День первый
Ниндзя взглянул на надпись и покачал головой. Если в начале он каждый раз будет использовать одно и то же слово, то вероятность дешифровки кода значительно возрастёт. Карандаш быстрыми штрихами перечеркнул буквы. Вместо них посередине появилась маленькая аккуратная шестерёнка. Внутренний перфекционист Дона недовольно заворчал из-за испорченной первой страницы.Местоположение неизвестно. Личность похитителя не установлена. Никакого снаряжения. Продолжаю сбор информации.
Поставив на полях единицу в качестве символа отсчёта первого дня, Донни вложил карандаш внутрь журнала и спрятал записи под подушку. В животе раздался громкий урчащий звук. Он не ел уже примерно шестнадцать часов, и хотя черепахе-гению приходилось сталкиваться с нерегулярным режимом питания раньше, в условиях практически тюремного заключения чувство голода ощущалось острее. В тот день Донателло так и не получил ни еды, ни воды. Собственная брезгливость не позволила ему пить из-под крана, и хотя жажда мучила горло мутанта, он пока не был готов переступить через свои принципы. Спустя примерно три часа в комнате неожиданно погас свет. Донни вскочил на ноги, надеясь, что это дело рук кого-то из его семьи, и спасение уже близко, однако свет за дверью всё ещё присутствовал. Лицо гения приобрело скептичное выражение. Это намёк, что ему пора поспать? Ниндзя раздражённо фыркнул и потёр глаза. Чёрта с два он заснёт в этом месте. Справив нужду и вновь ополоснувшись рядом с раковиной (не без определённой доли отвращения), Донни вернулся на своё место в дальнем углу. Матрас казался грязным, текстура ткани ощущалась слишком жёсткой для его панциря, а потому он просто свернулся калачиком на полу, положив голову на край неуютной постели, и смотрел вперёд. Это было подходящее время, чтобы придумать, как вытащить себя из передряги.***
Свет вернулся через десять часов. Они были долгими и неудобно тихими, а черепахе так и не удалось сомкнуть глаз. Через десяток минут после «пробуждения» в прямоугольном окошке двери показался поднос. Донни приблизился осторожными движениями, гадая, как он не услышал чьих-либо шагов снаружи. На подносе лежала запечатанная бутылка воды без этикетки и пластиковая тарелка, на которой лежали мелкие кусочки сырого мяса. Желудок Донни сжался, желчь подступила к горлу и заставила мутанта прикрыть рот рукой. Он быстро отодвинулся обратно к дальней стене, больно ударившись панцирем о твёрдый бетон. Жжение в пищеводе заставило его глаза слезиться. Как только тошнота отступила, Донателло несколько раз сглотнул кислую слюну и зажмурился. В воздухе витал едва уловимый запах крови, от которого его снова начало мутить. Собравшись с силами, мутант вернулся к двери и взял в руки тарелку. Через мгновение мясо было выкинуто прямо в унитаз и смыто в канализацию. Уронив тарелку на пол, Донни приблизился к раковине, чтобы сполоснуть руки. Его ладони покрылись тонким слоем липкого холодного пота. Он держал их под струёй ледяной воды почти минуту, пока кончики пальцев не стали неметь. Ощущение отрезвляло, помогало справиться со сбившимся дыханием. Закрыв кран (не с первой попытки), он вернулся к подносу. Вода выглядела… обычной. Ниндзя открутил крышку и поднёс горлышко бутылки к носу. Запах отсутствовал. В конце концов, жажда пересилила любые сомнения в нём, и Донни сделал несколько быстрых глотков. Жидкость приятно успокоила саднящее горло и убрала противный кислый привкус во рту. Донателло удовлетворённо выдохнул. Он опустошил тару в несколько приёмов и положил обратно на поднос, оставив при себе крышку. Вернувшись в свой угол, гений вытащил из-под подушки журнал и положил на колени. Держа карандаш в правой руке и перекатывая крышку между пальцами левой, он принялся писать:Свет выключился на десять часов. Принесли воду и сырое мясо. Есть не стал, только пить. Никаких признаков похитителя.
