Баки не доверяет своему голосу, поэтому кивает. Стив впивается зубами в его мочку, резко дёргает. — Да, — стонет Баки. — Пожалуйста, да, да. Стив, должно быть, чувствует, как он дрожит, потому что прижимаются друг к другу, между ними едва ли дюйм. Он низко, довольно урчит в ответ, а затем начинает двигаться. Баки прижат к постели и Стиву, крепко сжат его руками и наполнен до отказа, и это полный пиздец, но Стив знает, что делает, по-кроличьи короткими толчками двигая бёдрами. Он везде — над Баки, в нём, его грудь прижимается у спине, а дыхание опаляет ухо; жар и тяжесть поглощают его. Стив прижимается ртом к горлу Баки, откидывает в сторону его волосы, чтобы лизать и покусывать кожу, и это так же неистово, как беспорядочные толчки члена. Баки обнажает горло, пытаясь дышать. Кровь бурлит под кожей. Его член с каждым толчком скользит по простыням и буквально пылает, но Баки не осмеливается прикоснуться к нему — стоит ему это сделать, как он взорвётся. Стив со стоном произносит его имя и сильно кусает за плечо. Баки вздрагивает, крепко сжимая его член в себе. Стив приглушённо вскрикивает, продолжая стискивать зубами его плоть. Баки скулит, царапая простыни. — Я… я скоро, — Стив задыхается, зубы оставляют жгучий синяк. — Хочу, чтобы ты кончил за мной, Бак, ты сможешь? Баки пытается рассмеяться, но у него вырываются только тихие всхлипы. Он не знает, на что способен; его тело теперь принадлежит скорее Стиву, чем ему самому, рабу требовательного тепла его рук и твёрдого жара члена. У него нет слов, но, возможно, Стив слышит что-то в его прерывистом дыхании, потому что он целует Баки в шею и бормочет нежные, успокаивающие слова, а его бёдра набирают темп. — Я хочу, чтобы ты кончил, — тихим, но стальным тоном говорит Стив. — Вот так, милый. Давай, я с тобой, давай. Член Баки ноет и течёт на простыни, зажатый между его животом и матрасом. Баки проезжается им по постели, когда Стив трахает его грубее, тихо уговаривая отпустить и кончить — прямо вот так, растянувшись на члене Стива и впившись зубами в его кожу, и Баки не может не подчиниться. Жар нарастает, нарастает и взрывается, разливаясь по телу, член дергается и пульсирует. Баки скулит, стискивая задницей член Стива, что ходит внутри бешеным поршнем. Стив всё ещё движется, давит, и Баки распят на огромном горячем члене, он извивается и сжимается, и он даже не хотел двигаться, но ничего не мог поделать — тело само тянется к жгучему безумию Стива. И Стив спокоен даже сейчас — когда очень, очень близок к оргазму, настолько, что закрывает глаза, скалит зубы и дышит через нос. — Пожалуйста, — задыхается Баки, затраханный, измученный. — Стив, сейчас, пожалуйста, я… Стив утыкается лицом в горло Баки, проникает особенно глубоко и кончает, вздрагивая. Каждый толчок его члена заливает спермой задницу Баки. Это новое и поразительное, не похожее ни на что другое ощущение. Сперма наполняет его и капает с выскользнувшего, обмякающего члена Стива. Баки едва осмеливается дышать. Стив постепенно расслабляется, испуская тихий вздох, расслабляя мышцы. Двигает бедрами, будто обнаружив, что больше не в Баки. Член теперь мягкий и намного меньше, и всё равно Баки чувствует жжение, когда он скользит в мягкое отверстие. Сперма вытекает струйкой, и Баки пытается сжаться, удержать её внутри, и собственный член снова наполовину твёрд — он ожил, когда Стив вошёл в него. — Бак? — зовёт Стив, и приятно слышать, что он ушел. — Жив, — говорит Баки. — Всё хорошо. Лучше, чем хорошо. Великолепно. Это невозможно описать словами. Стив скатывается с него. Баки скучает по его удушающей тяжести, хотя ему и становится легче дышать. Хотя ему нравятся поцелуи, тёплые прикосновения Стива к плечу и горлу и его дрожащая рука, скользящая по волосам. Его губы касаются щеки, и Баки послушно подставляет рот для поцелуя. Стив улыбается — Баки понимает это, потому что его губы всё ещё прижаты к его. — Ты в порядке? — спрашивает Стив, не прерывая поцелуя. Баки слабо трясёт головой, приводя мысли в порядок. Его мозг погрузился в приятную дымку и лениво напевает имя Стива. — Очень, — говорит он. — Целуй. Стив издаёт тихий, сдавленный смешок и целует Баки до тех пор, пока у него не пересыхает во рту, а тело не превращается в лужу на матрасе. Воспоминания о красных глазах и столпах огня невероятно далеки.