Подумав ещё немного, он захотел добавить слово «тошнит» в конце, но осёкся. Тетрадный лист медленно поплыл перед глазами. Конечности стали казаться лёгкими, карандаш выскользнул из ослабевших пальцев и покатился по полу. Донни почувствовал, как гравитация тянет его к земле, и сопротивляться ей казалось невозможным. Ниндзя предусмотрительно перевернулся на живот и подогнул ноги, сворачиваясь у стены. Зрение окутало чёрным и непроглядным, и он потерял сознание. Реальность вернулась к нему неизвестно, сколько часов спустя. Приоткрыв глаза, Донателло поначалу увидел только темноту, и его сердце успело пропустить удар, прежде чем он понял, что была «ночь». Он тяжело вздохнул и остался неподвижно лежать на прохладном полу, даже не пытаясь переместиться. В голове почему-то было туманно. Ах, да. Снотворное в воде. Тихий гнев начал кипеть под кожей. Он им что, подопытный кролик? Руки Донни инстинктивно сжались в кулаки, и что-то, лежавшее в левой ладони, издало треск. Палец обвёл каёмку пластиковой крышки, сломанной пополам. Мысли вновь становились текучими, вязкими, медленно крутясь в его черепе. Глаза Донни постепенно закрылись, когда усталость и нервное перенапряжение всё-таки взяли своё.***
Сон был мрачным. Мутант бродил в бесконечной пустоте, бестелесный и никем не видимый. Тихие голоса шептались вокруг него и внутри него, звали по имени, просили вернуться. Он не знал, куда именно. И не понимал, к кому. Вспышка света заставила красноватые пятна заплясать под веками. Кажется, десять часов истекли, пора было начинать новый день. Донателло приподнялся и не без раздражения отметил, что слабость никуда не исчезла. Пошли третьи сутки без еды, и если в ближайшее время его организм не получит немного питательных веществ, то о побеге можно было забыть. Пустота в желудке уже не беспокоила жуткими резями, но все ещё явственно ощущалась, напоминая о себе короткими спазмами. Шуршание за дверью привлекло внимание черепахи. Очередной «завтрак». В его голове голосом Микки прозвучало весёлое «Обслуживание номеров!», и Донни нервно хихикнул. Он решил не вставать, а просто приблизиться к подносу на четвереньках. Всё та же бутылка воды, но вместо мяса ему принесли яблоко и какой-то батончик, завёрнутый в серебристую упаковку. Мутант подозрительно нахмурился и повертел его в руках. Никаких этикеток. Разорвав обёртку, он увидел, что внутри были обыкновенные мюсли. Донни облизнулся, но предусмотрительно отложил угощение. Крупное красное яблоко на подносе напомнило ему сказку о Белоснежке. Это вызвало ещё одну волну тихого смеха. Взглянув на бутылку, он смеяться перестал. Было бы глупо отравлять воду дважды и надеяться, что он её выпьет? Однако собственная паранойя не дала ему рискнуть, и содержимое отправилось прямиком в слив раковины. В животе раздалось бульканье. Телу явно не понравилось, как Донни пренебрежительно отнёсся к предложенной еде. Ниндзя прикусил нижнюю губу, металлический привкус с солоноватым оттенком неприятно осел на языке. Поколебавшись, он снова прошёлся до двери и взял в руки мюсли. Пробный укус не выявил ничего странного, кроме непривычной текстуры хлопьев и неизвестных зёрен. Гений сморщился и провёл языком по зубам, удаляя частички пищи. Низкокалорийно и определённо не вкусно, но лучше, чем ничего. Прикончив батончик за несколько укусов, Донателло решил вернуться к журналу. Он с лёгким замешательством отметил, что тот аккуратно лежал поверх подушки, хотя ниндзя не помнил, что клал его туда. В голове щёлкнуло. Похитители навестили его, как только подействовало вещество в бутылке. Они просмотрели его журнал и забрали тарелку из-под мяса, которую он уронил вчера. Глаза Донни быстро просканировали кожу на наличие возможных изменений. Никаких синяков или следов от уколов, ни одного пореза или царапины. Значит, опытов на нём не ставили. Пока, услужливо подкинуло подсознание. Нервно отбивая ритм пальцами левой руки на своём бедре, Донни стал расхаживать кругами по комнате. Его глаза фокусировались на трещинах в стене, на окружающих предметах, но взгляд не задерживался надолго. Так не могло продолжаться. В один прекрасный момент он отключится снова, и эти тогда эти садисты могут сделать с ним что-нибудь непоправимое. Донни застыл посреди помещения. Бездействие погубит его. Если он ничего не предпримет, то застрянет здесь неизвестно на сколько. Тёмно-карие глаза зацепились за чёрную обложку. Тетрадь была толстой, достаточно толстой, чтобы он мог вести записи больше месяца. Его братья до сих пор не объявились. Вдруг они тоже в плену? Вдруг им тоже нужна его помощь? План, ненадёжный, но очень простой, сформировался в его разуме довольно скоро. Сглотнув колючий ком в горле, ниндзя резким движением оторвал от подушки полоску ткани. Донателло на нетвёрдых ногах приблизился к фарфоровой раковине. Мысленно подбадривая себя, он выкрутил краник на максимум и заткнул сливное отверстие кусочком материи. Холодная вода стремительно хлынула и уже через пару минут стала переливаться через бортики, затапливая деревянный пол. Донни схватил журнал и положил его на бачок унитаза, а сам присел на закрытую крышку, подтянув колени повыше. Журчание погружало его разум в тревожное оцепенение. Идея была предельно проста. Всего-то нужно было заставить его мучителей прибежать в комнату, чтобы решить возникшую проблему, и разобраться с ними с помощью старого доброго ниндзюцу. Длинные пальцы Донни стучали по коленям, широко раскрытые глаза наблюдали, как вода поднималась всё больше и больше с каждой секундой. В конце концов, она достигла уровня отверстия для подноса и стала стекать вниз за пределы комнаты. Некоторое время спустя из-за двери раздались шлепки нескольких пар ног, и мутант вскочил с места, занимая оборонительную стойку. Однако не успели неизвестные раскрыть дверь, чувствительный слух черепахи пронзил высокий писк. Донателло рефлекторно прижал ладони к барабанным перепонкам и согнулся от боли. Звук на высокой частоте словно ввинчивался в его череп сотнями шурупов, разрывая голову на части. Из горла черепахи вырвался испуганный визг: − Остановите это! Хватит! Стоп! Он кричал, надрывая голосовые связки, но даже не мог слышать самого себя сквозь шум. Донни не заметил, как рухнул на колени в холодную воду, стараясь сжаться как можно сильнее и избавить себя от страданий. То ли его мольбы наконец были кем-то услышаны, то ли организм окончательно потерял связь с миром из-за перегрузки, но мучительный писк сменился просто звоном. Донни усиленно моргал, боясь оторвать ладони от головы, и часто дышал. Он даже не успел заметить, как сознание вновь оставило его, уже который раз за эти несколько долгих дней. Теперь он приветствовал темноту как старого друга.***
Из небытия его вывел жуткий дискомфорт, который остро ощущался каждой клеточкой тела. Холод проникал под кожу и впивался в одеревеневшие мышцы мириадами иголочек. Ниндзя мелко подрагивал, лёжа на спине поверх проклятого (и почему-то абсолютно сухого) матраса, царапавшего чувствительный панцирь при каждом движении. Передвинуться не было сил. Всё, что он мог, это приоткрыть глаза и осмотреться. Вода отовсюду была убрана, кран закрыт. И даже подушку забрали. Ни следа его попытки побега. Вокруг стояла всё та же давящая тишина, лишь изредка прерывавшаяся стуком его зубов. Звон в ушах исчез совсем, но Донни нахмурился от одного лишь воспоминания о боли, которая на несколько мучительных мгновений заполнила его голову. Интересно, сколько он провалялся в отключке на этот раз? Кем бы ни были его похитители, они не глупцы. У них были свои методы воздействия, и к тому же эффективные. Страх медленно сковывал тело и душу мутанта, вытесняя собой остаточный холод и заменяя его ледяным огнём в венах. Он слаб, беззащитен и одинок, заперт неизвестно кем и неизвестно с какой целью. Для гения вроде Донателло не было ничего хуже неопределённости. Слабый звук вырвался из его саднящего от крика горла. Как бы ниндзя не старался держать себя в руках, нервы, напоминавшие оголённые провода, начали сдавать спустя несколько дней этого мучения. Подавив рыдания, он лишь позволил горячим слезам прочертить солёные дорожки на его лице. Донни хотел домой, туда, где ему и место. Хотел почувствовать крепкие утешительные объятия, которые мог дарить только Рафаэль. Увидеть хитрую улыбку Леонардо, придумавшего очередную глупую шутку. Попробовать новое блюдо Микеланджело, которое тот приготовил бы с учётом всех любимых вкусовых текстур Дона. Услышать из гостиной ворчание отца, когда его любимое шоу вновь прервётся на надоедливую рекламу. Они никогда не расставались так надолго, и каждый новый день без этой опоры лишал его любой надежды. Свет вновь погас. Бесшумно плача в темноте холодной комнаты, Хамато Донателло поклялся, что не сдастся. Ради его клана. Ради его семьи.***
Следующее «утро» Дон решил начать с тренировки. В конце концов, ниндзя он или кто? Не без труда поднявшись с лежанки, мутант встал посередине комнаты, чтобы размяться. Движения были чересчур отрывистыми и скованными, конечности слушались хуже обычного. Донни тяжело дышал, скрипел зубами, но продолжал выполнять знакомые с раннего детства упражнения. Ниндзя пришлось остановиться и перевести дух, едва он закончил с первым набором самых простых ката. Мутант шаткой походкой придвинулся к стене и сполз на пол. Сердце колотилось в горле, желудок пронзало голодными спазмами. Надоедание не было для него в новинку, так как в прошлом особо увлекательный проект мог заставить Донни проводить долгие дни за работой. Но тогда его силы держались на чистой страсти к науке и энтузиазме (а также угрозах Микки привязать его к стулу и кормить насильно). Нынешнее незавидное положение подрывало его здоровье как физическое, так и ментальное. Холодными ладонями обхватив себя за плечи, Донателло подтянул ноги к пластрону и стал слегка покачиваться вперёд-назад. Заметно отросшие ногти впились в грубую кожу, оставляя следы. Шумный выдох отчаяния вырвался из груди. Мутант повернул голову, чтобы с тоской взглянуть на журнал. Он всегда ценил уединение и время, проведённое наедине с собой. Однако шёл уже четвёртый день заточения, а перспектива выбраться даже на горизонте не маячила. Противный голос подсознания напомнил, что, кажись, остальные черепахи не особо-то спешили с его поисками. Да уж, этому опыту спасения в будущем присудят балл меньше единицы. Перебравшись обратно в дальний угол, юный гений взялся за тетрадь. Просмотрел предыдущие записи. Он был уверен, что похитители заглядывали сюда, но надеялся, что дешифровка оказалась им не по силам. Покрутив карандаш между подрагивающих пальцев, он подумал, что записать дальше.Хорошие новости: некоторая еда безопасна, соблюдаются циркадианные ритмы, никаких признаков экспериментов над моим телом.
Плохие новости: первая попытка побега провалилась в связи с воздействием на мой организм высоких звуковых частот. Предполагаю, в вентиляции имеется встроенный динамик, возможно и камера наблюдения. Никаких вестей от семьи.
Карандаш поставил точку посередине строки. Потускневший взгляд застыл на странице, исписанной мелким почерком. Почему они до сих пор ничего не сделали? В распоряжении клана были все его технологии и мистические силы. Маленькая гнусная часть мозга подсказала ответ: «Им на тебя плевать». Журнал закрылся с громким хлопком. Глупости. Это место просто сводит его с ума и навевает бессмысленные сомнения. За все эти годы фундаментальными истинами жизни Донни стали две вещи. Первая: непоколебимая преданность его семьи. Они могли спорить, не соглашаться с планами друг друга, сыпать взаимными оскорбления, но никогда не бросили бы кого-то из клана в беде. Вторая: надежда — величайшее оружие ниндзя. Ему просто нужно немного подождать и не опускать руки. Из невесёлых раздумий Донателло вывел стук подноса с завтраком о перегородку. Всё те же на вид бутылка воды и батончик. Нового яблока ему не дали. Возможно, это ожидание дастся ему не так легко, как он рассчитывал.***
Прошла неделя с того момента, как его похитили. Терпение Донателло подходило к концу. С каждым днём отчаяние в его душе уступало место горячему гневу. Часть злости находила выход в облегчённом варианте тренировок ниндзя, но другая сжигала его изнутри каждую свободную минуту. Он знал, что его братья далеко не так гениальны, как сам Донни, но такая медлительность просто не вписывалась в рамки его понимания. Неужели остальные члены семьи были настолько некомпетентны, что им потребуется больше недели, чтобы отыскать его? А ведь Дон однажды провёл специальное семейное собрание, рассказав про подробные инструкции для ситуаций, подобной этой. Его паранойя временами была полезной, вынуждая черепаху составлять протоколы для десятков гипотетических несчастных случаев.Какими же нужно быть идиотами, чтобы запутаться в элементарнейших действиях? Я ведь всё поэтапно расписал!
Донни понимал, что давит на карандаш сильнее, чем было необходимо. Ещё немного, и затупленный кончик прорвал бы тетрадный лист. Сделав глубокий вдох, ниндзя постарался ослабить хватку и немного успокоиться. Но всё вокруг… так давит. Эти противного цвета стены, неудобный матрас под ним, тошнотворная тишина. Его собственное бездействие, собственное бессилие оставляют в душе глубокие раны, кровоточащие с каждым ударом сердца. Секунды, минуты, часы, дни. Тянутся и тянутся, такие медленные, словно насмехающиеся над остатками его терпения. Что было ещё более странным, лица, стоявшие за его похищением, не делали абсолютно ничего. Не брали анализов, не пытали, даже не пытались допросить. Продолжали утром и вечером кормить батончиками мюсли и приносить воду в бутылках. И как выяснил Донни, его ежедневные рационы доставлялись не человеком, а каким-то обустроенным наружным механизмом, возможно, встроенным в стену рядом с дверью его камеры. Да, он специально подглядывал в окошко. Самый скучный сеанс шпионажа в его жизни. Однообразность угнетала. Не поймите неправильно, Донателло вовсе не хотелось, чтобы над ним действительно ставили эксперименты, но он ожидал хотя бы какого-то взаимодействия. Чего эти люди пытались добиться своим поведением? Это какая-то хитроумная схема, рассчитанная изучить влияние длительного одиночного заключения на организмы мутантов? Тогда, по скромному мнению Дона, у этих ребят довольно неэффективные методы сбора данных. С тяжёлым вздохом ниндзя уронил журнал и карандаш на матрас. Он потёр руками лицо и крепко зажмурился до цветных пятен перед глазами. Это место сводило его с ума. Заставляло Донни плохо думать о его собственном клане, хотя любой негатив следовало направить исключительно на его похитителей. Тёмные глаза безрадостно уставились в потолок. Интересно, сколько потребуется времени, чтобы Донни утратил не только рассудок, но и любую имевшуюся в нём человечность? Донателло всегда любил научные эксперименты, но никогда не хотел, чтобы его собственная жизнь стала одним из них.***
Более яркие признаки ухудшения состояния Донни появились ещё неделю спустя, когда стало невозможным игнорировать проблему недоедания. На четырнадцатый день своего пребывания неизвестно где, черепаха привычно оперся панцирем на стену позади и расположил толстую тетрадь на скрещённых ногах. Рядом с ним на полу лежали недоеденный батончик и початая бутылка воды. Ниндзя поморщился при одном только взгляде на них и стиснул зубы. Спустя столько дней питания одним и тем же, текстура мюсли стала ощущаться как рой мелких жучков, ползающих у него во рту и царапающих слизистую своими лапками. Наклонившись вперёд, он раскрыл журнал и принялся за новую заметку.Начинаю терять в весе. Диета из мюсли не является питательной для мутировавших черепах. Также наблюдаются проблемы со сном. Любая физическая нагрузка сопровождается одышкой и мышечными спазмами. Тренировки придётся отложить, чтобы поберечь силы.
Остекленевший взгляд прожигал исписанный лист, пока мысли мутанта были заняты другим. Его семьёй. Они бы не бросили его, верно? Конечно, Донателло мог бы не самым образцовым братом, и уж точно не самым хорошим ниндзя, но он был полезен команде. Отвечал за обустройство их логова, техническое оснащение, продуманные планы. Они заботились о нём, а он, в свойственной ему манере, заботился о них. Раф, Леон и Анджело. Они любили его. Папа и Эйприл. Они тоже любили его. Слеза скатилась с его щеки, попав на журнал и смазав часть оставленной ранее записи. Звуки тихих всхлипов и бормотания заполнили пустое пространство. Они ведь не могли бросить его, верно?..***
Десять привычных часов темноты спустя свет в комнате вновь зажегся, но у черепахи осталось так мало сил, что первые десять минут их хватило лишь на то, чтобы приоткрыть слипшиеся глаза. Приподняться на локти, затем сесть на колени. Каждое движение было медленным и сопровождалось тяжёлыми выдохами. Нефритово-зелёная кожа побледнела, на руках и ногах были видны участки воспаления из-за слишком частых расчёсов. Донни обхватил руками плечи, подавляя дрожь. Прошёл почти месяц, энергии в его теле становилось меньше с каждым днём, и её не хватало на поддержание нужной температуры, хоть он и был теплокровным лишь отчасти. Мутные глаза оглядели каждую стену и предметы вокруг. Обстановка вокруг казалась нечёткой и шаткой, и он слегка покачал головой, пытаясь избавиться от цветных пятен на периферии. Неожиданно, взгляд останавливается на противоположном конце комнаты. Из груди Донни вырывается испуганный писк. Он поморгал, чтобы прогнать картинку, но видение никуда не исчезло. В углу справа от двери сидел его близнец и безотрывно смотрел на него в ответ. Лео выглядел… поистине ужасно. Его конечности распластались по полу, будто в сидячем положении его поддерживала только бежевая стена позади. На левой ноге, вытянутой вперёд, прямо посередине голени была видна кровоточащая рана в том месте, где часть сломанной кости прорвала кожу и теперь торчала наружу. Правое колено вывернулось под неестественным углом и отекло так сильно, что по размеру почти сходилось с его бедром. Обе руки безвольно свисали вниз, ладонями кверху, несколько пальцев на каждой выглядели сломанными, а остальные периодически едва заметно подёргивались. В правую верхнюю часть пластрона пересекала широкая трещина, кровь оттуда алым ручейком стекала вниз по всему торсу. Вся кожа Леона покрылась синяками, ссадинами и открытыми ранами, некоторые из которых уже казались воспалившимися и сочились чем-то жёлтым. Глубокий порез на виске тоже кровоточил, крупные капли крови собирались у линии челюсти и падали вниз. Кап, кап, кап. Словно из неисправного крана. Несмотря на обилие увечий, самой пугающей деталью были глаза. Широко раскрытые, будто бы заглядывавшие прямо ему в душу. Жёлтые склеры с прожилками лопнувших сосудов, посередине ─ узкий красный зрачок. Как у крэнгов. Дыхание Донни панически участилось. Он отодвинулся как можно дальше, упираясь спиной в холодный бетон. ─ Ты не настоящий. ─ В горле мгновенно пересохло, и ниндзя сглотнул. ─ Это г-галлюцинация. ─ Хочешь проверить? ─ Не-Лео однобоко ухмыльнулся, уголок его рта заблестел от слюны, смешанной с кровью. Его голос был низким, с оттенком злобной насмешки. Совсем не похожим на настоящий его близнеца. Недолго думая, Донателло дотянулся до полупустой бутылки воды слева от себя. Собравшись с силами, он швырнул её прямо в существо напротив. Бутылка прошла через голову Леонардо насквозь, ударилась о стену и с громким треском приземлилась на пол. Донни вздрогнул от резкого звука и подтянул колени к груди. Взгляд Лео проследил за бутылкой, покатившейся в сторону, прежде чем вновь вернуться к своему брату. Угрожающая улыбка не сходила с окровавленного лица. ─ Упс. Кажется, не сработало. Попробуешь снова, Дон-Трон? Руки Донни поднялись к его голове, защищая его от этого жуткого голоса. Глаза заслезились, и хотелось зажмуриться, дабы не видеть этого монстра перед собой. Стопы отбивали неровный ритм о деревянную поверхность пола. ─ Это всё нереально. Ты лишь плод моего воображения. Ты не Лео, ты не Лео, ты не Лео… Казалось, что чем больше он повторяет эту мантру, тем сильнее его сердце сжимают стальные тиски страха. Напряжение в его теле достигло предела, и правая ладонь Донни со всей силы ударилась о стену. ─ Оставь меня в покое! Уходи! Убирайся прочь! Он кричал так отчаянно, что саднило горло и болела голова. Худые конечности дёргались в стороны, словно он отбивался от несуществующего нападавшего, сталкивались с полом и предметами вокруг, оставляя на коже гематомы. Не-Лео смеялся над ним где-то в стороне, но приглушённо, словно Донателло слышал его из-под толщи ледяной воды. Дыхание стало частым и глубоким, словно ему критически не хватало кислорода. Тяжёлые страшные мысли растворялись в океане паники. Последнее, что увидел Донни перед тем, как упасть в обморок, это ярко-жёлтые глаза напротив.***
Психозы и разного рода галлюцинации в скором времени стали его неотъемлемыми спутниками. Донателло понимал, что химия его мозга необратимо меняется с каждым днём, ведь таковы последствия одиночного заключения. Однако от этого понимания не становилось легче. Длительное отсутствие стимуляции извне заставило его разум заполнить пустоту самостоятельно. Святой Галилей, он бы отдал многое, чтобы вернуть эту пустоту назад. Его слух, зрение, даже осязание оказались нарушены и превращали его и без того жалкое существование в пытку. Пока он бодрствовал, его камеру навещали образы его семьи. Изувеченный после тюремного измерения Леонардо. Захваченный Крэнгом Рафаэль. Только образ Микеланджело никогда не казался ему злобным, но при этом казался самым болезненным. Внешний вид его младшего брата всегда был разным, потому что Донни на самом деле не помнил деталей. Не помнил конкретного оттенка глаз, точного расположение ярких жёлтых пятнышек на коже. Подводившая память оставляла его в глубокой печали, которую не мог прогнать даже сон. Хотя это тяжело было назвать сном. Донателло едва ли отключался на пару часов за раз. Как только выключался свет, а его голова касалась подушки, воображение подкидывало ему разные трюки. Шебуршание крыс в стенах, как в канализации в детстве. Вода, текущая из крана, который он на самом деле перекрыл перед сном. Шаги за дверью, которых на самом деле там никогда не было. Отчаянный шёпот братьев, звавших его по имени из темноты. Он забыл о том, что такое спокойные ночи и приятные сновидения. Но самыми тяжёлыми галлюцинациями были тактильные ощущения. Или, скорее, воспроизводившиеся снова и снова воспоминания о его объединении с кораблём. Десятки склизких, мясистых щупалец, оплетавших его конечности, пробиравшие сквозь уязвимый мягкий панцирь к его внутренностям и скручивающие тугими лианами позвоночник. Сенсорная агония, заставлявшая его биться в конвульсиях в своём пыльном углу и молить о пощаде. Один из таких припадков оказался настолько интенсивным, что его похитителям пришлось снова воспользоваться динамиком с высокочастотным звуком и оглушить его. Голова Донателло болела после этого ещё три дня, хотя не исключено, что он просто отбил себе последние мозги об пол. Он почти перестал потреблять что-то, кроме воды. Мышцы в некоторых местах совсем пропали, оставив тонкую кожу обтягивать кости, делая из него живой скелет. Лишь изредка он отламывал от мюсли мелкие кусочки, смачивал их водой и рассасывал, перекатывал на языке, даже не чувствую никакого вкуса, прежде чем с трудом проглотить клейкую массу. Его даже не рвало. То ли сил не осталось, то ли просто нечем было. Донни перестал чувствовать гнев. Теперь он весь ─ сплошное олицетворение безнадёжности. Не раз и не два он думал о том, чтобы воткнуть карандаш себе в шею и покончить с этой пыткой, в которую превратилась его жизнь. Однако обещание, данное им в начале заточения, всё ещё горело внутри незримым маяком. Он не будет сдаваться. Его семья не сдалась бы никогда. Правда же?..***
─ Донни! Донни. Это его имя? Такое знакомое. Родное. ─ Дон, ты слышишь меня? Мы идём за тобой, приятель! Голос, звонкий и нежный, окутывает его подобно любимому утяжелённому одеялу. Смысл слов ускользает, но это неважно. Ему просто хочется слушать дальше. ─ Мы заберём тебя домой, ладно? Этот голос другой. Более громкий и сильный, но такой же добрый, как предыдущий. Он приносит с собой спокойствие и уверенность, которых он не ощущал уже так давно. И дом. Дом звучит хорошо. Почти как рай. ─ Прости, что так долго. Скоро мы снова будем вместе, обещаю! Кто-то присоединяется к двум другим. Ласковый, и лёгкий как пёрышко, с чертами непоколебимого оптимизма и дружелюбия, которые обычно присущи детям. Как надежда на светлое будущее. Пусть они заберут его из этой пустоты.***
─ Агент Бишоп, сэр. Субъект в состоянии брумации. Жизненные показатели особи достигли практически критического уровня и продолжают падать. Что скажете? Высокий мужчина средних лет, облачённый в безупречно белый халат, уставился на мониторы. Крошечная улыбка озарила его бледное вытянутое лицо. ─ Новые четыре камеры для оставшихся мутантов уже подготовлены? ─ Так точно, сэр. ─ Тогда активируйте его подкожный трекер. ─ Агент развернулся и направился к выходу из пункта наблюдения. Лакированные туфли скрипели с каждым его шагом по кафельной плитке. ─ И приведите отряды в полную боевую готовность. Скоро у нас будут гости.